- Вопчем, пошёл Лёха на корнёвку (местное выражение, обозначающее - "на поиски корня женьшеня" - прим. М.К.). С Николой и Толиком пошёл. Корневали они неделю вместе, а потом Никола и Толик говорят - ну его на..., этот корень, двинули мы в деревню.
А Лёха, он на работу злой, говорит им - дуйте, парни, в посёлок, а я ещё недели две покорнюю.
Пришли Никола и Толик в посёлок, а фанза у них погромленная вся, сырая, на полу аж осколки бутылок хрустят, они как йоги по ним ходят. Сидят они в хате, водку пьют и тут пришла им в голову отличная идея - придти к Клавке, Лёхиной тётке, и пожить у неё недельки две как люди, пока Лёха на корнёвке.
Пришли они к Клавке, значит, и говорят - всё, будем мы у тебя здесь жить.
А Клавка им - - на кой вы мне нужны здесь, выметайтесь, у меня племяш, дебил конченый, есть, я его с тайги жду,
А Микола тут ей возьми и ляпни - хуле ты ждёшь его с тайги, мы его там и замочили! Будешь трындеть - и тебя замочим, а пока тут поживём. Пришли они к ней в хату и забухали.
Как заснули, Клавка позвонила участковому Козькину - так и так, тут два хера пришли, сказали, что Лёшечку твоего замочиили, а сами у тебя жить будем.
Козькин приезжает с листом бумаги, Клавка пишет заявление, его ещё Серафим Хромой и Сафар-Козюля подписывают как свидетели.
Козькин этих алкашей трупами грузит в воронок и увёз в обезьянник.
Просыпаются Микола и Толик в обезьяннике и орут - отпустите нас, типа! А им отвечают - *** вам, вы задержаны по подозрению в убийстве, в чём вчера сами и сознались при свидетелях!
Микола сбледнул весь, говорит - да это ж я пошутил типа, чиста чтоп Клавка нас жыть к себе пустила!
А следак ему - не знаю про "пошутил", а вот гражданка Свиягина на тебя бумагу нешуточную написала. Колитесь где закопали!
Самое главное, что все понимают, что Лёху щас по тайге хрен найдёшь. Потому как он корень ищет и совсем незаинтересован чтоп его мог кто-то ещё отыскать.
Ну, менты и говорят - будете вы у нас теперь сидеть полгода, и если через полгода Лёха из тайги не выйдет, то посадим мы вас нахуй за убийство по вашим же словам.
Мужики пригорюнились. Патамушта в обезьяннике водки нет и даже "пушистика" (стеклоочиститель на местном жаргоне. Прим. М.К.). Ясно, что за полгода Лёха из тайги выйти должен, а ну как нахрен там сдохнет, тигр его порвёт или медведь заломает?
А Клавка, тётка его, говорит - надо дом нахрен продать и в город перебираться. Вы, говорит, ментам, спишите его как мёртвого, всё равно он нахрен не нужен, только водку жрать и по тайге шастать, этих хмырей посадите, а я в полное владение домостроением вступлю и продавать участок буду.
Цыть, - говорят менты курве - сиди полгода на своей жопе, пока мы его не спишем!
Вопчем все сидят, ждут - мужики - пока их посадят, Клавка - пока Лёху мёртвым не объявят, чтобы она могла дом продавать.
Тут ещё одна старуха пришла, Лёхина родственница, как узнала, что он пропал. Её двадцать лет назад по этому адресу прописали, она и решила что половину наследства заслуживает. Живёт вместе с Клавкой и лаются они там как две суки, так что по всему посёлку слышно.
Ну а тут и сам покойничек из леса вышел.
Менты ему как родному обрадовались.
Утихомирь ты своих обалдуев, говорят. Одни идиоты сказали что тебя в лесу закопали, другие - что тебя списать, по их словам надо, а фанзу твою городским продать.
Вопчем, отметелил Лёха друганов своих, потом вместе с ними пришёл к тётке, выгнал её из дома, и сейчас они там втроём живут. Корень-папоротник сдают, коноплю садют. Честные мужики, работящие!
А бабка по помойкам побирается. Поделом ей, курве"!
(Из цикла "Простые рассказы Уссурийского края").