Заявилась на днях к Бабе-Яге подруга старинная Кикимора Болотная. Вид странный имела: длинные зеленые волосы были завиты мелкими кольцами, глазки обведены, ресницы наклеены, губки напомажены, вместо одежды напялила мужские кальсоны, и обмотала тряпочкой то место, где у нормальных женщин грудь находится, выставив на обозрение морщинистое тело. Тьфу, срамота.
- Ни что ты в современной моде не смыслишь, кошелка старая. - Обиделась подруга, и вместо того что бы захлопнуть с той стороны избушки дверь, сгрузила на стол дубовый рюкзак. – Это теперь «бриджами» называется, а «тряпочка» топиком именуется. Так теперь вся просвещенная Европа ходит.
Баба-Яга не знала, во что это самая Европа просвещается, и сколько в нем градусов, но уверилась, что по Кикиморе «дикий Восток» плачет.
Порывшись в рюкзаке, Кикимора извлекла на свет огромный фотоаппарат.
- Профессиональный, - проинформировала она Ягу, нежно протирая объектив, - у одного фотографа в карты выиграла.
- Небось жульничала. – Проронила Яга, чувствуя как ее начинает душить жаба.
«Совсем девка без мужика одичала, - подумала Яга, всматриваясь в выпуклые жабьи глаза. «Мы в ответе за тех, кого приучили» - Корявыми буквами, взывал к совести плакат на стене. - «Придется опять ворожить, Ивана Дурака искать».
Шум донесшийся со стороны чулана вывел Ягу из состояния самобичевания. Тяжело пыхтя, утирая со лба не существующий пот, Кикимира тащила разбитую старую лохань.
- Эт тебе зачем? – Поинтересовалась Яга, отпрыгивая сторону, опасаясь, как бы ненароком не пришибли.
- Для деревенского колориту. - Кикимора, вытаращилась в васелисино зеркала и принялось корчить рожи. Зеркало не выдержало и пошло трещинами. - Фотосеисия у нас будет.
- Какая фотосессия? – Проворчала Яга сметая с пола осколки.
Василиса недовольна будет. Зеркало то заморское было, специально для нее лучшими венецианскими мастерами исполнено. А крайним опять Иванушка будет. Хоть и дурак, но понимает что когда внученька не в духе, под ее горячую руку лучше не попадаться. И опять в семье разлад, скандалы. Может забрать к себе малых Аленушку и Славку. Как ни как, хорошая экологическая и психологическая обстановка.
- Эротическая. – Пояснила Кикимора, спрыгнув с печи. – Оттуда снимать будешь, композиция хорошая.
Яга застыла, Василий, хулиган, сливками подавился, жабы еще больше выпучила глаза, а в лесу воцарилась подозрительная тишина.
- Какая? – Поинтересовалась Яга, надеясь, что с возрастом слух ее ухудшился.
- Э-ро-ти-чес-кая. – По слогам повторила Кикимора, вылив в лохань ведро воды, которая просочившись сквозь щели, лужицей расползлась по полу. Автоматически сгенерировав заклятие герметизации, Яга вернула всю воду на место, и наблюдала за тем, как мурлыча себе поднос, подруга высыпала в лохань из пакетика лепестки роз.
- Это где ж у нас в лесу розы растут? – Поинтересовалась Яга, решив внести ясность в понятие «деревенский колорит». - Если хочешь достоверности то следовало запастись ромашкой, иван-чаем, и прочим подножим кормом.
- Фу. – Скривила свой длинный нос Кикимора, уперев руки бока, окидывая недобрым взглядом убранство избушки. – Лютики-ромашки твою избушку не облагородят.
Бабе-Яге стало обидно за свою избушку.
- Если не нравится, шла б к себе на болото фотосессию устраивать.
Кикимора, вздрогнула и нервно огляделась.
- Я бы с радостью. – Вздохнула она, прихватив со стола пирожок с брусникой. - Такой затончик себе присмотрела, утопиться не жалко. Но Леший как прознал, за нож схватился. «Зарэжу». - Кричит. – «Мамой клянусь».
- А что? – Глаза у Яги загорелись. За любовным похождениями Кикиморы и Лешего следил весь лес.
- А я ему говорю, что девица я свободная, обязанностями не обремененная, куда хочу, туда свой нос и ворочу.
- Смела! – Выдохнула Баба-Яга, протягивая руку за следующим пирожком.
- Забодал уже. – Плюнула Кикимора, и попала аккурат в корзиночку с пирожками. Те немедленно покрылись плесенью. Яга отдернула руку и, сглотнула слюну. А плесень тем временем, оккупировав корзинку, покусилась на белоснежную скатерть. Схватив помело, Яга одним точным движением, отправила корзинку в полет до ближайшего болота. – Ладно бы толк был, а так «пэрвый жина – кущать хочэт, втарой жина – кущать хочэт, трэтий жина – и та кущать требует. А Лэщий адын, совсэм адин».
- Да брось ты его окаянного. – Посоветовала Яга, доставая из печи противень с остатками пирога. – Найдешь себе мужика нормального, работящего…
- Ты чего, Яга, с дуба свалилась? – Всплеснула руками Кикимора. – Где же ты в нашем лесу, мужика видала?
Яга призадумалась. А ведь и верно, почитай кроме Лешего, на сто верст ни одного мужика. Не выдержали тяжкой судьбинушки, и подались в город, сначала на заработки, а потом на ПМЖ. Остались бабоньки в одиночестве куковать, Лешего, привенчать.
- Работа не волк, в лес не убежит. – Изрекла Кикимора народную мудрость, и, запрыгнув в лохань, сдернула с себя всю одежду.
Яга, судорожно вздохнув, чуть не выронив дорогую аппаратуру, зажмурила глаза. Василий, оглушив округу диким мяуканьем, сиганул в окно. Жаба еще больше выпучила глаза, отчего стала похоже на футбольный мяч.
- Чего застыла! – Возмутилась Кикимора, выбивая зубами мелкую дробь. – Не на югах все-таки.
Яга чуть приоткрыв правый глаз, принялась щелкать. Экзекуция продолжалась полчаса, пока легкий писк не известил о разрядке аккумулятора.
Кикимора к тому времени покрылась мелкими мурашками и стала походить на общипанную гусыню.
Укутавшись в банных халат, Кикимора вытащила из рюкзака ноутбук.
- Сейчас посмотрим что получилось. – И с первых кадров запричитала. – Кто так снимает? Ну, кто? А тут только пятки. Здесь у меня нос длинноват. А здесь что? Нет, ты меня до инфаркта доведешь.
Наконец, после четверти часа нытья, выбор пал на фотографию, когда Кикимора приподнялась в лохани, что бы запустить тапок в сорок балоболок, нагло оккупировавших подоконник, комментирующих вслух, разворачивающиеся в избушке, действие.
- А теперь небольшой фокус-покус. – Улыбнулась Кикимора, и щелкнула по ярлыку с надписью «Фотошоп» на экране ноутбука. – Ловкость рук и никакого обмана.
Защелкали кнопки мыши, на экране появлялись какие-то надписи, таблички, в которых кикимора что-то меняла, за что-то дергала. В результате всех этих манипуляций, кожа стала гладкой и бледной, цвет волос сменился с бледно-зеленного на золотисто-русый, исчезла мутность в глазах, нос приобрел греческий профиль, уголки губ приподнялись, набухли, и перед ними предстало изображению юной девицы, путь и не писанной красавицы, но с каким-то неуловимым притяжением, такой какой Кикимора была много-много лет назад, при их первой встрече.
- Какая я ж красивая была. – Выдохнула Кикимора, вытирая уголком платка, набухшие слезами глаза. Весящее на стене серебряное блюдце нервно икнуло и покрылось инеем.
Баба-Яга застыла, погрузившись в собственные воспоминания. Как давно это было, какими романтиками они были, уверенные что мир рухнет у их ног, и он рухнул, но не так как они хотели, похоронив всех под завалами времени.
- Держи.
Кикимора сунула Яге раскрытый зонтик из серебристого материала.
- Не так, - повернув его ручкой вверх, достала из рюкзака клубок шерсти, подозрительно смахивающий на тот, который Баба-Яга потеряла в начале прошлой зимы. Привязав один конец к наконечнику зонта, второй куда-то в ноутбук.
- Сейчас спутник пройдет. - Пробормотала Кикимора, взглянув на висящие на стене часы. – Чего стоишь, ищи?
- Кого? – Удивилась Яга, оглядываясь вокруг. Вроде все на месте, ничего не пропало.
- Сигнал, старая. – Схватилась за голову Кикимора, и уселась за ноутбук. – Ищем выход в интернет.
И Яга стала искать, шатаясь по комнате, натыкаясь на острые углы, спотыкаясь об мебель и мелкую живность, которая пробралась в избушку и наблюдала за разворачивающимися действиями с первых рядов.
- Стоп! – Вдруг заорала Кикимора, и бешено застучала по клавишам ноутбука.
Яга замерла, вытянув руки вверх, балансируя на одной ногой. Вскоре, руки затекли, спина застыла, колени стали подкашиваться.
- Атасс. – Прервал мучения старушки, влетевший в окно Василий. – Делаем ноги. Леший идет.
- Убью! – Услужливо донесло эхо грозный рык хозяина лесов. – Зарэжу!
Зонтик выпал из руки Яги, Кикимора схватилась за сердце, избушку затрясло.
- Спасай, родимая. – Взмолилась Яга, взобравшись на печь и щелкнув ремнями безопасности.
Избушка, закудахтала, наклонилась сначала в одну сторону, затем в другую. Верхушки деревьев резко упали вниз, открыв взору клубящиеся черные тучи на горизонте.
- А мы? – Взлетели на печь Кикимора с Василием, и стали пролезать под ремни.
- Стоять! – Послышалось совсем рядом.
Избушка на курьих ножках пропустив команду мимо трубы, развернулось и понеслась прочь.
- Стоять. – Взъярился Леший. – По окорочкам стэлять буду.
Избушка испуганно кудахнула, и высоко подпрыгивая, стала петлять из стороны в сторону, запутывая следы.
Лицо Бабы Яги и Кикиморы позеленело, а это уже, как говориться совершенно другая история.