Дэн сидел, обхватив руками колени, и рассматривал кусок звездного неба в иллюминаторе. Каждый раз с наступлением марсианских сумерек, когда солнечный диск скрывался за рыжими холмами, а в черном небе вспыхивали тысячи ярких точек, изо всех щелей станции выползала незримая тревога. Она, подобно хладнокровному хищнику, обвивала мягкими щупальцами, разъедала его волю, и безумство достигало апогея. Мозг плавился от напряжения, а тело подчинялось лишь слепым инстинктам. Дэн сжимался в комок, не в силах пошевелиться без приказа извне.
И когда горизонт последний раз обожгли солнечные лучи, а мрачные марсианские спутники заволокла мягкая аура отраженного света, под сердцем снова екнуло. Оно снова тут – Дэн это знал, как по запаху узнает младенец о приближении своей матери.
Оно никогда не звало, не отдавало приказы в привычной для человека форме. Но когда невидимые нити-щупальца касались его кожи, сознание Дэна захлебывалось в том, чему невозможно дать определение. Под его тяжестью ломалось все, что Дэн усвоил с самого рождения – понятия о добре и зле, о прекрасном и уродливом. Стирались как ненужные градации даже представления о пространстве и времени. Дэн не мог ни объяснить, ни описать, что происходило с ним, поскольку не находил ни слов, ни образов для этого. А оно позволяло рассматривать себя, напитывало его собою, как слишком крепким, но живительным напитком; иногда откликалось на робкие стремления его сознания, словно играя с ним.
«Ты ведь разумное существо, - думал Дэн, жадно используя оставшееся время, пока безумие полностью не охватило его. - Можешь ли ты снизойти и объяснить, что делаешь со мной?»
В тот же миг бесконечность света, материи и событий поглотила его. Сознание взорвалось, превратившись в мириады миров, которые бесчисленное множество раз расширялись, чтобы снова схлопнуться в точку, не имеющую размеров.
«Не так, - успел он крикнуть в пустоту, пока еще оставался собой. – Умоляю, не так».
Бесконечность выплюнула его из чрева квантовых переходов и тех истин, которым слишком тесно в человеческом мозгу.
«Дай мне понять, что ты есть» - сознание Дэна работало четко, как никогда. В иллюминаторе перед ним звезды пришли в движение и уже через миг гигантская человеческая рука, сотканная из света и тьмы, из звезд и туманностей, тянулась к нему через всю обозримую часть галактики. Приближаясь, неведомое существо уменьшалось, пока, наконец, у самой станции, не приобрело свойственные обычному человеку размеры. В темноте космоса, кутаясь в ореол золотого свечения, исходящего от него, шагал, будто по земле, невысокий седой старичок, одетый в комбинезон, какие носят слесаря и ремонтники. Легко и без сопротивления старичок прошел сквозь стену из особо крепкого сплава, покрытую метровым слоем утеплителей, изоляторов и электроники. Оказавшись в каюте, он присел на стул и посмотрел на Дэна, вжавшегося в угол. Лицо старика излучало бесконечную любовь, казалось родным и знакомым.
- Тебе так привычней, создание? – спросил он мягко и с сочувствием. Дэн робко кивнул и незаметно ущипнул себя. Боль он чувствовал, значит просто сходит с ума.
- Ты не сходишь с ума, парень. Перенервничал только, - старикашка улыбнулся одними губами, отчего тепло и спокойствие наполнило тело Дэна. - Ты ведь понял, с чем имеешь дело, только принять пока не сумел. Мы тот Демиург, который создал все сущее. Мы есть плоть всего и мы вне пространства. Но я устал, я засыпаю. Тебя я выбрал приемником, как разумное существо, способное развиваться.
- Меня? – Дэн рассмеялся, как безумный. – Я сам не справлюсь…
Старик легким жестом заставил его умолкнуть.
- Мы угасаем, но творение наше не должно угаснуть с нами вместе. Ты растворишься в нас, но твоя живая воля будет нас питать. – Старик умолк, глядя на Дэна ласково и всепрощающе. Когда-нибудь и ты пожелаешь примкнуть к множеству спящих.
Старик все говорил и говорил, но Дэн больше впитывал, чем понимал смысл сказанного. Истина, которую он принимал с таким трудом, была проста, но велика настолько, что он должен был вырасти из своей человеческой сути в нечто большее, чтобы суметь к ней прикоснуться. И Дэн менялся. Так росток, орошенный влагой, пробивается из зерна.
С тех пор Дэн принимал происходящее с ним как должное. Старик больше не приходил, но присутствие его Дэн видел в каждом рассвете, который ему доводилось встречать, угадывал в солнечных лучах и там, где не было света вовсе. Дэн перестал разделять мир на добро и зло, понимая, что это лишь разные обозначения той руки, которая ласково гладит, либо сжимает плеть. Старику не было нужды беседовать с ним более. Но день ото дня Дэн становился ему ближе, замещая его угасающий разум.
А когда пришла пора возвращаться на Землю, Дэн испугался того, насколько стал он иным. Даже диспетчер, с которым он перекинулся парой фраз при посадке, смотрел на него как на безумного. А когда на аэродроме его встретила группа военных с бластерами наготове, почему-то вспомнилась старая легенда о том, что Сын Божий был распят.
*****
- Космическая болезнь, - с болью в голосе произнесла женщина в белом халате, глядя на небритое лицо с фанатично горящим взглядом, всплывшее на тончайшем экране из светодиодного волокна. – Она возникает вследствие поражения головного мозга альфа-частицами в космосе либо на планетах, лишенных магнитного поля. Всего третий раз за свою практику встречаю подобный случай. Это не человек уже. У данного существа отсутствуют даже элементарные нормы морали, присущие животным. Зато он обладает невероятной физической силой и способностью управлять на расстоянии чужой психикой, причем психикой многих людей одновременно. Это представляет для общества огромную опасность. Больной должен быть уничтожен немедленно, пока он еще не осознал, на что способен… Надеюсь еще не поздно.
В выцветших глазах ее немногочисленных слушателей не скользнуло и тени сочувствия. Только ужас, прикрытый маской тщеславия.