Земля нехотя двигалась под онемевшими ногами, а перед глазами стоял розоватый туман. По началу я боялась казаться слабой, опасалась, что мои спутники бросят обузу, раненую бесполезную девчонку. Возможно, из милосердия добьют. А потом появился этот голос, и мне стало всё равно.
Я чётко слышала вой напоминающий оперное пение где-то на западе. В опере я бывала часто вместе с матерью, и эти ненавистные звуки въелись в кору головного мозга, вызывая несколькими нотами зевотные позывы. Но в этот раз всё было как-то трагичней, возвышенней, звук резал по ушам, а алые разводы у горизонта казались свежими кровоточащими ранами. Осторожно, стараясь не привлечь внимание, я всматривалась в лица спутников, Миша шел позади и был вполне спокоен, лицо Кабана я разглядеть не могла, так как он шел впереди, а попытка обогнать его вызвала бы недоумение, но по ровному шагу было заметно, что он тоже не слышит этих завываний эльфийской валькирии. Значит, по мою душу пришли петь. Вспомнилось, что многие великие люди слышали перед гибелью звон колокола. А во Франции было принято нанимать плакальщиц для похорон одиноких людей. Вот и по мне некому плакать, только небо стонет, я слышу шаги смерти, её сухое дыхание мне в спину, и костлявая рука сжимает раненую руку. А я, с влажными глазами должна идти, не сбиваясь с шага, я знаю, что меня ждёт, но я не могу упасть и умирать как больное животное в грязи. Я человек а у человека должна быть цель, и я умру упорно идя к ней, а моё тело коснётся земли только когда душа будет уже далеко. Как ни странно, подобные высокопарные установки помогали мне двигаться вперёд, а голоса продолжали выть на первую звезду. Я невольно начала им подпевать, бормоча под нос слова на неведомом языке. Моя рана заставила спутников остановиться и сделать привал. После перевязки мне дали немного поспать, но это скорее принесло моему организму вред, чем пользу. После сна на холодной земле жар, прежде пожирающий руку, охватил все тело. И я едва ли понимала, где нахожусь.
- Уже утро? – я была удивлена пробуждением в кромешной тьме. Рука болела, но терпимо. В таком состоянии стрелять было бы невозможно.
- Не утро, но идти пора, нас ждут. Я пытался связаться с парнями, они не отвечают на сигнал. – Физиономия Кабана была непривычно серьёзной, даже скорбной. Его переживания передались и мне, шли-шли на помощь, а найдём два свеженьких трупа, приятного мало.
Ни один завалящий слепой пёс не вышел нам на встречу, не подкрался со спины, не тявкнул из-за угла. Посёлок был чист от монстров, но мы чуть не влетели в пучок ржавых волос в темноте, было такое впечатление, что он сам к нам кинулся. Нужный дом нашли быстро, он был обнесён спиральным забором из колючей проволоки, на котором висели окровавленные ошмётки сталкерского обмундирования. И если б из него доносились голоса на повышенных тонах, вполне можно было принять останки на заборе за наших ребят. Постучались, за дверью пьяный голос произнёс:
- Карга, к нам кто-то припёрся.
- У, сейчас всех вынесу, - пробормотал кто-то хриплый ему в ответ. – Щас, дробовик найду, где-то он тут у меня был красивенький, ты пока дверь открой, впусти монстров.
Дверь со скрипом открылась, и я с любопытством заглянула внутрь. Взгляд уловил стремительное движение справа и из косяка полетели опилки.
- Совсем подурели, маразматики алкаширующие? – заорала я, на стрелявшего сталкера. Ему было пофиг, он раскачивался из стороны в сторону, прижав к груди пистолет. Воздух был наполнен неповторимым ароматом дешевого алкоголя с высоким градусом.
- Свет, по-моему это карлик, - предположил Каргат, стараясь сфокусировать взгляд на моей фигуре в дверном проёме.
- Не, ты гонишь, это же явно гнум.
Я возмутилась, если уж на то пошло я больше похожа на очаровательного эльфа! Хотя я немного вымазана грязью и засохшей кровью, но это не повод.
Кабан ржал, а Миша заявил, что не время для фентези и пора заняться делом.
Помещение слегка проветрилось, и особо ароматные зоны остались только в непосредственной близи к двум горе-сталкерам. Они дружно, словно братья спали в обнимочку, а мне педстояло первой нести вахту. Лунный огрызок периодически выныривал из быстро проносящихся туч, и становилось видно расположившуюся под скатом шиферной крыши липучку. В неё попал белый голубь, птица еще была жива, еще трепыхала свободным крылом, а я удивлялась равнодушию, поселившемуся в моей душе.
На утро, когда мы, наскоро позавтракав, готовились к возвращению на Медузу, птица была уже мертва. Светозар сочувственно покачал головой, и даже хотел похоронить несчастное животное. Однако Кабан осадил его, наотрез запретив приближаться к аномалии. Увидев, что у Светозара есть ручной ворон и как сталкер с ним возится, я частично поняла его отношение к жертве липучки. И всё же он чудак. Хотя нормльные люди в Зоне не задерживаются. Она словно магнит для всех изгоев, инакомыслящих, тех, кому нет места в реальном мире. И я одна из стаи этих белых ворон.
Позже всех из нашего убежища выполз Каргат, весь посеревший и с таким выражением лица, словно увидел как на заводе лепят пельмени. (Я видела и больше сий продукт питания не употребляю). Не знаю уж, это похмельный синдром испортил характер Карги или он по жизни таков, однако его беспрестанное нытьё начинала выводить из себя. Когда я спросила Света, как его угораздило связаться с этим неврастеником, тот принялся меня уверять, что голубоглазый сталкер – хороший малый, только пить не умеет. Потом завел разговор о том, что Каргат был тяжело ранен не так давно, и едва очухался. Почему-то эти сведенья не вызвали во мне должного сострадания. Я присматривалась к новым знакомым, пыталась завязать беседу. А когда услышала, как недовольно фыркает на это Миша, удвоила усилия.
По дороге Кабан переговаривался по рации с кем-то с базы. Нас же торопил. Если б мы тогда знали, что расторопность спасёт нас от еще одной ночи на свежем воздухе, то проявили бы больше усердия. Однако, пройдя без особых приключений часть пути, мы вынуждены были заночевать под звёздами. Каргат растянул клетку-пирамиду, в которое можно было укрыться от монстров и спать относительно спокойно. Кабан засмеялся на предложение лезть в клетку, заявив что слишком ценит свободу. Миша из солидарности разделил его мнение. У меня на этот счёт не было никаких предрассудков и я расположилась в клетке между двумя новыми знакомыми, надеясь что так будет потеплее. Напрасно. Однако после длительной ходьбы, сверяний с МДА и плутаний меж аномалиями, сон приходит быстро даже на твёрдой земле, даже когда дрожишь от холода.
Снилась мне клетка, правда не совсем такая, как в реальности. Та, из сна, была кубической. В ней укрылись Кабан, Свет и Миша, а я и Каргат стояли на верху и отстреливались от толпы плотей из дробовиков. Спина к спине. Если б какому-нибудь художнику пришло в голову изобразить этот бой, вышла бы весьма гармоничная картина.
На утро за нами приехал огромный чёрный хамер, мигая фарами сквозь туман. В машине я задремала, а когда приехали на базу, спала еще очень долго. Позже выяснилось, что этот хамер был нанят Гвеной, и она где-то неподалёку проводит какие-то свои исследования. Кабан сообщил что через два дня он и Миша уходят. Спросил чем я желаю дальше заниматься. Я что-то ответила на счёт поисков высокооплачиваемой работы. Он покивал. Мы оба понимали, что никто не будет платить ожидаемую мной сумму человеку без опыта, без специальных навыков и соответствующего оборудования. На том и разошлись.
Позже я нашла Мишу и прямо спросила:
- Сколько ты собирался водить меня за нос? Ты ведь знал, что Гвен здесь.
- Она не так уж давно здесь.
Из этой фразы становилось ясно, что он действительно был в курсе и намеренно скрывал о меня такие важные сведения. Не понятно только зачем. А вот теперь собирался уйти даже не попрощавшись, переложив обязанность сообщить об уходе на плечи Кабана. Это выбивало меня из колеи. Не смотря на всё, мне казалось, что между нами двумя есть некая связь, особые отношения. Всё же моя способность привязываться к людям, которые того не заслуживают, когда-нибудь сведёт меня в могилу. Возможно, весьма скоро, если в ближайшее время посчастливится найти всё-таки моего возлюбленного Камерона.
Больше я на глаза Мише старалась не попадаться. Стала узнавать, где найти Гвен. Её водитель говорил, она где-то поблизости, сегодня-завтра объявится. Однако шли дни, Кабан с сопровождающими лицами уже отбыл с Медузы в сторону КПП, а воз и ныне там. Тогда я решилась побеседовать стем учёным, который прибыл вместе с ней. Этот седой пожилой человек с холодными серыми глазами внушал мне какой-то ужас, однако пришлось его перебороть. Ничего нового на счёт таинственной дамы он не сообщил, однако рассказал, что не так давно слышал о Цыгане. Я прямо подпрыгнула когда это услышала, осыпала его вопросами и, похоже, он сам меня немного испугался. За время обитания в Зоне я приобрела привычку в моменты эмоциональных вспышек хвататься за оружие. В результате выяснилось, что некто Цыган был замешан в перестрелке вблизи с Тишиной, кроме того ходили неясные слухи о контролёре.
Сперва я не была уверенна тот ли это Цыган, но услышав о контролёре отбросила сомнения. Вечером того же дня, мне сообщили, что водитель, учёный и Гвена отбыли в сторону периметра. Неясное волнение снедало меня, до тошноты, до головной боли, до бессонницы. Она узнала о моём существовании, о моём интересе к Камерону, и сбежала. Это было нелогично, странно и сулило большие неприятности. Однако я твёрдо решила что с рассветом выхожу в путь.
Не выспавшаяся, растревоженная, я вытряхивала на выходе из базы рюкзак. Когда я уже получила добро, к охраннику подошел Свет. Его тоже проверяли, а я в быстром темпе отправилась вперёд. Но не прошло и 20 минут, как он догнал меня. В высоте кружил его ворон, а Свет уговаривал идти вместе, раз все равно по пути. Когда я нехотя согласилась, он достал рацию и стал переговариваться с Кабаном. Тот сообщал об аномалиях и особенностях дороги, и мы продвигались намного быстрей. Ближе к КПП над аномалиями вообще таблички висят, кто-то прикололся и над липучкой написал «орбит». Во время короткого привала я вспомнила о записках, найденных несколько дней назад и стала их пересматривать. Свет в это время, жуя бутерброд, уточнял что-то по рации. А его любознательный питомец, который минуту назад подбирал с земли оставшиеся от моей трапезы крошки, примостился рядом и заглядывал в помятые листочки. Я на него помахала рукой, прогоняя, но птах только каркнул, пытаясь ухватить меня за палец. Не знаю, как, но в его клюве внезапно оказалась одна из записок. Нахальная птица, дразнясь, летала вокруг меня. Взбешенная, я выхватила пистолет и принялась палить по Серафиму, но тут же была повалена на землю Светозаром. Еще под действием адреналина я выворачивалась из-под довольно тяжелого парня, успевая царапаться и орать матом. Он только шептал: «Успокойся, ну хватит. Хватит. Всё хорошо»
Из упавшей по близости рации доносился встревоженный голос Кабана пополам с помехами: «Что там у вас?»
Отметив, что я успокоилась, Свет ослабил хватку, сел рядом и ответил:
- Ложная тревога, мы в порядке.
Я осталась лежать, и с ненавистью смотрела на ворона. Вдруг взгляд упал на первую зелёную поросль, среди которой виднелись белые бутоны первоцветов. Завороженная этим жизнеутверждающим знаком природы я произнесла: «Подснежник».
- Подснежник? – переспросил Свет
- На вас напали? – это опять спрашивал Кабан.
А я заржала, как истеричка, как сумасшедшая. Без особого повода. Просто чтоб не разрыдаться.
- Ну что, пойдём? – поинтересовался он, когда я наконец заткнулась.
- Иди. А мне подумать нужно.
- Думай на ходу.
- Ты по-русски понимаешь?
- Хм, ладно. Прощай, – он явно искал повод остаться, но не находил.
А я хотела избежать встречи с Мишей, которого мы почти нагнали, руководствуясь сведениями Кабана. И, признаться, пасовала перед открывшейся вблизи Тишины возможностью столкнуться с Камероном. Я этого дико хотела, и в то же время боялась. И пока у меня еще было время всё обдумать. Но оказалось, что уходящий вдаль Светозар умудрился влезть в липучку. Он осмотрел увязшую ногу, вознёс хулу небесам и обреченно сел возле проклятой аномалии. Я, злобно ухмыляясь, медленно подошла к нему.
- Ну что, влип?
- Нет, отдыхаю. Посмотри, какой замечательный вид на ржавый забор открывается. Присоединяйся.
- Да нет, я лучше тут в сторонке постою. А еще лучше пойду, - я тут же воплотила слова в действия. - А ты посиди, подумай.
- Эй, стой. Ты что-то перепутала, - кричал он мне вдогонку.
Оставить его в таком состоянии показалось мне жестоким, и я всё-таки вернулась. Помогла ему снять рюкзак, сесть удобней. Подёргала за ногу, она не поддавалась. Аномалия уже затянула дальше ботинка. Честно говоря, я не представляла что можно сделать. То ли ногу отрезать, то ли выкопать землю вокруг аномалии и отползать к КПП вместе с ней. Свет опять с кем-то связался по рации, и заметно обнадеженный заявил мне, что липучка скорей всего рассосётся через день-другой. Мне в это правда смутно верилось. Однако сказать ему, что аномалия может рассосаться вместе с ним, не повернулся язык.
Он от безделья начал расспрашивать, кто я, откуда, чем планирую заняться потом. Естественно выдавать почти незнакомому человеку подобный компромат в мои намерения не входило. Поэтому моего несчастного товарища ожидал захватывающий рассказ о том, как я отслужила в армии, побывала в горячих точках, и насмотревшись на мирские ужасы, решила теперь податься в монастырь.
- Твои слова да Богу в уши. – прокомментировал не в тему ворон, пока его хозяин сидел с раскрытым ртом. Обратив внимание на птицу, я вспомнила и про записки. По сути своей они напоминали то ли бессмысленные выражения, то ли нелепые пророчества.
Когда в твоей колоде не осталось козырей, ставь на тщеславие. Люди всегда пасуют перед лестью.
Страсть будет единственною связью между полами; ложь будет единственным средством успеха в тяжбе.
Серые лики воспрянут, когда добро упадёт в воду.
Третье Солнце длилось 4081 год и было уничтожено огненным дождем, пролившимся из кратеров огромных вулканов.
Сожгут и уничтожат малые и великие храмы. И потом отстроят их. Hо Бог не вернется в них…
Память – самый подлый предатель на свете.
Ангел, записывающий историю мира в Великую Книгу, не пользуется чернилами всех оттенков; ему достаточно света и тьмы.
В общем, я решила, что это всё большая бессмыслица, поэтому решила рассказать об этих фразах Свету. Он сперва впал в ступор, а затем принялся находить самые невероятные толкования к каждому зачитанному слову. Например: «Серые лики – это водяные, точно водяные!» или «Третье солнце, это вероятно третий Рейх. Но при чём тут дата?». Эта неспособность человека принять нелогичность некоторых вещей, их бессмысленность и бесполезность, бесила меня. Ночью он рассказывал что-то о созвездиях, пока я не уснула. Всё же глупо было так застрять буквально за день до выхода.
Два безумно длинных дня просидели мы над липучкой, несколько раз я порывалась пойти привести помощь, но Свет бодро заявлял, что уверен, аномалия вот-вот исчезнет, освободив его. Я подумала, он просто боится остаться один.
Однажды, трапезничая засохшими бутербродами, мы заметили, что Серафим клюет крошки непосредственно вблизи аномалии. Свет сперва пытался его прогнать, а потом крепко задумался.
-Похоже это не липучка, – вынесла я вердикт, учитывая поведение птицы.
Свет с несчастным видом вытянул ногу из субстанции схожей со смолой. Я так и не поняла, то ли он так меня развлекал, то ли действительно думал, что попал в аномалию. В любом случае я решила отшутиться. Весьма кстати сгустился туман.
- А знаешь, я когда в первые в Зону попала, думала артефакты прямо у входа валяются.
- Да, я тоже поддался этим стереотипам.
- Представляешь, как бы все обалдели, найди мы тут что-нибудь эдакое.
- Хм, ну давай поищем.
На поиски разошлись в разные стороны. Свет, слегка прихрамывая, пошел на юг, а я на северо-запад. Сперва мы перекрикивались, в красках описывая, какую диковинку отыскали: порванную бандану цвета хаки, гнилой желудь, бутылку от пепси, ржавое кольцо, несколько гильз. Потом я быстро пошла сквозь влажный заслон к КПП, слыша за собой оклики Светозара. Как мне позже удалось узнать, он еще долго искал меня, прошел через периметр только на следующий день.