- Я буду помнить тебя. Я жду. Сколько мне ещё придётся ждать? Не могу вспомнить, когда именно ты ушел. Что я чувствовала, когда лежала в снегу возле нашей калитки и ощущая на себе взгляд нашего 5 летного Артура. Скорее всего, это было спокойствие. Ты ушел на несколько минут в магазин. Не мог остаться.
Не могу начать эту историю сначала. Я родилась именно в тот самый снежный, февральский день. Костя ушел тогда на те пару минут. Мне уже 20 лет. Живу я тенью. Артур смог отчасти пережить, попытаться понять и жить своей жизнью, в чём преуспел. У него красивая маленькая дочь, с замечательными светло-русыми локонами и янтарными глазами. В отличии от меня, Артур приезжает раз в две недели в эту двухкомнатную квартирку, где уже лет тридцать не делали ремонт. Он покупает много продуктов, говорит Алисе как он любит её и что она всегда останется его матерью, ни смотря ни на что. Мы с ним не разговаривали никогда. У Артура не было привычки замечать меня даже когда, забившись в угол и укутавшись тремя выцветшими одеялами, плакал. От холода и страха, а Алиса писала письма своему ушедшему на пару минут мужу. Без него жизнь не значила ровным счётом ничего, вместе с Артуром и собой.
Она много работала. Чаще уборщицей, сиделкой. Короче, бралась за любую работу, хотя образование врача могло дать намного больше. Алиса не думала об этом. Дом должен был быть всегда гостиным и она должна была воспитывать Костиного сына. Мальчик рос диким и удивительно самостоятельным, понимающим. По началу, конечно, плакал, когда Алиса кричала на него просто за то, что он существует, но потом Артур наоборот успокаивал её и уходил, когда она читала письма и светилась от радости.
А мне нравилась жизнь. Особенно очень и зима. Когда земля белоснежная или застелена опавшими листьями. Нравится простое счастье от того, что по улице ходят люди, встаёт солнце и его лучики играют на маске-лице Алисы, когда она изо дня в день сидит в своём деревянном кресле с облупленной краской, пошатываясь и смотря на грязно-коричневые обои в рыже-коричневый цветочек. А я стою у стены и наблюдаю, как медсестра поднимает и укладывает в кровать. Утром одевает и Али уже сама садится обратно. Мед сестричка кормит её из ложечки и водит в туалет. Моет её. Так и проходят наши дни. В одной точке с перерывами на письма и измученный смех, уже давно лишенный радости, потому я и решила написать о Алисе. Хотя бы будет ей чем заняться.
Она была её лучшей подругой к которой Али зашла после работы, вечером весеннего дня. Галя настаивала на том, что не нужно больше ждать Костю, а Алиса назвала её дурной завистницей. Ей хотелось с ней поговорить, н они так и сидели вы старой кухне с бордово-зелёными, обдёрнутыми обоями, трещинами на потолке и парочкой пауков в углах. Они не шевелились, поджидая своих жертв. На пол они спускаться не собирались и я понимаю почему. Он не внушал никакого доверия. Покрытый шаром пыли, грязный линолеум со стёртым рисунком, заваленный смятыми пустыми банками, упаковками из под чипсов, сухариков и макарон. Мойка и стол служили шикарным обедом для тараканов в виде жирных тарелок и сковородок, сваленных в кучу вместе с чашками в которых уже застыли остатки чая и молока. Больше всего в комнате было теней, возникших от тусклого освещения свечей, потому как электричество давно отключили. Интересно, Галя когда-нибудь задумывалась всерьёз о таких бытовых вещах? Уверенна, что нет. Моя лучшая подруга исключительная неряха. Одна из обладательниц этого, не редкого, но весьма скверного таланта.
Алиса следила за тем, как она рисует. Даже не смотря на Алисино присутствие, она быстренько отключила режим "реальности" и была полностью поглощена своим новым творением. Ждать её, однако, не долго пришлось. Оторвав измазанную в краске кисточку от полотна, она посмотрела на меня невидящим взглядом. Долго молчать не смогла. Ссорится было вовсе не в её стиле, ведь память у неё была весьма короткая и даже не смотря на обидчивость, многое прощалось сразу.
- Не говори больше о нём, хорошо? - Галя сделала вид, что продолжает писать картину, ходя делалось это для того, чтоб не смотреть Алисе в глаза.
- Почему ты так протестуешь? Раньше, когда я рассказывала о Косте ты радовалась за меня, но когда он отошел, перестала поддерживать меня - она посмотрела тогда ей в глаза с сожалением и непонятной тоской.
- Али, почему ты цепляешься за него? - Осторожно спросила Галя.
- Это естественно. он мой муж и я люблю его! мы часто переписываемся!
- Это зависимость, Алиса! И он... Ты же знаешь, что он!... - Алиса закрыла руками уши и закричала, но голос быстро пропал. - Костя никогда не вернётся. Тогда в феврале к тебе пришли четыре его друга и сообщили о его смерти! - Галя не могла больше смотреть на состояние Алисы. На то, что она пишет сама себе письма от имени Кости и читает их как от него. Галина не знала о том, что выбежав из её дома, Алиса заперлась в своём и вот уже 13 лет проводит свои дни видя в кресле, практически не реагируя на окружающий мир. Правда в том, что Артур вырос нормальным только благодаря бабушке-соседке. Из-за неё начал нормально учится и вести себя как человек. Костя ушел на пару минут, которые затянулись на множество лет сумасшедшего, ничем не объяснимого ожидания. Алиса думала. что он вот-вот зайдёт в комнату и скажет как любит её.
Было около пяти утра. Медсестра должна была придти только завтра, потому что в воскресенье всегда брала выходной. Холодно, наверное, было на улице людям, проходящим мимо нашего окна. Вокруг кресла лежали, разбросанные по полу листы, на которых она писала одну историю. Она никогда не улыбалась в такие моменты. Лицо Алисы было серьёзным, а глаза перебегали от одной, только что написанной строчки, на другую. Рука останавливалась очень редко, но потом пальцы снова крепко сжимали ручку и выводили буквы. Я наблюдала за ней со страхом, не могла сдвинутся с места и у меня началась истерика. Я рыдала, когда она улыбнулась и приставила к виску старый пистолет мужа. Я хочу остаться! Я хочу видеть, как проходят люди мимо нашего окна.Я подошла к её креслу и стала на колени, чтоб наши лица были на одном уровне. Слёзы душили меня. Мне осталось только поцеловать её в губы и...
Думаю, я должен закончить историю своей матери. Её тело нашли через семь часов после самоубийства. Возле её кресла были разбросаны бумаги, на которых она написала свою историю от лица своей же второй личности. Похоронили мать через неделю после смерти.
Конец.