Сейчас слишком долгая тишина пугает меня.
Она ассоциируется с печалью.
Януш Леон Вишневский. "Повторение судьбы"
1. Чер и Бел.
Дурманящий запах черёмухи сменился ароматами ландышей и сирени.
Впечатлительного Олега могло потянуть на поэзию. Но не сейчас.
Он пренебрёг предупреждением Омара Хаяма:
Вино запрещено, но есть четыре "но":
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьёт вино.
При соблюдении сих четырёх условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.
После попойки в кругу случайной компании Писатель "на автопилоте" добрался до своей дачи, таким же автоматом нашел ключ и открыл дверь. Не помня себя и не раздеваясь, рухнул на оттоманку.
В той комнате, где Олег сейчас возлежит на оттоманке, одну стену занимают книги, многие с закладками. Но сейчас они покрыты слоем пыли. Пыль везде, даже на клавиатуре компьютера и мышке.
Бел сидит в плетеном кресле, слегка покачивается и читает снятый с полки второй том "Саги о Форсайтах" Голсуорси. Как всегда, он неодобрительно посматривает на Чера и ворчит:
- Кончай дымить, совсем нечем дышать.
Чер, оседлав спящего Олега, дымит сигарой из коробки хозяина и лениво делает пассы над его головой. На претензию Бела он реагирует, взывая к Всевышнему:
- Побойся Бога, окна открыты.
- Это ты побойся Хозяина, а лучше не поминай его имя всуе. Вот погоди, вернёмся, тебе все припомнится.
- Ха! Я вкалываю не меньше тебя; парню уже за тридцать, а он, благодаря моим усилиям по закаливанию, ни разу серьёзно не болел.
Бел усмехается:
- Помолчал бы о своих заслугах: ты его довёл до такой кондиции, хотя знаешь, что алкоголики долго не живут.
- Ты, блаженный, дальше третьего неба не видишь. У него генетическая предрасположенность, а это не наша сфера.
Но Бел не сдаётся:
- Если бы не ты, он бы окончил университет и пребывал сейчас в окружении любящих жены, детей и благодарных учеников.
- Сам знаешь, что лицемеришь, – парирует собеседник, – он бы попал в деревенскую школу, окружённую полями сахарной свёклы и начал пить самогонку с первых дней своей трудовой биографии.
Подобные перепалки в прежние времена были почти ежедневным явлением. Но постепенно Олег матерел. Он или сутками насиловал клавиатуру, или пускался в запой. В такие дни писал меньше, но как оказалось – лучше. Его поступки шли наперекор внушениям и стараниям как Бела, так и Чера. Доходило до того, что они оба сетовали на свою ненужность.
Если прежде они друг с другом постоянно спорили и не соглашались, то в последнее время все чаще находили консенсус.
Бел, наконец, делает предложение:
- Да оставь ты его в покое, ему сейчас не нужны сны ни по твоему сценарию, ни по моему.
- А и то верно, – согласился Чер, – пусть спит без сновидений.
Бел на секунду призадумался. Зная, что Чер более изобретателен, спросил:
- Есть предложения?
Чер предложил:
- Ему спать часов семь-восемь. И ничего не грозит. Тромбов нет, печень расширена, но выделительная функция в норме… Если хочешь, можно, например, махнуть на озеро, пообщаться с местным населением, приобщиться к древней философии…
Бел, опять поддержав коллегу противу правил игры, произнёс мечтательно:
- Да-а, не мешает искупаться, у меня от этой кухонной пыли перья слиплись, как провода в том телевизоре, что стоит на холодильнике.
Чер посоветовал:
- Сходи в душ.
- Нельзя, - отвечает Бел, - шум воды его разбудит, и тогда у нас появятся совсем другие заморочки.
Но у Чера уже наметились новые планы:
- Давай без меня. А я слетаю в город, загляну в казино. И в ночной стриптиз-бар, там появились молоденькие…
- И как это Шеф доверил тебе воспитательную работу? – не удерживается от нравоучения Бел, вылетая в окно.
Чер еще какое-то время роется в шкафу, перебирает костюмы и галстуки Олега, затем выходит к подъехавшему такси. Зачем тратить лишние усилия, если можно перемещаться с комфортом.
Чер снова проявил небрежность. Понадеявшись на алкоголь, не стал вводить подопечного в глубокий сон. Поэтому в червячок мозжечка, а то и в полушария мозга проникают какие-то короткие видения. Писатель, хоть и спит без сновидений, всё же постанывает.
Окна открыты. В комнату залетает аромат цветущей сирени, который тут же смешивается с запахом сигар и перегарными выхлопами из сипящих лёгких Олега.
Так началась эта белая ночь и вся эта история…
2. Белая ночь.
И на старуху бывает проруха. Эта поговорка была ведома обоим ангелам-хранителям, но они не собирались примерять её на себя. А зря.
Бел, нарушив кодекс о нежелательных связях, и надеясь, что совершает не слишком большой грех, слушал философские размышления старика Лешего, наслаждаясь умной беседой и находя, что тому хорошо бы сотрудничать с учеными-экологами, которые развели в Интернете целую кампанию, обзавелись личными порталами и проводят время в рассуждениях о будущем планеты.
Он так и спросил собеседника:
- А не хочешь познакомиться с трудами учёных-экологов?
Дед только усмехнулся:
- Так я неграмотный. Ну, умею, конечно, читать свитки на символическом гиперборейском… а учить современные языки мне влом. Тут вот мой племяш как-то утянул одного такого эколога. Так у того и слов в языке нормальных нет.
- Что значит – нормальных?
- А таких, для которых в природе есть понятия, - несколько туманно ответил Дед.
Бел не стал переспрашивать. В принципе ясно, что тот имел в виду.
Чер хулиганил. Сначала он сделал прозрачной одежду стриптизерши, едва та вышла на сцену, чем сорвал тщательно разработанный сценарий. Затем порезвился в зале, таким же образом раздев двух молодых лоботрясов, опустошил их фужеры с вином; памятуя о дефиците времени, переместился в игровой зал.
Чер хорошо знал историю рулетки, именно ту, которая так тщательно скрывается от игроков. Мессир, пользуясь доверчивостью Хозяина, подсунул людям "невинное развлечение".
При этом он скрыл сакральную тайну рулетки. В рулетке 37 или 38 секторов. Из них 36 пронумерованы.
Почему 36? Ну, это как в простой игральной колоде карт. Достаточно, не много, и не мало.
Но только Автор игр знал тайный мистический ключ: сумма всех чисел от 1 до 36 в точности равна 666, его личному клейму, "числу зверя".
А Закон Больших Чисел?
Учёные Бернулли, Пуассон, Чебышев докопались до этого закона, даже вывели формулы, но они не знали, что в их руках был ключик к секрету Сатаны, стоило его лишь повернуть…
Дьявольский замысел заключался в том, что, хотя вероятность выигрыша чрезвычайно мала, по Закону Больших Чисел при игре в рулетку все-таки можно выиграть крупную сумму.
Такие выигрыши действительно изредка выпадают, что заставляет игроков влетать в эту игру, как бабочек в пламя свечи.
Чер сделал ставку, набил карманы деньгами и покинул зал. В фойе уже прозвучал звонок, и на улице его ждут двое громил. Можно повыпендриваться и с ними.
Деньги Чер отдал безропотно, но, отойдя от него, громилы передрались, воткнули друг в друга ножи, а захваченные деньги ветер разнес вдоль улицы. Несколько купюр Чер поймал на лету и затолкал во внутренние карманы. Завтра хозяин пиджака будет безуспешно вспоминать, откуда эти деньги взялись. Да и взятку надо уложить на место.
Между тем дело шло к восходу солнца. Во время белых ночей птицы просыпаются задолго до рассвета.
На березе у дома размещалась кормушка для лесных птиц, которую когда-то соорудил Олег, и в которую, маясь с похмелья, он все же иногда подкидывал корм.
Чаще всех к халявному "шведскому столу" причащался прикормленный дятел. Дятел имел наглость, не застав еды, издавать резкий противный крик, а то и просто буянить, долбить жесть подоконника.
Он-то и разбудил Олега задолго до момента, запрограммированного ангелами.
Надо отдать должное писателю. Несмотря на заподозренную в нем предрасположенность к алкоголизму, он никогда не опохмелялся. Если человек пьет, но не опохмеляется, это все-таки просто пьяница, а не алкоголик.
Олег сварил кофе и включил компьютер.
Продолжать начатую повесть невозможно, не тот настрой.
Однако гонорар тает, надо сварганить хоть рассказик.
Олег, в поисках идеи для рассказа, забрался в Интернет.
Иногда в несостоявшемся учителе просыпался математик. В Интернете Олег выискивал новинки науки и техники. Такие находки не обязательно должны послужить материалом для литературного сочинения. Чаще они были пищей для собственной любознательности.
Вот, например, недавно Олег обратил внимание на новые методы решения задач такого типа, когда нет способа решения, или вообще нет решения, а потребности производства решения требуют. И не какого-нибудь, а оптимального, удовлетворяющего требованиям минимума затрат при максимуме эффективности.
В упомянутых задачах для него, не только математика, но и литератора, романтика и фантазера, всегда присутствует какой-то мистический элемент. Ну, посудите, какое верное решение для насущных потреб промышленности можно найти, бросая монету или гадая на кофейной гуще? Ан нет, изобрели методу…
Сейчас Олег наткнулся на забавный портал – Сеть Словесных Ассоциаций. Поместишь в окошке слово и получишь целый ассоциативный ряд, набор от двух до нескольких сотен терминов и понятий. То есть - вход один, а выходов много, и каждый из этих многих выходов может открыть вам дверь в абсолютно новую ситуацию.
Дело за выбором этой двери.
А что, если…
3. Игра началась!
В то время, когда Олег торчал в Интернете на странице с описанием метода Генетических Алгоритмов, Чер и Бел заявились к жилищу писателя почти одновременно, но еще какое-то время, пока Чер докуривал сигару, провели в беседе, любуясь последними взмахами крыльев белой ночи.
Поведав друг другу о своих похождениях, хранители пообсуждали, как вывести Олега из запоя.
Чер предложил:
- Надо познакомить его с красивой женщиной.
Бел согласился:
- Это хорошая идея. Как известно, любовь творит чудеса.
- Какая любовь? Не забывай, ему давно не семнадцать лет. А потом, любовь фикция, действует временно и в неизвестном направлении.
- Ну, ты же сам предложил… женщину.
- Всё то тебе разжуй… надо такую, чтобы любила тратить деньги.
- Так это все женщины любят. У них мужья пьют, пряча деньги в заначках. Вот от нашего жена и сбежала. Это ты способствовал…
- Не упрекай, сам хорош. Помнишь, как ты восторгался его сочинениями, написанными под мухой?
- А что делать, если они так созданы, эти творческие личности, что лучшие свои произведения создают под шафе, - с огорчением заметил Бел.
- Вот видишь.
Ни до чего не договорившись, Бел и Чер проникли в дом.
Фишка ситуации, которую прозевали оба блюстителя души Олега, заключалась в том, что когда они возникли за левым и правым плечами писателя, тот уже оставил портал с описанием Генетических Алгоритмов, и остановился на способе, в котором… впрочем, об этом несколько позже, в этом как раз и заключается интрига всей последующей истории. Сейчас Олег настраивал две страницы. На одной разместился портал Сети Словесных Ассоциаций, на другой – математическую программу.
Чер и Бел перекинулись мыслями:
- Ты что-нибудь понимаешь?
- А ты? Зачем ему Генератор Случайных Чисел?
- Смотри… в Сети Словесных Ассоциаций Олег выбирает случайную цепь.
- Ха… он что, собирается писать рассказ в соавторстве с Мессиром?
Бел заметил:
- Надо бы ему помешать, а то напишет Чёрт-знает-что.
Чер почесал то место, где должен быть затылок:
- Конечно, хорошо, если получится Черт-знает-что.
- Ты опять за своё. Знаешь, что это против правил, прямо поддерживать своих...
- Да помню, но как бы Мессир на меня не рассердился, если Олег воспользуется Его инструментом, но напишет нечто слишком угодное противной стороне.
Какое-то время оба молча наблюдали, как Олег настраивает виртуальный Генератор Случайных Чисел.
Тут Чера осенило:
- Знаешь что? Вмешаться в работу Генератора Случайных Чисел мы не можем никак, это - "святая-святых" собственность Мессира.
- Это я понимаю. А нам-то что делать?
- Но мы можем переставлять строчки на страницах Сети Словесных Ассоциаций.
- Хитер, тоже мне… ты подсунешь Олегу слова с черным смыслом…
- Да нет же. Мы с тобой будем вмешиваться по очереди. Видишь, он строит матрицу из двух колонок. Бери себе правую, и плечо твое правое, а я возьму левую.
- А что, я согласен, похоже, так будет честно, и ты меня не наколешь, как это часто бывало…
- Когда это я тебя накалывал? Наговариваешь на собрата. Я каждый раз тебе логически доказываю, что любой поступок Олега есть результат нашего совместного влияния.
- Ну да, ты мастер софистики, докажешь, что угодно.
- Ладно, - сказал Чер примирительно, - не будем ссориться. Вишь, Олег запустил Генератор и сейчас выйдет первое слово.
– Да вижу, не говори под руку ни мне, ни Олегу. Кстати он формирует его из Алфавита. Получилось слово "ж-е-р-т-в-а". Ай да Мессир, везде успевает.
- Слово в мою колонку. Работай, Бел!
Бел занялся страницей Сети Словесных Ассоциаций и под выбранный Генератором номер подсунул слово "д-а-р".
Олег аккуратно занес полученные слова соответственно в левую и правую колонки матрицы.
ИГРА В АССОЦИАЦИИ началась.
4. Он хотел сюрпризов.
Получив первую пару слов, писатель откинулся в кресле и задумался.
Чер хмыкнул:
- Ему бы опохмелиться. Подкинуть, что ли, мыслишку?
- И не думай, - возразил Бел, – уж если он взялся творить, пить не будет.
- Как знать… Бабла хочет срубить, а вдохновения-то нет. Вот и полез за помощью к Мессиру, не ведая, что творит. А найдутся деньги, пойдет к собутыльникам.
Бел подозрительно посмотрел на Чера:
- Как это, найдутся?
- Так это… по пьянке мог сунуть куда-нибудь и забыть.
- Та-ак… опять крутил рулетку? Погоди, Мессир проведает…
- Ну, ты ведь не заложишь, тебе ваша этика не позволит.
- Подкинешь Олегу бабки на бухло, еще как заложу.
- Почему сразу «на бухло»? У человека в холодильнике пусто, твоя этика позволяет подопечному умирать с голоду?
- Ты прекрасно знаешь, что нам разрешено, что не…
- А ты знаешь, у нас разные инструкции.
- Да уж знаю. Всё равно, ни мне, ни тебе нельзя передавать ничего материального. Вот мысли можно.
Чер отошел от плеча писателя и прошелся по комнате. Бел молча ждал, какую очередную пакость изобретает коллега?
Но Чер думал о деле:
- Послушай, тут что-то не так. Чем он занимался до нашего прихода? Заглянуть, может быть, в журнал на электронной странице…
- Не понимаю, что тебя смущает? – спросил Бел.
Ему совершенно не нравился ход мыслей Чера. Заглядывать в предысторию творчества писателя при таких обстоятельствах, когда они сами прошляпили момент просыпания Олега, конечно неэтично.
- Если Олег хочет сочинять, используя Генератор Случайных Чисел и Сеть Словесных Ассоциаций, то зачем ему два списка?
На этот раз Бел посмотрел на Чера уважительно:
- А действительно, зачем два списка?
Первого осенило Бела:
- Помнишь, Олег читал Джанни Родари?
Чер подхватил:
- Точно. «Грамматика фантазии». Он еще выписал фразу о двух списках слов…
- Не о двух списках, а о двух словах. Вот эта фраза «… для возникновения искры одного электрического заряда недостаточно, нужно, чтобы их было два».
Чер подхватил:
- Вспомнил! «Одно слово оживает лишь тогда, когда оно встречает другое, его провоцирующее, заставляющее сойти с рельсов привычки»…
- «раскрыть новые смысловые возможности» - закончил фразу Бел.
И добавил:
- Вот видишь, какой момент творчества мы с тобой прогуляли. Ай-да какой молодец наш писатель!
Пока оба злейших друга препирались, Олег выкурил сигару и, перейдя на математическую страницу, вдруг «застолбил» позиции для третьего списка.
Не успели Бел и Чер обменяться своими недоумениями, как Олег запустил Генератор Случайных Чисел. Теперь обоим телохранителям пришлось подсуетиться.
В первой матрице быстро заполнились пять строк в обеих колонках:
Жертва – дар
Гроб – храм
Тьма – факел
Сова – летать
Сон – сон
Олег в недоумении воззрился на пятую пару слов, а Бел и Чер переглянулись и рассмеялись. Действительно, «сон» - такой термин, в который каждый из хранителей вкладывал свой смысл. Эти смыслы пересеклись, хотя для Бела термин «сон» был дверью в тот мир, где он мог проявить свою светлую фантазию. Чер придавал миру сна еще большее значение. Он был уверен, что только сны-ужасы, сны-кошмары являются теми стимуляторами, которые и позволяют человеку успешнее бороться за свое выживание, и возбуждают творческие порывы.
Дальше Олег поступил еще непонятнее. Он начал строить такую схему, при исполнении которой, он, Олег, не будет видеть этих списков, а сможет вызывать для обозрения пару за парой.
Этот замысел вскоре стал понятен: писатель, попадая в очередную дверь, в очередной мирок, не желал быть связанным знанием о последующих пространствах. Он хотел сюрпризов.
Вскоре программа была составлена, запущена, и три списка завершены. В составление третьего списка Бел и Чер решили не вмешиваться, так как не знали о его роли в замысле писателя. Но пока компьютер с чудовищной скоростью составлял списки, им пришлось попотеть.
Когда стало ясно, что готовы три списка по 21 слову в каждом, Олег начал писать теперь уж совсем непонятную программу. Дело не ладилось, программа работать не хотела, и Олег стал названивать своему дружку программисту Диме Нурмухамедову. С Олегом связался автоответчик. Писатель не стал объясняться с роботом, только попросил Диму перезвонить.
Олег начал одеваться, не заглядывая в холодильник. Было ясно, что он там побывал раньше.
Обнаружив в кармане пиджака деньги, Олег особенно не удивился, только пробормотал:
- Вот так алкаши делают сами себе приятные сюрпризы.
Бел укоризненно посмотрел на Чера:
- Доиграешься!
Но, когда Олег взял ключи от машины, Чер сказал:
- Видишь, берет машину, значит пить не собирается.
Когда Олег выехал на шоссе, Бел уютно устроился на заднем сидении, - на дороге надо быть рядом с подопечным. А Чер расправил крылья и стал сканировать мысли водителей встречных и обгоняющих машин. Уберечь подопечного можно, только зная общую обстановку на дороге.
Что касается планов писателя, то их не угадали оба хранителя.
Олег доехал до универсама, накупил продуктов, взял водки и вернулся на дачу.
Он ждал программиста Дмитрия Нурмухамедова. Расставлял приборы, нарезал сыр, колбасу и овощи и начал чистить картошку, когда у калитки остановилась машина. Послышались голоса: густой Димин и мелодичные женские.
Одна из них кричала от калитки:
- Олег, не переводи картошку!
Чер прокомментировал:
- Теперь придет вдохновение.
Бел в сомнении покачал головой:
- Поживем – увидим.
5. Всё помнишь?
Запах чабреца перебивал даже вонь пороховой гари. Он был не просто дурманящим, он был приятным, возвращал в детство.
Внизу, на берегу горного ручья, остался лежать напарник Григория Соломина, его фронтовой товарищ и друг, веселый Яшка Гулькис.
Мина прилетела из-за скал, ласково шурша, и Яшки не стало.
Откуда-то доносился звон ударов металла по металлу. Хорошо бы понять…
Надо возвращаться, ротный ждет свою разведку. Но пока что путь вниз отрезан. С противоположного склона ущелья немецкий снайпер постреливал, прикрывая какую-то возню.
Григорий настроил оптику бинокля.
Сначала он увидел руку и металлический кол. Ребристый кол.
Григорий знал, что такими кольями немцы заземляли автомобильные радиостанции.
Два эсэсовца вколачивали кол в горную расселину.
Что это гады задумали? Григорий повел биноклем влево-вправо. Так, советский пулемет хорошо узнаваем. ДП-27. Наверное, трофейный. Рядом румынский солдат. Ах, вот оно что. Григорий уже слышал о подобных проделках фашистов. Это они приковывают цепью к скале румынского пулеметчика.
Значит, сейчас уйдут, и Григорий останется сам-на-сам с румыном. Жаль, не знает румынского, попытался бы договориться…
Немцы наспех создали из камней бруствер. Поднялся, стряхнув с себя горку щебня, снайпер.
Ушли.
Запах чабреца стал чище, сильнее.
Григорий поднял на штыке пилотку. Пулеметная очередь прошлась выше, и на голову Григория посыпались выбитые пулями камешки и комья глины. Тут же прошуршала мина, но взорвалась внизу, опять возле останков Яшки.
- Знают, что я здесь, не дадут уйти. Придется ждать темноты.
Григорий посмотрел на часы. До сумерек еще больше двух часов.
Григорий отполз за выступ, достал сухарь, снял флягу. Июль в Карпатах не самый комфортный месяц.
Румын постреливал, каждый раз куда-то влево. Но, едва стемнело, он снова выдал очередь поверху позиции Григория.
Теперь на фоне сереющего неба сверкнули трассирующие нити. Через минуту Григорий опять услышал знакомое шуршание и прикрыл голову каской.
- Всё помнишь?
Это спросила девушка с приятным лицом. Она стояла, прислонившись к стене туннеля. Григорий полулежал на чем-то белом. Перина не перина, выглядит, как облако. Из-под этого облака влево и вправо уходили рельсы. Посмотрев вверх, Григорий узнал туннель.
Это участок метро под Москвой. Секретный участок.
Григорий давал подписку, хотя знал: если бы не война, он мог исчезнуть так же, как и другие инженеры - строители этого участка. Его хватились, когда, едва выписавшись из больницы, он оказался на призывном пункте. Наверное, решили, что передовая поставит свою точку. Но с передовой Григорий попал в госпиталь и затем оказался на юге. Вот, довоевал до лета сорок четвертого.
- Где я?
Стал догадываться. Значит, все-таки нашли, достали.
- Гриша, у нас времени много. Ты не на том свете, но и не на этом.
Говоривший мужчина находился за спиной и Григорий живо обернулся. На девушке комбинезон белый с серебристым отливом, а на мужчине темно-вишневого цвета. Он стоял в полупрофиль, и Григорий наметанным взглядом разведчика приметил бугорки за спиной говорившего, как будто под комбинезоном скрывались какие-то инструменты или оружие.
- Погоди, Серафим, не гони гусей. Давайте сначала познакомимся.
Это опять заговорила девушка, и Григорий повернулся к ней.
Она подошла, села рядом и положила свою руку на кисть руки Григория. Голос девушки был приятным, а от руки шло тепло. Какое-то успокаивающее тепло. И Григорий опять уловил знакомый запах цветущего чабреца.
Меж тем девушка продолжала:
- Меня зовут Фея, но я не сказочный персонаж. О себе ты можешь ничего не говорить. Мы с Серафимом знаем о тебе абсолютно всё. Ведь мы были рядом с момента твоего рождения до настоящего момента. И не бойся, ты не умер, ты еще поживешь, если захочешь.
Теперь Григорий решился спросить:
- Вы ангелы-хранители?
Девушка улыбнулась:
- Можно сказать и так. Но я бы хотела, что бы ты сейчас относился к нам, как к ученым-историкам, которым нужна твоя помощь.
Ветерок, дувший в туннеле, донес легкий запах пороховой гари. Теперь у Григория слегка закружилась голова, хотя он успел поразиться возникшей у него ясности мысли и памяти.
Головокружение вызывала двойственность состояния. Взгляд на туннель возвращал его в прошлое, а запах гари – на то мгновение войны, из которого его вырвали чрезвычайные и непонятные обстоятельства. Если бы не эта ясность сознания,
Григорий мог подумать, что это сон.
Подал голос мужчина:
- А что у тебя во фляге?
Григорий ответил машинально:
- Вода, – и добавил, - вино в другой фляге, в вещмешке.
- Так может быть, перекусим?
Прямо над рельсами материализовался столик, на котором разместились сухпаек Григория, его же фляга с трофейным вином и немецкий мармелад – все из его мешка. Это походило на театральный фокус, с которым когда-то выступал на сцене клуба приезжий фокусник.
Они принялись за еду и эти привычные действия успокоили Григория больше, чем сказанные перед тем слова его ангелов-хранителей.
6. Роковое решение.
Оба хранителя были чрезвычайно рады пообщаться с коллегами.
Гостями Олега оказались довольно симпатичные и говорливые молодые женщины – Софья и Надина. Стало ясно, что обе женщины редко бывают в одной компании, так как их хранители тут же начали спор, который был начат когда-то в прошлом. У Софьи, еврейки по национальности, была одна хранительница; как оказалось, очень начитанная и остроумная. Ей противостояли хранители мусульманки Надины; их было трое, все мужского пола.
Нурмухамедов был из московских крещеных татар. Его два хранителя были разного пола и носили имена: Фея и Серафим.
Сначала эта четверка, Бел, Чер, Фея и Серафим, как старые знакомые, собрались в углу комнаты и стали делиться новостями, держа в поле зрения Олега и его гостя.
Пока у людей раскручивалось застолье, две группы хранителей вели свои беседы, иногда переключая внимание на речи в соседней группе. Хранительница Софьи своего имени не имела. Сейчас она авторитетно доказывала оппонентам, что какой-то радикальный обычай мусульман восходит к древнееврейскому культу Ваала. Но воспоминания Феи и Серафима о своем предыдущем клиенте Григории Соломине, строителе секретной линии московского метро, оказались для Бела и Чера более интересными, и вскоре они окончательно отключили свое внимание от соседней группы, лишь изредка любуясь хранительницей Софьи, которая явно готовилась к визиту в гости, и сейчас постоянно расправляла крылья, демонстрируя их голубизну и перламутр оперения на груди.
Вот Олег и Дмитрий направились к компьютеру. Бел и Чер поспешно прервали беседу и кинулись к своим подопечным, боясь на этот раз опять упустить нечто существенное. Фея и Серафим недоуменно переглянулись и тоже подошли поближе.
Олег вводил Михаила в свою суперзадачу:
- Вот эти два столбика будут играть роль хромосом, а входящие в них слова роль генов.
- Ты собрался писать сразу два произведения? – удивился Дмитрий.
- Вовсе нет. Но я хочу вести две линии. Поскольку слова взяты из противоположных ассоциативных рядов, то мне придется потрудиться, чтобы в вязь моей генеральной фабулы вносить разнообразие…
- Ну, это ясно…
- Слушай дальше. По программе с участием Генератора Случайных Чисел должен произойти обмен некоторыми словами-генами в этих хромосомах. Таким образом, появится "потомство", то есть два совершенно новых столбика слов.
- Это запрограммировать легко. Что ещё?
- А еще вот этот третий столбик. Это набор слов, ассоциативно не связанных с первыми двумя. Если по случайному закону некоторые из этих слов внедрить в две основные хромосомы, то там будут разорваны ассоциативные связи и таким образом произойдет мутация, то есть появление хромосом с совершенно новыми свойствами.
Новая фабула повествования, надиктованная автору Генератором Случайных Чисел.
Михаил задумчиво посмотрел на Олега:
- Твое счастье, что я не суеверен.
Олег удивился:
- А это при чем?
- А при том, друг мой, что по всем правилам мистики, за Генератором Случайных Чисел, который, кстати, является сердцем любого игрового автомата, стоит Сам Великий Сатана!
Наступила тишина.
Бел сказал Черу:
- Надо ему помешать.
Чер парировал:
- Надо ему помочь.
Фея заметила:
- Это добром не кончится. Если писатель наделен Даром, то его фантазии могут сбываться.
Серафим высказал свою точку зрения:
- Конечно, Дмитрий сможет. А я посоветую, как это сделать лучше.
Фея отметила:
- Знаю, что в твоем понятии лучше… пусть хотя бы таких мутаций будет поменьше.
Тут снова вмешался Бел:
- И одна может стать роковой.
Однако Чер стоял на своём:
- Но мы-то будем рядом.
Фея опять продолжила свою мысль:
- Вы можете помочь самому Олегу. А его персонажам?
Бел добавил:
- Которые, судя по всему, выйдут из-под его контроля…
Тишину нарушил Дмитрий:
- Пусти-ка, сейчас набросаю программку, минутное дело. Но смотри, я тебя предупредил!
Олег ответил:
- Ты что, серьезно? Ты веришь в эти сказки?
- Верю, не верю, какая разница. Ты талантливый писатель, своими сочинениями можешь и на чью-то судьбу повлиять…
- Да брось, мы уже давно не "инженеры человеческих душ", нас просто народ не читает.
- Так зачем писать?
- Ну, во-первых, нас читают другие писатели и критики…
- А во-вторых?
- А во-вторых… ты можешь не дышать?
Спустя несколько минут Олег и Дмитрий вернулись к дамам, а хранители в свой угол.
Чер спросил:
- Так что вы предложили Григорию Соломину?
Бел добавил:
-Да, что?
7. Ночь в Карпатах.
Григорий очнулся. Голова гудела, и он понял, что получил легкую контузию. Какое-то, шестое чувство, или предчувствие подсказало ему, что надо срочно менять позицию.
За три года войны Григорий Соломин стал опытным разведчиком. Только вот с ранениями не везло: это уже третья контузия и ни одного настоящего ранения. Настоящего, значит такого, которое позволило бы отлежаться в госпитале, отдохнуть от этой бесконечной войны. А после контузий… он даже за языком ходил, мучаясь от головных болей.
Теперь вот опять. Сколько же Судьбе угодно все долбить и долбить его башку?
Пользуясь сумерками, Григорий сменил позицию. Пулеметчик все-таки усёк его движение. Опять по каске застучала щебенка. Но сейчас румын стрелял точнее, и Григорий почувствовал, как по бедру потекла жидкость. Гад, оставил без воды. На новом месте он снял флягу. Она была разворочена пулеметной пулей, и Григорий зашвырнул её в ту сторону, откуда приполз. Пулемет плюнул трассирующими, и сразу прошуршала мина, взорвавшись на этот раз точно на его бывшей позиции. Фляга опять сверкнула в воздухе и загремела вниз по камням, туда, где лежало тело растерзанного Гулькиса.
Когда совсем стемнело, Григорий еще раз сменил позицию. Надо нейтрализовать пулеметчика. Пока он живой, вернуться к своим не получится.
Отцепив саперную лопатку, Григорий запустил её в сторону от себя. И тут же дал очередь по источнику трассируюшей цепочки.
Пулемет заглох.
Григорий попытался найти лопатку наощупь, но только исколол руки камнями. Без лопаты на войне нечего делать и Григорий, была-не-была, зажег фонарик.
Это не помогло.
Разведчик понял, что до рассвета ему здесь топтаться. Немцы в потемках по горным тропам не будут шляться. Значит, число степеней свободы стало больше.
Григорий спустился вниз и перебрался ближе к позиции румына. Пулеметчик был еще живой и Григорий добил его ножом.
- Сволочь, мог бы не стрелять.
Затем, присвечивая себе фонариком, Григорий занялся грабежом. Нашел воду. В большом бачке-термосе. Жаль, такой не унесешь. Но рядом обнаружилась металлическая фляга с вином.
Потом, делать нечего, решил поиграть. Из "дэпэша" дал очередь. Тут все патроны трассирующие. Туда, где очередь выбила искры, немцы сразу бросили мину. Повторив сеанс еще пару раз, Григорий сообразил, что минометчики могут промахнуться, и он доиграется.
До рассвета Григорий успел подремать, даже поспать, соорудив постель из своего вещмешка и плаща пулеметчика.
Засыпая, Григорий припомнил видение, посетившее его при контузии. Вспомнил имена: Серафим, Фея. Ангелы-хранители. Вот, атеист-атеистом, а как помирать, так ангелы-хранители появляются.
Что там они говорили? Предложили выбор: помереть или жить? Кто же выберет смерть? Он усмехнулся, негромко позвал:
- Фея! Серафим! Вы еще здесь?
Ему ответило короткое эхо.
Перед рассветом подул ветерок, и стало зябко.
В призрачном свете заходящей луны и светлеющего неба
Григорий вылил вино из продолговатой фляги румына и залил её водой. Бутылку с немецким шнапсом сунул в вещмешок. Будет ребятам презент.
Спустился вниз и обложил камнями тело Гулькиса. Похоронная команда подберет.
Пора возвращаться к своим.
8. Дожить до рассвета.
Серафим и Фея переглянулись и рассмеялись: одна и та же идея пришла к ним одновременно.
Бел подозрительно посмотрел:
- Может быть, и нам дадите посмеяться?
Чер был догадливей. Он сказал, обращаясь к Белу:
- Погоди. У ребят есть оригинальный взгляд на ситуацию с нашим писателем.
И добавил, повернувшись к Фее:
- Угадал?
Серафим открыл было рот, чтобы ответить за неё, но Фея сделала предостерегающий жест и заговорила сама:
- Ребята, мы ведь тоже когда-то были людьми. Не знаю, как вы, но я думаю, что мы все выбраны по одному принципу. И все-таки скажу только о себе. Когда больно моему подопечному, больно и мне; что бы ни случилось, я переживаю и страдаю вместе с ним.
Бел возразил:
- Это мы с тобой такие, правые. А вот те, что за левым плечом, вот Чер и Серафим…
Чер рассмеялся и перебил:
- Мы тоже, но нами руководит логика, без нас творчество неосуществимо. Эксперимент может быть болезненным. Но боль – фактор жизни.
Бел возразил:
- Это недоказуемо. Мы сейчас втянемся в бесплодный спор. Лучше пусть Серафим прояснит, что это они удумали.
В компании людей разворачивалось обычное действо. Дмитрий разливал по рюмкам водку, попутно философствуя:
- Что ни говори, а первый стимул для поэта, или писателя вот она, родимая.
Он погладил левой рукой бутылку, которую держал в правой.
Однако Олег неожиданно возразил:
- Отнюдь. Вот сейчас мне хочется бежать к клавиатуре и совершенно нет желания выпить. Когда есть идея, замысел…
- Ну, это ты брось, это будет предательство.
У женщин было, как всегда, особое мнение.
Надина поддержала Олега:
- Ты не слушай его, не хочешь, не пей, мы не обидимся.
Софья заняла промежуточную позицию:
- Для Олега стакан водки, что укус комара. Выпей, Олежка, с нами чуток, и беги к своей подружке Клаве.
Похоже, этот тезис для Олега был наиболее приемлем, и он взял рюмку.
Серафим раскрывал замысел, как всегда строя логическое обоснование:
- Здесь уже говорилось, что творчество писателя может повлиять на чью-то судьбу. У нас с Феей была в руках судьба интересного человека Григория Соломина, судьба, сложившаяся не так, как хотелось бы нам и ему самому. Сейчас, кажется, появился шанс изменить прошлое…
Бел возразил:
- Это нам не дано.
Его вдруг поддержал Чер. Поскольку эти двое всегда спорили, Серафим и Фея смотрели на них в недоумении.
Чер сказал:
- Изменить прошлое могут только наши шефы и то ради обстоятельств, соизмеримых с процессами в Галактике.
Серафим пустился в объяснение своего предыдущего тезиса:
- Речь идет о судьбе человека, которого уже нет в живых. Тут не затрагиваются никакие галактики. Ведь на данный момент все уже произошло.
Бел возмутился:
- Значит, если человека нет, можно добавить ему страданий на то время, когда он был жив? Но ведь он жил! При такой постановке вопроса об этике надо просто забыть.
Чер теперь возразил Белу, автоматически принимая сторону Серафима:
- Почему сразу – добавить страданий? Изменить его судьбу можно, наоборот, уменьшая страдания.
Фея добавила:
- Я была бы на стороне Бела, если бы мы не стояли перед фактом. Критическая точка уже пройдена. Олег вот-вот начнет писать, причем слева он получит большее влияние, чем справа.
Серафим расправил крылья:
- Так сыграем в ассоциации с нашими шефами! Они, конечно, будут влиять на события опосредованно. Так это и хорошо, иначе нам бы запретили этот экспромт.
Бел проговорил задумчиво:
- Почти уговорили. Но вот сейчас Дмитрий уедет, вместе с ним отчалите и вы. А ведь Григорий Соломин, чью судьбу мы хотим изменить "постфактум", - это ваше…
Фея улыбнулась:
- Ну, это просто.
Она тут же направилась к Дмитрию.
Олег что-то рассказывал женщинам, отчего они периодически взрывались хохотом. Но хохмы друга были Дмитрию известны, и он начал клевать носом. В такой миг Фея и накрыла его своим крылом.
Дмитрий проснулся от пришедшей в голову мысли, и прервал вошедшего в раж Олега:
- Слушай, дружище, а ведь у тебя игра в ассоциации не пройдет!
Олег как будто споткнулся на ровном месте:
- Это почему?
- А потому, что подсознательно ты будешь знать, что продолжение сюжета предопределено, будешь стараться всего лишь вписать выпавшее слово в сюжет, вдохновение тебя покинет и в конце-концов ты или бросишь писать, или заставишь себя дописать нечто банальное ради гонорара.
Олег задумался. За столом наступила тишина.
Наконец писатель вздохнул и спросил:
- Пожалуй, ты прав. И мне кажется, у тебя есть идея?
- А идея такова. Ты пишешь, зная, что нет никакого предопределения. А я запускаю программу каждый раз, когда написанный тобой раздел повести подойдет к логическому завершению эпизода.
- Гм, пожалуй, так можно. Но ты понимаешь, что придется перебраться сюда.
- А ты против?
- Я не против, я буду просто счастлив, но тебе-то менять свои планы ради чего?
- Во-первых, мне стало интересно, как это ты будешь писать повесть в соавторстве бог знает с кем, или с чем. А во-вторых, перетащу сюда свой ноутбук, а вместе с ним перетащатся и мои планы…
Григорий спустился вниз и перебрался ближе к позиции румына. Пулеметчик был еще живой и Григорий стал его перевязывать. Сволочь, мог бы не стрелять.
Но вдруг Григорий понял, что с этой позиции румын мог его убить сто раз… значит, мазал сознательно...
Присвечивая себе фонариком, Григорий нашёл воду в большом бачке-термосе. На коробке с патронами лежала металлическая фляга с вином.
Он разбавил вино водой и дал румыну напиться.
Потом, делать нечего, решил поиграть. Из "дэпэша" дал очередь. Тут, кажется, все патроны трассирующие. Туда, где очередь выбила искры, немцы немедленно бросили мину. Повторив сеанс еще пару раз, Григорий сообразил, что минометчики могут промахнуться, и он доиграется.
Придется здесь дожидаться наших. Горная лощина и тропы отсюда хорошо простреливались.
Григорий понял: заняв место пулеметчика, он не позволит немцам организовать контратаку.
Осталось дожить до рассвета.