Картоха

- Ну…
Рука задержалась в руке после молодецкого рукопожатия с замахом от плеча и громким шлепком. Потом одновременно дернули друг на друга, обнялись резко, похлопывая по плечам, по спине, скрывая глаза.
- Ну, вот, значит…
- Это сколько же? Пять лет выходит? Или уже больше?
- Пять с половиной. Ты как раз по осени уехал.
На дворе цвела весна. Вернее, цвели деревья, какие-то кусты, покрытые плотно мелкими белыми цветами, сладкий аромат шел плотной пеленой. Приезжий вдыхал глубоко, смотрел чуть растерянно по сторонам.
- Какой воздух!
- Да, уж. Как пишут в книжках – режь его, да на хлеб намазывай.
Они помолчали, присматриваясь, вспоминая, начиная привыкать заново. Было время, когда каждый день – рядом. Работа и дружба. Дружба и работа. Девчонки, было, ревновали…
- Пошли?
- У меня тут гостинцы.
- Наши, мужские? Сегодня и оприходуем. Пошли, пошли, тут близко. И по деревне пройдешь, оглядишься немного. И мне лестно – вон какие люди ко мне ездят!
- Да ладно тебе… Мне и так уже бывает… Стыдно, что ли. Что я сделал-то особого?
Что он сделал – знал весь мир. Он и такие же, как он. Молодые еще, а уже доктора наук, академики. И дело не в статьях или монографиях – в деле. Проколы пространства, перенос предметов все большей и большей массы на определенное заданием расстояние. Наконец, эксперимент с человеком. И все это – за каких-то пять лет.
- А ты здесь как?
- Я здесь, дружище, учительствую. История, обществоведение разное… А бывает, что и физкультура. Ты не смейся, у нас такая специфика, что каждый за каждого. Кадров нет лишних.
- Пишешь?
- Пишу понемногу. Но текучка одолевает, понимаешь. Времени совсем не хватает. То одно, то другое… Тут, знаешь, время совсем иначе течет. Как в теориях,- хохотнул смущенно местный.
- Вот, кстати, о времени. Помнишь, ты говорил именно об этом, что оно течет с разной скоростью? А теперь, представь, что мы это экспериментально доказали! Представил? А теперь, как настоящий писатель-фантаст придумай следующий шаг!
- Да ладно, какой я писатель,- смущенно улыбнулся встречающий.
Смущенно-то смущенно, но видно, что понравилось.
- Я бы сказал о проколах пространственно-временного континуума и возможности путешествия во времени.
- Вот! Я же говорил всем, что из нас двоих гений – это ты! Я так, технарь…
- Ага. Технарь. С Нобелевской премией.
- Ну, нас там много было, целый коллектив,- снова засмущался приезжий.
Они шли уже по центральной улице. Тот, что встречал – длинный, сухой, угловатый какой-то, сутулящийся постоянно. Тот, кого встречали – плотный, подвижный, весь такой круглый и шумный. Первого в компании звали Писателем. Второго – Доктором. Не врачом, потому что к медицине он отношения не имел, а – доктором. С самого раннего опыта. С первой встречи. Настоящий ученый – значит, Доктор. А Писатель, хоть и ученый, все равно – Писатель. Потому что фантастику сочинял, размещал в каких-то провинциальных журналах свои рассказы, гордился первой и единственной книжкой, собранной из двух повестей и тех же рассказов. И как-то так вышло, что такие разные – флегматичный Писатель и вспыльчивый, резкий, энергичный Доктор - стали лучшими друзьями на долгое время. До тех пор, пока дороги вдруг не разошлись. Да и тогда встречались какое-то время, общались со взаимным удовольствием.
И вдруг Писатель уехал. Остались еще почта и телефон. Но телефон оба не любили. А почта… Ну, не то сейчас время, чтобы – почта. Письмо раз в год, в котором все сразу страницы на три или на четыре мелким почерком.
А теперь – вот. Первая за долгое время встреча.
- Здоров, Петрович! Гости к тебе?- при этом смотря чуть в сторону, только не на самого гостя, соблюдая деревенскую вежливость.
- Вот, друг приехал! Из самой столицы!
- О-о-о! Далеко, однако. Картоху поможет сажать? Это дело.
Писатель смущенно пожал плечами: какая «картоха», когда тут целый нобелевский лауреат? И вообще – почти настоящий путешественник во времени?
- Интернета тут так и нет у вас?
- Ни Интернета, ни сотовой связи. Представляешь?
- И грязища… Как будто в прошлое какое-то окунулся.
- Так, весна же. Дожди были. Летом-то здесь сухо.
Они долго сидели вдвоем сначала на веранде, откуда хозяин показывал местные «достопримечательности» - клуб, в который иногда привозили кино, магазинчик-сельпо, где всегда были макароны и иногда – свежий хлеб. Водка? Водка была, да. Как же без нее? Вот то – это дирекция совхоза. Милиция - в районе. Участковый наезжает временами на мотоцикле. Почта вон там. Столовая рабочая – тут совхозные и леспромхозовские питаются.
- А школа твоя где?
- Школа далеко. У нас деревня маленькая, так школа в соседнем селе – пять километров по лесу. Леспромхоз выделяет автобус, на нем и ездим с учениками. А если что, так и пешком пройтись не вредно.
- Вижу, вижу – не вредно! Такой же худой!
Потом, как стемнело, и налетели комары, перешли на кухню. Говорили, говорили, говорили под мужские гостинцы, без которых сумка гостя сразу сдулась и стала нормальной командировочной укладкой.
Сон в пахнущей старым деревом, пылью и ватными одеялами комнате.
Раннее утро, разбудившее хлопками кнута и недовольным мычанием коров. Прогулка до колонки – у нас тут почти цивилизация, башня водонапорная есть.
Встречные здоровались вежливо и неспешно. Поговорить никто не стремился. Ну, приехал гость к учителю – велика ли важность?
- Петрович!- кричали через забор.- Завтра с утра пахать будут. Так ты не забудь, что твой участок в этом году сразу от столба! Шесть гряд твоих!
- Зачем мне шесть? Мне четырех всегда хватало.
- Запас – он, ить, карман не тянет. Лишнее будет, так продашь. Или вот другу дашь. А то они там, в городах своих, всякую химию едят. Не то, что наша картошечка – на песочке, да с навозом… Рассыпчатая!
Вот так и живем – разводил руками Писатель. Копаемся в земле, навоз закапываем, а картошку выкапываем. Живем практически на подножном корме. Мясо здесь всегда свое, молоко, овощи – тоже. Хлеб вот только покупаем. А больше-то… Водка? Смеешься, что ли. Кто же будет заводскую покупать, когда своя есть, лично тобой очищенная? В гости всегда со своим идут, а потом еще спорят, чья крепче и чья вкуснее. Ну, а если и крепче и вкуснее, так тогда – ты король!
А вообще, друг мой милый, пойдем-ка мы гулять, а? Вот так вот, по улице, здороваясь со встречными, потом по дороге, потом направо по тропинке… Давай, я тебя в школу свожу и с учениками познакомлю? А то – лауреат, герой, и никто ведь не поверит, что ты у меня в гостях был. Табличку ведь на дом вешать надо будет. Что, мол, такого-то числа такой-то посещал. И даже переночевал!
Теперь уже Доктор разводил руками в стороны в показном смущении. Хотя, если вспомнить, никогда и ничего он не смущался. И награды считал всего лишь подтверждением правильности выбранного пути. Он работал хорошо, вот хорошо и награждали.
- Ну, пошли, дружище. Подышим соснами.
- Тут, если бы не расстояния, санаторий открывать надо было. Для легочников.
- Да какие там у нас легочники? Что ты! Вроде, все болячки уже победили. Но вот просто подышать, здоровья набраться – это да…
Тропинка вела по мягкому слою рыжих сосновых иголок, постепенно перепревающему в черную землю. Запахи кружили голову. Высоко вверху стучал дробно дятел с красной шапочкой на голове.
- Прямо как в сказке. Как бабушка в детстве читала.
Школа была типовая. Двухэтажная, с крыльями, обнимающими небольшую асфальтовую площадку с мачтой и флагом. Сбоку громоздился пристрой – школьный спортзал.
- К старшеклассникам сразу?
- Давай! Погляжу на нашу смену.
Старшеклассников было семь человек. Две крупные девушки с длинными косами и пятеро разбитных парней, пропахших табаком. Они молча выслушали своего учителя, представившего своего друга - доктора и академика, героя, лауреата  и прочее. А на предложение задавать вопросы первой, что странно, подняла руку девушка.
- Отличница наша,- шепнул Доктору Писатель.
- Скажите,- серые глаза смотрели строго.- Эта тема будет на экзаменах?
- Это будет во всех программах!- воскликнул Писатель.- Но не сейчас. Лет через пять. И вы сможете говорить своим детям, что лично видели вот его…
- А если этого не будет на экзаменах, то зачем нам время тратить? Весна на дворе. Тут либо картоху сажать, либо билеты учить, извините.
…
- Понимаешь, старшие – они такие прагматики,- оправдывался Писатель.- Им здесь жить. Как жили до них, как вот сейчас родители их живут… Давай, лучше к пятиклашкам? Они такие восторженные!
Пятиклашки смотрели с удивлением и просили лучше рассказать про Гагарина. Потому что как раз весной был урок про него. И правда ли, что и собаки летали7 А козы – летали? А кто еще летал? Обезьяны? А какие?
- Дети,- проникновенно говорил Писатель.- Вот же перед вами практически новый Гагарин. Он первым прошел сквозь пространство. А теперь еще и сквозь время. Он - герой!
Дети посматривали на кругленького дядьку с удивлением и неверием. Нет, настоящий Гагарин был не такой. Он был в форме, со звездами. И у него была такая улыбка!
- Александр Петрович,- строго и официально обратилась подошедшая в коридоре женщина средних лет в синем шерстяном костюме.- Зачем же нарушать учебно-воспитательный процесс?
- Понимаете,- опять засмущался Писатель.- Это вот мой друг, он приехал из самой столицы. Он герой и ученый.
- Если каждый учитель будет приводить на уроки своих друзей, это знаете, как будет называться? Это будет называться – срыв выполнения учебного плана. Это будет еще называться неосвоение программы учащимися. Нет уж, Александр Петрович. Я, конечно, очень уважаю вашего друга,- она повернулась слегка и наклонила голову в коротком кивке.- Но план, понимаете ли, есть план, а программа есть программа. Так что попрошу – без посторонних в школьном помещении и без вашей этой самодеятельщины. Вы же не предупреждали, не согласовывали даже ни с кем.
…
- Ты ее извини, дружище… Понимаешь, они живут не так, как в столице. Тут все другое. Ну, представь себе на минуту, что ты в фантастическом фильме. И попал на другую планету. Вот, точно, на совсем другую планету. И ходишь, пытаешься объяснить местному населению, что ты, мол, герой и космонавт и путепроходец. И что с другой планеты прилетел, и такого никогда не было в их истории. А они, предположим, твердо уверены, что планета их плоская, что звезды – это блестящие гвоздики, что луна лучше, чем солнце, потому что светит ночью, а солнце – только днем, когда и так светло… Не смейся! Они такие вот. Ты им будешь про коллайдер и про прокол пространственно-временного континуума, а они будут про картоху, и что завтра будут пахать, значит, пора сажать. Ну, понимаешь?
Понимать-то Доктор понимал. Он не понимал только, что тут делает его друг. Или он вроде как исследователь, получается? Наблюдатель из другого мира? Только вот рассказов и повестей не стало больше ни в журналах, ни в книгах. И в сети, выложенных для всеобщего обозрения и критики – тоже. Может, романище многотомный готовится? Сразу на «нобелевку»?
- Ой, да какая там «нобелевка»?- отмахивался Писатель.- Я тут совсем мало писать стал. Так, наброски какие-то. А в сеть, сам видишь – нет у нас Интернета. И много чего еще нет. А ты – «нобелевку»… Тут не творчество, понимаешь, не жизнь. Тут – борьба за существование. Каждый день фактически – борьба.
Они опять погуляли. Потом как-то совершенно случайно уже на кухне за ужином и душевным разговором Писатель спросил, надолго ли к ним. Чтобы, мол, время свое рассчитывать. У него, у Писателя, всего два выходных. Завтра вот с утра – картоху сажать. А послезавтра уже в школу – вести уроки. Весна, понимаешь, скоро экзамены, и срывать выполнение учебного плана никак нельзя. Будем с учениками билеты учить, готовиться.
- Ты извини,- сказал после ужина Доктор.- Но мне уже пора. Меня ведь отпустили-то на один день всего. Сказали – езжай, подыши, отдохни денек… Вспоминали тебя, кстати.
- А я тут вот, учу.
- Ты пиши уж что-нибудь, что ли. А то пропал совсем.
- Да я пытаюсь иногда. Не выходит никак сесть и отвлечься от всего. Кстати, а как же ты обратно? Ночь же на дворе скоро.
Доктор позвал с собой на зады, развернул там свою сумку, как-то хитро ее приладил, что стала она горбом над головой, понажимал кнопки на больших квадратных часах, улыбнулся на прощание другу и исчез в яркой голубой вспышке, от которой залился лаем соседский пес, кидаясь на забор.
- Чо было-то, Петрович?- спросил с высокого крыльца курящий на воле сосед.
- Да вот, друг домой улетел. Прокол пространственно-временного континуума, понимаешь ли. Открытие такое.
- А-а-а… Прокол. До чего дошел прогресс… Ты насчет картохи-то не забыл ли? И еще, Петрович, как за хлебом свежим пойдешь, так возьми на нашу долю две буханки, ладно?
- Договорились. А ты своей не нальешь мне? А то что-то вот настроение…
- Настроение – это верно. Друг ведь уехал. Пошли, Петрович, за друга выпьем. Пусть у него все получится. Но выпьем по чуть-чуть,- погрозил он корявым пальцем.- Завтра же на картоху!