Глава 11
«Патриарх» поднял голову, не в силах читать дневник и неловко выронил тетрадку на заляпанный неровный пол. От волнения его руки тряслись, а в глазах всё расплывалось от навернувшихся слёз.
- Неужели я смог тогда пережить такую трагедию и найти в себе силы жить дальше? - подумал старик.
Сейчас он не мог представить, что заставило его существовать дальше.
- Катенька! - прошептал с болью он. - Зачем ты тогда подошла?
Жалобно скрипнула давно не смазываемая дверь. В комнату неспешно вошёл озабоченный «Химик». Недавние события явно не выходили из его головы. Его сгорбленная фигура и растерянный вид выражали крайнюю степень задумчивости, и он сообщил давнему другу:
- Через полчаса все соберутся.
- Сообщили всем?
- Даже кто на смене…
- Хорошо.
- Ты как, держишься?
- Ничего, но сил нет. - «Патриарх» закрыл уставшие глаза. - Я подремлю немного, пока суд да дело...
«Химик», молча, кивнул и направился дальше организовывать собрание. Сидящий в потёртом кресле «Патриарх» устало закрыл глаза и через пару минут чутко задремал.
Минут через двадцать, увидев сон о необыкновенном полёте «Патриарх» проснулся. Его разбудили громкие крики, доносившиеся из гулкого коридора.
- Что там случилось? - подумал он недовольно.
Старик с трудом встал с удобного кресла, на котором задремал и выглянул наружу. Рядом с командным пунктом «Убежища» несколько маленьких комнат для молодожёнов.
- Может быть, «Химик» раньше времени сообщил кому-то о пришельцах?! - кисло буркнул он.
Оказалось, что ругались новобрачные. Браков в полном смысле слова в «Убежище» не было. Если молодые люди нравились друг другу, они подходили к «Патриарху» и заявляли о намерениях. Им выделялась одна из специальных комнат, где они жили до рождения первого ребёнка. Затем они, жили порознь в мужской и женской части «Общины», лишь изредка встречаясь на нейтральной территории.
- Тише, тише! - успокоил он их, подойдя ближе.
- Как хорошо, что Вы пришли! - бросилась ему навстречу красивая девушка, работающая швеёй.
За её спиной нервно переминался высокий парень двадцати лет. Несмотря на молодость, он трудился механиком, то есть отвечал в «Общине» за все механические приспособления, которые могли двигаться.
- Не отвлекай «Патриарха» ерундой! - попросил он супругу.
- Для тебя это ерунда! - взвилась она.
Она торопливо рассказала, что накануне они поссорились на почве
юношеской ревности. «Швея» заметила, как «Механик» вроде бы на кого-то не так посмотрел.
- Он назвал меня дурой, - заплакала она.
- А ты меня как обозвала?! - встрял молодой муж.
Из дальнейших пререканий «Патриарх» понял, что между ними разгорелся нешуточный скандал. «Механик» выскочил из комнаты и пошёл остывать. Прогуливался он в коридоре, навстречу дружок с девушкой. Они пока не имели статуса молодожёнов и желанного места для встреч.
- Конечно, я ничего лучше не придумал, как сказать: «А пошли ко мне, посидим, заодно с женой помирюсь». - «Механик» выглядел смущённым.
- Я услышала, как кто-то стучится в дверь, - с нажимом произнесла «Швея». - Смотрю в глазок, а мой муж стоит с какой-то девушкой. Друга его я не увидела. Понятно, что ору ему через дверь: «Пошёл вон, скотина, мало того, что нагрубил мне, так ещё и девку приволок!»
- Я от такого поворота событий слегка офигел, - перебил жену «Механик», - как это, меня в мою же комнату не пускают?.. Начал стучать в дверь ногами. Стучал до тех пор, пока она не открыла нам, а сама ушла на женскую половину «Убежища». Я побежал её уговаривать вернуться, но она не пошла со мной. Когда я пришёл обратно, мой дружок вовсю развлекался с подругой. Тут я внезапно разъярился. Как это так, у меня семья рушится, а они тут развлекаются? Хватаю кореша, выкидываю его вместе с одеждой в коридор, девке говорю: «Одевайся и пошла вон!» Сам ложусь спать.
«Патриарх» непонимающе посмотрел на них.
- Так в чём же проблема? - спросил он.
- Самое интересное случилось утром, - ответил «Механик», - проснулся я от стука в дверь. Иду открывать. На пороге жена: «Милый, прости меня, дурочку, за вчерашнее, я больше не буду, я неправильно поняла».
- Так чего же вы кричали? - удивился «Патриарх».
- А то, что мы помирились, - вспыхнула «Швея», - входим в комнату, а там поперёк кровати лежит вчерашняя…
«Патриарх» не выдержал и захохотал в голос.
- Какие только мелочи не способны поссорить влюблённых! - сказал он. - Давным-давно мне понравилась девушка. Я был худой симпатичный, с пышной шевелюрой. Познакомился в Ленинграде на вечеринке с очаровательной блондинкой, студенткой института иностранных языков, голубоглазой стройной дочерью посла Советского Союза в одной из западноевропейских стран. Девочка ангел, не испорченная алкогольной культурой, круглая отличница и спортсменка. Так захотелось предаться с ней грязными плотскими утехами, аж скулы сводило! Ухаживал за ней недели три. Всё как положено - стихи, цветы, выдача себя за усталого романтика с чистой светлой душой, никаких приставаний поначалу. Как на грех папа с мамой приехали из-за границы на летний отдых и её роскошная квартира на Невском проспекте занята. В конце третьей недели, она говорит: «Разрешите, пригласить вас на кофе по случаю отъезда моих родителей на отдых в загородную усадьбу» У меня всё защемило. «Как же, буду непременно с томиком Блока!» Собрал последние деньги, купил цветы и коньяк, причесался и прибыл. Она с порога: «Ах, шарман, вот сюда, здесь гостиная, здесь у нас, натюрель, Айвазовский, осторожно! фарфор Баккара, вам со сливками?» Перечитав все стихи, уговорил её на коньяк с кофе, потом по пятьдесят грамм... Короче напились мы до полного беспамятства. Выпили часть папиного бара. Носились голыми по квартире и мазались вареньем, упивались друг другом на французском гобелене. Утром проснулись, а она в слёзы: «Вы меня лишили чести, счас маман и папа прибудут...» Говорю, гран мерси, пардон, коли, что не так, но я, пожалуй, убуду дописывать сонет в стихах. А трусов нет! Искали их часа три, всё перерыли. Она волнуется и плачет - родичи на подходе. Не нашли. Одел я штаны на голое тело и свалил... Она позвонила на следующий день и сухо попросила больше никогда не появляться: «Этот позор я не смою всю жизнь и ушла из дома...» Папан вечером сел с газетой на кухне в шёлковом халате и проворковал маме: «Мон шери, будь так любезна, подай мне, пожалуйста, кофе-глиссе с пломбиром» Мама: «Ну конечно, мон ами!» Открывает морозилку, а там мои семейные трусы в мелкий зелёненький горошек…
«Патриарх» закончил рассказ и поднял глаза на слушателей. У них были такие смущённые лица, что он даже растерялся.
- Зачем Вы нам это поведали? - удивлённо спросил «Механик».
- Затем, чтобы вы не маялись ерундой и ценили друг друга! - ответил он. - Я помнил девушку, пытался с ней увидеться, но она меня игнорировала.
- Жаль! - согласилась «Швея» и поцеловала мужа.
- Конечно, жаль… - произнёс «Патриарх», глядя как они, обнявшись, уходят в свою комнату. - Жизнь должна продолжаться в любом случае…
Он вернулся на командный пункт и снова уселся в глубокое кресло.
- Сколько у меня времени до начала собрания?! - рассеянно подумал он.
В «Убежище» давно не работали часы, они оказались никому не нужны, кроме сентиментальной «Актрисы». Размеренный ритм жизни, отлаженный за десятки лет, словно швейцарский часовой механизм не оставлял места импровизации, поэтому люди интуитивно верно отсчитывали время.
- Можно не торопиться, - решил «Патриарх». - Почитаю пока…
Кратковременный сон освежил его и дал немного тающих сил. Разговор с молодожёнами взбодрил. Правда в голове странно шумело и сильно тянуло правую ногу. Он посмотрел вокруг, ища затерявшийся дневник.
- Я же брал его с собой… - пробормотал забывчивый старик.
Коричневая тетрадка оказалась лежащей на полу, обложкой кверху. Она напоминала летящую птицу, и он вдруг с тоской подумал, что больше никогда не увидит настоящих пернатых:
- Я даже забыл, как они летают…
«Патриарх» поднял тетрадь, успевшую набрать сырости от бетонного пола и, пододвинувшись ближе к одиноко горевшей лампочке, продолжил чтение с предыдущего места.
Полёт
Блудливый поезд, по заведённой кем-то дурацкой привычке, опаздывал на два часа. Сашка Сотников коротал оставшееся до прибытия время в заиндевевшем тамбуре, нервно куря одну сигарету за другой. План поездки, тщательно разработанный и утверждённый на высшем уровне, летел к чёрту.
- Ума не приложу, как быть! - мучился он. - Решил собраться с мыслями... ни одна мысль на собрание не пришла!
- Ничего, успокойся... - лениво процедил, разделяющий с ним пагубную привычку Юрка Звягин.
Экспедитор и по совместительству штатный балагур в их молодой торгово-посреднической фирме.
- Если «крендель» нас не дождётся, найдём фирмачей сами! - успокоил он товарища.
- Ага, так они под ноги и бросаются...
«Кренделем» обзывался знакомый Юрки, некоренной житель славного града Киев.
- Тебе легко говорить, - подумал Саша. - Денежки пропадают не твои...
Подумал, но благоразумно не сказал... Он являлся одним из отцов основателей и сильно переживал, если что-то не срасталось и терялись не заработанные деньги.
- Сформулировать мысль может и дурак, только по-дурацки… - незаметно усмехнулся он.
После окончания университета Сашка быстро смекнул, что в начале девяностых, эти самые денежки просто валяются под ногами.
- Нужно только нагнуться и поднять! - приказал он себе.
Один раз, почувствовав их силу и возможности, предоставляемые количеством и наличием, Сотников заразился вирусом добывания денег на всю оставшуюся жизнь. За окном убитого временем и людьми вагона, собранного в исчезнувшем государстве восточных немцев, пролетали унылые пейзажи.
- Холодина, какая! - поёжился теплолюбивый Юрка. - Украина стала какая-то неласковая...
- И не говори!
Сашка кивнул, не переставая думать о своём:
- Люди точно сошли с ума! - вспоминал он. - Вся страна охвачена денежной лихорадкой, а началось всё после развала СССР... Профессора шли торговать на рынок, вчерашние школьники открывали свои фирмы.
- О чём задумался? - спросил его напарник.
- Помнишь, у кого год назад были возможности, брали кредиты в государственных банках? Тут же покупали на все деньги доллары... Инфляция достигала ста процентов в день. Когда подходило время гасить кредит, продавали немного валюты, на остатке неплохо жили.
- Конечно, помню!
Советский рубль сменили украинские купоны, счёт на которые вскоре пошёл на миллионы. Сотников много раз выписывал чеки с девятью нулями, и каждый раз по несколько раз пересчитывал их. Магическим образом при соединении нули, вопреки правилам математики, давали вполне ощутимые материальные блага в виде одежды, еды, квартир и машин.
- Жить можно! - радовался он.
Заводы, остатки некогда могучей промышленности работали себе в убыток, производя и продавая товары по неуспевающим за базаром ценам. Сашка расплачивался с производителями бартером, не подтверждёнными деньгами на счёте чеками и вездесущими взятками.
- Вот время было! - Звягин развивал потерянную собеседником тему. - Всё просто улетало...
- Как на ковре-самолёте!
Чем только не торговала их фирма!.. Пылесосы и утюги харьковские... Кофемолки и вафельницы днепропетровские... Миксера запорожские и воздухоочистители сумские привозились и продавались десятками тысяч.
- Время было золотое. - Сотников кивнул головой.
Каждая минута блестела надеждой получения навара, прибыли, бабла…
Но заводы, израсходовав запасы прочности, останавливались. Директора начинали продавать не изделия, а сырьё. Сначала остатки цветных металлов, потом оборудование на металлолом.
- Срочно требовались новые идеи... - почесал он затылок.
В независимой ныне столице появились фирмы, торгующие заграничным ширпотребом и бытовой техникой. Нашлись нужные люди, подсказали, свели. На стрелку с новыми предложениями и ехали бизнесмены.
- А тут такое западло! - выругался товарищ.
Поезд зараза как назло опаздывал. Как тут не нервничать и не курить?
- Как же ты их найдешь, если у нас только примерный адрес есть? - удивился Сашка. - «Крендель», поди, на свой процент рассчитывает, точку не сдал.
- Не сдал зараза!
Юрка щелчком послал окурок в последний полёт через разбитое окно тамбура и как всегда жизнерадостно произнёс:
- Найдём!
- Тяжело будет...
- Поспрашиваем и найдём, - он никогда не терял оптимизма. - Ещё и «кренделю» отстёгивать не надо будет.
- Заманчиво...
Сотников покивал головой, приветствуя перспективу не платить, но сомнения остались.
- Может, и найдём, только, сколько времени угробим... - короткая жизнь бизнесмена научила его, что из всех возможных вариантов выпадает наихудший. - Успеем ли потом на поезд домой?
- Успокойся!
Звягин снова закурил и непробиваемый по жизни весело сообщил:
- Полетим самолётом!
- Как это?
- У меня кум как раз сегодня в рейсе, - крепко затянувшись харьковским «Мальборо». - В случае чего подскочим в Жуляны. Улетим...
- Тогда нормально!
Сашка знал кума своего лучшего работника. Тот служил командиром экипажа самолёта умирающего «Аэрофлота». Отличался бесшабашным характером, не совсем свойственным летунам.
- Уже лучше... - на сердце Саши немного полегчало. - Вот я читал, что на Западе появились телефоны, которые можно носить с собой и звонить, откуда хочешь.
Сотников даже закрыл глаза, представляя сказочную способность звонка с информацией о задержке, и выдохнул:
- Красота!
- Да ты гонишь, - не поверил Юрка. - Быть такого не может, это же какой провод нужно иметь?
- «Балда» ты! - Сашка снисходительно посмотрел на напарника. - Он беспроводной, работает как радиостанция.
Звягин ошеломлённо покачал головой и с восхищением свойственным бывшему совку произнёс:
- До чего только загнивающие капиталисты не додумаются!
- Не говори!
- Ну, пока до нас докатит, старость настанет. Да и стоить будет немеряно...
- Это, как водится.
Собеседник согласился с утверждением авторитетного эксперта. Докурив, пошли собираться на выход. Показался славный Киев, не отец, но и не мать городов русских.
- Приехали! - заметил Сотников.
Пока добирались до района Осокорки, где по разведывательным данным скрывалась от братвы искомая торговая фирма, замёрзли, как цуцики. «Крендель», конечно, их не дождался. На местного таксиста, знающего всё на свете, бизнесмены денег пожалели. Обращение к редким прохожим ни к чему не приводили.
- Да где же эти фирмачи спрятались, - причитал нервный Юрка. - «Крыши» у них, что ли нет...
- Или чересчур крутая.
Аборигены шарахались от вопроса, где найти фирму, торгующую заграничным шмотьём, как Россия от социализма. Бесполезные поиски продолжались несколько часов. Окончательно замёрзнув, а на улице декабрь и минус восемнадцать, Александр дал команду выдвигаться в аэропорт Жуляны.
- Чего шататься без толку... - буркнул он зло.
Немного согревшись в автобусе, ползущем до конечной точки, целую вечность, братья по несчастью решили согреться основательней. В зачуханной забегаловке рядом с так называемым аэропортом, перекусили прошлогодними сухими бутербродами, и выпили палёного «Распутина».
- Как бы нам не разминуться с кумом, - выпитое спиртное не смогло изгнать из головы Саши вечные сомнения, - Может, пойдём?
- Не бзди! - Юрка наоборот, набрался оптимизма. - Он перед полётом обязательно заскочит дёрнуть сотку.
Точно, минут через пять нарисовался весёлый кум.
- Привет акулам капитализма! - воскликнул он. - Дёрнули и полетели... Кстати самолёт не нужен?
- Ты шутишь?!
- У нас один списывают. Можно купить по дешёвке...
- Спасибо, не надо! - Саша вежливо отказался от заманчивой перспективы обрести крылья.
Выпив законные сто грамм, командир повёл собутыльников на посадку. Перед стойкой регистрации бывшей и системой безопасности одновременно, выдал им по фирменному галстуку.
- Одевайте! - приказным тоном велел оробевшим от наглости путешественникам. - Ты Саня будешь вторым пилотом, а ты Юрец, радистом. Благо никого из них сегодня нет, загуляли хлопцы.
- У вас всегда так?
- Часто… - кум помотал крупной головой, то ли вспоминая, почему загуляли, то ли одобряя загул.
Прошли контроль без проблем, фирменной верхней одежды экипажу не полагалось, хватило галстуков. В кабине самолёта разместились согласно штатного расписания. Сашка сел рядом с креслом первого пилота.
- С Богом, - кум, несмотря на характер, был опытным пилотом и понимал, что к чему. - Полетели...
- Главное приземлиться! - буркнул Сотников.
Пилот доказал профессионализм просто и наглядно. Лихо и смело подняв самолёт по заснеженной полосе. Штурвал бился в его руках как припадочный, все неровности и ямы взлётной полосы отображались на его лице обильными каплями пота.
- Плохо слушается... - сообщил он экипажу.
Матерясь сквозь сжатые зубы, кум оторвал отяжелевшее ото льда тело ЯК-40 от земли и положил на нужный курс.
- Всё теперь до посадки можно расслабиться, - он включил автопилот. - Саша одевал наушники и слушай диспетчеров, а мы с Юрцом сыграем.
Кум вывалился из кресла первого пилота и уселся с Юркой играть в карты. Сотников с интересом слушал переговоры диспетчера, изучал работу приборов самолёта. Больше всего его поразило, что форточки кабины такие же и зарываются так же, как в его первой машине «ЗАЗ-968».
- И тарахтит также... - подумал он с ужасом.
Который назывался нежно и по праву «жужиком»... Потом разглядывание приборов ему надоело. Остальной экипаж азартно резался в подкидного дурака. Кум заметил перемену в настроении Саши и без долгих объяснений нажал кнопку отмены автопилота и предложил:
- Порули сам, кто-то должен слушать Землю. Следи за высотомером!
Сашка с ужасом уставился на плавающею горизонтальную стрелку прибора, который начал отсчитывать падающие метры. Потянув штурвал на себя, новообращённый пилот выровнял курс.
- Отлично, - хмыкнул командир. - Держись в этом коридоре.
- Чокнуться можно! - выдохнул он.
Лететь сразу стало интереснее. Через некоторое время в наушниках настойчиво начали вызывать, какой-то борт номер 9657. Санька не обращал на это внимания, сосредоточившись на ощущении собственной значимости.
- Борт 9657... - раздался в ушах окрик. - Немедленно занять эшелон четырёх тысяч!
Наконец сообразив, что обращаются к ним, он сообщил об этом командиру. Кум метнулся к штурвалу, резко рванул его от себя и выругался:
- Твою мать!
- В чём дело? - поинтересовался Юрка.
- Могли столкнуться с магистральным авиалайнером, - пояснил пилот.
Самолет, жалобно скрипнув ревматическим телом, резко ушёл вниз.
- Всё карты отставить, посадка скоро... - велел он.
- Слава Богу! - обрадовался Сотников.
В пределах прямой видимости из их кабины серебряной стрелой промелькнул иностранный лайнер. Саше стало плохо от мысли, что помедли он ещё чуток, и столкновение стало бы неизбежным:
- Так и погибнуть можно!
Поклявшийся больше не играть в лётчика, он снял наушники, перейдя в категорию пассажира. Наконец-то всё плохое закончилось.
- Что же за день сегодня такой? - в сердцах выругался через пару минут командир воздушного судна. - Шасси не выходит...
- Чёрт возьми! - простонал Юрка.
Он с силой ударил рукой по панели приборов, на которой не хотела зажигаться лампочка, сигнализирующая о выходе шасси. В течение нескольких минут командир применял все известные только ему методы увещевания забастовавшей машины. Вплоть до нежного поглаживания пластика и настоятельных просьб образумится.
- Ничего не помогает... - выдохся обречённо пилот.
Сотников похолодел. Мысли о смерти, никогда не посещавшие его молодую голову вихрем пронеслись в окоченевшем от ужаса мозгу.
- Как же так! - думал он. - Я сейчас погибну, а остальные продолжат жить. Так же будут ходить на работу, есть, пить, смеяться... Жена выйдет замуж за другого. Дочь будет называть его папой. Компаньон переоформит фирму на себя, и все будут довольны, что не станет Сашки Сотникова...
Ему захотелось плакать от несправедливости происходящего. Это происходит не с ним! Такого не может быть. Он должен жить, чтобы доказать всем вокруг, что он главный в этом мире:
- Вместе со мной исчезнет город, раскинувшийся внизу, люди, не подозревающие о надвигающейся трагедии. Сама Земля и целая вселенная.
Саша застонал и впервые обратился с мольбой к Богу, прося не допустить подобного беспредела. Командир между тем развил бурную деятельность. Он вёл переговоры с землёй, прося экстренную посадку. Его голос почти не выдавал экстремальности ситуации:
- Ничего, сейчас покружим, сожжём топливо. Чтобы не взорваться!
- Долго кружить?
- Жалко заправились под завязку, - казалось, подобное не было для него чем-то необычным. - Сядем на брюхо, хорошо, что на полосе полно снега...
- Этого добра у нас навалом! - мрачно заявил Юрка.
Следующий час прошёл для Сотникова как во сне. Самолёт кружил над спящим городом и по огням улиц он узнавал пролетающие родные места. Отчаянье постепенно сменялось равнодушием. Сашка пару раз выходил в салон, где пассажиры, понявшие неординарность происходящего, лечились от стресса проверенным народным методом.
- От судьбы не уйдёшь! - усмехнулся он.
Нашлись в багаже бутылки с водкой и передаваемые по кругу, выступали коллективным наркозом. Паники не было. Народ, спаянный годами борьбы за выживание пил и ждал. Набравшись храбрости, запел...
- Ой, мороз, мороз! - выла стюардесса. - Не морозь меня...
Когда показатели горючего стали на ноль, командир сделал последний заход. Перекрестившись, он направил самолёт на аварийную посадку. Огни посадочной полосы приближались с неотвратимостью судьбы...
- Была, не была! - он перекрестился на всякий случай.
Когда отсутствующие колёса должны были коснуться бетона, Саша весь сжался, закрыл глаза, ожидая смертельного удара. Одно мгновение отделяло жизнь от смерти. Вот сейчас инерция движения многотонной птицы превратит кинетическую энергию в тепловую. Удар разорвёт хрупкое единство человека и самолёта, превращая жизни в груды обломков.
- Вот осталось немного, уже… - сжался Сотников.
Ничего не произошло и самолёт мягко спружинив на резиновых упругих ногах, резво покатил к аэровокзалу.
- Техники хреновы, - прохрипев, белый от волнения, пилот. - Шасси вышло... просто лампочка индикатора перегорела. Козлы!
Сотников, сходя с трапа, удивлённо смотрел на машины «скорой помощи», пожарных. Он сожалел о том, что поездка завершилась ничем. О том, что на следующей неделе ему предстоит опять ехать.
- Ну, их к чёрту, эти самолёты! - решил он, добираясь общественным транспортом домой. - Пусть поезда и опаздывают, поеду всё-таки на них...
Сашка шёл по холодной и равнодушной улице и нёс в закоченевших руках бессмертный киевский торт и решил:
- И бизнес этот туда же!
Ветер и снег выгоняли последние минуты уходящего суматошного дня. Всего одного в череде бессмысленных в своей предопределённости и беспощадности.
Дневник. День девяносто второй
Моё отчаянье не передать словами. Я словно впал в глубокую прострацию, не в силах осознать происшедшего. Казалось ничто и никогда не сможет вернуть меня в реальность. Ко мне обращались люди, что-то говорили, я ничего не слышал. Я потонул в собственном горе и не хотел выныривать на поверхность жизни.
- Я всерьёз беспокоюсь за его психическое здоровье. - Григорьев признался обеспокоенному Славику.
- Он справится! - не совсем уверенно ответил он.
Я случайно услышал их разговор и впервые подумал, что нужно брать себя в руки. Достучаться до меня смог только Славик, довольно экзотическим способом. Он подошёл ко мне, и бесцеремонно тряся за плечи, сообщил, что нам негде похоронить мою погибшую жену.
- Нет места, похоронить Катеньку? - переспросил я изумлённо. - Ты издеваешься…
- В «Убежище» хоронить негде, на поверхность выходить нельзя! - он развёл руки, показывая безысходность ситуации. - Что нам делать?
- Я знаю, что…
Я отдал необходимые распоряжения и уже через час вырубал в западной стене «Убежища» проход для создания пещеры-могилы моей погибшей супруге. Помогал мне коренастый парень по фамилии Кравченко. У него был некоторый горняцкий опыт, и он быстро обучил меня, как работать с электрическим отбойным молотком.
- Вот нам и пригодились инструменты, найденные на складе, - сказал он.
Сам он ловко управлялся с «болгаркой», играючи перерезая прутья арматуры, усиливающей фундаментные блоки, из которых были сложены стены.
- Так значительно лучше… - тяжёлая физическая работа понемногу отвлекла меня.
Жёсткие вибрации отбойника выбивали из моей головы дурные мысли и заставляли сосредоточиться на поставленной задаче. Мы довольно быстро пробили проём в рост человека в стене толщиной шестьдесят сантиметров. За ней начиналась насыпная земля, и я начал неистово отбрасывать её штыковой лопатой.
- Есть! - внезапно она ударилась обо что-то каменное!
Мы нетерпеливо стесали слой грунта, и перед нами предстала новая стена… Костя, так звали моего напарника, бегом нашёл Ивана Петровича. Тот долго смотрел на бетонные блоки, точно такие, как стены «Убежища», потом сказал:
- Точно не знаю, что это такое!
- А кто знает?
- Я слышал, что, когда строили бомбоубежище на нашем заводе, по соседству возводили некое хранилище... - он пожал сутулыми плечами. - Может быть, там хранился, так называемый стратегический запас. В шестидесятых годах Советский Союз всерьез готовился к войне и в городах «миллионниках» создавались хранилища, в которых сберегались консервы и другие «долгоиграющие» продукты.
- Значит, так там могут быть продукты питания? - радостно догадался Костя.
- Могут.
- И их не разграбили?
- Такие хранилища подчинялись министерству обороны, и вход в него маскировался под обычный подвал в жилом доме.
Верилось в такое чудо с трудом, но нам делать всё равно было нечего, поэтому мы с Костей продолжили рушить возникающие преграды. Втроём мы часа за полтора разворотили приличную дыру.
- Подожди! - велел я ему.
Когда бетонная пыль немного улеглась, я посветил в гулкую темноту. Жёлтый луч фонарика выхватил бесчисленные штабеля картонных ящиков. Мощности светового потока не хватало, чтобы понять объёмы открытого помещения. Ясно было одно, оно огромное и нам возможно чрезвычайно повезло!
- В жизни никогда не знаешь наперёд, где найдёшь, где потеряешь! - присвистнул кто-то рядом.
- Смерть одного, самого близкого мне человека привела к чудесному спасению почти сотни человек… - подумал я.
Мы за ночь тщательно обследовали открытое богатство. Более миллиона банок тушёнки, различных каш и рыбных консервов. Даже чай и галеты были закупорены в жестяные банки, обмазаны слоем маслянистой смази и завёрнуты в специальную бумагу.
- Законсервировано на совесть! - одобрил Григорьев.
Когда я открывал наугад ящики, казалось, словно продукты только вчера положили на консервацию.
- Теперь у нас в руках целое богатство! - радовались возбуждённые люди.
Единственные грузовые ворота хранилища оказались прочно заблокированными снаружи. Счастливая находка не отменила моей первоначальной задачи.
- Нужно похоронить Катю! - твердил я, словно автомат.
Пока остальные жители Общины радовались неожиданной добыче, пересчитывали и сортировали продукты питания, я в третий раз разворотил надоевшую стену непомерно разросшегося «Убежища». Выкопав в земле небольшую пещеру, я тихо похоронил там свою Катеньку и несколько часов сидел рядом.
- Прости, родная! - немного придя в себя, сказал я. - Мне нужно идти, работы много... Теперь у нас есть шанс выжить, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы мы когда-нибудь, вышли отсюда. Клянусь тебе!
Я вернулся в возбуждённое находкой «Убежище», там меня уже нетерпеливо ждали…
продолжение http://proza.ru/2011/08/06/21