Почему-то в дождь сильнее всего чувствуется одиночество. Хочется уснуть под шум капель, падающих на металлический карниз и шелестящих по листьям, и чтобы ты обнимал меня, как обычно делаешь, когда мы вдвоем. Но тебя нет, есть только холод, шум дождя и воспоминания.
Ты смеешься, глядя в монитор на нарисованных котов.
- Я знала, что они тебе понравятся. Специально сохранила ссылочку.
- И это он рисовал в пейнте! Да уж, талантливый человек проявит себя всегда, чем бы он ни рисовал.
- Ой, я уже где-то слышала эту фразу, просто дежа-вю... Сейчас вспомню...
- Обижаешь, фраза моя.
- Да нет же, что-то очень знакомое... А, вспомнила "почерк личности остается неизменным, чем бы личность ни писала..." Это Стругацкие, "Хромая судьба".
Ты хохочешь и подхватываешь цитату:
- "Он пытается демонстрировать этот факт, взявши в зубы шариковую ручку, чтобы расписаться на бумагах, угрожает дойти до ЦК и вообще ведет себя безобразно". Я забыл, солнце. Так что фраза моя.
Хочется выйти под холодные капли, подставить им лицо, чтобы вода, пахнущая небом и бензином, стекала по волосам, лицу, смывая ложь моих слов и поступков.
- Эй, не прижимайся ко мне, жарко!
- Мне холодно без тебя, так что терпи.
- Как может быть холодно в такое пекло?
- Ты не поймешь...
Погода обманывает. Кажется, должно быть зябко, но на самом деле даже не хочется укрыться. Я сворачиваюсь в клубочек на слишком широкой кровати, обхватывая себя за плечи. Кожа ледяная на ощупь, но холода я по-прежнему не чувствую.
- Вот тебе одеяло.
- Не надо, нам одного хватит.
- Я не люблю спать под одним, возьми себе отдельное.
- Если замерзну, я просто обниму тебя покрепче.
Странно, что за всё время у нас не было одного дождя на двоих. Как-то так получилось, что в дождь мы не встречались. Странно, правда? И хорошо. Хорошо, что нет ничего, связанного с этим монотонным звуком и запахом влаги, расходящимся по комнате. Можно попытаться уснуть.
Иногда мне снятся кошмары. Просыпаясь, помню только липкий черный ужас, сковывающий дыхание, бьющий по нервам, заставляющий сердце заходиться в бешеном галопе. Знаю, это расплата. Расплата за железную выдержку на работе, за принятые решения, за ответственность. За то, что во время операции не дрожат руки, а голова работает, как компьютер. За отказ "лечить нервы" медицинским спиртом. И поэтому ночью все волнения, страхи, неуверенность переплавляются в сводящий с ума кошмар.
В первый раз ты не на шутку испугался. Тогда я проснулась от того, что ты нещадно тряс меня за плечи и звал по имени. И глаза у тебя были совершенно дикие.
- Что это было?
- Я тебя разбудила? Извини, просто кошмар приснился.
- Ты кричала.
- А ты думал, я хохотать буду? Пусти, мне надо под душ.
Я закрываю глаза и пытаюсь уснуть. В дождь надо спать, в дождь мне никогда не снятся плохие сны, словно его шепот отгоняет кошмары прочь. Но сон не идет, вместо него снова накатывают воспоминания.
Еще несколько раз ты попадал на мои "весёлые ночи". После того, самого первого, раза ты уже меня не будил, а только тихонько успокаивал. Я все равно просыпалась, слыша твой шепот и чувствуя твои поцелуи на лице. Но уже не надо было смывать липкий ужас холодной водой, он отступал сам, прячась от твоих нежных слов и ласковых прикосновений. И я снова засыпала, вдыхая твой запах и слыша, как бьется твое сердце, чтобы утром взять низкий старт со звонком будильника.
- Тебе кофе? Завтрак?
- И то и другое.
- Как всегда.
И всё-таки, почему мы ни разу не были вместе в дождь? У нас есть одно на двоих солнце, когда мы поджаривались на пляже; тихий мягкий снег, когда мы катались верхом по зимнему лесу; мы вместе встречали рассвет на реке, сидя с удочками и поеживаясь от утренней свежести... Только дождь не делили на двоих, как будто судьба специально сохранила эту сырую погоду лишь для меня.
Однажды мы застряли зимой у тебя на даче, когда внезапно началась метель и было невозможно выехать. За окном стояла сплошная белая пелена, от ветра маленький домик трясся и вздыхал, словно жалея, что не может улететь. Ты носил дрова для печи, возвращаясь совершенно белым.
- О, пришел админ, принес дрова.
Ты смеялся над этой бородатой шуткой и стряхивал снег с куртки на пол. А потом отключилось электричество, и мы просто сидели рядом, слушая, как горит огонь в печи и воет ветер на улице. Надо было звонить на работу, предупреждать о том, что завтра не приду, договариваться, чтобы подменили, но совершенно не хотелось.
- А знаешь, что у меня есть?
- Мм?
- Вино. Сделаешь глинтвейн? Ты обещала.
- Обещала. И специи взяла. Только вставать лень.
- Так может, я сам? Говори, что делать. В этот раз должно получиться.
- Нет уж, не надо экспериментов. Неси сюда свое вино.
Дождь идет и идет, и его вкрадчивый шелест заставляет вспоминать...
Есть какое-то колдовство в плохой погоде, когда тепло любимого ощущается особенно остро. За тонкими стенами домика бушевала вьюга, комнату освещали отсветы огня, впереди была длинная ночь. Мы не спешили, словно заново узнавая друг друга, раскрывая свои тела и души. Хотелось отдать тебе всё тепло, всю нежность, как будто это в последний раз, как будто после этой ночи - ничто. Осталась только сладость глинтвейна на губах, запах твоих волос, вкус твоей кожи, прикосновения рук. И уже невозможно различить, где ты, а где я, чей это стон, чей это жар. И крик - твой или мой? И вспыхнувшие под веками звезды - одни на двоих.
Ты смотришь на меня пристально, словно стараешься запомнить. В этой полутьме твои глаза кажутся совсем черными, в них можно утонуть, как в ночном небе. Уже проваливаясь в сон, слышу шепот:
- Вот сейчас ты - настоящая...
Хочется кричать. Не могу больше, я утону в этом дожде, в этом одиночестве. Сегодня я позвоню тебе первая. Протягиваю руку к телефону, и он словно взрывается сигналом.
- Да?
- Знаешь, мне очень хочется вместе с тобой слушать этот дождь.
- Где ты?
- В десяти минутах от твоего дома. Можно заглянуть?
- Да. Только быстрее!