В поисках Александровых алтарей. Начало
Перед тем как отправиться в свое традиционное путешествие я вчитываюсь в источники, рассматриваю карты и корректирую цель и задачи – посмотреть то, сё, расспросить, сфотографировать… В свое 55-летие решил совершить тур по Дону, побывать в старейшей донской станице Раздорской, бывшей столице войска Донского до 20-х годов 17 века, где, по преданию, родился Ермак и где есть, судя по сайту неплохой музей. Но это так сказать сопутствующая задача, основная – поискать алтари, Александровы алтари, о которых Клавдий Птолемей в своем «Руководстве по географии» (Ш, 24) упомянул достаточно скупо: «Ниже поворота реки Танаиса (читай: Дон – Н.Т.) расположены: Александровы алтари… »
«Поворот реки» - это конечно излучина Дона, которая близко подступает к Волге, Переволока. Но почему средневековые картографы изображают четырехгранник дымящего алтаря на одном из притоков Дона в «Рипейских горах»? За горы они принимают Донецкую гряду? Плохо читали источник, - решаю я и предвкушаю сенсацию открытия алтарей, связанных непременно с Александром Великим, конечно же с ним. Воевал ведь Александр со скифами за Танаисом. Мало ли что современные историкив били себе в голову, что в этом случае под Танаисом подразумевалась Аму-Дарья. Арриан говорит, что Александр был на Кавказе, основал здесь город, укрепил Каспийские ворота, т.е. Дербентскую крепость. Вероятно, попутно установил или восстановил алтари богам на Дону. - Каким?- Зачем?
Раздорские места, возможно, помогут мне понять это.
* * *
Вечерним проходящим поездом Анапа-Смоленск выехал в Шахты. Лег рано, попутчик у меня был всего один, разговорами мы друг друга не стали утомлять. Проснулся в шестом часу утра – светло, свежо – хорошо. В окне широкими полосами тянутся Дон с притоком; суда большие едва движутся, редкие рыбаки на лодках сидят с удочками. Собака забрела в воду, лакнула пару раз, побила лапой воду, дивуясь, видимо, чистоте ее, глянула вширь и пожалела, что не выпить ей всю воду, замерла задумчиво перед величавой вечностью.
Ночью поезд разгонялся до такой скорости, что казалось, сейчас развалится состав и разметаются в ночной степи вагоны. Мотало из стороны в сторону и трясло так, что невольно рукой нащупывал штангу стола, чтобы не упасть на пол. Впереди далекими пересвистами и перестуком колес сообщали о себе другие поезда. Вероятно, частые пропуски заставили нашего машиниста наверстывать время.
Казалось что поезд с ускорением мчится под огромную гору и вот-вот оторвется от земли и взлетит в небо. Где-то далеко пели какие-то женские голоса. Я прислушался: «Неужели это сирены, сладкозвучных песен которых боялся Одиссей?» И действительно – какие-то ангельские голоса выводили чудные мелодии, то приближавшиеся, то удалявшиеся. Хотелось вникнуть, разобраться о чем эта песня. Конечно, о чем-то небесном, неземном, недоступном для человеческого разума. Сквозь сон мелькнуло: «Неужели, кроме меня никто не слышит эти голоса?».
При отъезде от Краснодара снилось, что проезжаю мимо своего дома, затем мимо какого-то заброшенного хутора или даже станицы кубанской. Развалины среди одичавших садов отзывались в душе болью. Почему люди покинули эти благодатные места?..
Подъезжаем к Шахтам, слева косогоры, покрытые изумрудной муравой, высокой зеленой стеной справа камыш, пойма какого-то притока. В обрывах то рыжая глина, то мел, то полосатый щебень.
Домики под косогорами в зелени садов ладные, ухоженные. Вот проплыла высокая стена дома или, может быть, сарая, кирпич к кирпичику подорбран – любо дорого смотреть. Видимо и люди здесь живут ладно. Дом на краю хутора или сельца, над ним косогор с деревцем – живописно. Воздух свежий, жизнь простая и здоровая – почему не жить.
Станицы производят другое впечатление; в них больше казенщины, разрухи. Большевицкая вакханалия все перевернула там вверх дном; большие курени, которые раньше украшали станицы, стоят неухоженными заброшенными стариками, в центре и на окраинах коробки под металлопрофилем. Почему так? Почему в хуторах и поселках сохраняется лад и гармония, а в станицах запущение и разруха. Вероятно, в хуторах и сохранились казачьи традиции и издавна заведенные отношения.
Здесь Мелиховы метались в граждунскую… Жаль, что еду не столько по казачьим делам Тихого Дона и Шолохова, а заставляю себя думать – почему здесь сталкивались народы, почему проходили волнами если смешивались, то в казачью «консистенцию»? Куда подевались города Экзополис, Туя, Ахая, Пизань? И самое главное – как ухватить нить Александровых алтарей.
Малиновый шар солнца пробил облака за Доном, видимо над Волгой-Итилью. Неужели сюда доходил Александр Македонский?
В запасе у меня было около двух часов, и я рассчитывал перейти с железнодорожного на автовокзал, сел записать проходящие вечерние поезда – вдруг за день управлюсь и смогу сесть на какой-нибудь проходящий поезд до Краснодара. Но оказалось, чтобы попасть на автовокзал, находящийся в другом конце города мне больше часа надо ехать на маршрутке. Посмотрев на карту, решил, что лучше будет вернуться через Волгодонск, через который проходит железнодорожная линия и наверняка идут поезда на Краснодар.
Автобус Шахты-Раздорская долго петлял по полям поспевающей пшеницы, заезжая в небольшие поселки. Обочины благоухали полевыми цветами. Простор, покой обволакивает. Семейная пара встретила соседа и степенно беседовали об урожае огурцов, кабачков, картошки. Въехали в станицу Мелиховскую; старинные курени осунувшиеся и полуразвалившиеся доживали своей век в разросшихся садах. До пяти увидел таких занехаенных колоритных зданий. Неволько подумал: «Администрация не знает им цену, а вот в Раздорской, вероятно, иначе. Нашлись люди, которые привели в порядок старинные здания, сделали из них музейные экспонаты. Что кажешь – молодцы».
В хутор Пухляковский автобус спускался к берегу Дона, затем снова взбирался на террасу, откуда временами открывался бесподобный вид на Дон и левобережную степь, тонущую в мареве горизонта. Понятно, что в таком бескрайнем просторе нужны были для торговых караванов ориентиры, маяки. Таким маяком и мог стать столб дыма, поднимающийся над алтарями. А то, что здесь пролегал путь, связывавший Восточную Европу с Азией нет никаких сомнений. Вот, вероятно, на высоком правом берегу Танаиса-Дона и стоял такой алтарь, который не только ублажал богов, но и указывал путникам дорогу.
Наконец-то автобус спустился вниз и, проехав по довольно ухоженной станице, остановился у остановки, за которой на взгорке виднелось двухэтажное здание. Перед выбеленными ступенями, ведущими к нему, стоял щит с надписью о том, что это бывший купеческий дом, в котором расположены экспозиции, посвященные археологическим памятникам Раздорской.
«Как раз то, что мне надо! - решил я. – Ведь если и удастся где найти зацепку, ухватить нить, то именно здесь. Подняться и сразу осмотреть все античные экспонаты или оставить на десерт?.. А начать с истории станицы?» Поколебавшись, я прошел вперед и шагов через сто остановился у очередного щита с надписью, возвещающей о том, что в конце 19 в. в станице Раздорской над картиной «Покорение Сибири Ермаком» работал художник Суриков.
Окончание следует