Мой муж покупает и читает мануалы по созданию качественной литературы. Несколько месяцев он продумывает сюжет романа, главный герой которого - инвалид. Сначала в инвалидной коляске сидела девушка. Когда-то в юности она попала под колёса красивой и мощной машины преуспевающего бизнесмена. Последний оказался настолько совестлив, что оплатил пострадавшей лечение, а потом несколько лет её содержал. Далее по замыслу моего благоверного следовала лав-стори, но со временем душевные терзания барышни с ограниченными возможностями начали пугать автора. Сможет ли он достоверно описать движения девичьей души, будучи мужчиной? По новому ген.плану под авто состоятельной леди угодил молодой парнишка. Судебное разбирательство из прошлой версии (иск за поломанную жизнь) муж, кажется, не перенёс. Зато становление характера оставил. Сохранилась ли лав-стори? По мне, так это совершенно неважно. Я считаю, что всё было совсем по-другому.
Девчонка-то была весьма капризной. Она никогда не прислушивалась к маминым советам одеваться теплее. Раней весной ходила без шапки, в короткой юбке и курточке нараспашку. Она обожала рекламные шаблоны, требовала, чтобы ее называли Аленой, а не Леной, носила распущенные волосы и регулярно поджаривалась в солярии. Пока ей было пятнадцать-шестнадцать-семнадцать лет, такой стиль жизни не вызывал особых проблем: папа всегда встречал ее на машине, если она возвращалась после шести вечера, мама подбирала тряпки в тон, чтобы не дать Алене шанса нарядиться безвкусно. Но в тот год, когда ей стукнуло восемнадцать, зебра жизни резко повернулась к ней крупом. Во-первых, папа ушел от них к любви своей юности, сеньорите, с которой в школе сидел за одной партой с первого по третий классы. Он всю жизнь о ней мечтал, только и ждал момента, когда она уйдет от своего недотепы-мужа. Во-вторых, с исчезновением папы улетучились «свободные» деньги, машина и спокойствие. А в-третьих, и это - самое страшное, Алену сбила машина. Несильно сбила, совсем чуть-чуть. Алена даже попыталась подняться. Выскочивший из авто водитель поддержал ее под локоть, убедился, что Алена недурно себя чувствует, разглядел в ней вполне симпатичную девушку и не без кокетства предложил совершить вояж до ближайшей «травмы». Алена злилась, как никогда раньше. Ее бесили дорогой автомобиль, самодовольный мужчина, собственная неудача (она поскользнулась, идя по пешеходному переходу, и въехала ногами под колесо оттормаживающегося мерседеса). Но когда Алена злилась, она вела себя парадоксально: ослепительно улыбалась, изящно перекидывала пряди волос со стороны на сторону — типичное поведение красотки из рекламы — и отпускала ироничные замечания. Поэтому можно было сказать: бедный Петя. Он ошибочно предположил, что все в порядке, что он делает одолжение барышне, что потратит на этот эпизод не более двадцати минут. Максимум — час-сорок. Если после формальностей в «травме» девушка согласиться с ним переспать. Попсовый внешний вид Алены давал ему такую надежду. Можно было сказать «бедный Петя», но его друзья этим не ограничились. Они орали на Петра Валерьича матом, когда он в панике вызвал их по сотовому на подмогу. Дело в том, что врачи поинтересовались, где ж это девушку так угораздило расфигачить нижние конечности. Та с удовольствием выложила свою версию: мерс сбил на пешеходном переходе, виновник ДТП стоит рядом. Какой-то умник сразу вызвал полицию, а Петю попросили не уходить. Петя, конечно, корил себя за лопоухость, но ломать дверь и убегать считал ниже собственного достоинства. Он был уверен, что друзья отмажут его. Алена лихорадочно соображала, что ей делать: написать заяву и через суд требовать денег? Или не подавать заявления и шантажом выманить бОльшую сумму? Попробовать влюбить его в себя и завладеть автомобилем, кошельком и папиком? У всех трех вариантов были существенные минусы. От суда Петр Валерьич мог отбрехаться, к шантажу оказаться равнодушным, а к супружеству — не годным, в силу действия брака, заключенного ранее. Алена беззвучно плакала, терзаясь выбором, а врачи обсуждали феномен ее нечувствительности к боли и невезучести в ДТП. Кости голеностопа были раздроблены в труху. В лучшем случае срастутся и позволят девушке передвигаться на костылях. О худшем лучше не думать.
Приехавшему наряду полиции так ситуцию и объяснили. Травмы полицейским были неинтересны, но заплаканная Алена внезапно вызвала сочувствие. Один из полицейских симпатизировал блондинкам, другой ненавидел бизнесменов. Группа поддержки Петра Валерьича, приехавшая пятью минутами позже, сделала блюстителей порядка окончательно несговорчивыми. Пока люди бизнеса пытались умаслить резко посуровевших травматологов и уломать полицейских замять дело, Алена сделала выбор. Она подозвала к себе Петю. Тот неохотно, с высокомерной миной подошел к ней. «Не волнуйтесь», - ласково произнесла девушка. - «Я понимаю, что Вы не такой уж богач, чтобы подкупить всех сразу. Я не буду писать на Вас заявление, если за это Вам светит статья. Но в суд подать придется, чтобы оплатить лечение. Вы меня понимаете?» Петя размышлял, как ему лучше себя повести. Не хотелось выглядеть нищим, неспособным подкупить низшие чины охранников правопорядка. При этом жизненно важно было не отхватить судимость. И хотелось бы все же переспать с Аленой, но так, чтобы она не села ему на шею и не стала тянуть деньги, как Снежана, любовница, с которой он еле-еле расплевался пару недель назад. Но самый нежелательный вариант — тот, в котором могла быть задействована жена. Если жена вдруг узнает, что он сбил девчонку, то примется опекать ее, и тогда прощайте эротические мечты. Жена Петра Валерьича страстно хотела детей, но боялась рожать, поэтому большие средства тратила на семерых крестниц, двух племянников и легион благотворительных акций. Если бы она не была талантливой бизнеследи, они бы давно пошли по миру. А так доход от сети подмосковных салонов-парикмахерских покрывал ее неуемный материнский инстинкт.
Путаясь в своих опасениях, Петя наобещал Алене златые горы и финансовую поддержку до пенсии. Друзья только за голову схватились. Алена поблагодарила его и попросила дать телефон, чтобы позвонить маме. Через пятнадцать минут примчалась аленина мама. Сразу же заявив, что отцу ничего сообщать нельзя, «мы бедные, но гордые», она с кулаками набросилась на петиных друзей, грозя затаскать их по судам. Полицейским пришлось разнимать дерущихся, а врачам — регистрировать многочисленные лицевые травмы. «Петя, не вздумай давать этой суке денег!» - вопили мужики. Аленина мама злорадно написала иск об оскорблении личности. Встречный иск, потому что на нее уже накатали бумажку об избиении и членовредительстве. Петру Валерьичу едва удалось уговорить полицию не реагировать на учиненный бардак. Правда, это стоило ему всех наличных денег.
Алена больше не плакала, но и не улыбалась. Мама испортила всё на корню, умудрившись выложить подноготную дочери: отец бросил, денег нет, ножки и раньше были кривенькими, а теперь на них и вовсе никто не посмотрит. Петр Валерьич зазвал аленину маму к себе в машину, предварительно взяв со своих друзей обещание устроить Алену в хорошую клинику. Ни одно заявление не было зарегистрировано, ни один пострадавший не был удовлетворен.
Друзьям вскоре сняли швы, однако, один из них так и не простил Петьке своей порванной губы. Сам Петя купался в шоколаде. Аленина мама грамотно и ловко заняла место капризной Снежаны. Она с удовольствием переехала на съемную квартиру, с благодарностью принимала любые знаки внимания, ничего не просила и вкусно готовила. И только Алене повезло меньше всех: врачи приговорили ее к инвалидному креслу. Она по-прежнему жила в старой квартире, оставленной родителями. Работы у нее не было, интересного хобби — тоже. Мама и папа постоянно переводили на карточку деньги, но разве это нужно молодой симпатичной девушке? Хорошо, допустим, это нужно. Но только после того, как в подъезде установят пандус. И при условии, что подруги каждый день вытаскивают поразвлечься, а знакомые и незнакомые парни становятся в очередь, чтобы покатать ее в инвалидной коляске. А у Алены ничего подобного не было. Единственным развлечением стали поездки к психологу. Петр Валерьич оплатил ей курс психологической реабилитации, когда операции, стационар и инвалидное кресло обошлись не так дорого, как он планировал. Хороший все-таки человек был Петр Валерьич.
Алену же это раздражало. Гораздо больше, чем новое счастье матери. Гораздо больше, чем то, что ее не раздавил насмерть мерседес. Гораздо больше, чем редкие звонки подруг. Подруг, которые раньше не вылезали из гостей, а теперь звонили раз в месяц, сочувственно выдавливали из себя пару фраз, а потом занудно жаловались на новые прыщи на лбу и спине. Каждый раз, когда Алена хотела разругаться с подругами, она вспоминала доброту Петра Валерьича, и перенаправляла свою ненависть на него.
Юрист-он-лайн растолковал Алёне, что по суду она бы не получила и трети суммы, потраченной на лечение. Поэтому бизнесмена Петю следовало считать спонсором, а не причиной всех бед. Психолог всячески внушала ей мысль о благодарности тому, кто ее сбил. Но Алена упрямо причисляла маминого любовника к злодеям, копила яд и мечтала однажны знатно отплатить за все страдания. Случай подвернулся скорее, чем Алена могла бы ожидать. Жена Петра Валерьича разыскала девушку и предложила ей помощь в грамотном составлении судебного иска. Она не скрывала, что получит ощутимый профит, если подлый изменник-муж окажется в обвиняемых — будет легче развестись и забрать себе их общий бизнес. Обещала Алене ген.доверенность на мерседес Петра Валерьича, евроремонт квартиры, предлагала отделать стразами инвалидное кресло. Алена была взбалмошной, но не жадной, поэтому быстро поняла, что бизнеследи хочет ее облапошить. Порядочный человек не посулит инвалиду-колясочнику мерседес представительского класса в инливидуальное пользование. Так что Алена предложила ей чашечку быстрорастворимого кофе, и пока супруга Петра Валерьича демонстрировала солидарность с пострадавшей — давилась кофейной бурдой, девушка включила скайп, вызвала злодея Петю, подтянула микрофон к кухне и попросила подытожить разговор в виде плана действий. Бизнеследи любила всякого рода брифинги, поэтому доступно и внятно пересказала план захвата общего с мужем бизнеса. «И мерседес — твой».
Поблагодарив и пообещав обдумать предложение, Алена распрощалась с гостьей. «Не знал, что ты захочешь мой мерседес», - озадаченно пробормотал Петр Валерьич и отключился. В тот же вечер неизвестные сломали его супруге ногу. Алена узнала об этом наутро от матери, которая полночи просидела с любовником в травмпунке, ожидая вердикта врачей. Петиной жене повезло еще меньше, чем Алене. «Частичку костного мозга кровью занесло в головнйо мозг, и — все», - по-простому объяснил доктор, выдавая свидетельство о смерти. На скамью подсудимых Петр Валерьич все-таки попал. Как организатор убийства жены. А сеть салонов-парикмахерских перешла его бывшему другу с порванной губой. Это он «раскрыл глаза» жене Пети на измену. И еще он был миноритарным совладельцем бизнеса.
Алениной маме досталась дочь-колясочница. А самой Алене — мерседес. Не спрашивайте меня, каким образом, и на кой ляд он ей сдался. Мопед не мой, я только разместил объяву.
P.S. Дима хотел описать трогательную любовь между брутальным жестоким мужчиной и беззащитной больной девушкой.