Автор Лариса Прошина
РУБЛЬ НА ДОРОГЕ
Рассказ
Снегин брёл домой. Со стороны, если посмотреть – высокий, худощавый молодой человек, с широкими плечами и сильными руками.
Идти бы ему, высоко подняв голову, твёрдо ступая по земле, и торопиться. Кого из нас не ждут разные дела, дорогие сердцу люди?
Ему бы радоваться: кончилась рабочая неделя, впереди выходные дни. Человеку, кроме работы, даже самой любимой, нужны удовольствия ещё от чего-то.
Если человек получает удовольствие, то, как считают психологи, он счастлив.
Но Снегину не радовалось. Першило в горле, стучало в голове, ныло в желудке:
- Вы-ы-п-п-и-и-ть!
- Бабы ничего не понимают в этом деле, - размышлял он. – Я же не пьяница, как считает жена. Много ли мне надо? Чуть выпью в пятницу – по случаю последнего рабочего дня; чуть в субботу – выходной всё-таки, заслуженно выходной; а в воскресенье – то гости бывают, то в гости идём.
В остальные дни – лишь пивка, ну, да, бывает, что с небольшой добавочкой. Но только после смены. До работы я – ни-ни: ни грамма, ни глотка.
Не буяню. Приду домой – сразу к детям. О школе спрашиваю. Сын сразу на колени лезет, дневник показывает. Дочь отворачивается – вином, мол, пахнет. Вся в мать.
Но сегодня жена, вместо положенной суммы на обед, вручила ему аккуратно завязанный пакетик: бутерброды и ещё что-то съестное.
- Ты, - сказала Наташа, - деньги всё равно спускаешь на пиво и на вино. Не обедаешь, как все нормальные люди, а ведь кормят вас в заводской столовой хорошо. Бутерброды съешь, когда проголодаешься. Полезнее будет, чем твоё пивко… с добавочкой.
Смотри, скоро брюки будут сваливаться. Тощим стал. Люди подумают, что я тебя не кормлю.
Вот так рассудила его всегда тихая и ласковая жена.
И, как научила его мать, Наташа перекрестила мужа. Тайком. Когда он уже открывал входную дверь.
Сухой паёк он съел. Пиво пить не пошёл. Знал: никто из товарищей не угостит. Не потому, что скупые, а потому, что, как и у него – лишних денег не бывает. Сунулся было к Эрасту Викторовичу, всё понимает старый рабочий, всегда уважит, не раз выручал. Но вот сегодня (сговорились, что ли?) только посмотрел на Снегина, головой покачал и отвернулся.
А вслед проронил:
- Не надоело ещё глотку заливать?
Так и закончилась эта пятница.
- Итальянцы не любят пятницу, - нелепые, отвлекающие, мысли лезли ему в голову, - вот только не помню, почему они не любят именно этот день. Может, им не положено пить в этот день?
Надвигались сумерки, моросило. Город успокаивался. Снегин шёл домой. Чуть неуверенной походкой. Так, будто, и что-то толкало его вперёд, и что-то не пускало. Спина, плечи, руки, лицо выражали крайнюю степень тоски, угнетённости.
И вдруг…
Он отчётливо увидел блеснувшую монету. Сразу не поверил, что это деньги. Огляделся. Никого. Посмотрел вверх. Над ним было промокшее небо. Значит, не оттуда, как манна небесная.
Тронул монету носком ботинка. Нагнулся. И сразу же зажал в кулаке тяжёлый рубль. Успел рассмотреть на нём лик «вождя мирового пролетариата», как называл Ленина парторг цеха.
И пошёл дальше.
Но это был уже другой человек.
В ладони монета согревалась, он чувствовал её твёрдые края. И постепенно у молодого мужчины расправлялись плечи, выпрямлялась спина, твёрже становился шаг, веселели глаза.
Где-то там, где должна быть душа, - ликовало.
Ноги незаметно привели Снегина к магазину. Обычному, продуктовому. Но, это он хорошо знал, в рыбном отделе заодно с хеком, кильками и сардинами в томатном соусе, продают пиво и вино, а коньяк и шампанское стоят там на самом почётном месте – возле кассира.
- Кто-то теряет, а кто-то – находит, - про себя напевая, Снегин подошёл к Валерке (Валерка и Валерка, ни отчества, ни фамилии его никто не знал). Этого, уже немолодого, интеллигентного вида, с неизменным галстуком, мужчину можно было увидеть возле магазина всегда, может, даже и ночью. Он был местной достопримечательностью – как памятник, только пьющий и ходячий.
Снегин пожал ему руку. А почему бы и не пожать? В нечестности человек не замечен.
Они посмотрели друг на друга коротким, понимающим взглядом.
Без лишних слов Валерка разложил на ладони мелочь, подсчитал свою долю, и протянул Снегину. Не вынимая руку из кармана, где был найденный металлический рубль и ещё кое-какие деньги, тот направился к кассе.
Навстречу ему шла женщина. В руке она несла яркие коробочки. На них были нарисованы лимонные дольки. Красивые!
Он не удержался и спросил, сколько стоят такие конфеты. Женщина ответила, а потом, улыбнувшись, добавила, что её дочка очень любит именно лимонные дольки.
Уже стоя возле кассы, Снегин ещё некоторое время следил за женщиной. Всё та же светлая улыбка играла на её лице.
Потом оно как-то странно стало затуманиваться, сморщилось, и… заплакало. Но плакала не незнакомка, а его Наташа.
Видение появилось и растаяло. Он тряхнул головой. Лицо жены исчезло. Зато внезапно и непривычно заныла его душа. Затосковала, словно, от обиды. Но и это было, как миг, как искра: вспыхнула и погасла.
У кассы образовалась очередь. Оказывается, все платили за коробочки с лимонными дольками. Слышалось: «Внучку побалую», «Сынку снесу», «А у меня целых три девчонки – тройнята. То-то визгу будет», «А мы с жёнкой и тёщей чаю попьём с энтими дольками»…
Когда подошла его очередь, Снегин машинально назвал цену лимонных долек. Кассирша стала бить пальцем по клавишам кассового аппарата. Первый же удар заставил его оглянуться.
Поблизости стоял Валерка. Видно было, что он с большим нетерпением ждёт того момента, когда в его руке будет бутылка, губы почувствуют холодок её горлышка, и по телу, обжигая, побежит горячая волна.
Не слыша, что говорит ему кассирша, Снегин вышел из очереди. Перевёл взгляд в глубь магазина.
Кто-то покупал колбасу, кто-то – хлеб и булочки. Паренёк рассматривал витрину с коробками конфет. Мужчина, нагрузившись пакетами, спешил к выходу…
Другие люди открылись Снегину. Вроде бы, он долго-долго, как Робинзон Крузо, жил на необитаемом острове, и отвык от них.
И тут он отчётливо увидел себя со стороны – их глазами. Как будто, сняли его на киноплёнку, и показывают теперь всем этим людям, заполнившим магазин.
А он стоит в давно не чищеных туфлях, в примятом пиджаке, в коротковатых брюках. Кепка надвинула на глаза, на щеках и подбородке щетина.
Смотрят на Снегина люди. И вот уже один удивлённо вскинул брови, другой – откровенно засмеялся, а третий поспешил отойти от него…
Кто знает, что было бы дальше, какие бы мысли пришли в голову Снегину, если бы не Валерка.
Потеряв всякое терпение, он крикнул издалека:
- Уснул, что ли?
Потом подошёл поближе и тихонько спросил:
- Эй! Ты никак не в себе? Может, не хватает денег? Так я добавлю. – Торопливо порывшись в боковом кармане пиджака, Валерка извлёк деньги.
Не раздумывая долго, ни о чём больше не спрашивая приятеля, Валерка забрал у него деньги, подошёл к кассе, выбил чек, взял вино (которое лучше назвать «бормотухой»), и, позвав Снегина, направился к выходу.
Снегин покорно пошёл на зов. Но…
Впервые за прошедшие последние годы ему не захотелось выпить.
Впервые стало стыдно того, что будет дальше.
И всё-таки он шёл, повинуясь невидимой цепи, которой был связан с Валеркой.
Они забрели в темноватый скверик, уселись на единственную скамейку, помещённую почему-то возле мусорного бака. В молчании, торопливо, сдерживая дрожь в руках, Валерка привычным движением открыл бутылку, разложил хлеб и колбасу.
Снегин отрешённо смотрел на эти приготовления, а потом уставился взглядом под ноги, и вздрогнул, точно, только сейчас увидел утрамбованные в землю металлические крышки от пивных бутылок.
Они зазубренными краями намертво впились в почву – попробуй, прорвись какая-нибудь былинка или цветок! Да, здесь ничего и не росло. Он и сам вогнал не одну такую крышку в землю, когда, пританцовывая с бутылкой в руке, вёл, как ему казалось, умные разговоры зачастую со случайными знакомыми.
Отворачиваясь от прохожих, они стали пить, по очереди прикладываясь к горлышку бутылки, отмеривая пальцами положенную каждому порцию.
Валерка в очередной раз протянул бутылку. Снегин взял её, поднёс ко рту. Судорогой свело горло – он почувствовал отвращение оттого, что должен будет прикоснуться губами к горлышку, которого касался рот этого мало знакомого человека.
Покачал головой: мол, мне хватит.
И пока пил Валерка, Снегин спрашивал себя: «Что с тобой? Откуда такая боль и тоска? Очнись! Подумаешь, коробочку с лимонными дольками увидел!».
Нет, не мог он настроить себя на прежний лад. А тут ещё вспомнилось, как десять лет назад поженились они с Наташей, и какой весёлой была свадьба, и какие обширные планы наметили они на будущее. А решили они тогда окончить институт, ездить всей семьёй в разные интересные места; о детях мечтали, клялись уважать и любить друг друга…
Снегин выхватил бутылку из рук Валерки, намереваясь глотнуть побольше, чтобы отвязаться от неприятных мыслей. Но тут из-за угла дома вышла женщина. Та самая, из магазина, а с ней была девочка в розовом костюмчике.
Девочка (вроде бы, на дочку его похожа) прижимала к себе цветную коробочку с лимонными дольками. Её личико выражало радость. А мать улыбалась также ласково и светло.
Давно такой улыбки не видел Снегин на лице своей жены.
Швырнув бутылку подальше от себя, он побежал, спотыкаясь.
Когда перехватило дыхание и закололо в боку, Снегин остановился.
В чём дело, приятель? У тебя в кармане есть рубль. Именно его тебе не хватало. Пойди, купи вина или пива – тоже хорошо бьёт в голову. Выпьешь, и всё пойдёт по-старому. А-сь?
Он вытащил из кармана найденную монету. Поднёс её поближе к глазам. И ему увиделись другие рубли, им пропитые, выброшенные на ветер, рассеянные, как дым, как туман.
И дело ведь было не в деньгах. Он хорошо зарабатывал, семье хватало.
Но с каждой пропитой монетой он терял себя, как личность, работника, мужа, друга, отца.
Каждый глоток вина или водки отравлял его душу, отдалял от Наташи, которую он любил, от истинных друзей, от детей.
Вроде, началось это с ним совсем недавно. Оказалось, прошли годы с тех пор, как он однажды после работы задержался с бутылкой пива возле магазина. Показалось интересным: мужики собрались шумные, наговорились вволю обо всём - от освоения космоса до международного положения. Не нравилось только, что матерились. Но подумалось: не женщины ведь, у мужиков всегда «мат-перемат». Потом и к матерным словам привык.
Правда, иногда Снегин ловил себя на мысли, что желания у его случайных друзей-приятелей примитивные, все разговоры обязательно сводились к тому, сколько, кто, когда, с кем и где выпил. На того, кто мог «дёрнуть» стакан водки, не переводя дыхания, смотрели с уважением.
В такие минуты на Снегина находило просветление, будто спадала пелена. И тогда он присматривался к мутноватым глазам тех, с кем пил; к сине-багровому румянцу на их щеках; к дрожащим рукам и суетливым движениям; отмечал неряшливость в одежде…
И цепенел: «И я такой же?».
И чувствовал, как от него по каплям уходит интерес к жизни, работе, к семье; как образовывается пустота в нём самом и вокруг него.
Но проходил день-другой. Снова он натыкался на какого-нибудь «сторожа», вроде Валерки, который с рассвета уже стоял возле магазина и терпеливо ждал, кто попадётся в его сети «на двоих», «на троих». И Снегин попадался, как ни убеждали его Наташа и заводские парни – «завязать».
Сам пьющий должен опомниться!
…Лестница родного дома казалась ему необыкновенно крутой. Каждый шаг давался ему так трудно, как будто он только что поднялся после долгой и изнурительной болезни.
На лестничной площадке Снегин полез в карман за ключом. Пальцы коснулись металлического рубля.
Вот монета снова на ладони. Он подбросил её, словно, взвешивая.
И вышел опять на улицу.
Направо от дома виднелся пивной ларёк, там гомонили знакомые мужики.
Налево был магазин, где продавали лимонные дольки.
Куда пойдёшь ты, молодой ещё мужик – Снегин?
Тут мы поставим точку.