Плач по майору отправил в мир грез. Приснилась Наташа.
Шел снег - белый, мягкий, несуетный. Она задумчиво сидела на скамейке. Сел рядом, положил руку на плечо.
- Ты жди, он обязательно вернется, только очень жди.
Потом взял под козырек и удалился. Неузнанным.
На городском причале повстречал Настю. Знойный, летний полдень. Морской ветерок развевал волосы, а она смотрела вдаль. Туда, за линию горизонта.
Грубо обнял, резко развернул и хищно поцеловал в губы.
- Настя, милая, поцелуй - проверка. Ты не должна этого. Скажи да, уйду навсегда, нет - молить о прощении.
- Нет, конечно нет, и нежно поцеловала в лоб.
- Понимаешь, не можем, просто не имеем права.
- Мне все равно.
- Спасибо, Настя, прости.
- Тебе надо идти.
- Да, хорошая, родина зовет.
- Э, вас спрашивают, - посоловевший Симеонов тряс за плечо.
...группа неразрушающего контроля, срочно пройдите в первый, повторяю, группа неразрушающего контроля,срочно...
Ангелы смерти нашлись в служебной. Сява нежно ворковал со стюардессой, а Вадик вел заунывную " .. мама, милая, мама, я тебя не ругаю..."
- Пили?
- Только за знакомство.
... что меня ты так рана дэвэка адала. я севодня друзями, мама, жись иную стречаю, и прошла незаметно залатая пара...
- Вадя, мы нужны родине, не время.
- Пусть споет, пожалуйста, - в помещение вошли еще две стюардессы, - у нас перерыв, а генерал никуда не денется.
- Раз дамы просят, Вадимчик, пригладьте кудри, смойте слезы, и вдарьте уже боевую
- Хотел расстрельную, - улыбнулся Вадя, - боевую сам чеши.
- Спи Семен, спи. Спи, понимаешь, спи. Мент приедет на козе...
- Лучше окурок.
- Да-да, пожалуйста, Вадя, окурок.
Сява разлил, усадил Жанну на колени, и Вадя затянул...
Из колымского белого ада
Шли мы в зону в морозном дыму.
Я заметил окурочек с красной помадой
И рванулся из строя к нему.
Сколько лирики прошло лагерным путем, подумать страшно. Что мы, кто без колоний. Великая родина самое лучшее получала оттуда. Можно было получить и отсюда, но даже вероятность ошибки была смертельной. Человек на воле мог себе позволить слабость, каприз, болезнь. План-закон. В обмен на величие момента обратить. Пыль.
Баб не видел я года четыре,
Только мне, наконец, повезло.
Ах, окурочек, может быть, с Ту-104
Диким ветром тебя занесло.
Милые граждане великой страны, сколько-ж нам осталось. Быть обращенными внутрь и ненавидеть наружу. Ребята, нутро в неволе не хранится. Если думаете, жрачка и бухло - предел мечтаний, то правы. Но если не так - правы вдвойне. Хитрость в том, что это так и не так одновременно. Мир не может быть подогнан под нашу убогость. Вернее так. Под убогость можно подогнать господствующее представление о мире, но не сам мир. А уж под господствующее, всех, кто господство за благо почитает.
И жену удавивший татарин,
И активный один педераст
Всю дорогу до зоны шагая, вздыхали,
Не сводили с окурочка глаз.
Нельзя в безразличии. Чувство там не может. И ум припаять к идиотическому. Скажите, форма содержательна, содержание оформлено. Диалектическое единство. В каком единстве человек должен находится с доносом. Принять и возлюбить того, кто подарок преподнес.
С кем ты, стерва, любовь свою крутишь?
С кем дымишь сигареткой одной?
Ты во Внукове спьяну билета не купишь,
Чтоб хотя б пролететь надо мной.
Если отнимают все. Что любишь или полюбить готов. В единстве с кем. С тем, кого отняли или с тем, кто. Пятая печать. Отсутствие свободы, бла-бла -бла. Нет, то страх. Обычный. Перед тем, что больше. Социальной системой. Поэтому лагерь, место, хуже которого нет, оказался последним оплотом свободы. Дальше боятся некуда.
В честь твою заряжал я попойки
И французским поил коньяком,
Сам пьянел от того, как курила ты «Тройку»
С золотым на конце ободком.
- Какой декаданс, - в дверях стоял генерал, - разрешите выразить нижайшее почтение.