...Был уже четвёртый час ночи, когда Гаф, чувствуя, что начинает задремывать, решил разбудить Лазло.
-Что-то я совсем сдал, - размышлял он вслух по дороге в другую гостевую. - Раньше, помню, целая ночь без сна - пустяки, как не бывало!.. А теперь вот даже утра дождаться не могу... Лазло, друг мой, вы спите? - негромко спросил он.
-Нет, - неожиданно отозвался Лазло. Голос у него был довольно мрачный. - Знаете, я, пожалуй, пойду к графу. Мне что-то не спится... То есть меня недавно что-то разбудило, и... ну, и вот.
-Понимаю, понимаю... - покачал головой Гаф. - И что же вас тревожит?..
-Да так, - пожал плечами Лазло. - Всё какие-то мысли, мысли... Ничего такого, чтобы уж...
Он торопливо оделся и вышел из комнаты, прихватив с собой лучинку.
-Доброй ночи, - пожелал хозяин.
-И вам!.. - откликнулся Лазло и скрылся в спальне больного.
"Всё-таки "доброй ночи" звучит лучше, чем "спокойной", - заметил он. - Как-то, что ли, шире смысл..."
Граф беспокойно пошевелился в постели и снова затих. Движение в комнате его не разбудило.
Лазло прикрыл дверь и устроился в кресле. Так ему предстояло провести несколько долгих часов...
Тусклая лучинка вскоре погасла. Арендатор не стал зажигать её (хотя сидеть в темноте для него с недавних пор было мучительно) и вперил свой взор в душную темноту.
Эрвин сейчас находился в забытьи. Он шумно дышал - медленно, с большим трудом, так что порой выдох сопровождался глубоким стоном... На прикроватном столике стояла полупустая кружка с давешним напитком: аромат мелиссы распространился уже по всей комнате.
Лазло глубоко вздохнул.
"Вы правильно сделали, что решили приехать ко мне", - вспомнилось ему. Что ни говори, а это и впрямь было так.
И всё-таки в глубине души он знал: его навело на мысль заночевать у Гафа не что иное, как собственное малодушие...
***
Это произошло в то неспокойное время, когда уже отгремели первые заморозки, но холод всё ещё никак не мог взять верх. В последний месяц тёплого сезона Лазло, освободившись от дел, связанных с уборкой урожая на небольшом участке, отправился в гости к своей старой знакомой, болотнице Эмме. Путь на Большое болото был неблизкий, так что Лазло зачастую приходилось ночевать в придорожных тавернах. Так случилось и на этот раз.
Над трактом в тот вечер уже сгустились сумерки, особенно тёмные после пронзительно-ясного дня, а путник всё никак не мог добраться до знакомой корчмы, которую содержал скряга Жабс. Более того, по расчётам Лазло выходило, что ехать туда нужно было ещё добрых три часа... Летом он, без сомнения, успел бы прибыть туда до заката; однако теперь продолжать путь впотьмах было небезопасно.
"Что же делать?.." - так и сяк гадал незадачливый арендатор, изредка погоняя свою уже утомлённую двойку. Помощи ждать было неоткуда - оставалось лишь возложить надежды на судьбу и, как говорят мореплаватели, лечь в дрейф.
Прошло немало времени после заката, прежде чем впереди наконец замаячили спасительные огоньки. (Странно, но Лазло был готов поклясться, что до той минуты совершенно не замечал их издали, хотя дорога в тех местах не петляла и не ныряла в холмы.) Недолго думая, он подкатил к зданию и остановился.
-Таверна "Незваный гость", - прочёл он кривые буквы на вывеске. - Кажется, этого заведения здесь не было...
-И не могло быть, драгоценнейший! - подхватил трактирный слуга, подвернувшийся тут же. - Таверна-то совсем новенькая!..
-Что ж, это радует, - заметил Лазло. - У вас тут есть где пристроить коней?
-Всё, что пожелаете! - воскликнул слуга и распахнул широкие низенькие ворота. - Проезжайте во двор. Поверьте, вы на всю жизнь запомните эту замечательную ночь!..
"Странный он какой-то", - с неудовольствием подумал (скорее, даже почувствовал) Лазло, но возражать не стал.
Повозка, крякнув, въехала во двор. Слуга закрыл ворота и побежал за товарищами.
Коней вскоре препроводили на конюшню, повозку пристроили в глубине двора; самому же путнику был немедля предложен роскошный стол.
-Простите, - попробовал отказаться Лазло, которого от такого внимания уже взяла оторопь, - у меня ведь нет на всё это денег!..
-Уво-ольте! - уговаривающе протянул слуга. - Вы ведь арендатор, так?.. А народная мудрость гласит: весной он сед и тощ, под зиму - толст и чёрен! Правильно я говорю?
-Пра-а-а... - одобрительно загудели присутствующие.
-Вообще-то эта поговорка о ментальских бобрах, а не об арендаторах! - счёл нужным рассердиться Лазло.
-Ну, это всё равно... Драгоценнейший, мы в этих спорах лишь теряем время! Эй, Полонихий, - волоки-ка сюда амбрюзию!..
-Амброзию, - уже не столь уверенно поправил тот.
-Нет, именно амбрюзию!.. Разница такова...
-Эй, Мерк! Поди-ка сюда, - неожиданно окликнули слугу, и он прекратил свои излияния.
Лазло уселся на свободное место за столом. После всего этого путнику оставалось лишь пожать плечами, теряясь в догадках...
Тут же подали огромное блюдо дичи с зеленью и большую бутыль, от которой исходил сильный запах чего-то приятного... и, кажется, смутно знакомого.
-Прошу! - хмуро сказал Полонихий и налил немного "амбрюзии" в длинный рог.
Лазло с осторожностью пригубил напиток; однако после первого же глотка все его сомнения и опасения вдруг улетучились прочь.
-Эх, - воскликнул он, чувствуя, как на его щеках разгорается пьяный задорный румянец, - и вправду не позабыть мне этой ночи!..
Мерк угодливо закивал; то же сделали и несколько других слуг.
-Песню! - воскликнул гость, и все дружно затянули ухарскую балладу, которую когда-то сочинил сам Лазло. Лишь Полонихий стоял по-прежнему хмур. К вину он даже ни разу не принюхался...
Далеко за полночь постояльца наконец препроводили в спальню, взяв с него обещание остаться ещё и на завтра. Лазло согласился на это, особенно не раздумывая, что вообще-то не было ему свойственно. В ту ночь он спал без сновидений: "амбрюзия", хотя пилась легко и весело, сильно тяжелила голову.
Проснулся путник уже после полудня. На него снова вихрем налетели слуги и предложили обед. На столе, к неудовольствию Лазло, в этот раз не было вчерашней бутыли; пили на сей раз пиво, причём не самое лучшее.
-А амбрюзия?.. - осторожно спросил он, осушив вторую кружку пива.
-Думаешь, её так просто достать? - угрюмо сказал Полонихий, подвернувшийся тут же.
-Что-то я не припомню, чтобы мы пили на "ты", - вдруг довольно резко парировал Лазло.
-Это верно, - гмыкнул тот. - Не пили...
К вечеру, однако, долгожданный напиток всё же появился в трактире. Мерк услужливо разлил "амбрюзию" по рогам и бокалам; над сырой равниной вновь раздались хмельные песенки, и всё началось сызнова.
На следующий день Лазло, каким-то чудом вспомнив о том, что нужно ехать на Болото, горячо распрощался со своими новыми знакомцами и отправился в путь, прихватив с собой полдюжины бутылок неизвестного доселе напитка.
-Своих угощу, - приговаривал он, расставляя их в экипаже, - а надо будет, так и ещё приеду! Вы уж приберегите этого добра к моему приезду, ладно?
-Да у нас его хоть залейся, - буркнул Полонихий в ответ. - А насчёт приберегите - это ты с ними договаривайся, я этим не заведую.
Лазло с сожалением посмотрел вокруг: ни Мерка, ни его собратьев не было видно.
-Что ж, в добрый путь... - сказал он и влез на козлы.
...На сей раз ответа не последовало.