Её насиловали вот уже три часа кряду…
Насиловали зверски, изощряясь на все лады, четыре молодых жеребца из тех, кого в народе презрительно называют «сынками». Капле было больно, страшно и обидно. Обидно потому, что она сама села в их навороченную «Ауди», сама (никто ведь рук-то не выкручивал) позволила приковать себя к старинной железной кровати в спальне огромной как отель дачи, сама, сама… Для того, что бы «типа, поиграть», да! И вот она игра…
Позже, когда молодые подонки вошли в раж, они привязали к постели ещё и ноги, привязали так, что она их очень скоро перестала чувствовать. Пыталась кричать, да где там, ей пару раз врезали по морде лица (как сказал один из этих нелюдей), предупредив, что если будет орать, то вообще убьют.
Господи-и-и-и! Ну как же всё просто и паскудно в этом говённом мире!
Итак, знакомьтесь, Капитолина Борисовна Лаковникова – профессиональная проститутка. Хотя, какая к чёрту, Борисовна, какая Капитолина! Никто и никогда её так не называл. Сколько она себя помнила, то Капа, то Капель, то Капля, а то и вовсе,… Купля (причём не от слова купить, как вы, наверное, подумали, а от слова совокупляться).
Мать (если можно назвать это существо матерью) родила её бог весть от кого. Фрося Лаковникова, сама себя не без юмора, называвшая «потомственной столбовой дворянкой Белкиной», всю свою сознательную жизнь толком делала всего-то два дела – пила, да ещё работала на родном градообразующем предприятии, которым был борисовский свинокомплекс. На этом самом комплекс (да-да…), двадцать третьего февраля… Одним словом, залетела она от кого-то по пьянке, а от кого не помнила, хоть убей! Мужики-сволочи так и не признались, а она вобщем-то, не особо и выясняла. Вот так просто и, прямо скажем, незатейливо, Капа на свет и появилась.
Ничего оригинального в её короткой жизни не было, и быть не могло, если бы не одно но. В десятом классе она вдруг из гадкого утёнка превратилась в такую «Шентеклеру», как сказала не без зависти их классная, что все ахнули. А когда она первого сентября пришла в школу хоть и в фартуке, но на шпилях…все поняли, вот она королева выпускного бала.
Капля никогда и ничем особенно не занималась, т.е. ни фитнесом, ни «болдинг-дебилдингом», как говорили одноклассницы, да что там, она даже не делала по утрам элементарной зарядки. Но если бы вы её видел! Метр семьдесят пять…, спортивные мускулистые ноги, которые начинались где-то около коренных зубов, грудь третьего размера при полном отсутствии живота и при этом чёрный, как воронье крыло волос! Но что самое убийственное так это глаза… Глаз-а-а-а… небесно-голубого цвета. Вот уж точно – «…как причудливо тасуется колода?».
В одиннадцатом классе в неё без памяти влюбился скромный и хороший паренёк по имени Костя Притыкин, Капля знала об этом, но виду не подавала, справедливо полагая, что при такой-то стати найдёт себе жениха получше. И вааще… она мечтала о совсем другой жизни. Но именно эта самая жизнь распорядилась по-своему.
Капа не учла одного простого, если не сказать больше, банального, обстоятельства. Тот самый, якобы «хороший аттестат», который она получила по выпуску, был хорош в её родном ПГТ «Борисовка». Ну, может быть ещё в техникуме, расположенном в райцентре, но не далее. Переться с ним в столицу было полнейшей авантюрой, ибо знаний у Капли было в лучшем случае на приличное строительно-малярное ПТУ, но вот гонору,… гонору было хоть отбавляй. Вот он-то её и подвёл. Она (…а чё мелочиться!) подала документы во ВГИК, где её, конечно же, заметили, но не так как ей хотелось бы. Короче, после первого же экзамена, пошла наша длинноногая Капа по рукам, да как пошла…
А паренёк, ну, тот который любил её без памяти (кстати, на выпускном он ей признался в этом), и который получил у неё отказ, после выпуска поработал с пол-года (всё на том же свинокомплексе, а где ещё?), а потом пропал куда-то. Его родители, люди замкнутые и малообщительные особенно не распространялись на эту тему и на вопросы соседей говорили приблизительно следующее, дескать, уехал в Рязань к двоюродной сестре, работать.
Вернулся он в Борисовку, аж в 1988 году по весне, в цинковом гробу, где лежал в красивой парадной форме морпеха. Подробностей никто не знал, гроб не вскрывали (офицер из военкомата запретил строго-настрого), а в окошко много не увидишь. Капля, узнав об этом из письма матери, всю ночь проревела, потом выпила водки, сколько смогла и проспала почти сутки, а на другой день (точнее ночь) пошла на «работу».
Со временем картинка замылилась и как-то пожухла что ли. Но иногда, когда Капле было совсем хреново она вспоминала свою первую любовь, отвергнутую ею по глупости и недомыслию, подолгу смотрела в окно и тянула из горла свою любимую «Белую лошадь», думая при этом… Хотя, кто там знал о чём она думала в эти минуты.
Поначалу Капля подумала, что эти уроды перебрали и перебрали основательно, такое в её специфической практике бывало нередко, но потом, когда перед её глазами ритмично задергалась всколоченная голова одного из этих…, она с ужасом поняла, что её кавалеры обдолбились и обдолбились конкретно. Судя по оловянным, ничего не выражающим глазам и какой-то тупой заторможенности, она сообразила, что заряд был далеко не травкой... Потом «мальчики» выдохлись, потом принесли бутылку и начали её заталкивать в…., а потом Капля просто вырубилась. Последнее, что она увидела, прежде чем ухнуть в бездонный чёрный колодец, это свой выпускной и Костю, живого и невредимого, в белой тройке с огромным букетом её любимых чайных роз.
Капа очнулась от тупой, тянущей боли в самом низу живота. В доме стояла тишина, было темно. Пахло то ли духами, то ли дорогим дезодорантом. Руки и ноги были свободны, но она не могла ими даже пошевелить. Сил почти не было. Она ни о чём не думала. Как любила говорить её подруга и коллега по профессии «Верка-дёрни за х…й»,
– Думалка сломалась...
Сколько лежала в постели – не помнила, сутки, двое, трое, но странное дело, приходила в себя только ночью и всякий раз, когда она «возвращалась»… ей казалось, что у изголовья кто-то сидит, и этот кто-то был очень нежным и любящим, а главное до боли знакомым,
Их обнаружили через трое суток, когда Капля наконец, собравшись с силами, отыскала мобильник одного из этих... и позвонила в милицию. Санитары со «скорой» положили её на носилки, и всё что она увидела краем глаза, так это кровь на стенах и расширенные от ужаса глаза одного из этой четвёрки подонков, точнее глаза его обезображенного трупа.
Менты быстро смикитили, что Капля здесь, что называется «не при делах». Все четверо были убиты за какие-то считанные секунды, то есть, профессионализм неоспоримый. Кстати, следак так и не смог понять, как убийца проник в дом, если на первом этаже всё в решётках, а дверь была заперта изнутри (пришлось ломать) и ключ в замке. Да, и окна,…окна все были целы и закрыты. Если добавить к этому, что следов не было никаких, то, как любил говорить криминалист их следственной бригады – «абзац полный».
Позже выяснится, что «потерпевших» отправили на тот свет каким-то одним мудрёным приёмом, который на жаргоне спецов назывался то ли «двойная дуга», то ли «двойная спираль», чёрт её не разберёт. Одним словом, противнику с левой руки наносится несильный, но очень быстрый удар в голову (так называемая отвлекуха) и тот, в точном соответствии с учением Павлова о рефлексах, отшатываясь влево, молниеносно «получает» нож точно в ярёмную впадину. В принципе, человек уже труп, но для контроля и гарантии нож выдергивается, и второй удар уже в живот с проворотом на девяносто градусов, так называемый «лунный след». Но вот какая особенность, при вскрытии выяснится, что у всех трупов второй удар был не просто в живот, абы как (по принципу – «куда ни бей – всё в дело»), а в левое подреберье и… точнёхонько в селезёнку. Нож проворачивали как заводную рукоятку у автомобиля, причем с такой нечеловеческой силой, что не только селезёнка, а и всё вокруг неё превращалось буквально в лохмотья. А вот это уже был почерк. И это была зацепка…
Сделали запрос во все соответствующие структуры и… ноль! То есть, ни-че-го! Как у нас бывает, на этом бы всё и закончилось. Но, родня у погибших оказалась така-а-ая!, да ещё с таким баблом, что спустить дело на тормозах не удалось. В следственном управлении поняли, что нарисовался ещё один глухарёк и загрустили, потому что родственники убиенных подключили какие-то уж очень заоблачные эшелоны в МВД. Вот тогда без всякой вобщем-то надежды и сделали запрос в архив Министерства обороны. И… О, чудо…! Отыскался след Тарасов... Правда, ответ ясности никакой не внёс, скорее наоборот, но всё-таки.
Текст сообщения, полученного из архива, был по-военному краток и лаконичен. Никаких тебе там стран, дат, названий городов и т.д. Да, была программа, да обучали людей для каких-то там спецопераций в странах третьего мира, а дальше чертовщина какая-то (или мистика, это уж кому как).
Одним словом, для одной из таких операций целенаправленно обучали н-ское подразделение морской пехоты. Обучали, ну о-о-очень серьёзно! Программа отличалась обширностью и в числе прочего была, разумеется, рукопашная подготовка, включавшая в себя технику какого-то особого, суперсекретного ножевого боя.
Короче, если верить написанному, то единственным человеком, который этот приём выполнял, как говорится, со свойственной только ему «изюминкой» (результаты применения которой, и увидела следственная бригада на той злосчастной даче), был… старший прапорщик Притыкин Константин Петрович! Да-да, именно он! И который (опять же, если верить документам) вот уж как десять лет лежал себе спокойненько на кладбище!... села Борисовка, Н-ского района, Н-ской области под скромной металлической пирамидкой со звёздочкой.
Вот такие вот пироги, блин!
А ты говори-и-ишь...!
12.08.09 год.