(Цикл "Чужими глазами")
Во время ночного шторма о скалы разбился корабль. Судно затонуло недалеко от берега. К утру буря стихла, и мачта затонувшего корабля была хорошо видна в лучах восходящего солнца.
Вода затопила не все отсеки. В одном из них на стене дремала муха, залетевшая туда накануне.
Тьма постепенно рассеивалась. Рассвет был странный: зеленоватый, тусклый и холодный. Но мухе такие тонкости были неведомы. Насекомое потёрло лапку о лапку, оторвалось от стены и полетело на свет. Внезапно муха врезалась в невидимую преграду, и, повинуясь инстинкту, стала методично биться о неё головой. Эта процедура не мешала мухе разглядывать большое неуклюжее создание по ту сторону преграды. Какие же медленные движения у этих несоразмерно маленьких «крыльев»! Муха не представляла, как можно ТАК летать — это попросту невозможно.
Рыба смотрела на рвущуюся к ней муху. Она недоумевала, как можно ТАК резво двигаться. Кроме того, инстинкт говорил рыбе, что муха — это хорошо. Однако, порванная губа смутно напоминала ей об остром крючке, скрытом когда-то под такой же мухой, и о невыносимой боли после встречи с ним. Но инстинкт сильнее любых воспоминаний, потому рыба рванулась к мухе и попыталась проглотить. Но преграда остановила и её.
У Него не было ни инстинктов, ни воспоминаний. Даже на затонувшем корабле это прочное круглое окошко продолжало выполнять своё нехитрое предназначение: разделять два мира — сухой и мокрый, оберегая их обитателей от гибели в чужой среде. Оно лишь позволяло Воде и Воздуху время от времени подозрительно разглядывать друг друга.
И тогда каждый из них убеждался в полной непригодности для жизни Того Света. И, конечно же — в собственном совершенстве.