Эта белая необъятная пустыня была его охотничьей вотчиной. Зверь шёл по следу. Рождённый сыном полярной медведицы, матёрый зрелый семилеток, он воплощал собой хищника — живую плоть и кровь вершины местной пищевой цепи. Метель слепила глаза. Пульс жизни бился впереди. Зверь предвкушал добычу. Чужие кровь, трепет и тепло — всё, чего был лишён неделями голодной изнурительной охоты.
Человек оглянулся. Един в двух лицах, он жил параллельными реальностями: одной здесь, другой — далеко отсюда. Умереть убитым ужасом на месте было уделом смертного. Устоявшего бессмертного объял огонь.
Первобытное начало обнажилось.
Барьер между светом и тьмой исчез.
Они сошлись.
Его хватились на утренней поверке. Несмотря на непогоду, затерянная в бескрайних снегах Арктики погранзастава пришла в движение. Начался розыск. Шли, с трудом преодолевая сопротивление стихии. Кругом была белая непроницаемая мгла. Пустота. Оказываясь в самом её эпицентре, сержант-сверхсрочник задел лыжей препятствие и остановился. Смёл снег рукавицей. Остекленевшие глаза, заиндевевший мех, высунутый наружу язык... Мёртвая медвежья морда чудовищным оскалом открылась навстречу ему.
Сержант отпрянул.
- Товарищ капитан!
Взвод во главе с капитаном бросился на крик. В считанные мгновения от снежного покрова, скрывающего место страшной находки, не осталось и следа. Призрак был не один. Другой лежал рядом. Без единой царапины, еле дыша, живой. Опознавая пропавшую душу, капитан присел.
— Здравствуй, Минутин!
Вопреки всем ожиданиям тишина была ответом. Солдат молчал. Распятый тяжестью жестокого свинцового бытия, он находился за его пределами.
Высь. Дорога в ослепительных лучах. Мир и покой входящему. Врата открыты...
Полёт борта санитарной авиации длился несколько часов.
Шасси коснулись бетонной полосы. Земное притяжение вступило в свои права. Вознёсшаяся было душа остановилась, дрогнула и, прерывая свой путь, повернула обратно.