Иногда, а точнее, изредка, после зимней спячки, русские собираются в большие неорганизованные стаи, и начинают совершенно внезапно строить русские города. Подвигает их к этому вовсе не сложившаяся государственность и необходимость обеспечения и защиты основных путей торговли и мест обитания, как на Западе, а неизвестно что.
Особенно заметным это было в тридцатые и последующие годы двадцатого века, вплоть до девяностых. Когда неизвестно что внезапно улетучилось, освободив место хрен, знает чему.
Просвещённый Запад, помогавший освобождению современной России от неизвестно чего, до сих пор пытается разобраться в современном хрен, знает чём, помогая его сохранять и поддерживать ради мирового научного интереса. Лишь бы не возвращать неизвестно что, которое может привести к активному повторному нецивилизованному строительству диких русских городов.
Именно в один из таких городов неорганизованные и недемократичные стаи русских неизвестно почему и зачем когда-то пригласили на царство Рюрика из организованного и демократичного норманнского племени варягов. От чего вся норманнская деревня Рюриковичей обрыдалась и, видимо, самоуничтожилась неизвестным современной науке способом.
Потому современная историческая наука до сих пор не может найти ни княжеских корней Рюрика, ни самих следов той самой высокоразвитой деревни. И других норманнских деревень той поры, кстати, тоже. Скорей всего, они также самоуничтожились практически до молекулярного уровня.
Сей исторический феномен до сих пор не имеет аналогов в истории и природе. Что говорит, наверное, о высоких технологиях самоуничтожения высокоразвитых норманнов.
В дремучих русских деревнях, где до сих пор мало что знают о современном окружающем мире и для питания применяют, в основном, варку мяса и приготовление супов, а также производят обработку шкур жестоко замученных животных обвариванием, староверческие племена до сих пор называют себя древнерусским названием варяжцы. Или варяги, от слова «варить».
А потому западные исследователи, занимающиеся фольклором, не имеют никаких оснований для вывода о том, что название племён, когда-то подчинивших себе половину евразийского континента, могло произойти от традиционного иронического самоназвания по отличительному признаку основного способа приготовления пищи.
У западной науки нет никаких сведений о том, что это название звучит чисто по-русски. И вообще, как всем известно, в традициях ни у одного другого народа планеты Земля подобных самоназваний нет.
Ни у итальянцев-макаронников.
Ни у немцев-колбасников.
Ни у французов-лягушатников.
Не найдя ничего интересного у русских в древности, современные западные исследователи ищут в недавнем прошлом. Именно недавнее прошлое хорошо показывает всему миру общие тенденции жизни типичных русских.
Для того чтобы понять истоки тяжёлой жизни в современной постсоветской России, необходимо напомнить, как она жила во времена Советского Союза. Ежедневно, в течение многих десятилетий, через быстро пустеющие русские города в Сибирь шли серые колонны умирающих от голода и холода политзаключенных народов. Иногда одинокие голодающие машинисты везли их эшелонами на Колыму и Чукотку в лагеря за колючей проволокой. До сих пор, видимо, какая-то часть этих, поломавшихся в пути и брошенных, паровозов с составами ржавеет где-то среди необозримых просторов Ямала, за тысячи вёрст от ближайших железных дорог.
И почему-то этот факт не волнует ни от кого не зависимых современных правозащитников.
А ведь находка и сохранение подобных реликвий поможет со временем поставить на поток создание современных музеев памяти и центров реабилитации от проклятого тоталитарного прошлого. Где все освобождённые от коммунистов и коммунистических идей народы смогут собраться вокруг разогретого паровозного котла, чтобы пообщаться, попить чайку и политкорректно обсудить, как тяжело жилось им до прихода светлого настоящего в тёмном советском прошлом.
Как их ежедневно заставляли в рабочие дни учиться, работать, производить продукты и материальные блага, вместо возможности свободно произносить слова, пить кока-колу и жевать жевательную резинку.
Как сокращали рабочий день с шестидесяти до мизерных сорока часов в неделю, запугивая грядущим сокращением до двадцати пяти.
Как бесплатно принудительно лечили и тиранично заставляли получать государственное жильё, рожать и растить детей, за ничтожную стоимость отдыхать в пансионатах и домах отдыха.
В общем, много было подобной несправедливости, которую теперь политкорректно принято называть массовыми политическими репрессиями.
Правозащитники не дадут солгать.
Перед самым началом войны против кем-то снова объединённой цивилизованной Европы, по причине массовых репрессий, города и деревни европейской части Советского Союза опустели, и в них не осталось практически ни одного жителя. Кроме редких западных мирных наблюдателей, снабжённых прекрасной европейской оптикой фирмы «Карл Цейс», которые и смогли засвидетельствовать происходящее.
Иначе кто бы и как вообще узнал о таком?
На Западе это назвали великим перемещением народов.
И только чудовищное тираничное коммунистическое правительство, покупающее себе яхты и дворцы за рубежом вместо заботы о, как там его, народе, в составе нескольких человек оставалось в Москве, занимаясь сельским хозяйством, животноводством и промышленным производством.
Напуганные хозяйство и производство подчинялись им беспрекословно, потому что всё время боялись репрессий. Коровы доились. Станки включались и работали. Газеты писали о технических и производственных достижениях. А всё население, от грудных младенцев до немощных старцев, сидело в бараках ГУЛАГа и, скорей всего, грустно курило коноплю с романтически-буржуазным названием «Мари Хуана».
Потому что, кроме западных наблюдателей и ни от кого не зависимых правозащитников, о подобных гигантских масштабах этих страшных событий не помнит и не пишет в мемуарах никто.
Что косвенно подтверждает демократичную интимную связь или даже происхождение независимых правозащитников от свободных западных наблюдателей.
И вот лучшие умы Запада решили спасти несчастных, принести светлые общечеловеческие ценности и идеалы западной цивилизации, располагающейся на Европейской низменности, в тёмную Красную Империю, что обосновалась на Среднерусской возвышенности, наведя в ней железный европейский порядок. Неся свободу обездоленным коровам и станкам, лучшие западные умы стали весьма тактично продвигаться к московскому Кремлю, где находится Оружейная палата с Алмазным фондом.
При этом рачительно и бережно вывозя коров и станки в цивилизованный мир, как полагается истинным хозяевам.
Не то, что ленивые типичные русские.
Но злобные коммунисты из Кремля совершенно непредсказуемо стали формировать из колымских бараков ГУЛАГа штрафбаты для офицерского состава и штрафроты для рядовых, преграждая ими путь свободы и демократии. При этом вооружали штрафбаты и штрафроты винтовками из расчёта одна на троих с одной обоймой на пять патронов.
Что оказалось не только достаточным, а даже, несколько излишним.
Так как дикие русские, радостно узнав о приходе нежных цивилизованных европейцев, готовы были встретить их даже без оружия. И, насмерть задушив в приветственных объятиях, от полноты чувств жестоко загрызть, веками тренируясь до этого на лесных медведях.
Вот так типичная русская дикость не знает пределов.
Это, конечно же, оказалось совершенно неслыханным делом в военной области. Потому что никто никогда до этого не применял боевых подразделений, составленных из осуждённых и провинившихся. И потому лавры первенства в поиске новых форм военного противоборства необходимо отдать именно коммунистам.
Российские правозащитники доказали это абсолютно точно.
Забрасывали мирную европейскую армию трупами русских штрафников и шапками-ушанками с лаптями-самоходами так нецивилизованно и жестоко, что даже цивилизованные пулемёты рыдали маслом и ломались, отказываясь стрелять. А чувствительные и ласковые европейцы не смогли всего этого пережить, и потому стали храбро спрямлять линию фронта и достойно возвращаться домой.
Запад солгать не даст.
После чего типичные русские продолжили свой традиционный образ жизни в дремучих лесах и на необозримых полях, гоняя оставшихся там медведей, недемократично строя свои города и совершенно не перерабатывая творчески полученный от цивилизованного Запада свежий опыт.