Пуля

Название:Пуля
Пейринг: Тур\Ликс
Предупреждения: осторожно мат, много мата.
Написано не литературным языком.
От аффтора: Я так много хотела сказать. Это сказка, грубая, где-то жестокая. Я не могу определиться со временем происходящего: то ли Москва середины девяностых, то ли середина двухтысячных. Пусть будет что-то среднее.
И да, все это уже когда-то было написано\рассказано\украдено.
Саммари: Тур, имеющий все и даже немного больше, встречает Ликса- нищего музыканта.




"И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит... Все своевременно..."

Ликс.


Итак, ноябрь слетел последним листком календаря, и наступил такой долгожданный декабрь.
Ликс быстро оделся в самый теплый свитер и куртку, которой позавидовали бы все местные бомжи. Впрочем, они и завидуют.
Все, пора на работу.


Тур.


Мерин легко летел по пустой дороге.
Тур врубил на всю любимый транс. Ночь, косяк в кармане и бутылка дорогущего коньяка в баре, что еще надо для полного счастья?
*****, сигареты!
Без них нах и счастья нет. Правда, можно было бы рвануть к Натали, у нее девочки чистенькие, аккуратненькие, справки там и все такое, но вот, ****ец, девочку не хотелось.
Мальчика? Тур хмыкнул. Точно мальчика, только похожего бы на девочку.
Такого, тонкокостного, с торчащими ключицами и невинными глазами.
Вот зараза, в борделе таких не держат.
Не то, чтобы худеньких нет, не бывает ****ей с невинными глазами. У них у всех взгляд пустой, максимум оценивающий: дадут ли больше, или, типа, вообще не заплатят.
Артур платил, всегда, и по всем счетам, выставленными не только шлюхам, но и жизнью.
Кстати, Туром его звали самые близкие, но их нет в живых, и по утра в его огромной квартире на последнем этаже высотки в центре столицы, все равно слышится:
- Тур, иди завтракать, кофе стынет.
И он бежит, пулей вылетая из скомканных простыней, однако в кухне девственно чисто, и лишь плывет еле уловимый аромат кофе.
Прошлое, оно не дает спать, а если приходит короткое забвение, то всего на пару часов, а потом виски и огни за окном.
И тишина огромной квартиры.
Или рев транса. И слава Богу архитектору квартиры с его задумкой звуконепроницаемых стен.
Слава Богу!


Ликс.


Нда, Ликс, легко достал из потрепанного рюкзака скрипку.
У него ничего нет, коме нее, впрочем, в данный момент ему ничего и не надо. Только она.
Ликс, Феликс, но он не любит свое имя. Он отзывается только на это, похожее собачью кличку, Ликс. Да и его новым друзьям не обязательно знать полное имя, ведь такие как он, отбросы цивилизации, живут двумя желаниями: найти денег и выпить. Ах, есть третье - теплое место для ночевки. И все.
И сейчас, когда дул холодный ветер, от которого не скрыться даже в этом подземном переходе Ликс поплотнее закутался в свою драную куртку, бросил на пол черную вязанную шапочку и начал играть.
От холода не слушались руки, а через пять минут Ликс уже находился не в вонючем переходе, а на краю земли, где солнце медленно садилось в теплый океан, а вода чуть слышно плескалась у его босых ног. Песок белый-белый, воздух прозрачный-прозрачный и музыка еле слышная, на грани этого волшебного дня.
Ликс вздохнул и вернулся в действительность.
Рядом остановились пьяные подростки, лет по 16, бритоголовые с озверевшими глазами.
- Эй, ты еврей, гоай семь-сорок, - пьяно пробасил первый.
- Я не еврей, - пряча скрипку за спину, ответил Ликс.
Не то чтобы он боялся, нет конечно, его били, и не один раз.
Если ты играешь на скрипке, то точно еврей. Стереотипное мышление этого гребанного города.
- Н-да, а что же ты играешь на скрипочке, папашка денег не дает. Где он прячет свои жидовские миллионы? - второй парень вышел на авансцену.
Ликс вздохнул, осматриваясь по сторонам.
Кругом ни души, и только девушка в будке с надписью «Сигареты» испуганно смотрела на шоу из своего маленького окна.
Но она или трое пьяных любителей евреев.
Если бы Ликс умел молиться, он попросил Бога только об одном, ну если честно о двух желаниях: не сломамать скрипку и руки.
Все остальное он переживет.


Тур.


*****, курить хотелось до одури, а по пути, как назло, ни одного супермаркета приличного. Одни магазины для бомжей.
Мерин послушный хозяину остановился на светофоре, тут то на глаза Туру и попался огонек подземного перехода с рекламой табачного киоска, с указателем, что тот находится в вышеуказанном переходе.
Тур чертыхнулся, и резко газанув, остановился у перехода.
*****, и сотки баксов не жалко за пачку сигарет.
Щелкнула сигнализация, и он спустился в ад.
А что, для человека привыкшего открывать пачки элитных сигарет, стоящие почти столько же, сколько его любимая машинка, подземный переход казался чистилищем.
Но гребанных супермакетов поблизости не оказалось.
А значит, переход!
Только Тур спустился, как его взгляд упал на то, как трое подростков, одетых как скинхеды, били кого-то валяющегося у них в ногах.
Туру в общем-то было все равно. Наверное какой-нибудь негр, или бомж, так что просто прошел мимо ребят, и валяющейся неподалеку скрипки.
Стоп, скрипа!
Тур, быстро развернулся и несколькими точными ударами раскидал эту шелупонь по узком переходу.
Ребята быстро смекнули кто есть кто, и не затевая драки быстро смылись.
Еще бы, не на того напали.


Ликс.


Открыв глаза, Ликс понял, что остался один на один со своим спасителем который, кстати, так же спокойно подошел к ларьку и попросил сигарет.
- Оу, молодой человек, спасибо, эти придурки часто бьют Ликса, а он...
- Эй, чикса, давай без трепни, дай мне сигарет и я, типа. пошел, - Тур перешел на рабочий слэнг, так он обычно разговаривал с рабочими и крышей, часто подкатывающей для, типа, разборок.
Девушка захлопала намазанными ресницами, так что черные разводы остались под глазами. Тур хмыкнул, да если бы его красотки, пользовались такой косметикой, у него бы уже давно не вставало на баб. Боже и как с такими спят?
Бросив ей десятку баксов, кекс взял пачку Мальборо и пошел назад. Район тут дай Боже, еще чего случится с его мерином. Угнать не угонят, а вот поцарапают ведь, падлы.
Он не обратил внимания на бормотание девицы, насчет сдачи/обмена, у Тура чесался язык послать эту чиксу на ***.
- Эй, - услышал он за своей спиной тихий голос, - типа, спасибо.
Ликс сидел прислонившись к грязным стенам перехода, вытирая рукавом кровь с лица.
Тур внимательно присмотрелся к пареньку.
Молодой, вернее маленький, лет на десять его младше, а может и больше. Сколько ему, восемнадцать то есть?
Худенький, скорее прозрачный. Длинные золотистые волосы растрепались.
Тур чуть охнул. Его мечта. Бля, надо быть поосторожнее с ними, с желаниями, ноосфера как говориться все видит.
Парень смотрел на его, нет, как ни странно, не восторженно. А спокойно. И говорил спокойно, как констатируют факты.
- Да не за что, - ответил Тур.
Ликс попробовал подняться и взять скрипку, проверить все ли с ней хорошо.
Но ноги не удержали, и Ликс со стоном опустился на грязный пол.
Тур развернул пачку, и с наслаждением затянулся.
Дешевый табак. Такие не курят в его кругу. А жаль.
Вот это табак, поддельный, такой какой Тур воровал в шестнадцать лет у отца.
- Эй, давай я тебя отвезу, типа, домой, а то сам то не дойдешь.
Ликс улыбнулся. Попытался улыбнуться, кровь опять закапала с разбитых губ.
- Ты меня? Подвезешь? Не боишься испачкать своею крутую тачку? - Ликс наконец поднялся, быстро осмотрев инструмент, шумно выдохнул от облечения, что с ней все отлично. Жива, малышка.
А все остальное нах и пох.
- ****ь, все ты понимаешь. А может я езжу на нашей «Оке»? - адреналин, выплеснувшийся в драке с подростками, сошел на нет, и одной сигареты как всегда не хватило, затушив окурок, Тур закурил снова, кряхтя от блаженства.
Ликс, отряхнулся, запихнул скрипку в рюкзак и прохромал к ждущему его молодому человеку.
- Хм, ну и где твоя «Ока»? - улыбаясь краешком губ, спросил Ликс.
- Нда, думать надо, - пробубнил себе под нос Тур, оглядывая грязного, как подвальная мышь, паренька.
- Что, передумал? - понимающе кивнул Ликс. - Я сам, тут идти часа полтора, я дойду. Спасибо, что не дал им отметелить по полной. Спасибо, - и Ликс протянул руку в сомнениях смотрящему на него Туру.
Тот сделал вид что не заметил руки. Во-первых, она грязная, во-вторых, вся в крови, а парень явно бомж, и явно не особо здоровый, ну, если судить по худобе и яркими синякам под глазами, никак не связанные с последним избиением. А если у него шварк со здоровьем, то что там говорил его врач - СПИД, гепатит и все такое, а СПИД передается, бла-бла, кровь!
Губы Ликса изогнулись в презрительной усмешке, и вся благодарность растаяла под хмурым взглядом курящего парня.
- Правильно мыслишь, бандит, - сплюнул кровью Ликс. - СПИД и все такое. И да, вши, или как там по вашему, умному, педикулез, чесотка и всякая другая байда. И прикинь, я мылся только неделю назад, аромат чувствуешь, а?
И прихрамывая Ликс поплелся по еле освещенной дороге.
"Сука, - билось с его голове, - какая же сука. Лучше б меня избили эти изверги, чем такие презрительные взгляды. И конечно, неужели он посадит какого-то вонючего бомжа в свою красотку? А машинка у него класс. И пожрать бы. ****ь, и денег болт! Пойти что ль к Серому у него наверняка можно бутылку спирта выторговать, *****. *****. И помыться бы. Ладно, пойду домой, завтра Алика работает, она пустит меня в баню по утру".
Шаркая ногой, Ликс приподнимал остатки листвы, неубранной нерадивыми таджиками. Ликс сам тысячи раз просился на работу дворника, но все словно не замечали его. Нда, лучше помыкать бесправными. А Ликс умел кусаться.
Это на вид ему и шестнадцати не дашь, а на самом деле ему уже восемнадцать. И если внимательно взглянуть в глаза, то можно и все сто восемнадцать дать, на улице год за десять идет. А Ликс жил так уже четыре года.
Четыре года и никто даже в первые два не догадывался, что Феликс Орлов отличник, золотой медалист, коротает свои дни в подвале разрушенного дома, напротив старой бани, которую местные авторитеты переделали под модные нынче «Сауны», а на самом деле - бордель.
Работавшая там Алика, пускала его помыться два-три раза в неделю в свою смену, когда никто из братвы не резвился с девочками и мальчиками.
Впрочем, Алика каждый раз предлагала ему пойти с Серго, так звали местного братана, он любил таких, смазливых, похожих на плоскогрудых школьниц ребят.
- Жить будешь в шоколаде, только подставляй жопу, - и она подмигнула покрасневшему от смущения Ликсу.
- Давай, лисенок, не смущайся, он уже тебя видел, глаз у него наметанный, быстренько купит тебе машинку-квартирку, и будешь ты как кукла Барби.
Ликс покачал головой:
- Я не проститутка, - гордо сказал он тогда.
- Дурак ты, а не проститутка, гордость она и в жопе гордость, а жрать захочешь - ляжешь под любого. А тут и врач и презервативы.

-Дурак ты, а не проститутка, гордость она и в жопе гордость, а жрать захочешь - ляжешь под любого. А тут и врач, и презервативы. Все равно рано или поздно дорога одна - на панель.
- Эй, гордый, садись, давай, - вернул его к действительности голос. Мерин резко затормозил рядом и дверь открылась.
- Давай, не ссы. И говори адрес.
Ликс хотел было проявить пресловутую гордость и послать этого братана в долгое эротическое путешествие, но ногу свело, и он шлепался прямо носом в лужу.
- ****ь, - только и сказал, пришедший на помощь Тур.


Тур.


"И какого *** я помогаю этому оборвышу?" - руганулся про себя Тур, но все же усадил грязного Ликса на переднее сидение.
Машина легко рванула с места, Ликс стучал зубами от холода, с его свитера и джинс текло, и лужи растекались на коврике под ногами.
- Замерз? - спросил сквозь зубы Тур, врубая на всю мощность теплушку.
Ликс шмыгнул носом.
- Спасибо.
- Да ладно, давай, куда везти?
- Знаешь Сауну на Третьей парковой?
- Ого. Серго что ль? Без базара, в три минуты домчим, ты, это, того. Крышует он тебя? Тур достал сигарету и закурил.
- Дай, - Ликс протянул руку, и Тур сунул пачку сигарет и коробок спичек.
- Нет, за сауной дом. Вот я и живу. Там. В подвале.
Тур открыл окно и выкинул недокуренную сигарету.
Тишина, окутавшая теплота, запах табака. Тур не понимал себя, но это было похоже на уют.
Совсем рехнулся, решил он, бездумно стуча пальцами по рулю и глядя на съежившегося пацана.
"Я сочувствую бомжу и везу его к месту ночевки. Ба, любите и жалуйте, Артур Гришаев, президент самой крупной в столице строительной компании «Догма и К». Да еще чувствую себя уютно в компании какого-то бродяги. Так, Тур, пора уже в больничку наведаться к доктору, как там его костоправ, нет, мозгоправ. Точно, пора идти к нему. Пусть подкрутит ролики и шарики."
- Эй, тебя как зовут, малыш? - спросил Тур, закончив копаться в своей душе. Вернее, он просто плюнул и перестал искать мотивы своим поступкам.
В принципе, он этим и пробился, его интуиция работала не хуже автоматических систем ракетного реагирования на обороне нищей Родины.
- Я не малыш, я - Ликс, - нахохлился паренек, и вмиг стал похож на общипанного воробья.
- Ого, прям кличка. А как полностью, малыш? - сделав ударение на слове «малыш», усмехнулся Тур.
И тут же получил ощутимый удар по спине.
- Эй, ты поосторожней лапай меня, - взвился Тур, но похоже это высказывание малыш пропустил мимо ушей:
- ****ь, ты, братан, не называй меня малыш, Христом Богом прошу, не называй, я - Ликс, это полное имя. Не нравиться, можешь по фамилии - Орлов.
Ликса колотило, и колотило уже от злости. Он и вправду терпеть не мог когда его так звали. Ну да, ростом он не вышел, как говориться «пиль, кулиль, болель», и похож скорее на девчонку подростка, чем на пацана. И скорее на гребанную малолетку, но ****ь. Он не малыш, он приспособился и выжил на улице, после роскошной, даже по сегодняшним меркам, жизни в родительском доме.
До 14 лет, он просто жил не думая ни о чем. Но в один день, его выставили вон, родителей не стало, а охотников на квартиру слишком много и он не смог укусить тех, кто выгнал его на улицу. Или нет, он ушел слишком гордым.
А теперь?
Теперь он гордый, бездомный, вонючий и такой же ранимый. Только об этом никто не знает, кроме его скрипки.
- Хорошо малыш, Орлов, буду звать тебя так. Я Артур. Артур Михайлович, - Тур не стал протягивать руку, мало ли - еще укусит.
- И дай еще чтоль по одной закурим?
Ликс решил, что хватит корчить из себя бедного родственника и развалившись на сидении он, как смог, вытянул свои худые ноги.
Тур уткнулся взглядом в его драные кроссовки. Совсем не по погоде.
Ликс, поймав его взгляд, хмыкнул.
- Диор.
- А то, - вздохнул Тур. - Только я не крыша и не братан. Я строитель.
- А Серго, типа твоя крыша? - Ликс попытался еще раз улыбнуться и кровь опять закапала.
- ****ь, малыш, отмывать будешь.
- И отрабатывать. Я понял, строитель. Я буду звать тебя Тур, тебе больше идет.
Тур чертыхнулся, никто, никто в этом гребанном мире не звал его так. Кроме родителей и Андрея.
Но они все мертвы. Все.
Ругнувшись трехэтажным, Тур достал еще сигарету.
Перед ним опять предстала та картина, он входит в свой загородный дом, а на полу в ряд лежат: отец, мать, сестренка и он. Да, его родители быстро приняли то, что Тур би. И то, что он стал жить с Андреем. Отец конечно по ночам пил капли Вишневского, от сердца, как бывало говорила мать, но Андрей никогда не чувствовал себя чужим и не желанным.
И вот так.
Теперь их нет. Есть Тур.
Серго, его однокашник, конечно в три счета нашел и заказчиков и исполнителей.
Теперь их тоже нет на земле, ну как сказать нет, они закатаны в асфальт где-то на третьем кольце между седьмым и десятым километром.
Но Туру по хую. Честное слово.
- Тур, ты что обиделся на братана? А, понял, ты круче Серго, просто у всех есть крыша и у тебя, ****ь, должна.
- Ладно ,Ликс, я понял, давай говорить нормально, я за день так наматюгался. Я думаю... А знаешь, что?
- Что? - спросил Ликс, опять вжимаясь в кресло. Он интуитивно угадал смену настроения Тура, он видел как тот вцепился побелевшими руками в руль, и как смотрел на дорогу, не глядя. Словно он не здесь.
Не с ним.
Он где-то, где ему больно. Где ему плохо.
- Помолчим, а ?
Оставшиеся полчаса они молчали.


Ликс& Тур.


Мерин строителя притормозил у сверкающей гирляндами «Сауны», все-таки скоро новый год, вот Серго и старается.
Приедет куча народу, девочки, мальчики, трах и фейерверки. Словом все как каждый день только с большим размахом.
Ликс посидел еще немного, не желая выходить в промозглую ночь.
Тур не торопил, разглядывая иллюминацию.
- Эй, строитель, я, типа, пошел, - Ликс решительно открыл дверь, выбираясь на улицу. Заброшенная двухэтажка пряталась в темноте. Но и без этого он знал, как выглядит его, если это можно так назвать, жилище.
Как кадры из любимых давным-давно Ликсом фильмов-катастроф: дом без окон, крыши, торчащий посреди улицы, обломки прошлой жизни, в которую так легко он вписался.
- Спасибо, - махнул он рукой Туру.
Тур промолчал, погрузившись в свои мысли, выкуривая черт знает какую сигарету. Ликс хотел было попросить одну, но увидев, как к Туру несется из внезапно открывшихся дверей сауны Серго, передумал.
- Эй, приятель, здорово, еб твою мать! Ты чего тут стоишь, не заходишь? Эй, Артур, Артур? - Серго постучал по стеклу мерина.
- Ой, привет, братан, - Тур стряхнул оцепенение, вылез из машинки и принялся обниматься с одноклассником.
Серго как всегда неповторим, в своем спортивном костюме с неизменной надписью «Адидас» и с золотой голдой с кулак на шее. И нет, не кроссовки, а модные нынче остроносые ботинки.
Тур словно опять вернулся в те времена, когда он, только занявший пост президента компании, поехал отмечать свое вступление в должность и наткнулся на владельца сауны.
- ****ь, ты ли это, Артурчик? - Серго тогда красовался в малиновом пиджаке и спортивных штанах. - Ребят, братаны, это же мой кореш, мы с ним десять лет за партой сидели.
Можно подумать кореша этого не знали.
И понеслось.
И сейчас Серго орал так, что охрана выбежала на улицу.
- Артур, пошли, там девочки, прямо все в соку. Текут, ебт твою мать.
Тур хмыкнул.
Серго увидел Ликса, скромно стоящего в темноте, и если бы его сейчас спросили чего он ждет, он бы ни за что не ответил.
- Ой, бомж, катись давай к себе, скоро подвал твой снесут, придется искать новое место. Давай, давай, пешком отсюда... Артур, пошли.
- Серго, я что-то не хочу. Девочек.
- Тык, я тебе сейчас мальчика организую, какие проблемы, кореш?
- Такого, как этот, можешь? - Тур показал на Ликса.
От этих слов Ликс дернулся, и скрылся в темноте.
- ****ь, я бы этого тоже не против, но гордый, зараза, - Серго подхватил Тура под руку и они пошли в сауну. - У меня тоже на него как-то вставало, Алика его уговаривала, уговаривала, а ему по хую. Гордый, гад. Ничего...


Ликс.

Темнота не помешала Ликсу добежать до полуразрушенного подъезда, лестница в подвал находилась как раз за парадной дверью, он бегом спустился и с разбегу плюхнулся на ворох ветоши сваленной в углу.
- ****ь, как холодно, - стуча зубами просипел Ликс, заходясь в кашле.
И только когда он растянулся на импровизированной крови, сбросил кроссовки, до него дошло, что он еще в куртке строителя, и к тому же забыл свой рюкзак в машине Тура.
- Твою мать, - рыкнул Ликс, и как есть, в носках, понесся на улицу.
Орлов выдохнул только когда увидел мерин Тура.
Он подошел, подергал ручки, взвыла сигнализация, на ее визг выбежали охранники Серго. Ликс быстро спрятался в темноте.
Два бритоголовых брата крутанулись вокруг машины и, сплюнув, послали иноземную машину так далеко и так смачно, что Ликс беззвучно рассмеялся.
Братаны вернулись в тепло и иллюминацию, а Орлов присел около машины, с темной стороны улицы. Так, на всякий случай. Ему и без этого свезло, что Тур пошел по ****ям. Ликс хмыкнул. Боже, ему опять помогли эти девушки, тьфу, мальчики. Что там сказал этот ****утый строитель: «такого же мальчика».
И этот тоже.
И Тур тоже захотел его. Его! Ведь захотеть, это когда *** встает и не дает потоку крови прилить к более важным органам, а вот увидеть в таком оборвыше человека, к сожалению, не мог никто.

Ликс съежился, но холодный декабрьский ветер все равно задувал со всех сторон. Кашель время от времени вырывал его из теплых объятий Морфея, и Ликсу оставалось только сильнее кутаться в одолженную куртку. Он засыпал, просыпался, снова засыпал.
Да, можно было вернуться в подобие тепла и лечь в свое барахло, или хотя бы переодеться, но Тур мог вернуться в любую минуту, а оставить свою малышку он не мог. Она и только она напоминала ему о прежней жизни. О том, что эта жизнь существовала, что он её не придумал, и это не плод его больного воображения.
- ****ь, - выдохнул Ликс проваливаясь в липкую от пробивающего его пота псевдореальность.
Сколько он просидел вот так Ликс не знал, только ему показалось, что кто-то громко стал возмущаться рядом, Ликс по привычке сжался еще сильнее и прошептал:
- Только не бейте, я сейчас... сейчас уйду.
Ругались сильно, Лис не понимал слов, голос был смутно знакомый, потом наступило забвение. Темнота на миг отступила, и он почувствовал, как тепло проникает в каждую чертову продрогшую клеточку его тела, потом его мягко, словно пушинку, подняли, отчего Ликс зашептал:
- Верните, там тепло. Там хорошо. Верните.
- Тсс, сейчас все будет хорошо, малыш, - услышал он голос.
И Ликс поверил ему. Голос шептал что-то еще, и Орлов как воду пил эти слова:
- Малыш, все хорошо, да сладкий, все, сейчас, почти приехали.
- М-м-м, - запротестовал парень, когда почувствовал, как его разгоряченного тела снова касается холодный ветер, и снежинки стали падать на лицо, а может это были капли дождя. Сил не было открыть глаза, его держали надежные руки и голос нежно шептал:
- Малыш...
Когда Ликс снова пришел в себя, то вода лилась откуда-то сверху, и она была не холодная, а теплая, и аромат клубники плыл вокруг.
Ликс, не открывая глаз, прижался к чему-то прохладному и широко распахнул глаза.
- Ты? - спросил он, глядя, как голый, ну еще бы, какой еще, может быть человек в душевой кабине, голый мужчина, нежно намыливал его голову ароматным шампунем.
«Клубничным, моим любимым, - почему-то подумал Ликс. - Тур, точно, тот строитель, -облегченно выдохнул он».
Ликс сдвинул брови, пытаясь свои мысли облечь в слова.
- Тсс, малыш, потрепи, сейчас помоемся, и придет врач у тебя температура, я бы сразу отвез тебя Славке, но ты...
Лис опустил голову, и душевой пол уплыл у него из-под ног.
- Да. Я бомж, - хотел он огрызнуться, цепляясь за края сознания, только голос его не слушался, а горло драло, словно там были не связки, а наждачная бумага.
И Ликс снова потерял сознание, вновь был подхвачен надежными руками, а голос говорил, говорил, баюкал, уговаривал....

Тур.

Мальчик оказался таким, как хотел Тур, тоненький, прозрачный, однако его черные патлы, вызывали отторжение, так хотелось пропустить сквозь пальцы светлые локоны того парня, Ликса.
Но в умелых руках проститутки, а вернее его рта, Тур закрыл глаза и представил, как тот, другой, опустился на колени и прижался горячим лбом к его животу.
Парень застонал, и Тура повело, он вбивался в податливый рот ****и, так, словно это был последний минет в его жизни, словно завтра уже не наступит. У самого края, когда до разрядки осталось всего несколько секунд, он оттолкнул парня от себя, переворачивая его на живот.
- Чистый? - сквозь зубы спросил он постанывающего от нетерпения брюнета.
- Чистый, - донеслось из бассейна, Серго не дремлет и все блюдет. - Мои ****и самые, самые.
Тур хмыкнул, но все же включил мозги. Он покопался в карман джинсов, находя там нудную упаковку.
- Не веришь, - выдохнул парень.
- Верю, - и Тур без предисловий перешел к делу.
Парень не ответил ничего членораздельного, только подмахивал, постанывая в такт движениям Тура.
Табак приятно окутал мужчину с ног до головы, парень же быстро оделся и слинял как по взмаху волшебной палочки, даже не попросил свои кровно заработанные.
Серго тут же нарисовался, и не сотрешь, как говориться.
- Ну как он тебе, ведь похож?
Тур лениво посмотрел на однокашника, отвечать было в лом.
- Ага, только патлы...
- Молчи, Артурчик, - Серго решил, что это приглашение к беседе, поэтому его братаны притащили стол, и Серго плюхнулся рядом с Туром, на лежак, окатив его водой из бассейна. - Сколько я говорю ему: окрасься в белый, станешь незаменимым, а он уперся, я эмо, эмо. Он эмо, едрить его.
- Кто, кто? - выдохнул колечко белого дыма Тур. Не то чтобы ему было очень интересно, но Серго подсел и разговор хочешь не хочешь вести придется.
- Ну эмо, ****ь. Знаешь такие ходят все в черном с розовым и плачут всегда. Ебнуться можно.
- ****ь, а я думал, он подо мной стонет, а он плакал, - хохотнул Тур.
Серго предложил выпить по стакану «за тех, кто в море», и чтобы эмо были живее всех живых.
Туру захотелось в душ и домой. Морок прошел, желания улеглись и осталось одно - оказаться на кровати в своем доме.
- Слушай, Серго. Я пойду, что-то не вставляет сегодня лакать водку.
- Обижаешь, братан, у меня твой любимый коньяк есть.
- ****ь его, Серго, я домой. И ты, это, расплатись по высшей таксе с эмо, жаль его, ебется да еще плачет.
- Ну, тык, как в том анекдоте и натанцуешься и натрахаешься.
Тур не уловил разницы, но объяснять братану непонятки, вообще без мазы. Душ немного взбодрил, и он, попрощавшись с уже подвыпившим корешем, пообещал, что если что, он «без базара» будет здесь и что «сраный эмо» станет блондином в ближайшие часы, все-все для любимого однокашника.
Тур еле уговорил раздухарившегося друга не провожать его, мол, без мазы дойду сам, сам Серго, сам братан, и я тебя уважаю. Да, Серго.
На улице уже светало, Тур потянулся, сладко зевая.
Он достал мобильный, не беспокоясь о времени, и быстро набрал номер:
- Аллусь, солнце мое, ты сегодня перенеси все встречи часиков так на четыре после обеда.
Услышав в трубке истошное верещание, он хмыкнул:
- Не кричи, женщина. И кто только спит в такое время. Аллусик напомни, ты замужем?
На том конце провода его смачно послали на ***.
- Не угадала, я только что...
Послышались короткие гудки.
Пискнула сигнализация, и Тур, обходя свою красавицу, чуть не споткнулся, зацепившись за что-то ботинком.
- ****ь, - увидел он Ликса, лежащего на земле. - Орлов!
Парень дышал, и, несмотря на то, что на улице явно стояла минусовая температура, на лбу Ликса можно без проблем пожарить яичницу.
- Малыш, у тебя жар, - и Тур, не раздумывая над тем, чего он желает, аккуратно приподнял парня и положил на заднее сиденье.
Ликс даже не пришел в себя, Тур быстро рванул с места, кому-то звоня.
- Да. Привет, Мирослав, не разбудил? - на этот раз его голос полон любезности и учтивости. - Нет, Слав, прости, по старой привычке назвал тебя полным именем, и да. Я помню для меня ты Слава, да, Слав. Не в службу как говориться, а в дружбу не подъедешь ко мне через пару часов посмотреть на паренька? Заболел. Нет, не мой любовник, - Тур еще раз посмотрел в зеркало заднего вида.
«А жаль, - пронеслось у него в голове, - а, впрочем, вот он шанс, - вылезла из подполья, его темная сущность, - вот он и расплатиться за свое спасение».
«Он тебя об этом не просил», - светлая сторона встала в стойку.
Тур махнул головой.
- Да, Слав, я здесь, да, через пару часов жду.
И после пары секунд продолжил.
- Ты еще, опять же не в службу, можешь взять у него все анализы, там на венерические и все такое?
Услышав положительный ответ, еще раз поблагодарил друга, и по совместительству блестящего врача, владельца платного центра где-то в районе Рублевки.
Их свела жизнь не так давно, но за это время стали они друзьями. То ли роскошная жизнь среди бездушных кукол Рублевского шоссе, то ли одинаковый подход к жизни, толи трагедии, у обоих ребят родителей убили, сблизило их. Причем, Мирослав Кравченко, красавец, плейбой, женатый на очередной мисс Вселенная, которую он сам же и сделал в своей клинике, гордился этой дружбой. Он пару раз помогал охранникам Артура, когда на него нападали, а доставалось ребятам, он сам приезжал, латал их, никогда не отказывал. Тур который, по правде горя, любивший красивых, целеустремленных мужчин, никогда не видел в Славе любовника, только друга, да и то, порой ему казалось, что он теряется на фоне этого интеллектуала. Он долгое время звал его Мирослав Сергеевич, потом с трудом перешел на Мирослав, а сейчас привыкал к Славе.
- Потерпи, малыш, - шептал Тур, несясь по предрассветной Москве к своей квартире на набережной, - сейчас я тебя помою, приедет врач и ты, ты же поправишься, да, малыш?
Ликс пришел в себя только в душе, когда теплая вода смывала грязь с его тела, обнаженный Тур намыливал его волосы клубничным шампунем, держа его одной рукой.
- Тсс, малыш, скоро приедет врач, - зачем-то шептал Тур, прижимая к себе хрупкое тело.
Это даже круче любой его фантазии, ****ь, Тур соберись, парень болен, и все же, его тело было совершенно. Совершенно для Тура.
Укутав Ликса в огромное белоснежное полотенце, он отнес его на кровать, укрыл теплым одеялом.
- Спи, спи, малыш, все будет хорошо, я тебе обещаю, - и коснулся холодными губами горячего лба.


Ликс.


Где-то на периферии своего сознания Ликс слышал, как Тур с кем-то спорит, потом чужие холодные руки коснулись его лба.
- Черт, убери от меня свои руки, хватит лапать, я еще пока жив, ****ь вас всех, - вертелось у него на языке.
Но вслух получилось лишь невнятно промычать.
- Что? - услышал он незнакомый голос.
- М-м-м, - опять выдавил из себя Ликс.
- Славка, он без сознания, а ты его пытаешь.
Ликс с шумом выдохнул, этот голос знакомый. Это Тур.
И когда, с какого момента парень, которого он видел от силы час, стал знакомым, и от его голоса в груди разливалось тепло? Как в детстве, когда он болел, а мама сидела у его кровати, поя теплым клюквенным морсом, а на тумбочке лежали неизменные колечки с творогом. Вкуснотища!
Дальше Ликс не расслышал, опять проваливаясь в забытье.

Тур.


Мирослав приехал точно ко времени.
Тур, одетый в джинсы, с голым торсом, суетился вокруг раздевающегося доктора.
- Спасибо, Слав, ты выручил меня.
- Да ладно, - махнул рукой высокий брюнет. Стильная стрижка, легкая, расчетливо правильная трехдневная щетина, рубашка, идеально отглажена и, скорее всего, накрахмалена, словно сейчас не восемь утра, а минимум середина рабочего дня. Тур почувствовал себя неуютно.
«Футболку одеть что ли», - подумал он.
- Артур, ну и где больной? И кстати, раз уж я тут, кто он? - Слава взял свой чемоданчик из крокодиловой кожи и прошел за Туром в спальню.
То, что сумка доктора когда-то была зеленой и плавала в прибрежных водах Амазонки, Туру было доподлинно известно, ведь он сам шил эту сумку на заказ у модного нынче дизайнера на день рождения друга. И то, что Мирослав ходил только с ней, льстило его самолюбию.
- Артур! - доктор остановился у кровати, где Ликс, свернувшись в позу зародыша, лежал и сипло дышал.
- Ну да, это... это Ликс, Слава, - пожал плечами строитель.
- Я понял, что это не твой охранник. Кто это? - еще раз спросил доктор, откидывая одеяло.
Тур смутился:
«****ь, - опомнился он, - ведь я же не одел его».
Доктор повернулся и вопросительно посмотрел на друга:
- Да, это становиться интереснее, - он провел рукой по обнаженному телу Ликса, - и ты так его заездил, что он еле дышит? Хотя, нет, ты же что-то говорил про анализы, значит пока еще не это? Артур, так это твой новый друг?
- Мирослав, мне показалось или у тебя какие-то претензии?
- Да, нет, друг, давай выйди, и я проведу осмотр, полный осмотр, Артур.
- Что полный? - Тур не моргая смотрел на обнаженное тело Ликса, и что характерно, он же видел его в душе и все равно подвис, как операционная система в самый неподходящий момент.
Мирослав поймал этот взгляд. И тут же укрыл больного одеялом.
- Артур, оставь нас, я тебе все-все расскажу. Потом!
- Уу, - покачал Тур головой.
- Артур, я кофе хочу, утро в полном разгаре, и знаете что, молодой человек, - доктор взглянул на все так же стоящего столбом друга. - Эй, ты меня слушаешь?
Тур не слушал. Конечно же, ведь он смотрел на укрытого одеялом парня и мечтал. Тьфу, ну не мечтал, все же президентам строительных компаний по хую, они, то есть президенты, не мечтают о бомжах, или вообще не мечтают, тут уж с какой стороны подойти к этому вопросу. У них и так все есть, включая моделей типа Наоми Камбелл. Но сейчас, если описать все это одним словом, все эмоции Тура сосредоточились в джинсах. Где-то там.
- Хмм, Гришаев, вернись. И да, кофе.
Тур не отреагировал.
- Артур, я хочу кофе, шагом марш! - прикрикнул Мирослав.
Президент вздохнул и поплелся в кухню.
Доктор же раскрыл свой чемодан и вернулся к больному.
Зажужжала кофе-машина, Тур автоматически бросил в кружку два куска рафинада, и только потом вспомнил, что Славка не пьет с сахаром.
«Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет», - выдало ему подсознание.
- ****ь, - выругался Гришаев и поставил еще одну чашку.
- Ладно, сделаем, как любит доктор.
Через пятнадцать минут Мирослав уже сидел за столом напротив курящего Тура.
- Так, Артур. У парня воспаление легких. Я тебе через час пришлю посыльного с полным набором лекарств, колоть, пить и витамины в добавок. Больше я ничего не нашел, только вот палец на левой ноге отморожен.
- ****ь, - гаркнул Тур, порываясь броситься в спальню.
- Эй, стой, Ромео, - остановил его доктор.
«Все чудесатее и чудесатее», - Мирослав не узнавал друга. Броня, нет, кремень, а ведет себя как влюбленный подросток.
Вот оно что. Влюбленный.
- Ты что, влюбился?
- Нет, - Тура ветром снесло на свое место.
- Нет, правда, Артур, ты выглядишь...
Слава не успел закончить мысль, Гришаев перебил его:
- Нет, я не люблю, и не влюблен. Мне просто... Слов нет, я не знаю, зачем я его подобрал на улице.
- Ты его на улице подобрал? - приподнял бровь доктор.
У Тура тут же екнуло сердце: «****ь, раз****елся, как базарная баба».
- Ну да, он, это, в переходе бацал на скрипке. Потом его, его скинхеды отполировали...
- А я думал, это ты его так приложил, ладно, давай так, Артур. Я сделаю все анализы. Пришлю гонца с лекарствами. Кстати, ты уколы делать умеешь?
- Умею, - выдохнул Тур. - А он, - кивок в сторону спальни, - поправиться?
- Он, - Славка, кивнул в ответ, - поправиться. И знаешь, все же ты к нему не ровно дышишь!
- Ровно! - рявкнул Тур.
Мирослав молча вышел в прихожую. Тур появился пару мгновений спустя.
- Ладно, Гришаев, до связи.
- Эй, а с чего ты взял, что я и он.. я и к парням?
- Мне иногда кажется, Артур, что ты немного перестарался с... Сам же про Андрея рассказывал.
- Ах, да, точно. Слушай, а ты тоже к парням? - «озарило» Тура.
- М-м-м, мне пора, я перезвоню, - заторопился доктор.
- Стоять, Кравченко!
- Артур...
- Кравченко???
- Артур!
И Мирослав сделал то, чего Тур никак не мог ожидать, он поцеловал его.
Нежно. Страстно.
- Да, Тур, да, - сказал доктор нескольку секунд спустя
Дверь хлопнула.
- ****ь! Кравченко!
Выбежав на лестничную площадку, Артур застал закрывающиеся двери лифта.
- Славка, Славка, мудак, ты, что совсем ебнулся?
Ответа не последовало.
- Точно ебнулся! - констатировал Тур, возвращаясь в квартиру.
- Нда, господин Кравченко, - Мирослав едва ли не бился об стенки лифта лбом. - Выдали вы себя с потрохами. И что? А, - махнул он рукой, - точно ****ь все, будь, что будет!

Ликс.

Пахло кофе. Вкусно, как в юности, в его любимой кофешке.
Кофе и чизкейк, кофе и мороз за окном, кофе и ощущение бесконечного счастья.
Такое бывает только в детстве. В счастливом детстве.
Открывать глаза не хотелось, и думать тоже.
Хотелось простого человеческого тепла и участия.
Знаете, вот просто представьте, что вы невидимка или хуже, вы просто пустое место, вас вроде и видят и, в тоже время, не видят. Вы приведение, точно, прикоснись, и рука пройдет сквозь тело. Вас нет.
Но вы, вы то знаете, что вы есть, вы живы.
Так на Ликса смотрят на улице, иногда сочувственно, иногда брезгливо, а чаще - словно он пшик, его нет.
- ****ь, - закашлялся Ликс и открыл глаза.
Он лежал на боку, а рядом сидел Тур и что-то быстро печатал на стоящем у него на коленях ноуте.
Аромат шел от чашки, стоящей на прикроватной тумбочке. В комнате царил полумрак.
- Ну ты и спать мастер, я охуеваю от тебя, - выдал Тур, не отрываясь от ноутбука.
- Что? - хотел переспросить Ликс, но слова вырвались у него из горла болезненным стоном. - М-м-м, - засипел он.
- Что м-м-м? ****ь тебя, малыш Орлов, за такое поведение. Вот скажи мне, какого ***, ты морозил свой, ****ь, я уже повторяюсь, морозил свою жопу, нет бы придти и сказать. А если я до вечера забухал бы? А, малыш?
- М-м-м, - парень сделал глаза в пол-лица. Он в баню к Серго? Нет уж, увольте, лучше отморозить, как там сказал Тур, ***, чем быть выебанным Серго. При чем Ликс пропустил мимо ушел «малыш», он зарылся в одеяло и больше не пытался говорить. А на фиг? Все равно больно.
Рядом с Туром ему уютно, хорошо и хочется спать.
Он зевнул, и закрыл глаза.


Тур.


Артур отвлекся от компьютера, и с нежностью посмотрел на Ликса.
Впрочем, он под страхом смертной казни никогда не признался никому, и уж тем более себе в том, что, да, мне нравиться этот парень.
Он уверял себя - это гормоны, хотелки, бляцкая фигура и огромные глаза, но никак не нежность.
Упаси Боже, или же черти.
Скорее последние.
Ликс напоминал ему котенка. Маленького, бездомного, таких полным полно раньше жило у его бабушки в подъезде. Она кормила их, они вырастали, потом появлялись новые котята, и так по кругу. И все они были грязные, потрепанные, одноухие, но с таким желанием жить, что диву даешься. Даже в самые лютые зимы они все равно выживали.
Тур увидел, как Ликс зевнул.
Точно котенок, малыш.
И от сердца у него отлегло.
- Эй, не спи, а пожрать? Я, типа, бульон сварил.
Но Ликс спал, Тур отложил компьютер и тоже укрылся теплым одеялом. И почему-то он даже не удивился, когда Ликс пододвинулся совсем близко к нему, положив сначала руку на грудь, а затем вообще перебрался подмышку.
Удовлетворенный Тур вздохнул и закрыл глаза.
Через несколько минут в доме на набережной Москвы-реки, а вернее, в квартире на самом последнем этаже дружно сопели двое мужчин. И луна, которая выбралась посмотреть на это маленькое чудо, не могла понять кто из них старше.

Ликс.


Непонятно за окном то ли вечер, то ли утро. Но интересно другое: где он находится?
Запах лекарств витал в воздухе и перемешивался с еще каким-то ароматом, то ли кофе, толи уюта. Стирального порошка, точно, стирального порошка. В больнице всегда пахнет хлоркой, и там точно нет таких удобных кроватей.
Ликс нахмурился: «****ь, да где же я?».
«И с кем?».
За стенкой мирно лилась вода и доносилось пение. Пели плохо, отвратительно, но голос знакомый.
Ликс закашлялся.
- Черт, - просипел он. Горло драло, но уже не так как вчера. Или не вчера...
- Эй, время сейчас какое, и как я здесь... и вообще, я где? - прошептал он.
И его, конечно, услышали, естественно. Ликс полежал еще несколько минут, прислушиваясь. Тур вышел из ванны, в одних джинсах, шлепая босыми ногами оп полу.
- Привет, малыш, - улыбнулся он, увидев, что Ликс внимательно смотрит на него.
- Ты скажешь, что я тут делаю? - сразу ощетинился Орлов, поднимаясь с кровати.
Естественно после такой температуры его шатало.
- Твою мать. Ну и слабость, - просипел Ликс, запутавшись в простынях, он чуть не спикировал на пол, но был подхвачен Туром.
- Угу, ну давай храбрись. Храбрись, малыш.
- Бляяяяяяяяяяяя, ну не малыш я, - он попытался вырваться из кольца крепко державших его рук. Упс, облом. Тур крепко прижимал к себе обнаженного парня.
- Не малыш, не малыш, - кивал головой Тур, подсознательно понимая, что пора бы уже отпустить Ликса. Что не дело, вот так стоять почти по середине комнаты, по ум-умой, но руки... они. вопреки всему, нежно скользили по спине парня.
Ликс шипел, но не вырывался.
- Пусти, ты извращенец, - первым пришел в себя Орлов, отстраняясь и слепо шаря за спиной. Ага, вот и одеяло. Он быстро укутался в него и сел на кровать. Так, во избежание еще одного падения.
Тур посмотрел на это существо, сиротливо сидевшее напротив, и рассмеялся.
- Так, сейчас ты быстро умоешься, и кушать, «не малыш».
- Стой, - окликнул его Ликс, когда Гришаев уже стоял на пороге комнаты, - а что я у тебя тут делаю?
- Болеешь, - отрезал Тур.
- Я болею, - просипел Орлов, и в доказательство зашелся сильным кашлем.
- Угу, через час тебе делать очередной укол.
- Укол? - непонимающе захлопал глазами больной. - Еще один? Так ты меня колол? Бля, ты козел, ты трогал меня и вообще где врач? Как я вообще сюда попал?
Тур посмотрел на этого воробья, распушившего свои перья, ну точно воробей, сидящий в луже и качающий свои права.
- Ликс, ну ты вааще, помнишь хоть что-то?
- Я помню, что забыл малышку в твоем мерине, и ждал тебя.
- А, дальше что?
- Ну, что ты мыл меня, я же вонял, - выпалил Ликс и покраснел. Нет, даже не покраснел, а побагровел.
Бля, как стыдно, этот бугай тер ему спинку.
- Ладно, не ершись, давай так, я тебя накормлю и расскажу, что и как.
- И я пойду? - осведомился Ликс.
- На мой *** да, а так нет.
И ушел...
Орлов почувствовал что устал, кашель зараза не прекращался, и, похоже, температура снова стала подниматься.
От мысли о еде подташнивало и вело. Тур вернулся минут через пятнадцать, когда Ликс уже задремал, все так же кутаясь в одеяло.
- Эй, - тихо, сквозь кашель, произнес он, - скажи, зачем я тебе сдался?
- Не знаю, - пожал плечами Тур. - Малыш, давай без тараканьих бегов покушаем, и я просто вколю тебе антибиотик. Славка приедет вечером и послушает тебя.
- Кто такой Славка?
- Врач, не ссы.
- Ты сказал ему, кто я? - допытывался Ликс.
- Не помню, - Тур протянул Орлову большую чашку с теплым бульоном. - Давай пей, и я сейчас чайку с лимоном организую.
Ликс потихоньку отпил.
- М-м-м, вкуснотища, спасибо, - крикнул он вслед Туру. - Вкусно, сто лет не пил настоящего бульона.
- Угу, - донеслось из кухни.


Тур.


Гришаев сидел в кресле в большой комнате и бездумно щелкал пультом.
Ну и вывел его этот малыш. Как там в фильме, орел ты Соколов, тьфу, сокол ты Орлов!
Да, Ликс показал себя во всей красе. Он полчаса орал где его одежда. Пришлось сказать, что он ее спрятал.
«****ь, - поздравил себя Тур, - слава богу, мозгов хватило выкинуть все. А вообще, зачем мне эта головная боль?»
Разум, ни разум, но от мысли, что завтра, как проснется, Ликс может уйти от него, Туру становилось плохо. Не просто на эмоциональном плане, а вот физически. Тряслись руки, и курить тянуло, словно он уже не выкурил за день целую пачку.
Недавно приезжал Мирослав. Слава богу, мозгов хватило у обоих не говорить об утреннем инциденте.
Слава послушал Ликса еще раз, сказал, что дела пошли на лад, колоть еще неделю, ну и витамины само собой.
Ликс, после визита врача, уткнулся в подушу и засопел. Он так спал весь день, прерываясь только на очередную перепалку с Туром.
Можно подумать, гордость у него взыграла. А как он пытался сделать упирающемуся Ликсу укол!
- Эй, подставляй жопу, сейчас я сделаю тебе больно! - Тур показался в дверях со шприцом в руке.
- Нет, пошел на...
- Без мата, и спокойно.
- Я не покажу тебе свои тылы! Ты извращенец!
- Эй, ты Белоснежка, вернее Беложопка, я там все уже видел и не только там.
Орлов только вот не взвыл от злости, покрываясь красными пятнами.
- Да, и, сказать по правде, у меня то побольше будет.
- Что, жопа? - огрызнулся Орлов.
- И жопа тоже, так что давай не елозь.
Тур зевнул, как бы не хотелось, но Алусик итак сегодня слишком выгораживала его, так что завтра придется ехать в офис.
Он быстро разделся и нырнул под бок сопящего парня.
- Эй, катись от сюда, - услышал он сонный голос.
- Неа, - без эмоций ответил Тур, и Лис тут же опять уткнулся носом ему в подмышку.
Картина мира стала до умопомрачения правильной. Тур вырубился в секунду.
Утром он собирался со скоростью ветра. Разбудила его Алла, вопящая в трубку, о том, что она думает о шефе и куда он пойдет, если немедленно не приедет и не подпишет нужные документы.
Ликс гундел, что ему нужна одежда, и он должен идти.
Теперь уже Гришаев на доступном языке объяснил ему, куда он должен идти и, что ему за это будет.


Ликс.


Поняв, что ему не светит выползти на белый свет, Орлов, обходя осколки, попутно стаскивая с себя одежду, решил, что пора бы поближе познакомиться с рабовладельцем.
- Что-то я дешево ему достаюсь, - бурчал себе под нос Ликс, обыскивая квартиру, и засовывая свой нос в каждый угол.
Так, что у нас здесь?
Но квартира оказалось простой и на редкость скучной. Кухня, ванна с душевой кабиной, спальня, большая комната.
И все. Нормальная такая двухкомнатная квартирка, даром, что в дорогущей высотке.
Но должно же быть что-то интересное.
Ликс рассмотрел фотографии, висевшие в большой комнате на стенке.
Молодая пара, мужчина и женщина нежно смотрели дуг на друга.
Родители - догадался Ликс, хотя и тут нечего было догадываться, Тур - точная копия отца, только вот глаза, а скорее взгляд, у него от мамы.
Дальше висело несколько фотографий Тура разных лет, и еще фото какого-то парня. Очень красивого парня, у Ликса аж дух перехватило.
Молодой человек, может чуть старше Ликса, спокойно смотрел в объектив снимающего его фотографа, но тень улыбки светилась в глубине его глаз.
В руках он держал гитару, его пальцы нежно касались ее струн. И казалось этот молодой человек - реальность, вот-вот можно будет услышать первые аккорды.
Ликс терялся в предположениях, кто бы это мог быть?
Вот так, на видное место, вешают фотографии только самых дорогих: родителей, братьев, жен ну и, естественно, не забывают о себе любимых.
Брат? Нет, этот просто полная противоположность Туру.
Друг? Значит он больше чем друг, коль на самом видном месте.
Ликс поежился, только сейчас он заметил, что окно в комнате открыто на режим проветривание. Кашель, твою мать. Все, срочно пора пить чай.
А что? Голод не тетка, да и лекарства давно пора принимать.
Орлов быстро соорудил себе на кухне сложный бутерброд, наплевав на слова Тура про «бульон» и «полезно». М-м-м, вкуснотища.
И, коль уж оставили одного, то и не зазорно в холодильнике покопаться. А то, какие тут все стерильные. Плюнуть охота!
Ой, кофе-машина, вот оно - счастье.
Через десять минут счастливее человека на земле не было, еще бы свитер потеплее.
И все.
И пусть будет, только бы вот так в тепле и сытости.
Ликс дернулся, ловя себя на этой мысли.
Да, малыш, ты уже и малыш, и без пяти минут бля, и что?
Но лекарства начали действовать, глаза слипались, Ликс побрел в спальню.
****ься, так ****ься, можно подумать, это в первый раз. Ведь поставлял ты задницу уже, и пусть по любви, но и сейчас можно представить, что это он, твой первый, и тебе станет тепло. Как тогда, в теплом сентябре, когда жизнь еще сверкала разноцветными красками, а дома ждала мама, и теплые носки. И в школе был он, там, на задней парте.
Пусть, потом, когда уже ты стал бомжем, этот твой первый, быстро отказался от всего, заведя роман с королевой класса, демонстрационно и открыто, ты все равно с щемящей нежностью вспоминаешь ту осень, и его поцелуи. И то блаженство. Ну ведь и дрочить под что-то надо, ну или на что-то, да, Ликс?
Думая об этом Ликс чуть сильнее, чем надо было, хлопнул дверью в спальне. И тут его взгляд упал на какой-то предмет, открывшейся в свете того, что дверь закрылась.
Ликс подавил зевоту.
- Так что это, Калаш в разобранном виде что ли?
Подняв в воздух кучу пыли, он развернул тряпку.
Гитара.
Ликс радостно рассмеялся. Боже, он уже четыре года не держал в руках горячо любимую им гитару.
Порой, лежа в своем холодном подвале, он вспоминал свое день рождение, и как отец с матерью с гордостью внесли в комнату его гитару.
Скрипка - это разум, а гитара - душа.
Ликс провел по грифу, и, перевернув, увидел строчки написанные черным маркером на обратной стороне.
Стихи! И ноты. Почерк изумительный.
- Черт возьми, - выдохнул Ликс прочитав написанное. Он посидел так минимум минут десять, изучая слова, а потом:


Когда закончится смена закатов, рассветов,
И осень не даст больше права на лето,
Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов.

Где-то там высоко далеко в облаках серебристых
Летит птицей белой сердце артиста
Под прицелом судьбы...

И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит... Все своевременно.


- Гаденыш, а, гаденыш, кто тебе разрешал брать его гитару?!
Ликс очнулся, с трудом понимая, что происходит, радость от находки сменилась сильнейшим испугом. В дверях спальни стоял Тур.
И если раньше Ликс видел его красным, пунцовым, стирающим в порошок свои зубы от ярости, то сейчас, вот сейчас Ликсу впервые стало страшно.
Строитель выглядел сумасшедшим, белым-белым. Как те замершие бомжи, которых Ликс часто видел зимой, и еще, его кулаки сжимались и разжимались от ярости, словно он с трудом сдерживает себя. Почему «словно»? Он и действительно держался только на том, что этот идиот болен. А больных бить нельзя.


Тур.


Он влетел в офис, на ходу отдавая короткие распоряжения офис-менеджеру, случайно попавшемуся ему на пути.
Парень моргал глазами, но точно и четко переспрашивал, быстро нашел на столе стопку ярко розовых сердечек-стикеров, и записал все нужные контакты и замечания.
Тур быстро нашел на столе секретарши контракты, и так как он сам вычитывал и делал помечания, быстро пробежался по ним глазами, четко выделяя для себя все плюсы и минусы контракта. Но раз условия оговорены, и откат составлял всего 10 % от суммы, Гришаев быстро поставил витиеватую подпись на листах.
Сверху приклеил розовое сердечко: «Аллусик, ты дура!»
В кабинете его ждал представитель мэра столицы, с готовыми контрактами на строительство каких-то офисных здании в районе Ордынки. Цена смешна, но в жизни всегда приходиться выбирать. Артур легко расправился и с этим. Через пятнадцать минут мерин вез его обратно на Котельническую набережную.
- Макар, ну как там дела? - позвонил он охраннику.
- Артур Михайлович, тишина, похоже, ваша шавка упокоилась.
Тур выдохнул. Какая же все же Ликс скотина. Да, именно скотина и мудак.
Его и кормят, и лечат, Тур даже сдерживал свои порывы, чтобы вот так сазу не отыметь это белокурое недоразумение.
- Проклятье, - привычно выругался он. Ликс действительно красив.
Слишком.
Зазвонил телефон.
- Да, Аллусик? - прорычал Тур, все еще злясь на секретаршу.
- Артур Сергеевич, я все купила, вам как передать?- промурлыкала она в трубку.
- Как, как? ****ь, Аллусь, ты дуууууууууууура, - манерно сказал Тур, нарочно растягивая слова.
Беспокойство за этого бесшабашного парня съедало его душу, и уж если Алла попадала под руку, да плюс ее недавнее поведение...
- ****уй ко мне, сучка, - рядкнул он.
- ****ую, - вздохнула Алла и повесила трубку.
- Ого, чувствует свою вину, зараза такая. Ничего впредь думать будет, что и где трещать.
Хотя думать и Алла - два разных полюса.
Макар стоял у двери, куря свои дешевые сигареты.
- Тишина? - беспокойно спросил Тур.
- Агась, тишина. Слушайте, шеф, а может сначала я войду, а то вдруг гаденыш...
- Пасть закрой, для тебя он не гаденыш, а Ликс, - Тур вырвал сигарету из рук опешившего охранника. - Чтоб я не слышал таких слов в адрес моего гостя.
Одно дело ругаться на парня самому, а другое слышать обидные слова от какого-то мудака. Не порядок!
- Как скажете, - по-холопски промямлил Макар.
Тур по-барски махнул рукой, мол, прощаю.
И тут из двери донеслось:


Когда закончится смена закатов, рассветов,
И осень не даст больше права на лето,
Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов.


Голос Ликса простуженный, перемежавшийся с кашлем, все равно звучал так проникновенно, отдаваясь эхом в самых дальних уголках души Тура.
Пустым эхом.
Тур рявкнул, отправляя Макара пасти телят, и влетел в квартиру.
- Гаденыш, гаденыш, кто разрешал тебе брать гитару?!
Он смотрел на вмиг замолчавшего Ликса, вжавшегося в кровать. Тот опустил глаза, заходясь кашлем, слезы застыли где-то на границе между «не плачу» и «истерика».
Но Орлов упрямо поднял подбородок, встречаясь взглядами с разъяренным Туром, который хотел то ли размазать то ли оттрахать это белокурое божество.
«Черт побери, как же он красив».
Но вместо этих слов Гришаев, по привычке, выстроил трехэтажную конструкцию, заканчивая ее словами:
- Мудак, это же гитара Андрея!
- Так его звали Андрей, - услышал он тихий голос, который скорее обращался к себе, чем к Туру. -И да, это не брат. Это любовник.
- Заткнись, сучонок! - и кулак припечатал Ликса к кровати.


Ликс.


Щека горела.
Тур видимо вложил в удар почти всю свою злость, клокотавшую в глазах. Почти, потому что, если бы Гришаев захотел, он бы и мокрого места от Ликса не оставил бы.
- Ату, Тур, - Орлов прижал руку к пылающей щеке. - И что этот Андрей бросил тебя, и да, я бы тоже бросил, если бы мой парень поднимал на...
- Заткнись, прошу, молю, просто помолчи, я не смогу сдержаться, - простонал Тур, хватаясь за голову руками.
- А если нет, если я не замолчу, что ты... Что ты сделаешь, а, строитель?! - закричал Ликс, глотая слова, даваясь кашлем.
Что?
Тур махнул на все рукой. Если этот котенок может царапаться, то почему он сам не может и укусить?
В мгновение он подхватил Ликса и опрокинул на кровать. Так, котенок выпустил коготки.
- Пусти, мразь, прибью! - вырывался разъяренный Орлов.
Тур же не слушал, а вернее не слышал. В голове было пусто, и слова Ликса отдавали звонким колокольным звоном:
- Пусти, пусти...
Что, пусти? Как? Зачем?
Гришаев еще крепче прижал вырывающегося паренька к поверхности кровати и поцеловал. Куда попал. А попал он в подбородок.
- Пусти, - все еще пытался что-то сделать Ликс, но было уже поздно.
Слишком.
Сердце бешено стучало, гоня кровь по венам. Быстро, еще быстрее, вот сейчас. Казалось, в голове гуляет ветер, и тот, кого ты так крепко держись и не выпускаешь из горячих рук, просто созданная тобой галлюцинация. Вот сейчас ты моргнешь, и окажется в твоих руках только воспоминание о терпком запахе кожи и ощущении чего-то запретного на твоих губах.
Ликс сгруппировался, пытаясь уйти от поцелуев, больше похожих на укусы. И вдруг Тур коснулся губ, случайно, потому что пытающийся уйти из захвата Орлов, мешал это сделать.
Вспышка.
Еще поцелуй. Наслаждение. И теперь кровь, одна на двоих, и сердце бьется, тоже одно на двоих.
Так. Выгнуться.
Подставиться под поцелуи.
И забыть все.
И вспомнить, вспомнить наслаждение от того, что кто-то отдает тебе частичку себя, вот так, со стонами, с потом, капающим тебе на лоб.
Забыть обо всем. И вспомнить. И кажется, что за окном осень, и ты там, в своей первой осени со своим парнем.
И забыть.
Нет. Наваждение.
Ты с ним.
С Туром.
Да...


Тур

- Хм, надеюсь тебе понравилось, - эти слова и вернули Тура на землю. Вернее, его мозги неспешными шажками перебрались из нижней части тела в верхнюю.
- Что?
- Эй, строитель, тебе понравилось? - хмыкнул Ликс.
На что Тур расхохотался.
- Нет, прикинь, не понравилось. Так не понравилось, что я, ****ь, кончил за пять минут, как какая-нибудь гребанная малолетка.
- Эй, не обижай меня, я могу сдерживаться, - смешно выпятил нижнюю губу Орлов, всем своим видом показывая обиду.
- Ну да, ну да.
- Эй, - Ликс вскочил, морщась от резкого движения. - Эй, придурок, а защита?
- М-м, Макар сторожит за дверь.
Тур развалился на кровати, даже не пытаясь прикрыться, да и какой смысл, когда ты только что поимел это небесное создание. Чего уж тут краснеть и скрывать?
- Я не об этом. А может я заразный? - взвился Ликс. Он навис над расслабленно курившим Туром, закутавшись в одеяло. Стесняется глупый!
- А не может, - Гришаев выпустил колечко дыма. Сигареты поддельные, которые он любил больше всего.
- Что не может? Ты больной? - Ликс больно пнул ногой Тура, который, расхохотавшись, схватил парня за лодыжку и опрокинул на себя.
- Ты чистый, я ты тоже, так что расслабься.
- Ага, а откуда ты знаешь? - уже тише спросил Орлов, утыкаясь носом в ключицу, шарящего под одеялом Тура.
Сигарета уже потушена, одеяло валяется внизу, Тур опять на взводе.
- Справки там, - хрипло произнес Гришаев. - Славка! - сообщил он, словно это все объясняло.
Стоп! Это все и объясняло.
- Ты… ты…
Ликс хотел подняться, но Тур крепко держал его.
- Я, я, - покачал он головой. – Каюсь - хотел, хочу и, ****ь, буду хотеть.
И поцеловал. Теперь застонал Ликс, отпуская себя.
А будь, что будет, и гори все синем пламенем!
- Расслабься, - Тур расчетливо нежно поцеловал лежащего на нем парня за ухом. Потом нежно провел там языком, дунул, сова поцеловал. Ликс застонал, елозя.
- Да? - спросил Тур, легко приподнимая Орлова.
- А что, в первый раз было «нет»? - огрызнулся тот, осторожно опускаясь на Тура, который в этот момент, казалось, забыл как дышать.
И все. Дальше они уже не говорили. Да и зачем!

Тур.

- Так, шеф, куда ставить? - донеслось из прихожей. Ликс уютно спал, уже привычно устроившись рядом с Гришаевым, который курил, постав пепельницу себе на живот.
- Не ори, дура, люди спят! - проорал Тур.
- Сам не ори, - Ликс накрыл голову подушкой и продолжил сопеть.
Гришаев любовался бы на парня еще дольше, но в дверях застыла Алла, увешанная свертками, а за ее спиной маячил Макар с огромной коробкой.
- Тык, куда ставить? - охранник опустил глаза, Тур естественно даже не соизволил прикрыться. Да чего уж там! «Хозяин – барин», подумал Макар, поставив коробку на пол, и ретировался за дверь. Уже там перекрестившись - слава богу, потрахались, может орать будут меньше!
- Ой, Артур Михайлович, - секретарша шмякнула пакеты, и нарочито прикрыла ладошкой глаза.
- Ой, ой, - передразнил ее Тур, но все же встал и натянул валявшиеся рядом джинсы, игнорируя нижнее белье.
Он кинул взгляд на кокон из одеяла, ног и белых волос. Конечно же белье казалось лишним, да и Алла тоже.
Гришаев кое-как отвел взгляд от мирно сопящего Ликса глаза и попытался сфокусироваться на Алле.
- Кофе? - понимающе улыбнулась та.
Они вышли на кухню, при этом Тур очень тихо закрыл за собой дверь, не дай Бог, потревожить свое сокровище.
Почесав всклокоченные волосы, он закурил, выпуская дым в открытое окно, и задумался над своим поведением. Надо сказать весьма не типичным поведением. Таким он себя помнил только рядом с Андреем. Одно «но» - Андрея Тур любил, а вот Ликса хотел.
Хотел до такой степени, что готов был выставить суетящуюся около кофе-машины Аллу, вернуться в спальню, разбудить и снова по кругу. И так до утра, всю неделю, черт побери, да всю жизнь.
- Не мечтай, шеф, - Алла поставила перед ним кружку кофе и залезла на подоконник,
снова улыбнувшись.
- Да, Артур, я никогда тебя таким не видела, ну после Андрея. Артур, Артур, - она пощелкала пальцами прямо перед его носом.
- Да, ладно тебе, иди уже, - махнул он рукой, вздыхая.
Черт, черт, да что это такое?
«Валить и трахать, без остановки».
Точно, от этой мысли в джинсах стало тесно, словно он не занимался любовью пару часов назад.
Аллусик заметила возбуждение шефа и провела по выпуклости пальчиком.
- Помочь? - приподняла она бровь идеально правильной формы.
- Ну, если у тебя есть член…
- Ну да, и если я тот мальчик на кровати. Ладно, Артур Михайлович, вы завтра на работе уж будьте. Кстати, он и правда красивый. Те вещички, что я купила, ему пойдут.
Нежно чмокнув шефа в щеку, она пошла к выходу.
Тур снова закурил, время от времени отхлебывая из кружки кофе.
Вечер тихо окутывал город, внизу на набережной образовалась пробка, там, через Москву-реку, зажглись огни первой ТЭЦ, и вроде все как всегда. Как вчера, как позавчера. Только снег, круживший за окном, не принадлежал этому дню.
Тихо выругавшись, Тур затушил сигарету. Черт, он пропустил укол.
Надо наверстывать, а потом спать… Или не спать.
Но лекарства вперед.

Ликс.

Ликс валялся в кровати, укутанный в кокон одеяла и рассматривал на мечущегося по комнате Тура, который, какая неожиданность, опаздывал на работу.
Сама «неожиданность», сладко потянулась и из вороха простыней показалась розовая пятка.
Тур замер.
- На фиг работу!
И прямо в джинсах бухнулся рядом с хохочущим Ликсом.
- Нет, Тур, а то твоя мегера опять припрется и будет смотреть, - он ловко увернулся от поцелуя.
- А, Аллуся? Да, эта может, там контракт горит. ****ь, вот как все не во время.
Гришаев нехотя поднялся, потом резко поймал ногу Ликса и пощекотал.
- Пусти, пусти! - расхохотался тот, заходясь потом лающим кашлем.
Тур тут же отпустил его:
- И не забудь лекарства?
- Эй, а я могу идти? - крикнул Ликс, уже стоящему в дверях строителю.
- Куда? - не понял тот.
- Ну у тебя работа, у меня тоже…
- Можешь, - Тур решил не сердить парня, будет вечер, и тогда он вправит этому упрямцу мозги. Два раза вправит, а может быть....
Тур хлопнул дверью, знаком показывая Макару, дворовым псом примостившемуся на стуле напротив входа, никого не выпускать, мол, приду, проверю, и если что...
Макар замахал руками:
- А чего молча то, Артур Михайлович? - захлопал газами охранник. - Чтобы эта бля... чтобы ваш гость не услышал?
Дверь лифта открылась, в принципе это и спасло Макара от трехэтажного, и тяжелого...
- Словом, ты понял, - и Гришаев отправился в офис.
Макар вздохнул.
Ликс в это время вылез из кровати, нашел ставленые Туром шмотки: джинсы, футболка, теплый свитер. Это он вчера сам отдал ему.
- Что, сам в магазин ходил? - хотел подколоть его Ликс.
- Угу. Сам. Если бы пошел, то принес бы ошейник и такие кожаные шортики, а не эти пидорские тряпки.
- Ой, - Ликс хихикнул, разглядывая стразы на белой футболке. - Я видел твои шмотки, вот они пидорске, а это модные.
- Иу, смотрите, бомж в моде разбирается, - обиделся Тур.
- Иу! - Ликс рассмеялся еще громче.
И сейча, при воспоминании об этой перепалки, все равно в душе светило солнце, такое яркое стоватттовское солнышко. И у светила, как ни странно, имелось имя - Тур.
Но надо идти, он и так сильно здесь задержался, да и на его месте в переходе могли появиться конкуренты, плюс еще надо где-то раздобыть сотни три, чтобы заплатить за пропущенные дни.
Сказка закончилась. Кашель не проходил, но ничего и такое бывало. Похаркает пару недель и как с гуся вода.
У Ликса даже не возникло мысли взять что-то с собой, он и так был благодарен за то тепло, которое подарил ему строитель. Настоящее.
А это ни с чем не спутаешь.
Рванув ручку входной двери, Орлов понял, что та закрыта. С другой стороны.
Ликс застыл в недоумении, вспоминая брошенное строителем «иди», и тут бац - закрытая дверь.
Он со всей силы долбанул по двери.
- И не дерись, все равно мне велено тебя не выпускать, - донеслось с той стороны.
- А ты кто?
- Я охранник, не заговаривай зубы, все равно не выпущу. Мне не велено с тобой болтать.
- А что велено?
- Охранять!
Ликс матюгнулся, потом еще раз, потом он вздохнул и крикнул:
- Продиктуй мне номер своего хозяина.
- Он мне не хозяин, - засопел Макар.
- Ага, хозяин, хозяин, ты вон как его слушаешь.
- Эй, хватит там уже, иди спи, трахайся и не ****и, дай мне спокойно поработать, и получить свою зарплату...
Но Ликс его не слушал. Он злился, но бить посуду второй раз не хотелось, эффект не тот, придется ждать Тура. И он его дождется!
Твою мать, дождется!

Тур & Ликс.

Словом, тем вечером Тур действительно вправил мозги Ликсу, и еще раз вправил и...
Прошла неделя, вторая, Ликс так и остался жить у Гришаева.
Прижился, как выразилась Алла.
Он уже мог спокойно приходить, уходить, правда, Макар теперь был приставлен к нему.
Тур объяснил это безопасностью и бла-бла-бла.
Ликс злился, мол, не доверяешь, но однажды, когда Макар вез его на очередную тусовку, куда его брали уже не стесняясь и представляли другом, охранник рассказал историю Андрея. Ликс дернулся и принялся звонить Туру.
- Эй, я тебе как... Как своему, эй, не предавай, меня хозяин кастрирует, что я проболтался, - Макар выглядел действительно испуганным.
Еще бы, Орлов знал нрав хозяина.
Нда, он тоже про себя называл Тура «хозяином».
Странно. Странно, для него гордого и свободолюбивого, вот так отдаться какому-то мафиози, и открыто жить с ним, выходить в свет.
Странно. Но объяснимо. Ликс устал от жизни за чертой, и даже не бедности, а просто за чертой. И ему самому порой становилось страшно: что я делаю? Что я здесь делаю?
Строителю больше подошел бы этот, холеный, как его, Мирослав, да. Доктор.
Орлов сразу заметил, что он неровно дышит к Туру. Правда, похоже, самому объекту вожделения было все по хую.
Он каждый вечер делал с Ликсом такое... Тут слова закончились, и он покраснел.
А уж сам был далеко не ханжой.
И вот очередная вечеринка, Тур как всегда неотразим, в своем великолепии и умении строить трехэтажные конструкции. Дамы краснели, одна звезда, как то послушав очередной опус строителя, даже выдала свою фирменную:
- Звезда в шоке!
Записывая все обороты.
- Пригодится, - пояснило оно.
Просто Ликс не мог обозначить пол этого существа.
Впрочем, отдать должное, он и свой пол сейчас не мог определить, нет, у него конечно в наличии все мужские причиндалы, да и одежда тоже мужская, но рядом с брутальным Туром он казался школьницей, эдакой девочкой-припевочкой. Да и такой заботы он от шального строителя тоже не ожидал, так же как и того, как легко представили его друзьям, партнерам.
Правда, как друга. В первый раз.
И тут же припечатали к стенке поцелуем.
Ликс взвился:
- Ах ****ь, я же друг. Чего тут сосемся?
Тур хмыкнул:
- Друг, но пусть знают, кто у этого друга хозяин. И если одним пальцем, одним взглядом - убью на ***.
Так и повелось. Днем он отсыпался, а вечером тусил. И ему нравилось. Впервые в жизни ему доставалось все даром, это хоть и жгло душу, но ночами, отдаваясь Гришаеву, когда все грани стирались и он верил, свято верил, что отличается от тех шлюх, которых Тур снимал у Серго.

Новый год.

Безумная вечеринка. Много людей, много вина, много травы, Тур почти расслабился. Почти, потому что Ликс куда-то смылся. А за этой смазливой ****ью надо следить: не сам уйдет, так уведут.
А Тур еще не готов расстаться со своей игрушкой, причем эту игрушку так хорошо приняло его окружение.
Еще бы. Витамины, хорошая еда, сон, тепло, модные тряпки и посещение стилиста сделали из маленького бомжа, короля вечеринок. Ну. не короля, но маленького принца однозначно. Эдакий эльф.
Он так трогательно жмется к нему, так заглядывает в глаза, что хочется разложить прямо посередине зала, и показать как сладко стонет эта сучка под ним, как течет, извивается, уф...
*****, да где же его носит?!
Зал затих, перерыв, образовавшийся в выступлениях популярных, заслуженных был как всегда кстати, этим заслуженным и затраханным жизнью артистам пора выпить, а тем кто выпил - срочно освежиться. А ему найти Ликса, и можно в туалет. С ним. Вместе.
Вдруг на сцене показалась знакомая фигура.
Ликс, твою мать.
Где-то в подсознании Тура всплыл первый вечер и...
- Дорогие друзья!
«****ь, так он еще и не пьян», - подумал Тур, глядя, как его подопечный берет кем-то отставленную гитару, примеряется, извлекая из нее множества звуков. Через несколько минут из всех динамиков неслось:

Когда последняя в снег упадет зажигалка,
И осень предательски выстрелит в спину,
Когда закончатся дорожные знаки и заправки с бензином,

Когда закончится смена закатов, рассветов,
И осень не даст больше права на лето,
Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов…

- И кто этот пацан, а, Тур? - рядом с ошеломленным Гришаевым плюхнулся парень, лет двадцати пяти.
- Ой, Червонец, привет. Сколько лет, сколь зим, - Тур от души пожал руку знакомому. Однако тот не оторвал глаз от сцены.
- Сцука, как поет, а ? - Макс присвистнул.
- Хочешь с ним работать? - неожиданно для себя спросил строитель.
- Что? Ты его знаешь, и у него еще нет хозяина? Сладкий мальчик, - и плотоядно улыбнулся.
Ликс закончил петь и сквозь шквал аплодисментов метнулся к их столику.
- Ну, хозяин у него, допустим, есть, - Тур собственнически прижался к губам Ликса, - а вот продюсера нет.
Макс моргнул, понимая кто есть кто.
- Ого, - только сумел он сказать. - А я то думал, почему знакомая песня. Кстати жаль, что с Андреем так вышло, а так я готов был...
Гришаев посадил ничего не понимающего Ликса к себе на колени, шаря у нег под футболкой, от чего парня выгибало, он что есть силы прикусывал свои губы, чтобы не застонать в присутствии постороннего парня, хоть и без этого пялящегося на него.
Ликс и сам не знал зачем полез на сцену, просто он не купил подарок, и, увидев гитару, он захотел подарить Туру частичку его души. Не даром у него на бицепсе так красиво переплетались буквы, складывающиеся в слова :
«Кому-то оставит только стертые струны, кому-то аплодисменты».
- Твой? - Макс подмигнул Туру.
- Мой, но могу поделиться.
Орлов напрягся.
- Да расслабься ты, музыкант. Кстати. Познакомься, это Макс Червонец. Он продюсер. Так что, хочешь петь?
Ликс сфокусировал свой взгляд на парне.
- М-м-м, - только и мог просипеть он.
- И мне приятно познакомиться. Давай, соглашайся, Ликс, я сделаю из тебя звезду.
Тут Орлов не выдержал и застонал, это сука Тур как бы невзначай провел ногтем по его соску, затем еще раз.
Народ взволновался, стали бить куранты, шампанское полилось еще более пенным потоком.
- С Новым годом! - зашептал Ликс, чуть елозя по возбужденному члену Тура и нежно целуя его ухо.
*****, если кто-нибудь сказал ему еще пару месяцев назад, что он, строитель, не совсем последний человек в многомиллионном мегаполисе, да и уж, если говорить честно, довольно жестокий, будет тащиться вот от такой ласки, от простого прикосновения чужого, нет, уже не чужого, а такого желанного язычка, то этот идиот точно остался бы без яиц. А сейчас…
- С Новым годом, малыш!
«С новым годом, он будет твоим, ты порвешь эту страну».
Макс возбужденный и веселый приискал к их столу.
- Я... - его слова поглотил гимн России, зазвучавший из всех динамиков.
И никто из этой троицы не заметил, как Серго, смотрел на них, сузив глаза, а потом, подозвав свою шестерку, что-то зашептал ему на ухо.
Мужик быстро достал мобилу и сфотографировал ребят.
- Эй, братан, Артурчик, - Серго упал в объятья кореша. - С Новым годом, однокашник. Эй, так это же наш бомж? - Серго сделал вид, что узнал Ликса только что.
Тур расхохотался, Макс, ничего не поняв, тоже, Ликс же спрятался за спину Гришаева - взгляд у бандита холодным январем вымораживал все на пару километров вокруг.
- С Новым годом! - еще раз крикнул Тур и потащил Ликса к выходу.
- Хочу тебя, - шепнул он ему
- Домой, - согласился Орлов.
- Это будет шикарный год, ведь как его встретишь, так и проведешь, - целовал Тур уставшего Ликса, чередуя поцелуи с затяжками своих любимых, не фирменных.
- Точно, - соглашался Орлов.
И только судьба была не согласна.
У них оставалось только полгода.
- М-м-м, - стонал Ликс.
- Да, - шептал Тур.
Но часы уже начали свой обратный отчет. Судьба иногда такая сука.
Тик-так, тик-так.
Ликс.

Жизнь завертелась, нет, понеслась, как говориться, только успевай тормозить на поворотах.
Максу понравился и голос, и фактура, эдакого мальчика-одуванчика с глазами взрослого мужика.
И песни...
Орлов написал целый альбом замечательных тексов, и сам же положил их на музыку.
Червонец только не облизывался. В хорошем плане, все же чувство самосохранение у него присутствовало, и свои яйца были дороги, хотя бы как память, к тому же мама мечтала понянчить внуков. А если Червонец только подумает, в какой позе он бы поимел Ликса, все, считай, что мама ждет зря.
Денег Тур отвалил немало, так что, раскручивай - не хочу.
Словом. Через месяц Ликс сидел в студии не только все свободное, но, к разочарованию Тура, и несвободное время.
Орлов просто расцвел.
Музыка - его стихия.
В февральское утро, когда холодное красное солнце показалось над Москвой, Тур как всегда заведенный бегал по комнате, прислонив к уху мобильный:
- Да! Да! Да!
- Неееет, - передразнил его Ликс, вылезший из кровати и поползший варить себе кофе.
- Эй, ты не знаешь, с кем я говорю, - шепотом сообщил Тур. - Да, - лилейным голоском ответил он кому-то. - Да, Юрий Михайлович, да смета будет у вас с курьером... Да. Да. Да, сам приеду, да, буду через час.
- Бля, - Тур проводил голодным взглядом обнаженного, ну конечно обнаженного Ликса, который нарочно не одевался. Это была его маленькая месть, ну или не маленькая.
- Эй прикройся, - заорал Тур, переодеваясь, меняя джинсы и свитер на дизайнерский костюм. - А то...
- А то, что? - Ликс нарисовался из кухни с кружкой ароматного кофе.
- А, - махнул на него Гришаев, завязывая перед зеркалом галстук. - Дай кофе, а?
- Нах, иди и вари сам!
- Сука!
И побежал к двери.
- ****ь, Алла, - орал он в трубку мобильного, - срочно курьера пришли к мэрии, и да, *****, сейчас, а то Лужков меня уроет. Контракты, Алла, контракты, на застройку Ордынки. Да.
И выбежал вон.
Ликс прислонился к двери, попивая кофе. Через секунду донеслось:
- Ты все равно сука! Не одеваешься, когда надо, не раздеваешься, кофе не предложишь, вообще, какой от тебя толк...
Было слышно, как двери лифта закрылись, проглатывая последние слова.
- Эстетический, - буркнул Ликс и тоже пошел собираться.
Однако, не успел тот натянуть джинсы, как хлопнула входная дверь.
- Макар, я еще не готов, подожди еще минут пятнадцать, там кофе свежий есть, - крикнул он, полагая, что это охранник. Пока Тура не было, Ликс пускал его в дом, разрешая командовать на кухне. Ему просто было жаль немолодого бывшего полковника МВД, работавшего на Тура, и работавшего неплохо надо сказать.
- Эй, я так не играю, - услышал он знакомый голос того, кого лифт увез только несколько минут назад. - Значит Макар?
Тур стоял в дверях, забавно хмуря брови, но Ликс почему-то испугался, нет, не за себя, за Макара. Он был в курсе, что у того болеет жена и все деньги, что платил ему строитель, уходили на лечение.
- ****ь, строитель, ну ты меня напугал. А что ты вернулся? Тебя вроде мэр ждет, - восприняв слава Тура как наезд, Ликс пошел ва-банк.
Однако Гришаева было не так просто провести:
- Ого, я то ревновал тебя к Червонцу. А тут значит Макар. Эй, Макар, подь сюды! - Ликс вздрогнул от крика строителя.
- Слушай, Тур, ты что, правда, рассердился? Веришь, что я и Макар? ****ь, Тур, ты вообще в своем уме?
На пороге образовался охранник.
Орлов замолчал, прикусив нижнюю губу. Он ни в чем не виновен, и если начнет оправдываться, то будет казаться, что он в чем-то провинился. А ни ***!
Ликс опустил глаза, Макар топтался в дверях, не зная, из-за чего этот гвалд.
- Тык, хозяин...
- Так, Макар, ты это, чего любишь, чай там, кофе?
Ликс от удивления чуть не упал, охранник же вообще оторопел.
- М-м-м, простите меня, Артур Михайлович, я это, того... Больше не буду. Я пойду, там за дверью подожду Ликса...
- Не Ликса, а Феликса Сергеевича Орлова
- ****ь, ты ... ты... Ты знаешь, кто я? - взвился Ликс.
- Нет, твою мать, Орлов, я не знаю, кому это позволяю трахать свое очко? Я тебе поражаюсь, - и получил отменный удар поддых.
- ****ь, Макар, ты что стоишь, твоего хозяина бьют! - заорал Тур, хотя Макар уже держал под руки ругавшегося как сапожник Орлова.
- ****ь, да кто тебя просил лезть в мою жизнь, мудак!
- Это ты мудак. Понял, блохастый? Отдал квартиру, да я бы твоем месте...
- Что ты?! Закатал всех в асфальт, как сделал это с теми, кто убил твою семью?!
Макар застыл, понимая, что епт твою мать, картина Репина «Приплыли».
- Опа, Феликс Сергеевич, а что мы знаем? И откуда интересно нам это известно, а? Макар, ты ничего не хочешь рассказать классу?
Тур с трудом сдерживал себя в руках, вот бы сейчас какое-нибудь оружие и точно на его совести было бы два трупа. Одни такой красивый-красивый, а второй - так себе, на могиле которого будет выбито: «Слишком много болтал».
- Так, брейк, мальчики, что не поделили? - в дверях возник Мирослав.
- Ох, бля, а тебя то, что сюда занесло, а, залетный? - не сдержался Тур. - А хотя, проходи, солнышко, проходи.
И Гришаев, не придумав ничего умнее, поцеловал обалдевшего Славку в губы.
Ликс побледнел так, что идеально белоснежный платок просто позавидовал бы такому цвету.
Отдать должное Мирославу, тот отодвину от себя беснующегося Тура, и спокойно так произнес, словно ничего и не было:
- Что за шум, а драки нету?
- Тут драка и приключилась, - шепотом продолжил цитату Ликс.
Славка присвистнул от удивления.
- Образованный, да?
- Нет, бля, всю жизнь по помойкам, - взъерепенился Орлов.
- Ладно, ладно, я тоже люблю, помнишь, как в «Осторожно, Модерн»? - Славка показал себя прекрасным водителем, он потихоньку-потихоньку сбрасывал напряжение, которое, казалось, пропитало всю комнату. Он дал Туру время остыть, Макару - подумать над своим поведением, а Ликсу, ну с ним они просто разговаривали.
- Да, помню. «Дате мне книжку 30 щенков», - рассмеялся Орлов, отпуская свой страх.
- Вот бля, как ты всех развел, - выдохнул Тур. – Ладно, чего пришел?
- Разговор есть, - Славка встал столбом, предлагая другу самому рулить дальше.
Ликс хмуриться, тот поцелуй все еще не шел у него из головы, хотя умом он все понимал. Гребаная сука, этот Гришаев, он делал больно. Шел по головам, да и по людям, ему сто пудово нравиться слышать, как ломаются хребты тех, кто упал ему под ноги. Такой мерзкий звук: хрясь, хрясь, так ломали шеи его друзья по прошлой жизни, бомжи, попавшимся под руки собакам в голодное время. А что? Очень вкусно, Ликса потом неделю блевать тянуло, как он представил, кого съел.
Хрясь!
Брр!
- А, ну тогда подкинешь меня до мэрии, а... - он глянул на свои часы, - меня Лужков живьем съест.
- Давай, - кивнул головой доктор.
Уже в дверях, глядя на Ликса с Макаром жавшихся к стенке, Тур все же «отошел»:
- Тык я пошутил насчет ревности, ты, Макар, давай приноси свою кружку, можешь спокойно караулить его, - кивнул Гришаев в сторону Ликса, - в квартире. И да, кофе много не пей, тебе вредно.
А потом подмигнул Орлов:
- Эй, ладно тебе, ты это, прости меня, я, правда, должен все знать. Не беспокойся, я твоих не тронул, это твое решение, и, бля, пусть я с ним не согласен, но я уважаю его, ну ты понял, решение уважаю.
Ликс кивнул:
- А чего ты возвращался? Примета вроде плохая.
- Да насрать мне на приметы, я вернулся, чтобы подарить тебе гитару Андрея, ты же едешь ту песню записывать. Бери, она твоя. Ему бы понравилось.
- Туууур! - взвизгнул Орлов и, подлетев к Гришаеву, повис на нем как обезьянка.
- Эй, ребята, оставьте нас на минутку, - прокашлял Тур. Ликс смущенно уткнулся тому в ключицу, не разрывая объятий.
- Давай, Артур, жду тебя в моей машине, - и дверь за Кравченко захлопнулась.
Охранник ретировался кухню.
Гришаев уткнулся в макушку Ликса.
- Фу, от тебя несет эти докторишкой, - наконец прошептал тот.
- Прости, малыш, прости. Я, правда, не знаю, как так вышло.
- Ты используешь людей, строитель. Вот Мирослав, он не равнодушен к тебе, а ты что? Играешь с ним, - Ликс встал напротив опустившего голову Тура.
- И что, он правда меня любит? ****ь, как не вовремя, - Тур словно бы открыл для себя Америку.
- Ладно, не ****и, и спасибо за гитару.
- Эй, ну прости меня, малыш, - Тур потянул на себя Ликса, и уже через секунду они исступленно целовались.
Идиллию нарушил телефонный звонок:
- ****ь, Гришаев, если ты уже не в мэрии, я тебя убью. Меня секретарь Юрия Михайловича уже зам....
Тур сбросил звонок.
- Да простил я тебя, простил. Давай вали по делам, а то меня Макс ждет!
- Макс? - скулы Тура заалели.
Ликс картинно закатил глаза и вытолкал уже привычно ругающегося строителя за дверь.
- Фу, Макар, а теперь давай и мы поедем! - крикнул он сидевшему тихо как мышь охраннику.
- Собственник, твою мать, - улыбнулся Ликс. Черт побери, и если опустить поцелуй, то реакцию Тура можно обозначить однозначно - ревность.
- Твою мать.

Тур.

Гришаев довольный и чуть-чуть возбужденный плюхнулся рядом с Мирославом.
- Чего стоим, кого ждем? - улыбнулся Тур.
- Жду, когда кто-то пристегнется.
- Фу, Мирослав, ты такой правильный, я никогда...
- Ну и зря, - перебил его Кравченко. - Кстати, и сексом стоит в презервативе.
- Что, правда? - Тур захлопал глазами. - А что такое «презерватив»?
- Ты еще спроси, что такое секс, - плюнув на принципиально развалившегося в кресле Тура, не собирающегося пристегиваться, Кравченко завел свою бмвешку.
- Ой, доктор, а вы не знаете значение этого слова? Доктор, а как же вы учились? А может вы шарлатан? Нет, вы адепт святой церкви: «Я ничего не знаю про секс и ни у кого про это не спрошу».
И так, шутка за шуткой, оба расслабились.
- Эй, Мирослав, ну чего ты приезжал? Какой разговор? - напомнил Тур, когда Кравченко уже выруливал к мэрии.
- Эээ, - замялся доктор.
- Мирослав, да ты стесняешься! Эй, чего ты, это же...- и тут Гришаев замялся тоже, вспоминая поцелуй Славки, и свой сегодняшний, и слова Ликса: «ты нравишься ему».
- Эй, ты, что хочешь сказать, что любишь меня? - брякнул Тур.
- Нет, ****ь, - разозлился Мирослав. - Не хочу. Я люблю тебя. И это не осуждается.
- Глупо, конечно, но ты натурал же и женат. Э, Настя у тебя красавица, - просипел строитель, от того, что этот красивый, образованный парень признался ему в любви да еще вот так, в машине, на ходу, выбило его из колеи. Ему словно поддых дали, ну как недавно Ликс.
- Настя, да! Ты бы видел эту красавицу лет пять назад. Как говориться «крокодил в шапочке».
- Эй, не наговаривай, и не уходи от темы про...
- Да я би. И что? И что, Тур? Ты тоже вроде ходок в обе стороны. И жена, я ее люблю, конечно, как друга, как...
- Как крокодила, - вновь ляпнул Тур.
- Знаешь, я год делал из нее красавицу, а потом она победила на том конкурсе, и я подумал, а была, не была. Лучшего мне все равно не найти, да и не сделать. Она умная, все понимает, моя Настя! - Мирослав остановился у мэрии. - А вообще-то забудь, друзья Артур? - и он протянул руку Гришаеву.
- Друзья,- улыбнулся тот.
- И приходи на день рождения в субботу, часам к семи…
- Ой, точно, - хлопнул себя по лбу Тур. - Приду.
И тут же сник. Гришаев далеко не дурак, и понимал всю ситуацию, и вот скажите, как теперь переться к «другу» на праздник, зная, что он для него не просто «друг», а блин, «просто щелкунчик».Да еще как сказать Ликсу, что того оставят дома. Да и если уж честно без него идти как-то в лом.
Словом, Тур замялся.
Впрочем, как понятно Кравченко далеко не дурак.
-И да, приходи со своей второй половиной, заодно его с Настасьей познакомлю.
Тут зазвонил мобильный. Тур как всегда матюгнулся.
Всем срочно нужен начальник. А начальник нужен еще более важному начальнику.
Полная жопа!
Как всегда и со всех сторон.

Ликс.

Первое выступление Орлов помнил плохо, его трясло как после приема большой дозы феназепама.
Клуб, толпа народа пришедшая послушать модную нынче группу, и Ликс на разогреве. У него две песни - «Пуля» и еще одна, которую они с Максом записали на днях.
- Вау, круто, - сказал Тур, когда Ликс проблеял ему о своем выступлении.
И все.
Гришаев снова уткнулся в ноут.
- Эй, Тур, я петь буду, - уже громче и четче выпалил Орлов.
- Угу, - кивнул головой строитель. Вот и вся реакция.
Вернее, полное ее отсутствие.
Ликс разозлился. Да, твою мать, он, наконец, выступит пред людьми, его узнают, и его, может быть, даже полюбят, а этот мудак сидит в своем компе и что-то печатает.
- Я буду петь! Ты слышишь меня, я буду петь! Да отреагируй ты хоть как-нибудь, козел! - Ликс со злостью пнул молодого человека.
Тур расхохотался, он отложил ноут и затащил шипящего парня к себе на колени.
- Малыш, дурачок, какой ты еще малыш и такой же дурачок. Я все слышу и рад. И, малыш, неужели я об этом не знал?
И поцеловал его.
Ликс облегченно улыбнулся:
- А что сразу то не сказал, придурок?
- Чтобы ты надулся, и у меня был бы повод пристать к тебе.
Дальнейший сценарий Орлов выучил уже наизусть. Увертюра - снимаем футболку…
Странно, все так странно и очень быстро. Еще вчера ты бомж, без прошлого и, уж понятно, без будущего, а сегодня тебя восторженно приняла публика, твоя песня крутится на радио, и Макс сочиняет тебе новую биографию.
- Эй, Феликс, подь сюды, у тебя типа завтра первое интервью, - Червонец сидел в студии, закинув ноги на письменный стол, и курил сигару.
Продюсер - не дать, не взять!
- Козел! - заорал Ликс из другой комнаты. - Сколько тебе ****еть, я - Ликс. На лбу написать или так попробуешь запомнить?
- Ого, чего ты такой злой сегодня? - и Макс довольный собой, выпустил колечко дыма.
Орлов ворвался в комнату:
- Чего, чего? Не понятно, что ли?
- Понятно, у тебя месячные? Не, не месячные, эти женские дела, ну, СМС, нет, ПСС.
Ликс зло взглянул на расшалившегося Червонца. Тому хоть бы хны, его понесло.
- Нет, только не говори мне, что ты беременный? Нет! Я этого не переживу! Только начал с тобой работать, а тут такой форель!
- А почему я сучка? - Орлов забавно надул губы.
Вот пипец, и почему с первого взгляда всем ясно, что он снизу?! Ну нет, он герой! Он...
- Ты прикалываешься, малыш? - Червонец специально выбрал прозвище данное Ликсу Туром. - Нет, бля Тур снизу. И если, ну вдруг, ну так с перепою или по любви, ты позови меня посмотреть, я готов заплатить за это своей шкуркой. Ну, ты даешь – Артур и снизу!
Ликс шмыгнул носом.
Макс вздохнул, ну ей Богу девчонка, она и есть девчонка.
- Ладно пошутили и хватит, давай придумывать твою биографию! И я так понимаю, что фамилия у нас тоже отпадает? Просто Ликс.
Орлов кивнул головой.
- Так, ну родился, и все такое, родители погибли, воспитывал старший брат. Двоюродный. Так это тоже понятно. А почему ты...
Договорить продюсеру не дали.
- Стоп, какой старший брат? - вмешался Ликс.
- ****ь, Феликс, не тупи, ну Артур, или как ты будешь всем объяснять, почему ты у него живешь? Или ты хочешь стать первым после Бори Моисеева - просто щелкунчиком?
Орлов вздохнул - тоже правда.
- А Тур знает, ну то, что он старший брат?
- Нет, - отрезал Макс.
- А как...
- Да шутка-юмора, знает, конечно, он сам тебе и придумывал биографию.
Вот так они и жили. Местами весело. Местами под аккомпанемент бьющегося третьего сервиза. Местами грустно и на разных кроватях. Но все же, как не говорите, а проза жизни, это все же проза жизни, в аптеку за смазкой Ликс заходил часто. Чаще, чем за сервизом. Однозначно.

Тур.

К апрелю стало ясно, что все не так гладко и чисто в Датском королевстве.
Тур нутром, даже можно сказать пятой точкой чувствовал: под него капают.
Его детективы перерыли землю, но пусто, болт.
Тур успокоился, хотя червячок сомнения грыз, съедал его изнутри.
У Ликса дела пошли в гору. И пусть вся тусовка только и говорила о его, так сказать, взаимоотношениях со старшим братиком, зрителю он пришелся по душе, и душещипательные истории, придуманные Максом, в купе с красивым сильным голосом и нежным лицом сделали свое дело - звездочка Лиса загорелась на небосклоне шоу-бизнеса.
Но вот к июню понабились деньги для клипа и для студии, и тогда настал полный ****ец.
В один день счета Гришаева оказались арестованы, к ним выставлены инкассовые, контакты отданы в другие руки.
Тур рвал и метал.
Даже Мирослав ничего не мог узнать.
Тур решил прибегнуть к последнему шансу и поехал к Серго.
Он не был с Нового года, ну раньше туда его тянули девочки-мальчики, шальная жизнь и все такое, а теперь его ждали дома.
Он и сам не понял, когда его душа поняла эту истину - там его ждут. И пусть этот мальчик с душой волчонка, просто пригрелся, соблазнился на богатую жизнь, но он ждал, дарил свое тепло. От одного только воспоминания о том, как уставший, пропахший сигаретами и алкоголем, вернувшийся с очередного выступления в клубе, Ликс сворачивался калачиком у него подмышкой, его сердце щемило от затаенной нежности. И больше не хотелось кутить. Гнуть пальцы и распушать хвост.
Забыты косячки и даже в машине теперь звучит не рейв и техно, а радио, где можно было поймать его песни.
Серго встретил одноклассника в неизменном костюме, с улыбкой и новым золотым зубом.
- Артурчик, ****ь, сколько лет сколько зим!
Тур улыбнулся, бандит не меняется, однако чутье подсказывало ему – и тут не все гладко, не все.
- Артурчик, видел-видел твоего бомжика. Как поет, а какой кисуля.
И Гришаева накрыло. Все встало на свои места. От одного только «кисуля».
- Давай, выпьем, поговорим, а, братан? Совсем меня забыл, да и братаны волнуются. И девочки наши. Вот текут все.
- Да без проблем, Серго, - Тур от злости чуть зубы в мелкое крошево не стер. - Давай завтра.
- Без базара. А что приезжал?
- ****ь, Серго, соскучился, братан!
И Гришаев крепко обнял бандита.
Мерин летел по Москве, не замечая ни цветов светофора, ни гайцов, которые, впрочем, и не пытались остановить машину с блатными номерами.
Тур думал. Ему, конечно, не узнать, кто стоит за Серго, да это и не надо. Мэра пытаются убрать давно, и передел собственности всегда приносил смену не только застройщиков, но и всех петрушек разом. Пусть Гришаев и не входил в свиту мэра, но копали и под него тоже, так что сматываться надо по-любасу.
Или съебываться, или быть пристреленным. Небольшой выбор.
- ****ь, - и Гришаев набрал Мирослава.
Они встретились в маленьком ресторанчике, план не требовал больших вливаний, у Артура по большому счету больше не было друзей, на которых он мог бы опереться, только Славка, и то, что тот влюблен, тоже было плюсом.
Мирослав молча выслушал Тура и тут же кому-то позвонил.
- Так, Гришаев, завтра к ночи все будет продано, видимо времени у тебя в обрез. Давай так, послезавтра утром адвокат у тебя.
- Спасибо, - Тур неловко обнял друга. - Ты если что, прости меня. Я не со зла.
Славка только улыбнулся и покрепче прижал к себе друга.
- Ты держись, хорошо?
- Да, да, - рассеяно ответил Гришаев. - Мне Ликса жалко.
- Да, а что с ним будет?
- Ему надо быть сильным. Сильным, понимаешь! Ведь дело не только во мне, но еще и в нем. Он нужен...
- Кому? - нахмурился Слава.
- А вот это не твое дело! Все мне пора. Мой поклон Настасье и, если что, я сам тебя найду.
Тур еще раз крепко обнял Славу.
- Прости меня, - чуть слышно прошептал он и, бросив на стол пятитысячную купюру, быстрым шагом, не оглядываясь на застывшего Кравченко, вышел вон.
- Алла, солнышко мое, - набрал он номер секретарши. - У тебя твой нефтяник дома?
- Да, - услышал он голос девушки.
- Вот сейчас берешь своего дедушку и без слов дуешь в аэропорт, там вас ждет курьер, и пересиди пару недель в Доминикане, а, солнышко?
Дурой Алла была, а вот идиоткой вряд ли.
Она повесила трубку. Быстро зашла в отдел кадров, забрала свою трудовую книжку и уже через три часа летела на отдых.
Квартира встретила его дурманящим ароматом чего-то вкусного. Иногда Ликс готовил мясо и видимо сегодня настал это «иногда».
- Привет, - донеслось из кухни, - давай мой руки и кушать.
Гришаев улыбнулся грустно.
Все идеально и опять не для него. Конечно, можно сейчас упереться рогом, пойти по судам, но, ****ь, как только это мысль рождалась в его ошалелой от всех перемен голове, он снова и снова видел Андрея, лежащего в луже собственной крови.
И отца, и мать, но он знал, родители его понимают и прощают, там где-то высоко. Где уже все равно и спокойно. Они его любят. И Андрей любит, но родители, как кощунственно бы это не звучало, они прожили свое.
А Андрей, он молодой, красивый, очень талантливый, и его, его уже нет, и даже тело уже превратилось в прах. Только в сердце Тура он живет да еще на фото.
Тур застонал:
- ****ь, *****…
Он никогда не допустит, чтобы с Ликсом случилось что-то подобное.
Нет. Он не положит его под Серго, не станет делать ничего... Ликс...
Ликс.
Ночь пролетела в одно мгновенье, оставляя в душной комнате запах секса и сигарет.


Ликс.

как день, только Тур, дерганный какой-то - думал Ликс, когда Макар подвез его к сауне Серго.
Не то чтобы идти не хотелось, но по голосу было слышно, Тур в умат пьяный, и с какого *** просил его забрать?
Ну ладно.
После такой ночи, где преобладала нежность и страсть, а для Тура это скорее редкость, и чтобы там не скрывал этот упрямый мужик, Ликс был уверен: он нравиться Гришаеву. «Ну, нельзя так трахать, - на этом слове Орлов споткнулся, - нет, не трахать, а заниматься любовью с человеком, к которому ты равнодушен».
Ликс легко прошел сквозь охрану. Если и узнали в нем бомжа, то виду не подали.
Они молча пропустили его вовнутрь.
И он не видел, как Макар быстро набирает чей-то номер и шепчет в трубку:
- Шеф, мы на месте.
Казалось, в сауне никого нет, тишина и пар.
Но это было обманчивое впечатление, в одну из парных дверь была приоткрыта, и Ликс услышал голос Серго:
- Везет тебе Тур, ты ебешь Ликса. Ох, везет.
Тур:
- Хмм, да он ****ь, первоклассная *****, я сижу на нем, как на виагре. Я дал ему все, как надоест - заберу, но пока я его ебу и у меня на его встает, то без мазы, я буду с ним.
- Счастливчик ты, Артур, - Серго сплюнул на пол, - как надоест эта дырка, отдашь мне. Я сам на нем заработаю.
- Или выебешь? - Тур услышал то, о чем бандит промолчал, и от него не ускользнул голодный масленый блеск в глазах Серго, при упоминании Ликса.
- Конечно заработаю и выебу. ****ь, Артурчик, без базара выебу, потом выебу и еще раз по кругу его выебут все мои охранники. Но *****, он же звезда теперь, прикинь сколько бабла я заработаю, сняв это на камеру? Так и вижу, ****ец, звезда эстрады в главной роли горячего порно!
Довольный собой Серго заржал.
- Знаешь, как я хотел эту суку, пока он жил в соседнем доме? - сплюнул на пол бандит. Он жестом подозвал к себе какого-то блондинчика, тихо притулившегося в самом конце лавки. И ткнул лицом себе в пах. – Ну, давай работай, ****ь!
- И чего не выеб? - спросил Тур.
- Ну, тык бомж, - ответил Серго, ловивший первые нотки своего экстаза, и все равно видел и слышал лучше, чем кошка в темноте, но не уловил злобные нотки в голосе друга.
И нет, он не видел глаза Тура, да и если бы увидел то, что плескалось на самом дне, в черном омуте, то вряд ли бы отнес на свой счет. Самоуверенность вкупе с удачей - вот формула хорошего бандита. Да еще стальные нервы и отсутствие друзей, потому что предательство тоже идет в нагрузку к этому багажу. Сразу, при первой же возможности.
И только рука Тура с вонзившимися до крови в нее пальцами, с расцарапанной ладонью, чуть сильнее сжимала рюмку водки:
«Ты будешь жить Ликс и, это не обсуждается».
Через пару минут раздался звонок, Серго лениво обернулся.
- Прости, братан, дела, - шутливо ответил Тур. - Да. Да, проводи его до дома и свободен. Нет, Макар, прошу, ты проводи его и еще Максу звякни, сообщи. Да, свободен. И, Макар, спасибо, я надеюсь…
- Охранник твоего «братика»? - охнул Серго и кончил, затем брезгливо оттолкнул парня, пнув на последок его ногой.
Тот застонал, однако ничего не сказал, просто, свернувшись калачиком, лег подальше.
Тур смотрел на шлюху и видел в нем Ликса, вот такого забитого, без ориентира в жизни.
«Я надеюсь, что ты все поймешь и простишь», - подумал Гришаев, наливая очередную рюмку.

Ликс.

Тишина за открывшейся дверью больно резанула по расшалившимся нервам. Тишина.
Никого нет. Нет, не так. Его нет.
Тур с Серго. Нет опять не так, Тур не с ним. Вообще не с ним.
Ликс ухмыльнулся.
Да, именно так.
Как бы больно не было, надо двигаться.
Написать открыто: Тур, я тебя люблю.
Нет, спасибо, ему хватило, в ушах до сих пор звучит:
Он ****ь.... Я его отдам... *****... Отдам... *****, *****, *****.
Ликс рассмеялся, размазывая слезы по щекам.
Осознание любви пришло вот так на раз, ведь это действительно любовь. Он полюбил строителя. Любил. Верил. И что?
Орлов быстро собрался, взяв с собой только старый рюкзак и скрипку.
Он очень хотел забрать гитару, но не он ее покупал, а ****ь ничего не имеет, НИЧЕГО, и значит, он тоже ничего не может взять с собой.
Да и на ***, он и не хочет.
*****!
Ликс быстро нацарапал четыре строчки на бумаге и прикрепил ее к холодильнику.
При выходе из квартиры Ликса не ждал Макар, но он даже этого не заметил. Быстрее отсюда.
Поймав машину, Орлов долго думал, куда ему податься, а потом назвал адрес.
Что ж, там ему и место. Все правильно.

Тур.

Записка болталась на магнитике в виде сердечка подаренного Ликсом на какой-то праздник:

Любовь должна быть доброю,
И мне другой не хочется.
Иди своей дорогою,
Пока она не кончиться.

- Умничка, мой малыш, ты все понял правильно. Мой малыш.
Туру захотелось еще раз обнять его, поцеловать, объяснить и сказать, сказать самое главное, но нельзя… нельзя.
Ногти разрывали кожу на ладони, кровь капала на пол.
Кап-кап-кап.
По хую. Все по хую. Главное – не белое тело в луже алой крови и не забитый щенок в объятьях Серго.
- Все правильно, - как заведенный повторял Тур. - Да, ты все сделал правильно.

Ликс.

Лежа в своем подвале, считая секунды и минуты, словно сон, как хорошая подруга, задерживается, и ты упорно ждешь ее, понимая, там, на осколках сознания: черт, а ведь она уже не придет. Но надежда, надежда… Она царапает душу, рвет ее на части.
Вот сейчас Тур уже вернулся, он увидел пустую комнату и эти строчки.
*****, они же тупые, детские, бабские, эти слова:
«Пока она не кончиться».
Ликс поднялся, и принялся мерить небольшое подвальное помещение шагами. Раз, два, пять. Поворот, раз, два, пять, поворот.
«Ну почему тебя нет, почему ты не идешь за мной?
Трудно признаться себе, да, я жду Тура, да я его люблю.
Просто приди, просто…»
Ликс на миллион процентов был уверен - Тур знает, где его искать. Да и он не прятался.
Орлов ждал…
«Я не ****ь, я, нет, не люблю, пусть глупо, но ты мне нравишься».
Ликс чуть не впечатался в стенку. Да, он не Андрей, и никогда им не станет. Но… «малыш, а как же я? Я же лучше собаки».
Пусть Андрей спит, его нет, нет рядом, черт, нет в живых, но вот он я, я – ЖИВОЙ!
Хлопнула дверь.
- Эй. Есть тут кто? - послышался голос.
Орлов застонал, сжимая кулаки, Черт, черт, Макс!
- Да, я здесь! - откликнулся Ликс.
Макс влетел, подобно ветру, матюгаясь, куря, и казался не совсем трезвым, вернее – совсем не трезвым.
- Что ты творишь, зараза? Я тебя обыскался, бомж, твою мать.
- Я… - замялся Ликс.
- Давай собирайся, поедем, - отрезал Макс.
- Куда?
- Епт, ко мне, а завтра снимем тебе квартиру.
- У меня денег нет, - Ликс пожал плечами.
Все что он имел осталось у Гришаева, да и, по большому счету, принадлежало ему же. Даже гребанная гитара.
Орлову до безумия захотелось выплеснуть всю неразбавленную ничем ярость в аккордах новой песни, которая сейчас жила в его душе.
Червонец застонал.
- Нууууууу… Хорошо, что я сейчас датый, а то ты бы у меня… Давай собирайся и марш в машину, и без соплей, едем ко мне. Потом у тебя контракт, и по нему ты обязан, слышь, ты эмо недорезанное, ты обязан записать альбом, так что давай, не пиз.., иди в машину.
Ликс уперся. Как всегда. Рогами. Теми, что наставил ему Тур. Ну, по его же мнению.
- Эй, Червонец, так не пойдет. Мани. Бабки, капуста…
- Да есть у меня деньги, так что не еб… не парься одним словом. Поехали. У меня и квартира на примете есть, снимешь и начнешь новую жизнь.
- Стоп! А кто сказал тебе, где меня искать? И вообще, я…
- Ой, - Макс хлопнул себя по лбу, - как же ты меня замучил. Просто выебал, прости за мой французский.
- Да. И где ты взял деньги, прости за мой турецкий, - Ликс прищурился и, не мигая, уставился на Макса. Тот даже бровью не повел, возвращая взгляд, полный такого же достоинства и негодования.
- А это, прости, не твое дело. У меня есть бабло, и я вложу его в твою раскрутку, так что левой, правой и пи… иди.
Ликс окинул взглядом свое пристанище. И чего он уперся? Что его ждет? Те полгода, проведенные под боком у Гришаева, нет, не сломали его стержень, не сделали неженкой и альфонсом, нет, не то, они скорее вдохнули жизнь в бесполезное существование. Точно, существование.
Теперь он жил, может и не дышал в полную мощь своих легких, но жил. Так что он докажет Туру, докажет свою значимость, силу и даже талант.
Да-да, именно талант.
- Пошли, - Ликс вскинул на плечи свой рюкзак и, пропуская вперед Макса, закрыл дверь в свою прошлую жизнь.

«Где-то там высоко далеко в облаках серебристых
Летит птицей белой сердце артиста
Под прицелом судьбы…»

Тур.

Утро приближалось стремительно, вот только солнце село, и уже первые его лучи вновь озаряют белесый небосвод.
- Итак, что у нас есть?- Тур сидел на кухне, закуривая сигарету за сигаретой. В помещении было не продохнуть от сизого дыма и безысходности.
Сердце то скакало вприпрыжку, то замирало, в предвкушении неизбежности.
Скорее, медленнее, скорее…
Восемь утра. Звонок в дверь. Тур быстро вскочил, разгоняя руками дым, и, не спрашивая кто, открыл.
Невысокий мужчина без лишних слов протянул ему бумаги.
- Все заверено? - спросил он, не отрывая взгляда от бумаг.
- Естественно, - послышался ответ.
Тур быстро расписался, вернул бумаги.
- Ключи, - мужчина протянул руку.
- Дадите пять минут? - попросил Тур.
- Пять дам, но боюсь, у вас и этого нет.
Гришаев нахмурился.
- Ну, - поторопил его мужчина.
- Ах, ****ь. Простите.
Тур натянул куртку, кроссовки и, уже наплевав на приличия, прошлепал в грязной обуви в комнату.
Ничего ценного он здесь не держал, да и если б держал, то какой в этом толк, на том свете ничего не понадобиться.
Выходя из квартиры, он взял протянутый мужчиной полиэтиленовый пакет, зажал под мышку гитару и окинув взглядом место, где прошло его детство, без лишних слов закрыл дверь.
За прошлой жизнью. Нет, просто за жизнью.
Ожил телефон.
- Да, Червонец, - Тур говорил спокойно и четко. - Да, как и договорились, через полчаса, и прошу… Да, не опаздывай. И Макс, как обещал, пусть он никогда не узнает, откуда бабки. Прошу. Да. Макс. До встречи.
Мерин летел по полупустой, только просыпающейся Москве. Как тогда, полгода назад.
Отмотать бы все назад.
Тур включил радио:

А жизнь гремящим составом, цветной кинолентой
Летит, разбиваясь на спектакля фрагменты,
Кому оставит только стертые струны, кому-то аплодисменты.

Но пусть останется время на хорошую песню,
И осень с тобою споет ее честно.
Смотри чьи-то рядом бегут в небо звездные рельсы.

О да, малыш, тебя ждет великое будущее. Вот и ответ, да, Тур?
Полгода, эти полгода стоят почти всех тридцати, прожитых до него.
Ликс, малыш, и ничего больше, только это.
Да, жаль, признаваться в любви, пусть и перед самим собой, только вот так, у последней черты.
Ничего, ничего.
Квартира, бизнес, престиж - пшик, ноль, ни-че-го, только вот это:

Где-то там высоко далеко в облаках серебристых
Летит птицей белой сердце артиста
Под прицелом судьбы…

И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит… Все своевременно…

Перед выездом из Москвы, мерин чуть притормозил, его водитель, заметив припаркованный у обочины незаметный черный джипчик, быстро выкинул лежавший на переднем сидении пакет, и снова прибавил скорости.
Чрез пятнадцать секунд зазвонил сотовый:
- Ты что рехнулся, Тур, тут же столько, я…
- Макс, заткнись, и сделай его звездой.
- И ты думаешь, он будет от этого счастливей? - Червонец чуть ли не плакал в трубку.
- Нет, но есть одно преимущество.
- Какое?
- Он будет жить.
Нажав отбой, Гришаев вытащил симку из телефона, и, разломав ее, выбросил в открытое окно.

Ликс.

Утро встретило Ликса тишиной и пустой квартирой. Макс куда-то смылся. Но это и к лучшему.
Ему надо подумать.
Включив радио, он чуть не выронил кружку, с налитым в нее обжигающим кофе.
- На первое место нашего хит-парада врывается песня молодого, талантливого Ликса Орлова. Еще вчера о нем никто не знал, а сегодня его песня звучит, кажется, даже из холодильников. Так держать, Ликс! И почему-то мне кажется - это только начало!
Ди-джей замолчала, и из приемка донесся его голос. Хриплый, красивый и такой…

Когда закончится смена закатов, рассветов,
И осень не даст больше права на лето,
Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов.

Тогда, в той жизни, он и не мечтал о таком, а сейчас он артист. Ликс поморщился, обжигаясь кофе . Его, вернее песня Андрея, звучит, ласкает души, западает в сердца.
Тур, ну за что, почему ты не звонишь?
Я же живой?

Через час вернулся взъерошенный Червонец.
- Так, Ликс, я нашел тебе хату. Просто шикарная.
Он вытолкал опешившего от такой оперативности Орлова, и они понеслись центр Москвы.
- Вау, Макс, откуда у тебя такие бабки? – кажется в сотый раз спрашивал он Червонца, показавшего ему квартиру с видом на храм Христа Спасителя.
- Да, ладно, все для тебя. Ты же слышал - твоя песня на первом месте в хит-парадах, и вторая уже на подходе, народ полюбил тебя. Ты… ты достоин лучшего.
- Но спать я с тобой не буду, - Ликс посмотрел на вмиг покрасневшего Макса.
- Да заебись, я и не хочу. Ты мой друг. Друг, слышишь, Ликс!
Макса потряхивало. Еще чего не хватало, спать с ним!
Положа руку на сердце, если бы Орлов предложил противоположное, он бы, не раздумывая, согласился, но вот…
Вспоминая слова Гришаева: «Он будет жить», и глаза Ликса, когда он заговаривал о Туре, все желания отпадали известным всем временем «пол шестого». Нет, здесь все слишком сложно.
И слишком просто.
Любовь.
Пока Ликс рассматривал полностью меблированную квартиру, Максу кто-то позвонил.
- Эй, Ликс, включи телевизор.
Нет не крик, скорее вой, донесся из соседней комнаты, где остался Макс.
Ликс быстро сообразил нажать на стоящем напротив черной ящике кнопку «Пуск».
Первый канал. Новости.
Ведущая что-то щебетала, на экране сменялись кадры.
Ликс прислушался. Макс тоже замер в дверях, зажав мобильный плечом.
- Сегодня, рано утром, на семьдесят втором Горьковского шоссе, произошло чрезвычайное происшествие. Взорвался автомобиль, принадлежавший бывшему владельцу крупной строительной компании Артуру Гришаеву.
К сожалению, спасти его не удалось.
Макс выдохнул. Здесь не нужны слова. Словоохотливый, где-то через чур болтливый, он шестым чувством понял - молчать, просто молчать.
Он обнял Ликса, столбом стоящего посередине комнаты, а в мозгу бились слова: «Он будет жить».
«****ь тебя, Тур, тебя нет, а мне еще вытаскивать Ликса из этой ямы, и твое – не говори».
Червонец гладил Ликса по голове, целуя в макушку, как маленького, как больного ребенка.
Орлов отстранился, заглядывая в глаза продюсера, словно ища там зацепку: «Скажи, скажи, это же неправда?»
Макс попытался улыбнуться:
- Все будет хорошо, - просипел он. Голос не слушался, голосовые связки отказывалась выдавать нужные звуки, хотелось плакать, вот так банально.
А каково сейчас Ликсу?
Орлов поймал кривую усмешку.
- Это правда, - кивнул он головой. - ЭТО ПРАВДА!

Через три дня после похорон, когда народ уж разошелся, а могила утопала в белоснежных розах, три человека, только три оставшиеся от похоронной процессии, скрывшейся в конце аллеи, разлили дешевую водку в четыре пластиковых стакана, один из которых поставили на могилу, выпили молча, и один протянул другому гитару.
- Пой.
Третий кивнул:
- Давай, мой одноклассник любил эту песню.
- Нет, - покачал головой тот, с гитарой, - я спою другую.
- Новую?
Лето. Жара. Нестерпимо пахло розами и смертью, а в синем небе, не касаясь крестов, казалось подпиравших это самое голубое небо, неслось:

Плечи мои греет жаркое лето,
Пахнет в городе пивом, в поле свежей травой.
На вопросы свои не найду ответа…
Знаешь, я засыхаю, если ты не со мной.

Осень пришла - время грустное года.
Я тетрадь закрываю, и с последней строкой
Умирают стихи, умирает природа…
Знаешь, я умираю, если ты не со мной.

Конец первой части.