Пока длинноногая официантка металась туда-сюда, я собиралась с мыслями. Но почему-то даже те, что с утра были в голове, сейчас почему-то куда то исчезли. Внутри был холодный туман, обволакивающий все нервные клетки, опускающийся терпким осадком на израненную душу. Я налила себе вторую порцию коньяка и выпила до дна. Дождавшись, когда горячая жидкость разрешит мне дать голос, я начала что-то говорить, но явно не то, что хотела.
Как Он целовал… Так, как целуют в последний раз. Отчаянно. Жадно. Не пропуская ни миллиметра тела. Его молчание разбивало пространство на мелкие атомы и осколком царапало мне сердце. В сумасшедшем ожидании Его движений, помутневшим рассудком, я глотала Его присутствие залпом. Он наматывал пряди моих волос, гладил их, закладывал за ухо…
-Дуреха, ты моя маленькая. Я же люблю тебя… Как ты не понимаешь…
Я хотела, чтобы в нашей истории это были последние слова. Поэтому молча вышла. Молча мы сели в машину. Всю дорогу Его правая рука сжимала мою левую. Ему было неудобно управлять машиной, переключать передачи, курить, но Он не отпускал моей руки… Так, как не отпускают в последний раз…
Медленно подъезжая под дом, Он хотел добиться этого последнего взгляда. Но я не позволила. Хотела выйти, но Его рука держала мою. Потянув ее, я не сдержала в себе тихого стона. Свежие раны на запястьях еще не зажили и при любом прикосновении кричали…
-Прости… И спасибо, что…
Не дослушав, я вышла. Я хотела, чтобы в нашей истории последними словами было это уже неуместное, но важное признание…