Счастье

               
На темной сцене в луче прожектора стоит  старик с посохом. Потертый черный плащ и неестественно прямая осанка:
- …Но, в самом деле, наш народ
Меня достал по жизни! Ланселот
Им, видите ль, милей…
Красавицу Равену
Сему юнцу пророчат в жены,
А не старцу достойному!
А я когда-то силой чар
Прогнал сто тысяч янычар!
Ведь было это – помню!
Сто лет прошло. И что мне?..
Действие стопорилось. Нужна была перебивка, что-то вроде зонга. Не вспомнить ли Бертольда нашего Брехта?
И песня пришла. Темой «Чародей» Юрай  Хип
«Я – Чародей, и тыщу королей
Я в гроб загнал ученостью своей…»

Утром я встал разбитый. Ночью, правда, практически вырисовалось первое действие спектакля, но ценою тяжелого бреда, и голова была чугунной.  Я заглянул в  Нюркину комнату – в отсутствие дочери жена любила спать на ее диване, и сейчас мирно посапывала, укрывшись с головой.
Надо было соорудить завтрак и самым простым был вариант пельменей. Я поставил кастрюлю на огонь и  нырнул в холодильник… Растерянные поиски  не принесли результатов. Как же так? Точно помню, перед отъездом я видел пакет пельменей в пустой морозилке! Взяла Валентина, чтобы покормить Каляма в наше отсутствие?  Весь килограмм? Гм… Придется обойтись бутербродами из привезенной колбасы. Учуяв запах, из ниоткуда соткался Калям с требовательным криком « а я? а мне?»  «А не слипнется, Калям? После килограмма пельменей за пару-тройку дней?»
В туалете зашумела вода – проснулась Ирка. Я заварил кофе с расчетом, что на  его запах, как кот на колбасу, придет и жена.  Ирка пришла, но потерянная какая-то: « Лешка!  Ты куда наши куртки перевесил?». «Я?! – ничего себе вопросец. – Скажи лучше, где наши пельмени?»
Оп-па! Ирка привалилась к дверному косяку… Этого только не хватало!


Стрельчатые окна и штандарты, свисающие с высокого потолка. Дребезжащая музыка (клавесин, должно быть) и пара за парой в чопорном танце выступают наши герои. Надо бы их представить… Не самим же им над собой подтрунивать? Подтрунивать… Стоп! Шут, конечно же!
-… Смотри и трепещи, народ!
Как солнце яркое, король почтить изволил
Присутствием своим сей долгожданный праздник!
Он прост, как мы
И величав, как наши помыслы!
…
Дочь короля – прекрасная Равена.
Ей двадцать три уж стукнуло – старушка.
Блестяще хороша. Как лед.
А, впрочем, кто там разберет?
Ведь не из армии два года – восемь лет
Как дожидается героя своего…
Не мудрено уж и подтаять.
Хотя… с партнером-Чародеем не подтаешь.
…
Чего, как вижу я, не скажешь
О Короле. Ведь с ним – Окана,
Дочь Чародея. Истинный черт в юбке.
Король! Ты поберегся б чертовых невест!
Ведь черт – есть черт.
Сегодня – в юбке. Завтра – без…


Слава Богу,  компьютер не был разукомплектован… Как хорошо, что я не повелся на покупку новой модели! Мой боевой друг выглядел устрашающей рухлядью, на которую не клюнет даже отчаянный  «чайник».  Возможно, пропали какие-то диски, но это не катастрофа.  У жены уцелела денежная заначка, спрятанная так, что и я бы не нашел. Я быстро повеселел, но у Ирки горе крепчало с каждой новой обнаруженной пропажей. Странно-бессистемными были эти пропажи: обувь, одежда, украшения Иркины - ладно. Но уплыл любимый Иркин тренажер, часть варенья. Пельмени опять же. Когда я решил накапать жене валерьянки, то обнаружил, что лекарств не осталось никаких. Даже зеленки. А вот початой бутылкой коньяка воры побрезговали и я, косясь на зал, где всхлипывала жена, отметил это дело пятьюдесятью граммами и позвонил в милицию.
Блюстители приехали неожиданно быстро («скорая» бы так приезжала!), но, узнав, что мы не можем назвать даже день воровства, утратили к нам интерес.  С нас взяли отпечатки пальцев и стали все шкафы и дверные ручки пачкать графитовым порошком. Стараясь не путаться под ногами, я  встал у окна и прислонился лбом к холодному стеклу…

 
 Это будет мост у городских  ворот.  Встретятся старые приятели – Шут с Ланселотом.
- Однако ж – Ланселот! Откуда?
Весь Камелот тебя уж год восьмой хоронит…
- И… Равена?
- Не поздно ль вспомнил о Равене?
(увидев, что Ланселот хватается за меч)
Тю-тю! Уж пошутить нельзя шуту…
Я и не думал об измене!
Я думал, что невмоготу
Невесту помнить восемь лет.
- Отчего ж? Отлично помню…
(всматриваясь в пробегающую мимо Окану)
Такое милое, кудрявое дитя…
Постой, Равена !
(Окана, споткнувшись на бегу)
- Это ты – мне?
- Конечно, милая!
- Оп-па! Вот и измена!
(Окане) Нет, не тебе!
(Ланселоту) Опомнись, Ланселот!
Нельзя же, в самом деле,
Невесту с ведьмой путать!
(Шут уводит Ланселота)
- Так это Ланселот… Равену ищет…
А я для него – ведьма?
Что ж: Лэт ит Би,
Как в Ливерпуле нынче говорят…
Будь твердою, Окана!
Не тебе, так, значит, никому!
А здесь необходим танец! И ведь Окану вижу ясно: точеная фигурка, кудрявые  черные волосы по плечам… и юбка… такая… из красных ленточек. Ведьма, молодая ведьма… Я – ведьма! А что? Пожалуй, «Шокин блю» уместными будут:
- Не замечали вы меня –
Была я просто чья-то дочь…
Теперь же не видать вам дня:
Его я превращаю в ночь!

Я – ведьма!
Умелая ведьма!
Я колдую,
Ворожу я…
Да! Ведьма я!


Осмотревшись – не видит ли кто?- я прошелся по скрипучей  половице мелким бесом, вихляя бедрами… Получается – уже третье действие!
А в зале следователь, подводя итог увиденному , «утешал» убитую Ирку:
- Поверьте! Я этих  краж  перевидал – вам  и не снилось!  Не кража это!
- Как… не кража? – Ирка икала от горя.
- Так не воруют! – теперь уже ко мне обратился блюститель. – Воры, забравшись в квартиру, оставляют после себя разруху, как хороший цунами!  Им не до чайных церемоний: из углов и шкафов все - в центр «хаты»,  а там все  приглянувшееся  - в узел и – ноги! И дверь после себя на распашку!
- Но… как же? – Ирка не понимала. – Мы ведь пропажи не сразу заметили…
- Вот-вот, - следователь укоризненно покачал головой и  подался ко мне. – Вы кому ключи от квартиры оставляли в свое отсутствие?
- Валентине. Соседке. Она цветы поливала. Каляма… Кота, опять же…
- А еще ключи у кого были?
- У тещи, - мне была интересна Иркина реакция.
До нее, по-видимому,  стала  доходить линия следствия, ибо она стала покрываться пятнами:
- Да как… Как вы можете, вообще!! Никто из них в принципе не мог… Даже пальцем!..
Такого  отпора, по-видимому, даже опытный следователь не ожидал, и, проговорив скороговоркой что-то вроде  «Мы имели в виду – не давали ли они кому ключ… вы же видите, воры чувствовали себя здесь, как дома, возвращения хозяев не боялись… замок не поврежден…», следственная группа удалилась восвояси. Ирка же,  просидев какое-то время в оцепенении, подняла на меня заплаканные глаза:
- А ты? Как ты себя чувствуешь?
- Я?!
- Ты бы на себя со стороны посмотрел… Ты все это время улыбался, как… неадекватный…

 
Красные сполохи и испачканный сажей Ланселот:
- Дворец горит!
Не вижу я Равену!
И Короля не вижу –
Разбежались все!
Дракон  соломенный,
Что от прикосновенья ожил,
Стал чудищем.
И сам сжигает все вокруг…
За мною он охотится – я вижу!
Он поединка ждет!
Ну, что ж – умрем достойно!
Вот и он.

«Дым на воде».
 И черно-красный многорукий и многоголовый «дракон»…

 
Я шел по темному проходу неосвещенного зала. Пока Ирка описывает по телефону всем подругам  наши потери – это не на два часа мероприятие - вечер  мой.
Васильич уже включил софиты, впереди – освещенная сцена, а на ней ребята, пришедшие на репетицию…
Сейчас. Вот-вот…