Перманентная слежка

Глава первая

– Это все, что от вас требуется, – наконец закончил инструктаж начальник и сурово посмотрел на своих подчиненных. – Я хочу, чтоб этот профессор работал у меня.  Вот его досье. У него, судя по всему, есть голова на плечах, и не просто голова, а университетская голова с мозгами. Это понятно, черт побери? Поезжайте к нему прямо сейчас.
Два агента, весьма довольные тем, что на этот раз визит к шефу обошелся без повышенных тонов, что частенько случалось в процессе их общения, синхронно кивнули, вышли из кабинета и, преодолев пост внутренней охраны, спустились на автостоянку. Молча сели в машину, явно не торопясь просмотрели досье, и поехали по указанному адресу. По их лицам было видно, что поставленная задача их не вдохновляет.
– Ненавижу такие поручения, – прервав затянувшееся молчание, прокомментировал ситуацию агент Ник.
– Что же ты не отказался? – с провокацией в голосе поинтересовался его напарник. – Сказал бы шефу, что тебе такое не подходит, чтоб поискал для этого задания кого-нибудь другого.
– Возражать Толстому Патту? Что я, по-твоему, похож на сумасшедшего?
– Что-то странное в тебе определенно есть, –  усмехнувшись, отозвался Ален. 
– Но я все равно не понимаю, почему на провальные встречи всегда посылают нас? – не обращая внимания на последнюю фразу, спросил Ник.
– Во-первых, нам здесь очень доверяют, что для нашей организации большая редкость, – улыбнулся напарник, не скрывая иронии. – А, во-вторых, мы тут, видимо, самые культурные. Только нам можно поручить дело, требующее хороших манер и тактичного поведения, так что можешь гордиться, – добавил он, демонстративно поправляя галстук.
– Да, уж! – презрительно фыркнул Ник. – Это ты у нас особенно культурный! Когда последний раз беседовал с профессором из Гарварда?
– Чего ты боишься? Он нас съест, что ли?
– Конечно, не съест, просто пошлет к чертовой матери, а я не люблю, когда кто-то посылает меня так далеко. Мне сразу хочется послать обратно, и не просто послать, но и детально объяснить дорогу, чтоб случайно не заблудился. Знаю я этих умников, – добавил он презрительно.
– А я вовсе не уверен, что этот профессор сразу откажется, – пожав плечами, предположил Ален. – Он может согласиться. У нас тоже неплохие карты на руках, есть козыри: хорошая должность, прекрасная зарплата и ни за что не отвечаешь. О такой работе можно только мечтать!
– Ты думаешь, он бросит свой университет и сразу побежит к нам?  Думаешь, он всю жизнь мечтал  работать научным консультантом в ФБР? Что за вздор! О чем ты говоришь?
– Вот увидишь, – не уступал напарник, – он, может быть, нам сразу ничего не ответит, но оставит для себя возможность все спокойно обдумать. Предложение ведь, на самом деле, выгодное.
– Я все равно не понимаю, почему шеф сам с ним не встретился или хотя бы позвонил, если он так заинтересован? Поговорили бы по телефону и закрыли бы дело за пять минут. Так было бы проще и быстрее. И нам не пришлось бы сюда тащиться, – раздраженно добавил он.
– Тогда бы этот профессор точно отказался, сразу и без вариантов. Тут нужен специальный разговор, особый, деликатный. По-моему, это здесь, – вдруг произнес Ален, останавливая машину около одного из домов.
Дом располагался неподалеку от Гарвардского университета, на тихой, красивой улице и, практически, ничем не выделялся из шеренги своих однотипных собратьев. Небольшой газон с аккуратно подстриженной травой, цветы вокруг дома. Шезлонг и белый пластмассовый стол с двумя стульями примостились в тени развесистого дерева. 
– Приехали, – произнес напарник, сверив адрес. –  Ты там особенно не выступай, все-таки профессор. Поговорим культурно, послушаем, что он скажет, и все.
Они вышли из машины, подошли к дому и позвонили в звонок. Через некоторое время дверь открылась. Перед ними стоял молодой человек в белой бейсболке и шортах, который удивленно посмотрел на нежданных гостей. Хозяин был внешне не похож на профессора, по крайней мере, они ожидали увидеть кого-то совершенно другого. Перед ними стоял мускулистый и спортивный мужчина чуть выше среднего роста, с волевой челюстью и твердым взглядом серых глаз.
– Стив Муррей? – немного неуверенно спросил Ник.
Стив кивнул.
– Чем обязан?
– Мы из ФБР, – объяснил Ник, показывая удостоверение. – Отдел наркотиков или точнее: «Отдел по борьбе с распространением наркотиков». Мы можем войти? Нам необходимо поговорить. У нас есть заманчивое предложение.
– Проходите, – пожав плечами, коротко бросил Стив, отступая в сторону и пропуская визитеров в дом. – Надеюсь это ненадолго, мне скоро нужно уходить.
– Не волнуйтесь, мы вас не задержим, – успокоили его агенты, проходя в комнату и садясь в предложенные им кресла у журнального столика.
– Хотите что-нибудь выпить? – предложил Стив.
– На работе нельзя, – Ник напряженно улыбнулся и сконфуженно замолчал.
Стив, не слова не говоря, открыл холодильник, достал две бутылки пива и поставил их на стол.
– Спасибо, сегодня жаркий день, – как бы оправдываясь, произнес агент и сделал несколько больших глотков.
   – Собственно, у нас к вам такое дело, – подхватил эстафету его напарник. – Наше руководство решило идти в ногу со временем и использовать в работе научные методы. – Он вынул из папки несколько листов бумаги из досье, поискал нужную запись и торжественно произнес. – Ваша статья "Социальные аспекты бегства от реальности" очень заинтересовала начальство. Ее детально изучали.
- Рад слышать, – удивился Стив.
– Кроме того, вы занимаетесь каратэ, вернее, несколькими видами восточных единоборств. Посещаете секцию.
– Вы хорошо осведомлены.
– Сбор информации – это наша специальность. Кто-то, по-моему, Черчилль, как-то сказал: «Кто владеет информацией, тому принадлежит мир!»
– Вообще-то говоря, первым это сказал Ротшильд, но какое все это имеет отношение ко мне? – спросил Стив.
– Наш начальник хочет предложить вам работу в ФБР, – неожиданно выпалил агент и неуверенно посмотрел на Стива.
– Мне? – удивился Стив. – Вы шутите?
– Почему вас это так удивляет? – тут же переспросил Ник. – Вы занимаетесь классификацией и анализом мотивов молодежной преступности, и, как говорят ваши коллеги, у вас много новых идей. Почему бы нам не поработать вместе?
– Вы полагаете, что мне, профессору социологии Гарвардского университета, подходит ловить бандитов? – спросил Стив с иронической улыбкой. – Кому только такое в голову пришло?
– Я извиняюсь, но вы нас, видимо, не совсем правильно поняли, – возразил напарник. – Вам предлагают должность научного консультанта. Кроме того, ФБР – это единственное место, где вы сможете проверить свои теории на практике.
– Наркотики – это тоже бегство от реальности! – неожиданно вставил свою реплику Ник. – Разве это вам неинтересно?
– Спасибо, господа, за ваше предложение, но я вынужден вас разочаровать. У меня совершенно другие планы на будущее, и я не собираюсь отказываться от академической карьеры ради работы в ФБР, – решительно заявил Стив, вставая.
– Такое предложение делают только раз в жизни, это уникальный шанс. Многие люди мечтают работать в ФБР. Подумайте об этом, – не очень уверенно произнес Ник. – Вы можете связаться с нами в любое время, – добавил он, вручая Стиву свою визитку.
Агенты попрощались, после чего, молча, никак не комментируя фактический провал их миссии, дошли до машины и поехали обратно. Уже смеркалось. Разноцветная реклама и многочисленные огни расцветили темнеющий город, освещая магистрали и плотные ряды машин. У обычных людей рабочий день уже закончился, но агенты даже не помышляли о столь раннем возвращении домой. Их ненормированное время целиком принадлежало насущным потребностям ФБР.   
– Я же тебе говорил, что ничего у нас не получится, – в сердцах произнес Ник, паркуя машину на уже полупустой стоянке бостонского отделения ФБР. – Зря ездили, зря старались.
– Он позвонит! – уверенно возразил Ален.
– Зачем? Он и так в полном порядке. Зачем ему это нужно?
– Он мне показался очень амбициозным человеком. Вот увидишь, он к нам обязательно придет. Я почему-то уверен. Такие люди не могут долго сидеть на одном месте.
– Он же не проявил никакого интереса. Холодный сноб, всех презирает, никаких эмоций не испытывает, – проворчал Ник, выходя из машины.
– Просто он умеет скрывать свои чувства, не то, что ты. У тебя всегда все на лице написано, – возразил напарник.
– Раз ты у нас такой проницательный, то отчет о встрече с профессором будешь писать сам, – обиженно ответил Ник.

Глава вторая
   
Стив Муррей, оставшись один, коротко прокрутил в памяти только что закончившийся разговор, и недоуменно пожал плечами, как бы выражая этим жестом непонимание и даже некоторое раздражение от тех глупостей, которые сейчас услышал.
«Зачем приходили? Что им от меня нужно? – размышлял он. –  Что это за особая работа научного консультанта в ФБР?  Какая чушь!» 
Стив три года назад защитил диссертацию и получил степень доктора социологии. Он читал курс лекций в Гарвардском университете и, кроме того, вел исследовательскую работу по теме: «Анализ мотивов асоциального поведения, связанного с образованием преступных групп среди молодежи». Результаты были впечатляющими. На прошлой неделе на Ученом совете университета он представил промежуточный отчет по новым методам анализа в криминальной социологии. В настоящее время Стив ожидал формальное решение о продлении финансирования его проекта. За результат он не беспокоился – его выступление на Ученом совете было встречено аплодисментами, что нечасто встречается в ученой среде, поэтому, когда его пригласили на встречу с ректором, он отнесся к этому с облегчением. «Наконец-то ожидание закончится, и можно будет спокойно продолжать работу. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять!»   
Когда, в назначенное время, Стив вошел в кабинет ректора Гарвардского университета, престарелый профессор разговаривал по телефону. Он, не прерывая беседы, указал Стиву на кресло возле письменного стола. Стив сел и вопросительно посмотрел на ректора. Телефонный разговор не заканчивался, причем даже нельзя было определенно сказать с кем и о чем говорит ректор, так как он только кивал головой и периодически произносил: «Да, да», «Конечно», «Я понимаю», «Полностью с вами согласен».
Стиву было тягостно присутствовать при чужом разговоре. Он вообще терпеть не мог ждать, когда до него дойдет очередь и на него наконец обратят внимание, но делать было нечего и, все более внутренне раздражаясь, он ждал окончания беседы. Наконец ректор попрощался со своим собеседником, положил трубку, покачал головой, заново вспоминая какие-то нюансы разговора, и только после этого обратился к Стиву. 
– Прошу прощения, – сказал он, – но я не мог прерваться. Это был важная беседа. Спонсоров нужно уважать, – он засмеялся, – а иначе денег не дадут. 
Стиву ничего не оставалось, как понимающе улыбнуться в ответ. «Короче коллега, – подумал он про себя, –  дай мне мои деньги, и я отсюда немедленно уйду, задерживать не буду».
Ректор, как бы угадав направление его мысли, внимательно посмотрел на Стива.
– Да, деньги! Постоянная проблема, больной вопрос. Все хотят денег, и их всегда не хватает. Я имею в виду, на всех не хватает. Главная головная боль любого современного ученого: «Где достать деньги на проведение исследований?» – он на секунду задумался. – С этим вопросом все почему-то обращаются ко мне, как будто я волшебник.
Ректор тяжело вздохнул, как бы косвенно подчеркивая и возвышая свою особую роль в процессе финансирования науки, при этом косвенно понижая статус самого Стива, сводя его к уровню заурядного просителя.
– Я полагаю, что Гарвардский университет сам крайне заинтересован в финансировании перспективных исследований, – осторожно прокомментировал Стив, не очень понимая, почему ректор завел с ним этот разговор,  на что он намекает.
– Вы у нас самый молодой профессор университета, – начал издалека ректор, – работаете много и плодотворно, но нужно подумать про ваших коллег тоже, мы никого не можем обижать.
С этого момента, глядя на выражение лица ректора, на его руки, которые как-то суетливо перекладывали бумаги на столе, Стив осознал, что с финансированием его проекта проблема, что что-то там не складывается. Он почувствовал это по уклончивому тону разговора, по тому, как ректор беседует про какие-то общие, второстепенные темы, явно уходя от главного вопроса.
– Своими исследованиями я никого не обижаю, – уверенно возразил Стив, делая вид, что не понимает, что тот имеет в виду. – Что с финансированием моего проекта? – спросил он, глядя прямо в глаза ректора. – Уже есть решение?
Ректор, не выдержав пристального взгляда, стыдливо отвел глаза, немного помолчал и медленно произнес.
– Сожалею, но вам отказано в финансировании. Надеюсь, коллега, что вы воспримете это без личных обид.
– Почему? – спросил Стив, почувствовав, что в нем поднимается холодная ненависть к местным бюрократам, которые не видят и не понимают, какие работы действительно важны для продвижения науки.
– На факультете уже проводятся аналогичные исследования.
– Во-первых, совсем не аналогичные, а, во-вторых, они топчутся на месте, все это длится годами без всякого прогресса, – эмоционально воскликнул Стив.
– Не нужно, как говорят актеры, тянуть одеяло на себя, – строго прервал его ректор, – Все работают по мере своих сил и способностей. Кроме того, ваша тема была признана не вполне перспективной.
– Но юношеская преступность требует пристального внимания. Мир быстро меняется, и мы имеем весьма тревожную статистику правонарушений. Сегодня молодежь более информирована, чем обучена. Необходимо разобраться в механизме возникновения криминального мышления. От этого прямо зависит прогнозируемый уровень преступности.
– Это правда, – вынужден был согласиться ректор, – но прошу учесть, что вы в Гарварде не один, ваши коллеги-ученые тоже хотят работать. Мы должны выбирать лучших из множества соискателей. Это наша давняя традиция, и это весьма непростая задача.
– Ученый совет утвердил мой отчет, и все оценки коллег были положительными, – продолжал бороться Стив.
– Все хотят финансирования, – произнес ректор извиняющимся тоном, – но на всех не хватает. Всем помочь невозможно, – закончил он, разводя руками.
– Я не могу получить поддержку в собственном университете, в то время как даже ФБР заинтересовалось моими исследованиями. Вам не кажется это странным? – произнес Стив, вставая со своего кресла.
– Обратитесь в ФБР, может, они будут вашими спонсорами, – с фальшивыми нотками в голосе воскликнул ректор. – Замечательная идея!
– Спасибо за дельный совет. Я сделаю это! – Многозначительно произнес Стив и вышел из кабинета.
Когда Стив вернулся домой, то улегся в джакузи, пытаясь осмыслить, что произошло, по возможности успокоиться и понять, как на всё это реагировать, и что ему в возникшей ситуации следует делать. Спокойствие не приходило. «Какие они, в сущности, обманщики, – думал он. – Все высокие фразы ректора – это настоящая дымовая завеса. На самом деле, финансирование вместо меня получит его племянник, и никакие доводы в мою пользу в данном случае не имеют значения. Все у них там повязано, не с кем разговаривать! Вместо науки устроили в университете настоящий семейный бизнес: все либо близкие друзья, либо родственники, даже секретарши и лаборантки на кафедре всегда чьи-то дочки или племянницы».
Раньше протекционизм в науке его совсем не волновал, но сейчас, когда пришлось столкнуться с ним лично, он возмутился. Стив вышел из воды, подошел к письменному столу, достал визитную карточку, оставленную агентами ФБР, задумчиво покрутил ее в руке и после минутной паузы принял решение и набрал номер телефона.
– Это говорит Стив Муррей, – сказал он. – Помните, вы приходили ко мне домой с предложением работы?
– Здравствуйте, мистер Муррей, – тут же ответил Ник, подмигивая своему напарнику. – Как вы поживаете? Рад, что вы позвонили.
– Я решил принять ваше предложение.
– Отлично! Я закажу для вас пропуск. Мой начальник хотел бы с вами лично встретиться и поговорить.
Агент опустил трубку и выразительно посмотрел на своего напарника.
– Да, черт побери, ты оказался прав: он все-таки позвонил. Не ожидал!
– Я же говорил, что он парень с амбицией, – напомнил Ален. – Я предупреждал. Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что к моему мнению следует прислушиваться.
– Да, но тогда, во время разговора он был настроен решительно против, не хотел даже слушать, – возразил Ник.
– Сдержанный человек, – убежденно произнес Ален, – но решительный. Отказаться от профессорской должности – это непросто. Пойду, обрадую шефа, но, честно говоря, у меня есть ощущение, вернее, предчувствие, что нам будет непросто работать с этим Стивом Муррей.   

Глава третья

Конечно, в отделе борьбы с распространением наркотиков для Стива не шла речь об оперативной работе, но, тем не менее, все рабочее время он посвящал активному вхождению в мир наркобизнеса, читал отчеты, присутствовал на разработке операций и даже выезжал на задания.
Через пару недель к нему подошел Толстый Патт.
– Ну, профессор, как вам нравится ваше новое место? Это вам не университет, тут работать надо! – сказал он, и сам оглушительно засмеялся своей шутке.
– Спасибо, все нормально, – сдержанно, без всяких встречных улыбок ответил Стив.
– Как вы думаете, – испытующе глядя на нового сотрудника, спросил Толстый Патт, – у нас  с вами действительно серьезный противник?
– Мне кажется, вернее говоря, я уверен, что да! Тут требуется глубокое изучение материала.
– Серьезно говоря, самое главное, это понять какие у наркомафии есть реально слабые места, как ее можно хоть немного обуздать.
– Я это пытаюсь понять, шеф, но нужно время. Пока мне ясно только одно: члены наркомафии знакомы по вертикали.
– Не понял, – удивился Толстый Патт. – Причем тут вертикаль?
– Ну, я имею в виду, что, несмотря на жесткую конспирацию внутри их системы, каждый распространитель обязательно знает своего поставщика. Это непременное условие в продаже наркотика, без которого невозможно обойтись, и это может быть их слабым местом.
– Возможно вы правы, черт побери, только неясно как мы эту особенность сможем использовать – согласился начальник. – Они, как правило, жалкие трусы и никого не выдают, так как боятся своих.
– Нельзя их заставить давать показания?
– Из моего опыта известно, что эти чертовы распространители скорее сядут в тюрьму, чем заложат босса. В тюрьме им, конечно, не очень хорошо, но отсидят и выйдут, а предателю придется жить в вечном страхе, ведь может получить и пулю в лоб.
– Понятно, я буду думать над этой проблемой.
– Думайте, профессор, хорошо думайте, это очень важно, черт бы их всех побрал, – закончил разговор Толстый Патт.
Откровенно говоря, в новом коллективе Стив не вызывал особой симпатии, несмотря на то, что совсем не был похож на тот тип ученых «не от мира сего», которых не интересует ничего, кроме их науки. Не любили его за высокомерное, независимое поведение. К своей деятельности в отделе он относился предельно серьезно, но совершенно не заботился о том, чтоб кому-то понравиться, видимо, это пришло к нему от занятий со студентами, когда, никогда не заискивая с аудиторией, он всегда и везде был на высоте, мэтр, профессор, высший авторитет.
По мнению коллег, он вел себя странно: не смеялся, когда все смеялись, не отвечал шуткой, когда над ним шутили, при этом работал как каторжный и никого не боялся, даже Толстого Патта, легендарного и бессменного начальника отдела по борьбе с наркобизнесом, которого боялись все. И еще, чувствовалось, что он подавляет собеседника. Не физическими данными, конечно, – в этом отделе не было слабаков, – скорее наоборот, ребятам, как называл своих подопечных Толстый Патт, не было равных в искусстве рукопашного боя, стрельбе с двух рук, быстрому принятию решений, – ведь дело, которым они занимались, требовало профессионалов самого высокого калибра. Он наравне со всеми занимался у мистера Чана, как все называли их инструктора по каратэ, джиу-джитсу и каким-то, никому не ведомым за воротами ФБР, способам быстро, вернее сказать, мгновенно вывести человека из активного состояния, но это умели делать все; Стив же подавлял собеседника логикой своих рассуждений.
Кстати говоря, именно мистер Чан был единственным человеком в ФБР, который вызывал у Стива подлинное уважение. Он был гений восточного единоборства, к которому относился как к необходимой даже в современном мире стройной жизненной философии, и, кроме того, был благожелательным и оригинальным человеком.
– Я вижу, что вы уже занимались восточными видами борьбы, – сказал он Стиву на первом занятии, после разминки,  – но тут совсем другое дело.
– А в чем разница? – поинтересовался Стив. – Приемы ведения боя ведь те же самые...
– Нет! Разница большая, принципиальная! Дело в том, что я не собираюсь сделать из вас чемпиона мира по дзюдо, каратэ или джиу-джитсу, – объяснил тренер, – я хочу, чтоб вы сумели сделать только одно: сохранить себе жизнь, когда на вас нападают. Здесь вам не спорт, не соревнование квалификаций, не честная борьба в присутствии зрителей и под наблюдением судьи. Здесь – дуэль без правил, где выживает только один. Вот, в сущности, главное отличие от того, чем вы, Стив, занимались раньше. Я не учу специально убивать, я учу, как не быть убитым.
Много времени на тренировках они посвящали занятиям с учебным мечом.
– Меч, – любил повторять мистер Чан, – это продолжение вашей руки. Он требует точного расчета, мгновенной концентрации силы и высокого профессионализма. После тренировок с мечом вы лучше будете понимать безграничные возможности собственного тела.
У мистера Чана не было понятия «противник», «враг» или, скажем, «человек с пистолетом», – были только объекты и стандартные положения. Задача всегда сводилась к тому, как и в какой последовательности уменьшить количество объектов до нуля в таком-то стандартном положении. Решение задач, предложенных мистером Чаном, потом доводилось на тренировках до автоматизма и входило в плоть и кровь человека так, что было невозможно растеряться или что-либо забыть.
– Вы обязаны помнить, – часто говорил он Стиву, что перед вами будет не спортсмен, а преступник, у которого в голове нет никаких законов, а только желание вас убить.
Что касается Стива, то вскоре в отделе выработалось единое мнение, что его несомненно умная голова забита невероятным количеством, может быть, высоких, но нереализуемых и абстрактных схем и теорий, которые он поначалу пытался объяснять всем, кто хотел его слушать. Через некоторое время его просто оставили в покое. В отделе не осталось желающих разбираться в странных умопостроениях и испытывать на себе неэмоциональную и какую-то бесчеловечную систему доказательств его постоянной правоты.
Однажды, поздним летним вечером на стоянку ФБР спустились агенты в полном обмундировании, в бронежилетах и с автоматами в руках. Они сели в служебную машину, Ален включил двигатель и сосредоточенно задумался, глядя прямо перед собой.
– Поезжай, Ален. Сколько можно стоять? Раньше начнем, раньше закончим, – сказал Ник, нетерпеливо ерзая в кресле. – Чего ждем?
– Стива!
–Это ещё зачем?
– Шеф приказал взять его с собой на задание.
– С каких это пор научные консультанты выезжают на операции? – удивился Ник. – Не понимаю, зачем Стиву это нужно?
– Просто он хочет сам все увидеть, вникнуть во все мелочи, короче, присутствовать на реальной операции. Мне это непонятно, но с шефом не поспоришь.
– Но никто не требует от него ночью обыскивать квартиры наркодельцов, кроме того, это может быть опасно! Помнишь, как мы тогда нарвались на стрельбу. Я подумал – конец, если б не бронежилеты, были бы мы уже покойники, – раздраженно произнес Ник.
– Что взять с человека, который сидит на работе, как проклятый, все вечера, мне рассказали, что он даже в выходные иногда появляется, – прокомментировал напарник и, многозначительно посмотрев на Ника, покрутил пальцем у своего виска.
– Странный парень! Что он хочет этим доказать?
– Может, выслуживается перед шефом? – предположил Ален.
– Но шеф, мне кажется, не воспринимает его очень всерьез, – отозвался Ник. – За глаза всегда называет «наш профессор». Мне даже иногда кажется, он над Стивом немного подтрунивает, типа все занимаются делом, а этот всё где-то витает...
– Только мистер Чан любит его по какой-то неведомой причине, – напарник пожал плечами.
– Главное, наш профессор совершенно не понимает юмор, – вдруг вспомнил Ник. – Как-то я сказал ему по-дружески, чтоб он не работал слишком много, мол, тут это не очень принято, так он посмотрел на меня так, как будто я попросил его убить кого-нибудь из сослуживцев…
Ник резко прервал свои откровения и замолчал. Стив открыл дверь и сел в машину. Они выехали со стоянки.
– Зачем вы проверяете эти квартиры? Это же мелкие розничные торговцы. Кому они интересны? – сразу спросил он.
– Без мелких невозможно выйти на крупных, – не поворачивая головы, неохотно ответил Ален, – хотя и так всем известно, что тут всем заправляет Роберт Санчес. Это его район.
– Я читал его дело. Довольно крупный делец, но досье практически пустое, там нет даже минимума необходимой информации.
– Он был под следствием весь прошлый год, его даже судили, – вмешался Ник, – но это не помогло. Суд его оправдал! Вся наша работа оказалась напрасной.
– Не было достаточно доказательств? – поинтересовался Стив.
– У него был классный адвокат, а у нас во всем процессе не было ни одного гражданского лица, только агенты полиции и ФБР. Судья счел наши свидетельства недостоверными и освободил его, – криво улыбнувшись, сообщил Ален.
– А почему не было настоящих, гражданских свидетелей?
– Потому что они убивают свидетелей, – сквозь зубы процедил Ник, которого начали раздражать эти дилетантские вопросы. –  Разве в досье об этом ничего не написано? – с явной издевкой добавил он.
Стив ничего не ответил. Он задумчиво смотрел в окно на мелькающие огни. Наконец, они приехали по первому адресу, остановили машину метрах в пятидесяти от дома, в котором жил продавец наркотиков, и выключили двигатель.
– Если повезет, мы его сегодня возьмем с поличным, – без особой уверенности в голосе произнес Ник, стараясь сгладить резкость последней фразы.
– Есть неподтвержденная информация, что вчера он получил полкило героина на продажу, – объяснил Ален. – Сейчас мы это проверим.
– Ваши методы кажутся малоэффективными, – вдруг уверенно объявил Стив. – Даже если вы возьмете его с поличным, он никогда не выдаст своего поставщика, то есть его шеф все равно останется на свободе и будет, как ни в чем не бывало, продолжать торговлю. Так чего вы добьётесь этим арестом? Один мелкий продавец пойдет в тюрьму, а на его место тут же придет другой, желающих ведь сколько угодно.
– Что еще мы можем сделать? Арестуем, допросим, может, расколется…
– Нет, это неправильный путь, тупиковый! Необходим новый подход к проблеме наркобизнеса. Не рядовые продавцы, а руководители мафии должны сидеть в тюрьме!
Агенты удивленно переглянулись.
– Вы знаете, как до них добраться? – спросил Ален.
– Мне кажется, что уже знаю, – ответил Стив.

Глава четвертая

Когда Стив объявил Толстому Пату, что подготовил лекцию для ведущих сотрудников отдела, то шеф без колебаний согласился на  ее проведение.
– Я кое-что придумал, – мимолетом сказал он начальнику, – хочу обсудить и услышать мнение ваших специалистов. Я написал доклад с предложениями по применению нового метода борьбы с наркобизнесом на примере условного штата.
В указанный день все собрались в небольшом конференц-зале. Толстый Патт со своими заместителями уселись за длинным столом на сцене, а остальные шумно рассаживались в зале. Наконец Толстый Патт встал, поднял руку, призывая к тишине.
– Сегодня у нас выступление нашего научного консультанта Стива Муррей, – объявил он. – Стив работает у нас недавно, но уже имеет важные рекомендации по улучшению качества нашей работы. Давайте послушаем нашего профессора. Он наверняка знает про мафию что-то, чего мы не знаем. Прошу вас, Стив.
  Толстый Патт жестом пригласил Стива подняться на авансцену. Агенты, битком набившиеся в небольшом зале, притихли, все с интересом смотрели на Стива.
– Мой доклад, – сказал он, поднимаясь на импровизированную кафедру и поднимая в руке довольно пухлую папку, – состоит из двух частей: критический анализ существующего положения  в сфере наркобизнеса и предложения по его ликвидации.
Ропот и первые смешки прошли по рядам слушателей. Вот так, ни много ни мало – ликвидация наркобизнеса, причем комизм ситуации в глазах присутствующих заключался в том, что предлагает это зеленый новичок, без году неделя в отделе, собирается объяснять как и что делать им, зубрам борьбы с наркомафией.
Вначале Стив, видимо почувствовав себя в своей тарелке – профессором на кафедре и даже, вооружившись указкой, приводил статистику, рисовал мудреные схемы и говорил об инфраструктуре наркобизнеса, о перекачке денег на федеральный уровень, о причинах отсутствия заинтересованных свидетелей на процессах против наркомафии. Он употреблял специальные термины, ссылался на неведомые авторитеты, так что примерно через полчаса обнаружилось, что слушают его невнимательно, разговаривают между собой и даже смеются. Толстый Патт, например, в полголоса рассказывал своему заместителю то ли анекдот, то ли просто что-то смешное, глазами показывая на докладчика.
– Что конкретно вы предлагаете? – вдруг, не выдержав непривычной научной терминологии, с места спросил Ник
Все вокруг согласно закивали, прекратили свои разговоры и посмотрели на докладчика.
– Я предлагаю метод перманентной слежки, который позволит посадить в тюрьму лидеров наркомафии. Мой метод чрезвычайно прост. Каждый продавец знает своего поставщика, поэтому возможно, начав с любого мелкого продавца наркотиков, добраться до самого верха пирамиды.
– Как же это возможно осуществить? Они могут убить любого, и все это прекрасно знают! – воскликнул Ален.
– Мы можем наших свидетелей защитить, спрятать до суда, – попытался объяснить Стив.
– Много раз пробовали! Это работает в одном случае из ста, – уверенно и громко произнес Ник. – Это неэффективно!
– Я предлагаю в нашем отделе испытать метод перманентной слежки, – продолжил Стив. – Он может дать фантастические результаты, но при этом о преступнике необходимо знать абсолютно все, а не только биографию и криминальные связи. Важно понять его внутренний мир, изучить стимулы его активности, тайные желания.
– Не понял, – не выдержал Толстый Патт. – Какие еще желания?
– Мы должны знать о наркодельце все, самые интимные подробности его жизни, интересы, развлечения, как он общается с друзьями и прислугой, что говорит днем любовнице, а вечером жене...
– Вот это действительно интересно! – выкрикнул кто-то с места.
В зале дружно засмеялись.
– Зачем вам это нужно, черт побери? – с изумлением глядя на Стива, спросил Толстый Пат.
– Для того чтоб составить полный психологический портрет. После чего любого человека можно брать голыми руками, у него уже не будет возможности к сопротивлению, внутренней самозащиты. Следователь станет ему самым близким человеком на свете, он будет знать про подозреваемого все, даже то, что тот сам про себя не знает, потому что забыл, и тогда произойдет подмена понятий и жизненных установок: вместо секретов своей личной жизни, обесцененной в его глазах имеющейся информацией, подозреваемый сдаст «систему», к которой принадлежит и с которой себя отожествляет, потому что ему будет уже не за что цепляться, не за что бороться и бессмысленно что-либо отрицать.
– Это невозможно! Ничего вы своим «простым методом» не добьетесь! – эмоционально выкрикнул Ник. – Никто добровольно не сдаст шефа. Никто не хочет умирать!
  Зал зашумел, агенты оживленно обменивались мнениями, но было видно, что практически все разделяют мнение Ника.
– Только тогда появятся заинтересованные свидетели, а свидетели, желающие давать показания в суде, – это и есть настоящая смерть мафии, конец наркобизнесу! –  перекрывая шум, пытался продолжить Стив.
– Вы действительно так думаете? – испытующе глядя на Стива, вдруг медленно произнес Толстый Патт. – Это ваше окончательное мнение?
Зал затих, ожидая ответ докладчика.
– Да, именно так! Поэтому, принимая во внимание, что ресурс слежки всегда ограничен, я предлагаю реорганизовать работу нашего отдела в соответствии с принципами перманентной слежки.
Шум и возмущенные реплики прокатились по рядам слушателей, некоторые агенты не могли сдерживать эмоции: они выкрикивали свои возражения прямо из зала.
– Прошу тишины, – сказал Толстый Патт, вставая с места и поднимая руку. –  Наш уважаемый ученый выступил с оригинальным предложением по поводу ликвидации наркомафии. Мы должны его поблагодарить, хотя, честно говоря, вы, Стив, меня очень разочаровали. Может, для университетских умников ваше предложение покажется интересным, но для нас – практиков, – он недоуменно пожал плечами, – оно выглядит как абсолютно неприменимая вещь. Мне это, черт побери, совершенно очевидно.
Смех и одобрительные аплодисменты из зала встретили это утверждение.
– Почему же вам это так очевидно? Какие у вас  основания для такой уверенности? У вас был аналогичный опыт? – вдруг холодно и невозмутимо спросил Стив.
Зал замер в напряжении. Публично с Толстым Паттом в полемику еще никто в отделе не вступал. Все смотрели на шефа и ждали реакции.
– Потому что я в вашей заумной теории ничего не понял, никакие «тайные желания» торговцев наркотиками мне неинтересны, и утопические проекты у нас не рассматриваются, – глядя прямо в глаза Стиву, ответил шеф. –  Поэтому никаких реорганизаций у нас не будет, и отдел будет работать по-старому, – решительно закончил он.
Сотрудники согласно зааплодировали. Стив презрительно усмехнулся, поморщился и отложил доклад в сторону.
– Вывод, который приходится сделать из всего вышесказанного и... не сказанного, – он сделал длинную паузу, вздохнул и как бы нехотя закончил фразу: – Деятельность нашего отдела вообще не нужна.
– Что за чушь? Почему? – бросив гневный взгляд на Стива, с удивлением воскликнул Толстый Патт. 
– Потому что на территории любого города в нашем штате можно легко купить наркотик, поэтому мы, как государственный институт, призванный оградить население от наркотических средств, просто не нужны, мы не выполняем своей главной функции.
– Черт вас побери, Стив! Вы понимаете, что говорите? – с возмущением воскликнул Толстый Патт. – Это просто наглость какая-то! Как у вас язык повернулся произнести такую ахинею?
– Я извиняюсь, но факты упрямая вещь, – не отступал Стив. – Годовой оборот от продажи наркотиков в нашем штате составляет около ста двадцати миллионов долларов, конфискуется в среднем пять миллионов. Меньше, чем пять процентов! Любой школьник объяснит вам, что такой погрешностью можно пренебречь.
– Проклятье! Что ж, по-вашему, мы ничего не делаем? Прохлаждаемся? – все более раздражаясь, произнес Толстый Патт.
– Прошу прощения, но вы мне напоминаете людей, которые находят и перегораживают ручейки в лесу. Они их засыпают, изолируют, цементируют. Оглянитесь, господа: за вами широкая река, река наркотиков! Перестаньте возиться с этими ручейками – это неэффективно, этого никто не замечает, более того, несмотря на ваши старания, река из года в год становится все многоводнее и шире. Она постепенно наводняет всю страну. Вы этот процесс остановить никак не можете, количество зарегистрированных наркоманов непрерывно растет. Так скажите мне, какая реальная польза от вашей работы?
Молчание, воцарившееся в конференц-зале, таило в себе угрозу; было ощущение, что человек, сказавший такое, не может выйти отсюда живым. Казалось, еще одна фраза, и Толстый Патт, беззвучно застывший с багровой неподвижной физиономией на месте председательствующего, вынет из кармана свой пистолет и разрядит его в обидчика, провокатора, предателя, нет даже слова, которым можно было назвать это глумление над самим смыслом их деятельности, их жизни, в конце концов. Это было как клятвопреступление. Да, такого в отделе по борьбе с наркобизнесом не слышали никогда. Каждый из присутствовавших мог рассказать, какой ценой добывались эти пять процентов конфискованной погрешности, ведь прямо перед ними висел стенд с фотографиями погибших сотрудников, и это были не абстрактные образы, это были их друзья, которых они каждый раз с душевной болью хоронили на кладбище с почестями военных героев.
– Так, по-вашему, нужно закрыть отдел и отправить всех сотрудников домой, – произнес наконец Толстый Патт таким низким, сдержанным голосом, что все поняли – Стив не жилец на этом свете.
– Можно и закрыть. Ни хуже, ни лучше от этого никому не будет, – спокойно ответил Стив и, чуть подумав, добавил: – Хотя наркокурьеры будут спать немного спокойнее. Давайте разберемся по-деловому, без нервов, – продолжил он. – Вы, отдел по борьбе с наркобизнесом, и сам наркобизнес существуете, образно говоря, в слабо пересекающихся мирах, причем, следует заметить, что мафиози живут в своих виллах совсем неплохо и чувствуют себя в относительной безопасности. 
– Вы сошли с ума!? Что вы говорите? – тихо спросил Толстый Патт, с ужасом глядя на своего подчиненного.
– Вы ловите ничтожно малую часть наркоторговцев, – упорно продолжал Стив, – получаете свои зарплаты, премии, благодарности и повышения в чинах, а наркобизнес, со своей стороны, тоже получает свою сверхприбыль, так что все довольны.
– Это – наглая ложь! – с яростью в голосе произнес шеф, глаза его начали наливаться кровью. – Вы ничего не понимаете в нашем деле, поэтому занимаетесь клеветой. Мы конфискуем наркотик, арестовываем торговцев. Мы тяжело работаем. Каждый арест наркодельца требует специальной операции и связан с опасностью для жизни наших сотрудников. Наша работа не так проста, как это кажется профанам! Это вы понимаете?
– Понимаю, но в системе сбыта наркотиков существует полная взаимозаменяемость, и вместо случайно арестованного вами торговца появляется другой, – спокойно опроверг его доводы Стив. – То есть, эти аресты ничего фактически не дают и никаким образом не влияют ни на систему в целом, ни на темпы продаж. В ваших взаимоотношениях с наркомафией поддерживается, так сказать, динамическое равновесие, при котором все довольны: и вы, и они. В животном мире такую функцию выполняют хищники: они поедают слабых и больных животных и тем самым благоприятствуют сохранению здоровых особей, а значит, вида в целом. Это доказано тем, что...
Этого Толстый Патт не мог вынести просто физически.
– Вон! Вон отсюда, мерзавец, сукин сын! – заорал он не своим голосом.
Его одутловатое лицо налилось кровью, в глазах обозначилось бешенство, грозившее перейти в безумие, одной рукой он держался за сердце, а другой указывал Стиву на дверь. Все в конференц-зале замерли, такого состояния у шефа еще никто не видел; казалось еще мгновенье, и Толстый Патт сам грохнется на пол в апоплексическом припадке.
Стив пожал плечами, состроил на лице свою обычную гримасу отстраненности и интеллектуального превосходства и, оставив папку со своим докладом на кафедре, вышел из хранившего гробовое молчание конференц-зала. Да, такого результата он не ожидал. Больше делать ему в ФБР было нечего. Он чувствовал разочарование и усталость. Единственное, что захотелось сделать, это попрощаться с мистером Чаном. Он зашел в тренировочный зал.
– Я хочу попрощаться и поблагодарить вас, мистер Чан, –  сказал Стив своему тренеру.
– Почему?
– Я увольняюсь из ФБР.
– Жаль. Я этого не понимаю, но это ваше решение, и я его уважаю. Вы были моим лучшим учеником. Желаю вам успеха, Стив. Думаю, что вы легко найдете другое место работы. Не забывайте делать мой комплекс утренних упражнений.
– Обещаю, – улыбнулся Стив.
После чего зашел в свой отдел, вынул из служебного стола личные вещи и, окинув в последний раз взглядом место, где он провел последний год своей жизни, вышел из здания. Сел в свой «лендровер» и выехал со стоянки, в последний раз предъявив охране уже ненужное ему удостоверение сотрудника ФБР.

Глава пятая

«Хоть дослушали б до конца, до конкретных предложений, – раздраженно подумал он. – Почему людям так трудно переваривать неочевидные вещи? Почему вместо того, чтоб попытаться разобраться, все воспринимается сразу негативно, почему эмоции всегда преобладают? Истина не имеет эмоций, это единственное, что ее спасает. Ситуация может быть истинной либо ложной, третьего не дано. Люди, сбиваясь в группы, ведут себя в соответствии с социальными законами – это объективная реальность, и никому в голову не придет, по крайней мере, в научной среде, ненавидеть эти законы.
Стив вспомнил, как однажды на семинаре по социологии, один студент, который подрабатывал в кинотеатре, неожиданно рассказал, что когда зрители рассаживаются свободно, то всегда получается что-то похожее на кривую нормального распределения в теории вероятностей, или, говоря проще, треугольник, нацеленный углом на экран, – пара впереди ближе к экрану, в самом центре, на следующих рядах уже несколько человек, которые рассаживаются шире, и так далее, причем каждый последующий слой рядов заполняется все шире и гуще. Можно это тоже ненавидеть, но какой в этом смысл. Так это происходит, только так и никак иначе, и это никак не связано с особенностью и уникальностью личности каждого отдельного зрителя, это просто описывает поведение толпы в данной ситуации.
«Только необразованные дикари убивают или изгоняют за мысли и мнения, чуждые их деревне», – подумал Стив, вспоминая выражение лица Толстого Патта, эмоции которого перехлестнули все возможные пределы.
"Лендровер" наконец вырвался на простор открытого шоссе. Движение было свободным, никаких пробок, время ведь дневное, но что творится здесь в часы пик.
«Вот бы так всегда ездить», – подумал Стив, подъезжая к своему фешенебельному дому. Кусты и травяные газоны были тщательно подстрижены, на тропинках, посыпанных светло-желтым песочком, не было ни соринок, ни опавшей листвы.
«Нужно прибавить садовнику зарплату. Отличная работа», – удовлетворенно глядя на свой двор, решил Стив, при этом вспомнив, что сам он сейчас, формально говоря, безработный. После такого скандала и оскорблений возвращаться на работу в ФБР было для него невозможно.
Конечно, никакой особой трагедии не произошло, и драматизировать ситуацию никто не собирался. Стив был прекрасно обеспечен, наследство, оставшееся ему после неожиданной смерти родителей в автокатастрофе пять лет назад, давало возможность не заботиться о постоянном заработке. Другой вопрос, что его деятельной натуре было необходимо живое дело.
Он вошел в дом, прослушал сообщения автоответчика. Не обнаружив ничего важного и интересного, отправился отмокать в джакузи. Лежа в горячей воде, Стив, подавил гнев от несправедливого и обидного «надругательства» над ним, учиненного Толстым Паттом. «Как можно выгнать докладчика, вместо того, чтоб попытаться его понять? Абсурд!» – вспоминал он перипетии своего доклада, который так неожиданно перерос в безобразный конфликт. И это не в первый раз, Толстый Патт периодически устраивал разносы сотрудникам – это считалось в отделе нормой.  «Но со мной этот номер не пройдет, тут он просчитался. Я не буду для него мальчиком для битья. Я туда больше не вернусь, – окончательно решил Стив. На душе сразу стало легче. Он подчеркнуто-лениво начал размышлять, куда же направить свою энергию. – В университетах сейчас середина семестра, с вакансиями наверняка трудно».
Перебирая в памяти возможные места для живого деятельного времяпрепровождения, Стив вдруг осознал, что ему вообще не хочется об этом думать, усталость от последнего периода действительно тяжелой и изматывающей работы давала себя знать. Разработка боссов наркобизнеса – весьма серьезное и специфическое занятие, которое требует сведений, включающих психологию объекта, связи, деловые и особенно любовные, и, вообще, массу всякой личной информации. В идеале о человеке нужно знать все, но возможности слежки всегда ограничены.
– Отдых. Хочу отдых, – вслух произнес Стив и удовлетворенно улыбнулся неожиданно образовавшемуся свободному времени. – Гулять хочу, в ресторан хочу, во французский, – вспомнил он маленький уютный ресторан около здания теннисного клуба, но именно в этот момент как будто со дна джакузи всплыла шальная мысль:
– Не нужен французский ресторан, а нужен… ресторан во Франции! Париж – город богемы и влюбленных. Отдыхать так отдыхать.
Будучи человеком решительным, Стив вылез из джакузи, накинул махровый халат на мокрое тело, босиком прошлепал до телефона и позвонил в аэропорт.
– Могу я заказать билет на Париж. Желательно на сегодня. Отлично. С-т-и-в  М-у-р-р-е-й. Спасибо.
Билет на вечерний рейс на Париж был заказан. Дух дальних странствий приятно веселил кровь, Европа, приключения, парижанки. Замечательная мысль все-таки посетила его в джакузи – слетать в Париж. Именно этого ему сейчас не хватало. «Пусть они меня поищут, – злорадно представил он лицо Толстого Патта и ухмыльнулся. – Я, формально говоря, имею все основания считать, что меня уволили».
Приехав в аэропорт и получив свой билет, Стив увидел знакомое лицо человека, которого никогда не видел, но личное дело которого хорошо знал. Роберт Санчес, их отдел опять разрабатывал его в последнее время, был с женой Стефани и двумя детьми – восьмилетней Пиной и пятилетним Джузеппе. Окруженные телохранителями, они ждали объявления на посадку в самолет. Данные из секретного досье Роберта невольно встали перед глазами. Контролирует торговлю наркотиками в восточной части города, три ресторана (в один из них, кстати, в «Таурус», Стив иногда заходил пообедать), совладелец ипотечного банка "Чинстоунбанк", через подставных лиц дал сто двадцать тысяч долларов на избирательную компанию мэра, имеет любовницу Шарлотт Стивенс, танцовщицу из мюзик-холла. Это была вся информация из личного дела крупного наркодельца Роберта Санчес, и этого было смехотворно мало. В прошлом году его уже привлекали к суду, но оправдали за недостаточностью улик. Стив вздохнул, вспомнив, с каким позором был изгнан из ФБР,  стряхнул нахлынувшие на него воспоминания и направился к стойке на регистрацию рейса на Париж. Вошел в самолет, с улыбкой кивнул симпатичной стюардессе и занял свое место у окна в первых рядах салона. Его соседкой оказалась весьма живописная и разговорчивая дама лет сорока.
Еще до взлета Стив уже знал, что муж миссис Катрин Дотсон, как она представилась, крупный чиновник в госдепартаменте, живут они в Вашингтоне, сама она художник-дизайнер, гостила у сестры Маргарет в Бостоне, а сейчас летит на выпускной вечер к своей единственной дочери, закончившей Высшую художественную школу в Париже.
– Анна пошла в меня, у нее очень хороший вкус, – сказала Катрин, – В живописи, да и в жизни, это главное, – добавила она с легкой усмешкой, заинтересованно поглядывая на Стива. – А вы чем занимаетесь? Коммерция? Угадала?
– Почти, – поколебавшись мгновенье, вежливо ответил Стив. – Я профессор социологии, но в нашем теперешнем мире действительно трудно отличить коммерцию от науки: и на то, и на другое нужны большие деньги!
Катрин одобрительно засмеялась.
– Вы летите в Париж в первый раз? – через минуту спросила она, увидев в его кармане рекламную брошюру. – Или я ошибаюсь?
– Точно! Как вы догадались? – удивленно спросил Стив.
– Я также думаю, что вы еще не женаты, – добавила она.
– С вами опасно, – признался он, улыбаясь, – создается впечатление, что вы всегда правы. Что по этому поводу думает ваш муж?
– Я всегда утверждаю, что прав как раз он, ведь государственные дела такие сложные, – с плохо скрываемой иронией произнесла она.
– Да, трудная жизнь предстоит вашему будущему зятю, – пошутил Стив.
– Женщины в нашей семье предпочитают мужчин, которые не ищут легких путей, – ответила она вполне серьезно.
После чего, вручив ему визитную карточку, профессоров в Америке уважают все, сказала, что она и ее муж будут очень рады его визиту, если оказия приведет его в Вашингтон, и вопросительно посмотрела на Стива. Сложная ситуация. Сказать, что он на данный момент безработный, летящий развлекаться в Париж, было бы глупо. С другой стороны, в его дипломате еще с прошлого года лежали старые визитки Гарвардского университета. Сослаться на то, что у него вообще нет визитной карточки или что он забыл их дома было б несолидно, поэтому пришлось выбрать ложь во благо или белую ложь, как говорил его товарищ детства, когда прогуливал уроки и рассказывал родителям всякие небылицы, и вручить визитку профессора кафедры социологии Гарвардского университета.
– Благодарю вас, – сказала Катрин, – мой внутренний голос говорит мне, что мы еще встретимся.
– В таком случае передайте вашему внутреннему голосу мою благодарность. Мне интересно посетить вашу семью, полагаю, что ваш дом под стать хозяйке, хотя, честно говоря, вы заинтриговали меня в первую очередь своей дочерью с очень хорошим вкусом.
– Анна будет встречать меня в аэропорту. Вы ее сейчас увидите.
Между тем самолет, сделав плавный маневр и выпустив шасси, пошел на посадку. Огни аэропорта показались прямо перед ними. Мягкий толчок – и вот они катятся по французской земле, выруливая к зданию аэровокзала. Несмотря на протесты Катрин, Стив нагрузил на тележку ее багаж, и, быстро преодолев таможенный контроль, они вышли в вестибюль.
Первое, что понял Стив, когда невероятно красивая девица с какими-то русалочьими глазами и длинными волосами, перехваченными красной ленточкой, бросилась обнимать Катрин, что ему повезло. Повезло по-крупному! С такой девицей познакомиться практически заочно – это настоящая удача. Без всех этих первоначальных глупостей, а вот так, солидно, когда тебя представляет ее мамаша, – это не легковесное знакомство в гостинице, ресторане или музее, хотя конец в любом случае всегда один и тот же. Но это потом, а сейчас зеленоглазый ангел протягивает и пожимает руку, тянет в пучину колдовства, в обиходе называемого любовью, обволакивает тиной низкого, певучего голоса, и в результате этого гипнотического представления до Стива едва доносится – Анна Дотсон.
Сутолока чемоданной лихорадки и некоторое замешательство перед посадкой в такси сгладили какое-то необъяснимое волнение, которое Стив испытывал перед этой девушкой. Поэтому, получив приглашение на выпускной вечер, он вежливо раскланялся и поехал в рекомендованную Анной, которая уже все знала в Париже, гостиницу «Калифорния» на аллее «Шанс-Элизе», рядом с Триумфальной аркой. Расположившись в просторном номере, Стив принял ванну и лег на широкую, прямо-таки королевскую кровать. Ну вот она, Европа, Париж и любовные приключения – все, о чем мечталось. Все плохое осталось позади. ФБР было где-то далеко, хотя не прошло еще и суток с момента, когда он сходил с кафедры, сопровождаемый гробовой тишиной зала. Состояние ожидания счастья – глупое состояние, конечно, но приятное. С этим выводом Стив закрыл глаза, улыбнулся и сразу заснул.

Глава шестая

Встав утром и сделав обязательную силовую зарядку, разработанную мистером Чаном, Стив спустился в ресторан и удивился отличию местной кухни от американской. Выпив кофе с обязательным курасоном, Стив прошелся по красивой аллее Шанс-Элизе, подошел к Триумфальной арке, после чего, как будто вспомнив что-то важное, резко повернул обратно и вернулся в гостиницу. Вытащил свой переносной компьютер и приступил к поиску. Тема – Париж. Нашел подробную карту города, список достопримечательностей, музеев, популярных мест, известных людей, историю Франции, отдельно – виртуальный путеводитель по Лувру, – полный перечень картин с короткой аннотацией.
Это была не просто любознательность, так он начинал осаду. Кто обладает информацией – у того преимущество. Стив начинал осаду Анны, как начал бы осаду самого Парижа. Он должен был изначально знать все, что существовало и существует в этом неизвестном ему городе, все, что она может ему потенциально показать на правах сторожила. Хорошая, натренированная память, воля и привычка усваивать большое количество материала сыграли свою роль. К вечеру он уже мог водить по Парижу туристические группы.
«А что, тоже заработок, – весело подумал он, – если никуда не устроюсь, буду гидом в Париже».
На Лувр уже не оставалось ни времени, ни сил, нужно было собираться на выпускной вечер к Анне. Стив постоял под холодным душем, чтоб сбить усталость, и, сильно растеревшись полотенцем, почувствовал себя бодрым, молодым человеком, которому предстоит первая, самая важная и все определяющая встреча с девушкой, которую ему необходимо завоевать.
– У вас есть «лендровер»? – спросил он в пункте проката рядом с гостиницей, и, получив отрицательный ответ, поморщился и начал выбирать европейскую машину.
Он шел среди блестящих, переливающихся всеми цветами радуги автомобилей, пока не увидел новую модель спортивной машины с открытым верхом. Мощная, потрясающего дизайна, цвета морской волны. Дорогая, конечно, страшно, но сейчас это было не важно.
«Подходит к ее глазам», – поймав себя на этом странном сравнении, Стив улыбнулся своему открытию, оформил все положенные документы и поехал на торжественный вечер выпускников Высшей художественной школы, который его интересовал, как прошлогодний снег, если б не Анна.
Он медленно тронулся с места, привыкая к машине, проехал бульвар, остановился у цветочного базара, где купил огромный букет белых роз, дышащих сладким и пьянящим ароматом. Приехал на место заранее, вспомнив любимое выражение Толстого Патта: «В нашем деле лучше много подождать, чем немного опоздать!», и оказался прав. В центре Парижа была неразрешимая проблема с парковкой. Сделав круг и увидев длинную, неподвижную очередь машин на платную стоянку, Стив занервничал, однако делать было нечего, и он, все более волнуясь, круг за кругом безрезультатно объезжал район, – все было забито плотно стоявшими машинами. Вдруг его взгляд выхватил из толпы хорошо одетого человека, который, поигрывая ключами, вышел из кафе. Это был его шанс. Медленно следуя за ним, Стив проехал перекресток, затем свернул на боковую улицу и был вознагражден. Объект его преследования подошел к машине, припаркованной на улице, и, закурив сигарету, уехал, освободив для него несколько ценных метров у тротуара. «Уроки слежки в ФБР не проходят даром», – подумал Стив, занимая, видимо, единственное свободное место для парковки во всем районе. Достав букет и быстро сориентировавшись по памяти (кстати, еще одно железное правило агента – собираясь на конспиративную встречу, необходимо знать карту местности в радиусе пяти километров, ведь никогда не известно, чем эта встреча закончится, может, придется убегать или, наоборот, догонять), он заспешил к почти незнакомой, но уже так волнующей его Анне. Войдя в живописное здание Высшей художественной школы, Стив с широкой улыбкой подошел к Катрин, стоящей в круглом голубоватом холле, увешанном картинами, вместе с другими приглашенными на торжество, и вручил ей свой букет.
– Поздравляю вас с такой замечательной дочерью, – сказал он торжественно.
Катрин благодарно улыбнулась, понюхала цветы.
– Эти розы не пахнут вежливым вниманием, они пахнут совершенно другими эмоциями. Вручите их по назначению, Стив, но за внимание спасибо, – сказала она, возвращая букет.
Всех пригласили в празднично украшенный зал на торжественное вручение дипломов. Стив отметил своеобразие собравшихся здесь людей; в Америке одевались совершенно по-другому. Его окружали бархатные пиджаки странных фасонов, замысловатые шляпки, блузы с разноцветными шарфиками, все это шевелилось, благоухало и жестикулировало.
«Богема», – подумал Стив, ощущая прилив приятной эмоциональной энергии, исходившей от этой подвижной, смеющейся толпы.
Внезапно появились дипломанты, в основном девушки, они шли гуськом. Черные магистерские шапочки с кисточками покрывали их головы. Дипломанты с радостными, смущенными улыбками уселись в первом ряду. Он сразу увидел Анну, которая притягивала его к себе, как магнитом; магистерское одеяние было ей очень к лицу. Для Стива это было странное мероприятие, он не понимал ни слова ни в выступлении ректора, ни преподавателей, сидящих за длинным столом прямо на сцене. Наконец перешли к вручению дипломов. Стив ждал. Анна с благодарной, счастливой улыбкой выслушала поздравления ректора, получила диплом и повернулась, чтоб вернуться обратно. В этот момент, легко запрыгнув на сцену, Стив вручил ей колышущийся букет белых роз. Зал ахнул, раздались аплодисменты и смех. У Анны от неожиданности перехватило дыхание.
– Спасибо вам, – единственное, что она смогла вымолвить, с непередаваемым волнением, принимая неожиданно появившийся букет.
Потом все отправились на банкет в заказанный ресторан, расположенный неподалеку. Анна крутилась вокруг своих подруг, они щебетали что-то по-французски и все время смеялись, перебегая из одной компании в другую, в деталях обсуждая недавние события, причем, видимо, все подруги спрашивали Анну о человеке, так неожиданно появившемся на сцене с цветами, потому что на него постоянно оглядывались и, наклонившись близко друг к другу, делились своими соображениями.
– Я чувствую себя тут пожилым, много пожившим человеком, – сказал он Катрин.
– Тогда что же говорить обо мне, но я еще не сдаюсь, – ответила она со смехом.

Глава седьмая

Прощанием между подругами завершился банкет, публика собралась расходиться по домам. Стив, заранее получив согласие Катрин, предложил Анне немного покататься. Он быстро пригнал свой роскошный спортивный автомобиль цвета морской волны, чем окончательно покорил девичий коллектив. Анна, счастливая, с сияющими глазами, со своим огромным букетом роз села в машину, провожаемая завистливыми взглядами подруг.
– Куда вы хотите поехать, вы тут все наверняка знаете? – спросил он Анну.
– Давайте поедем в Фонтенбло, там прекрасное озеро, потрясающая архитектура XV века и замечательный фруктовый сад.
Стив уверенно повел машину по нужному маршруту. Через некоторое время, уже на въезде в летнюю королевскую резиденцию, Анна внимательно посмотрела на него.
– Вы меня обманываете, вы знаете Париж лучше меня.
– Не Париж, а карту Парижа, а это, согласитесь, не одно и то же. Здесь был загородный дом Наполеона и Жозефины?
Анна от удивления подпрыгнула. Стив засмеялся, все шло по плану. Они вышли из машины и пошли по освещенной аллее в сторону озера.
– Я вам так благодарна за сегодня, за цветы, за эту поездку, – сказала Анна, повернувшись к Стиву, – такого у меня в жизни еще никогда не было, – и вдруг, повинуясь какому-то секундному импульсу, она обхватила руками его шею и поцеловала. Замерев на мгновенье от неожиданности, но сразу поняв, что это плод правильно построенной осады, Стив начал целовать Анну, крепко обнимая ее плечи.
– Я совсем сошла с ума, – сказала она, освобождаясь из его объятий, – но у меня есть оправдание – это от счастья.
У Стива душа пела и играла. Он схватил Анну на руки, закрутил ее, она смеялась, как сумасшедшая. Наконец перед ними появилось озеро и летний дворец, как будто лежащий на воде. Казалось, все замерло вокруг, наполненное красотой этого необыкновенного места.
Они шли, обнявшись, по аллее уже обратно, когда дорогу им преградили двое молодых, крепких мужчин с неприятными, угрожающими лицами, в кожаных куртках и с дымящимися в уголках губ сигаретами. Демонстративно достали и со щелчком открыли выкидные ножи. Блеск стали при свете фонарей казался еще опасней.
Анна вздрогнула всем телом и замерла. Видимо, это генетический инстинкт: как только человек чувствует, что на него охотятся, им овладевает паника и желание бежать. Стив оглянулся, услышав шорох за спиной. Сзади было тоже двое. Один с ножом, другой с массивным, блестящим кастетом, который он, вызывающе глядя прямо в глаза Стиву, медленно одевал на руку. Один из передних, улыбаясь гадкой улыбкой, сказал что-то своему напарнику, показывая на Анну, на что тот согласно кивнул. Стиву не нужен был перевод, а Анна не то застонала, не то тихо завыла от ужаса, прижимаясь всем телом к Стиву и пряча лицо на его груди. В этом жесте была незащищенность, наивная детская вера, что если не видеть опасности, то ее как бы не существует.
«Стандартная ситуация. Два объекта спереди, два сзади. Вооружение – ножи, кастет», – автоматически оценил положение Стив, отрываясь от дрожащей Анны.
– Не смотри сюда, – успел он крикнуть ей и, сконцентрировавшись, в соответствии с рекомендациями мистера Чана, приступил к практическому решению задачи уменьшения числа объектов.
Анна не могла смотреть, как эти грубые, страшные люди будут избивать, а может, и убивать человека, с которым она только что целовалась, но она не могла и не смотреть на это. С остановившимся от ужаса взглядом, неспособная ни кричать, ни двигаться, она замерла на месте.
Все происходило быстро; натренированное до автоматизма тело должно было выполнить команды натренированного до автоматизма мозга. Стив на секунду расслабился, проигрывая в уме свои предстоящие действия. Стандартная ситуация. Убирается задний левый объект, убирается передний правый объект, убирается задний объект и убирается передний объект. И всё.
Он неожиданно сделал большой скачок назад и, сильно наклонившись вперед, резко выбросил правую ногу, которая кромкой черного лакированного ботинка глухо врезалась в верхнюю челюсть высокого смуглого парня с кастетом, ломая верхние зубы и мгновенно вызывая сотрясение мозга. Бесчувственное тело, на лице которого еще мгновенье назад была угроза, не успело упасть на землю, когда без паузы Стив бросился обратно, закрученным змеиным движением пропустив мимо себя прыгнувшее навстречу длинное лезвие ножа, и его плоская, вытянутая, как копье, рука, резко дернувшись вперед, воткнулась в горло правого переднего. Раздался булькающий звук, и горящая сигарета выпала из бездыханного рта. Стив отпрыгнул назад, боковым зрением определив точное положение заднего объекта, и, почти упав на землю, ногой ударил по его коленной чашечке, и без остановки, вскочив и провернувшись на месте, обеими руками захватил руку, бессмысленно тыкающую ножом, поднырнул под нее и резко встал, ломая локтевой сустав против естественного сгиба руки. Крик непереносимой боли, вырвавшийся изо рта объекта, заглушил треск ломаемых костей. Короткий удар назад локтем в солнечное сплетение – и крик резко прекратился, а тело мешком упало на землю. Остался последний передний, который наконец понял, с кем ему «повезло» встретиться. Он бросил ненужный нож на землю и доставал пистолет из-за пояса. Связка ключей от машины, резко брошенная Стивом, ударила его в лицо, он инстинктивно закрыл глаза от удара, что позволило выиграть время, те доли секунды, которых оказалось достаточно, чтоб по дуге подбежать и подбить руку. Раздался выстрел, но предназначенная Стиву пуля ушла в темное парижское небо. Короткий боковой удар по горлу ребром ладони, кровь потекла изо рта по подбородку, и последний передний беззвучно опустился на землю. Число объектов было сведено к нулю.
«Благодарю вас, мистер Чан. Вы действительно научили меня как себя защитить», – подумал он с удовлетворением.
Согнувшись до земли и несколько раз сильно выдохнув воздух, чтоб прийти в себя, Стив осмотрелся, вынул носовой платок, которым аккуратно собрал все оружие в одну кучу, обыскивая каждое лежащее тело в отдельности. (Закон для агентов ФБР – ни в коем случае не оставлять оружия в руках объекта, даже если он недвижим). После этого Стив, предчувствуя недоброе, виновато посмотрел на Анну. Самые худшие его опасения подтвердились.
«Ясно, что неподготовленному человеку нельзя смотреть, особенно вот так, рядом, со всеми подробностями на уменьшение числа объектов, придуманное гением мистера Чана, – это выглядит как-то жестоко, неэстетично, – подумал Стив, оглядывая «пейзаж после битвы» – разбросанные поломанные тела, – некрасиво. И выражение лица у меня было, наверное, не самое доброе».
– Успокойтесь, Анна, – сказал Стив, как можно мягче, тихим, даже просящим голосом, – все позади, все кончено.
На ее лице застыла маска ужаса и отвращения, широко раскрытые глаза выражали душевную муку.
– Вы... вы... вы... убийца! – наконец с трудом выдавила она из себя.
«Да, барышня, получившая сегодня диплом художественной школы, не может думать по-другому, после того, что видела», – осознал Стив.
– Но я же защищал вас, – сказал он почти шепотом.
– Я боюсь вас больше, чем... – промолвила Анна и, посмотрев на окровавленные тела, лежащие на земле, громко заплакала, прижав обе руки к лицу.
«Да, сейчас их действительно трудно бояться, но что они сделали бы с тобой, если б не я?» – про себя подумал Стив.
– Анна, не волнуйтесь, все прошло, все уже позади. Давайте, я отвезу вас домой, вы придете в себя, выспитесь и все забудете. Поверьте, все будет хорошо. Это уйдет как плохой, страшный сон.
– Не подходите ко мне, умоляю, не подходите, – нервно вскрикнула она сквозь слезы, увидев, что Стив двинулся в ее направлении.
«Какая она красивая», – успел подумать Стив перед тем, как несколько полицейских машин, разорвав сиренами тишину усадьбы Фонтенбло, резко заскрипели тормозами, подъехав к месту происшествия. Из них выскочили полицейские и, наведя пистолеты на Стива, начали кричать ему что-то по-французски. Что, он не понимал. Он стоял, как на сцене, освещенный фарами машин: белая рубашка забрызгана кровью, у ног лежала куча ножей и пистолеты, вокруг – бесчувственные тела, очень похожие на трупы, а в нескольких метрах от него – истерически плачущая девушка в нарядном платье, которая, увидев полицейских, бросилась к ним, что-то крича по-французски.
Щелкнули затворы предохранителей. Офицер вынул револьвер и, в упор глядя на Стива, начал медленно и громко произносить какие-то слова, как будто считал вслух. Напряжение достигло предела, вдруг Анна что-то крикнула офицеру и тот, удивленно взглянув на нее, повторил по-английски:
– Поднимите руки. Руки за голову. Считаю до трех.
Стив исполнил приказание офицера, и тут же к нему бросилось несколько полицейских, которые выкрутили ему руки, надели наручники и грубо повалили на землю. Анне дали воды, накинули на плечи плед, так как она дрожала от нервного потрясения, после чего офицер начал о чем-то ее расспрашивать, периодически оглядываясь на лежащего на земле Стива. Остальные полицейские, проверив пульс у лежащих на земле людей, перешли к осмотру места происшествия, переложили сваленное в кучу оружие в специальные полиэтиленовые пакеты для вещественных доказательств. Приехала машина «скорой помощи», оттуда выскочил толстенький, очень подвижный доктор, который, быстро осмотрев тела, начал, оживленно жестикулируя, что-то объяснять офицеру. Тот понимающе кивал, затем подошел к лежащему Стиву, посмотрел на него удивленным, оценивающим взглядом и коротко спросил:
– Кто вы?
Что Стив мог ответить на этот вопрос? Сейчас он никто, безработный турист. Офицер постоял над ним немного и, не дождавшись ответа, отдал приказ об окончании следственных работ. Стива подняли и запихнули в машину, Анна ехала в другой, она ни разу к нему не приблизилась, боялась даже смотреть в его сторону.

Глава восьмая
 
В полицейском участке Стива обыскали, забрав все личные вещи, включая ремень от брюк, шнурки от ботинок и даже часы, после чего поместили в полутемную камеру предварительного заключения, где, кроме деревянного настила без матраца, не было ничего.
«Судьба играет человеком, – философски подумал Стив, – это ж такое невезенье, убить такой роман, с такой девушкой и в такой момент».
О личной ответственности он не думал; чистая самозащита, разберутся; об объектах, оставленных на дорожке парка, не осталось даже воспоминаний, отработал нормально, но с самой Анной была проблема. Страх и отвращение от осуществленного им в ее глазах насилия, «зверское» убийство людей, она этого никогда не поймет, не забудет и не простит. Черная злоба против этих уголовных тварей, которые отобрали у него то единственное, чего он сейчас по-настоящему хотел, – любовь Анны – поднималась в его душе, распространяясь с уличных бандитов, которых они, по-видимому, встретили, на весь преступный мир, особенно на наркобизнес с его непотопляемостью, изворотливостью и круговой порукой.
«Перманентная слежка – вот что мне нужно, я бы их давил, как тараканов. Дали б мне такую возможность», – подумал он о своем докладе, который уже наверняка валяется в куче старой макулатуры, подлежащей уничтожению. Усталость и безразличие к происходящему, в котором, как ни старайся, ничего нельзя изменить, навалились на Стива, он лег на деревянную лежанку и сразу заснул.
Анна, уже несколько успокоившаяся в машине, пила горячий кофе и давала показания начальнику отдела убийств и разбойных нападений, мосье Жаронью, которого подняли ночью прямо из постели. Это был плотный, средних лет мужчина, с толстыми щеками и седеющей полоской усов. Допрос проводился по-французски, в его кабинете, в присутствии секретарши, ведущей протокол.
– Так вы, мадемуазель Анна, утверждаете, что Стив Мурри в одиночку, без чьей-либо помощи одолел четырех вооруженных людей, которые на вас напали?
– Да, я это видела. Это было ужасно.
– Как же он смог это сделать? Он кто, Чак Норрис или Шварцнеггер? – мосье Жаронью тонко улыбнулся.
– Мама показала мне его визитную карточку, он ученый, профессор в университете.
– Профессор? – Жаронью удивленно хмыкнул. – Сами подумайте, мадемуазель Анна, что вы говорите. Ваш так называемый профессор за несколько минут уничтожил банду Карантье. Вы про нее, конечно, ничего не слышали, но поверьте мне на слово, это настоящие головорезы, двое из них уже отсидели за разбой, однако в результате встречи с вашим «ученым мужем» мы имеем в наличии три трупа, а единственный, видимо случайно оставшийся в живых, – он сделал глубокомысленную паузу, – находится в тяжелом состоянии в реанимации. Вы, может, знаете в каких университетах такое изучают?
– Я не знаю, но я сама видела. Он прыгал то вперед, то назад, а они падали и... умирали.
Мосье Жаронью не мог сдержать смеха.
– Сами падали, добровольно? – ехидно спросил он, утрируя сказанное Анной. – Тогда понятно, почему на мосье Мурри нет ни одной царапины, он же их не трогал.
– Нет, Стив их как-то ударял, я не могу сказать как, все происходило так быстро и так страшно.
В этот момент в кабинет зашел полицейский и что-то прошептал на ухо мосье Жаронью, после чего ироническая улыбка мгновенно слетела с его лица, а брови удивленно подскочили вверх. Он резко повернулся и посмотрел на говорящего, было видно, что сообщение вызвало его искреннее удивление, так же, как и предмет, который полицейский вложил ему в руку.
– Только этого нам не хватало, – невольно со вздохом вырвалось у него вслух.
Некоторое время он пристально смотрел на предмет, как будто изучая его, затем глубоко задумался, подняв глаза к потолку.
– Профессор, ах профессор. Свалился ты на нашу голову, – пробормотал он.
Затем кивнул секретарше, что, мол, все, закончили.
– Значит так, мадемуазель Анна, прочитайте и подпишите протокол допроса. Я с вас беру подписку о невыезде, вы можете понадобиться следствию. В качестве свидетеля, конечно. Вы свободны, вас сейчас отвезут домой.
Поднял трубку телефона.
– Эжен, послушай, что там делает этот американец? Как – спит? В общем, так, как только он проснется, или нет, лучше сразу разбуди и переведи его в пятую камеру. Принеси ему кока колы, кофе и поесть из кафе, ну, в общем, что захочет... Я что-то сказал про женщину? Засунь себе свой юмор, – мосье Жаронью быстро взглянул на Анну, – сам знаешь куда. Чтоб все было на высшем уровне и вежливо, без твоих обычных штучек, это важно. Ты меня понял? Я еще раз спрашиваю, ты меня правильно понял? Вот так. Выполнять.
– Чтоб вам было ясно, мадемуазель Анна, сообщаю вам официально, Стив Мурри – сотрудник Федерального бюро расследования США, вот его удостоверение, – и он протянул ошарашенной Анне удостоверение сотрудника ФБР с фотографией Стива.
Распрощавшись с Анной и вручив ей на всякий случай свою визитку, мосье Жаронью выпроводил из кабинета свою секретаршу и, оставшись один, нервно зашагал от стены до стены, периодически поглядывая на часы. Потом, тяжело вздохнув, как человек, принявший нелегкое решение, подошел к телефону и набрал номер.
– Господин комиссар, это Жаронью, извините, ради бога, что беспокою ночью, но тут такое дело. Мы задержали агента ФБР из США. Некто Стив Мурри. Я не знаю, как он сюда попал. Нет, господин комиссар, серьезное дело, он ликвидировал банду Карантье, три трупа и один в реанимации. Да, в одиночку. Что вы, господин комиссар, никакого запроса в Интерпол не было. Все произошло совершенно случайно, он гулял с девушкой, и на них напали. Что? Не бывает таких случайностей? Да, я понимаю, господин комиссар. Нет, никуда не звонил, вам первому, господин комиссар. Условия создали, сам проверял. Спасибо, господин комиссар, жду вас утром.
Мосье Жаронью аккуратно положил трубку, еще раз тяжело вздохнул и пошел проверять условия содержания американца.
«Теперь начнется светопреставление, – подумал он. – Хорошо, что позвонил».
Анна ехала в гостиницу на полицейской машине и не могла прийти в себя. Какой-то страшный бред, все смешалось в ее голове. Катрин ждала ее в номере, она уже волновалась.
– Что случилось? Могла б и позвонить, – начала она и осеклась, увидев, в каком состоянии Анна. Заплаканные глаза, трясущиеся губы и страх в глазах. Катрин уложила ее на диван, накрыла пледом, и только потом осторожно спросила:
– Анна, расскажи честно, что произошло? Он тебя обидел?
– Нет, мама, нет. Это совсем не то, что ты подумала.
– Тогда, что же случилось?
– Понимаешь, мы сразу из ресторана поехали в Фонтенбло, гуляли, все было хорошо, просто замечательно. Потом на нас напали четверо, с ножами и пистолетами, бандиты. И он их убил. Мне сказал следователь в полиции, троих совсем убил, а один в реанимации. Он просто зверь, ты себе не представляешь, это все было на моих глазах. Как он их страшно убивал, безжалостно, как робот. А потом следователь сказал, что он вовсе не профессор, а агент ФБР.
Анна разрыдалась, уткнувшись носом в мамино плечо. Катрин сосредоточенно посмотрела на нее, потом двумя руками подняла ее заплаканное лицо, пристально посмотрела в глаза и сказала серьезно, без тени снисходительности:
– Дочка, запомни хорошенько, запомни раз и навсегда: этот человек спас тебе жизнь. Тебе, мне и твоему отцу тоже. Он спас всю нашу семью. Ты еще маленькая, глупая, ты ничего не поняла. Я готова встать перед ним на колени, руки ему целовать. Ты немного повзрослеешь и поймешь, а теперь отдыхай, постарайся заснуть. В каком он участке?
Взяв визитку мосье Жаронью, она поцеловала Анну в заплаканные щеки, выключила верхний свет и вышла из комнаты.
– Мосье Жаронью, с вами хочет говорить некая Катрин Дотсон, американка, по поводу Стива Мурри, – сказала секретарша, оторвавшись от трубки.
«Началось, – подумал Жаронью, вздымая глаза к потолку, – не прошло и часа, а уже началось».
– Скажите ей, что я занят, – ответил он, недовольно скривив лицо.
– Она говорит, что если вы откажетесь с ней разговаривать, то через полчаса она будет в участке вместе с консулом США.
Мосье Жаронью побледнел и с выражением, как будто у него сильно болели зубы, поднял трубку.
– Я слушаю вас, мадам Дотсон, – сказал он намеренно усталым голосом человека, которого отрывают от важной работы.
– Меня зовут Катрин Дотсон, я мать Анны, которую вы только что допрашивали, а мой муж, Тэдд Дотсон, высокопоставленный сотрудник Госдепартамента США. Я хочу узнать от вас, так сказать, из первых рук, на каком основании задержали Стива Мурри? Разве вам не ясно, что это была вынужденная самозащита себя и моей дочери? Ему предъявлено обвинение?
– Миссис Дотсон, после этой, как вы сами выразились, вынужденной самозащиты, осталось четыре трупа и полное отсутствие свидетелей; ваша дочь, как лицо заинтересованное, не в счет.
– Три. Анна сказала, что один в реанимации.
– Он умер, мадам Дотсон. Умер от болевого шока и разрыва внутренних органов десять минут назад. Для самозащиты это чересчур – четыре трупа. Я за всю свою службу в полиции не слышал ничего подобного.
– Так по-вашему получается, что Стив должен был позволить себя убить, изнасиловать, а может, и убить мою дочь, тогда это лучше укладывалось бы в привычную для вас картину вооруженного нападения в Париже? У вас тут что, вообще не принято защищаться?
Мосье Жаронью, озадаченный таким поворотом разговора, в котором косвенно затрагивалась его профессиональная оценка ситуации, а может, и национальные особенности правоохранительных органов Франции, понимал, что выступает сейчас не как следователь, а как представитель страны. Он не знал, что сказать этой напористой американке, с ее железной логикой и бульдожьей хваткой. Мосье Жаронью почувствовал, как помимо воли его втягивают в какие-то сложные международные отношения, что каждое его слово приобретает весомость документа и незримо ложится в некую папку, как впоследствии его станут цитировать на очень высоком уровне: «А следователь Жаронью считает...», «Следователь Жаронью в разговоре с матерью жертвы нападения заявил...». Он подумал о непредсказуемой реакции своего начальства, о крупных заголовках газетных полос, и пот выступил на его лбу и толстых щеках.
– Мадам Дотсон, я не уполномочен сейчас обсуждать подробности – это тайна следствия, но заверяю вас, что мы разберемся в данном деле в соответствии с законом Французской республики и в указанные законом сроки, – и, сделав многозначительную паузу, вежливо закончил разговор. – Всего хорошего, мадам Дотсон.

Глава девятая

Положил трубку и тут же набрал номер.
– Эжен, ну что там американец? Накормили? Понятно, приведи его ко мне через десять минут. Теперь слушай, Эжен, внимательно. Никаких корреспондентов сюда не пускать, ни с кем разговаривать не буду. Не волнуйся, скоро прибегут. Да, случилось. Утром приедет комиссар, так что распорядись, чтоб там все убрали, почистили. Знаю я твой идеальный порядок, – ворчливо закончил он.
Когда Стива ввели в кабинет следователя, в голове мосье Жаронью уже сложилась тактика допроса.
– Что же вы сразу не сказали, что работаете в ФБР, мистер Мурри, – произнес он, вставая из-за стола навстречу Стиву.
– Кому не сказал?
– Ну хотя бы вашей подруге, мадемуазель Дотсон, а то – «профессор», – мосье Жаронью примирительно засмеялся. – Хочу сообщить вам сразу, что ваши противники оказались плохо подготовленными «студентами», – экзамен по специальности провалили, а практических занятий так просто не перенесли – все мертвы, – мосье Жаронью радостно улыбнулся своему тонкому сравнению. – Это вас так научили или случайность?
– Что еще вы хотите узнать про ФБР? – ответил Стив вопросом на вопрос.
Мосье Жаронью понял, что взял неверный тон, ведь перед ним сидел не уголовный элемент и даже не обычный, напуганный следствием обыватель, а коллега, хотя и американский, но сотрудник правоохранительных органов.
– Вы должны меня понять, мистер Мурри, мне необходимо получить от вас формальные показания, – произнес он извиняющимся голосом, нервно потирая руки. – Давайте сделаем так: вы сами опишете вчерашний вечер, что и как произошло, – и положил перед Стивом ручку и пачку белой бумаги.
Стив молча кивнул и начал писать, а мосье Жаронью внимательно наблюдал за непривычным для него процессом дачи показаний этого невероятного американца. Волевое лицо, интеллектуал, про бойцовские качества говорить не приходится, все уже сказано. «Да, подбор кадров в ФБР неплохой, действительно профессор рукопашного боя», – подумал он с завистью, перебирая в памяти своих подчиненных.
– Все, я закончил, – сказал Стив, передавая листы следователю.
– Вам придется провести у нас некоторое время, всякие формальности, бюрократизм, но скоро все прояснится, – туманно заявил мосье Жаронью, складывая показания Стива в отдельную папку. – Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, сразу зовите меня.
Уже в девять часов утра на месте мосье Жаронью в его кабинете сидел комиссар Шевье де При и внимательно читал протоколы осмотра места происшествия и показания Анны Дотсон и Стива Мурри.
– Невероятно, но в этом деле действительно нет превышения личной самозащиты, он даже не воспользовался их оружием, так что его и обвинить практически не в чем. Профессионал, чистая работа! – произнес комиссар с ноткой восхищения в голосе и отложил протоколы в сторону.
– Полностью согласен с вами. Этим ребятам из банды Карантье просто не повезло, не на того напали. Сами виноваты, да и нам теперь будет проще, – только и оставалось с угодливым смешком добавить мосье Жаронью.
В десять позвонил американский консул Макс Маккензи, и мосье Жаронью с радостью передал трубку комиссару, пусть сам разговаривает и сам за все отвечает. Разговор с консулом оказался на редкость любезным, напоминая беседу двух джентльменов на великосветском рауте, причем комиссар в финале получил таки приглашение на завтрак, разумеется, с супругой, в американское консульство. Что касается Стива Мурри, то вопрос оказался уже решенным, он, комиссар Шевье де При, разобрался во всем и закрывает дело, личная самооборона в чистом виде. Стив Мурри свободен и может продолжать свой отдых во Франции либо вернуться в США, никаких ограничений в передвижении на него не накладывается.
«Вот так всегда: работаешь как вол, ночами, в выходные дни, а когда дело касается наград или завтраков у консула – это другое дело; он, комиссар, разобрался, он решил, так что все сливки ему, – с пролетарским гневом подумал мосье Жаронью. – Моя жена тоже не отказалась бы от такого приглашения».
Загудел зуммер внутренней связи.
– Мосье Жаронью, – раздался взволнованный голос, – это Эжен, тут толпа журналистов, и из американских газет тоже, они требуют вас и угрожают...
– Журналисты явились, целая толпа, господин комиссар, – сказал мосье Жаронью, отрываясь от трубки и выжидающе глядя на своего начальника.
– Впустите их, – милостиво разрешил комиссар, причесываясь и поправляя галстук.
Вся процедура импровизированной пресс-конференции проходила в точном соответствии с прогнозом мосье Жаронью. После того как толпа журналистов ворвались в его кабинет, самого мосье Жаронью отодвинули в сторону, а сидевший за его столом комиссар Шевье де При сразу попал в центр внимания. На него были нацелены вспышки блицев, камеры и микрофоны, а он прямо-таки излучал обаяние и респектабельность политического деятеля.
– «Вашингтон Пост». Скажите, господин комиссар, действительно ли один американский турист, агент ФБР, уничтожил целую вооруженную банду?
– Не совсем один, ему помогала очаровательная девушка, конечно, только морально, своим присутствием, – демонстрируя тонкий французский юмор, с улыбкой ответил комиссар, он был вальяжно раскован и чувствовал себя персоной международного масштаба.
– «Фигаро». Какова дальнейшая судьба Стива Мурри, ведь фактически он убил четверых?
– Следствие располагает неопровержимыми доказательствами, что Стив Мурри действовал в рамках самозащиты, у него не было личного оружия, более того, он даже не воспользовался оружием бандитов, хотя в него стреляли, так что я не вижу никаких законных оснований для его задержания.
– «Геральд Трибюн». Можно ли побеседовать с мистером Мурри, и кто эта девушка?
– После необходимых коротких формальностей мистер Мурри будет освобожден, и в самое ближайшее время вы сможете с ним встретиться. Что касается девушки, то могу только сказать, что она американка. На этом, господа, всё, – решительно закончил комиссар и попросил корреспондентов покинуть помещение.
– «Пари Мач». Последний вопрос, господин комиссар, Стив Мурри выполнял задание или это произошло случайно?
– Чистая случайность, – сказал комиссар, точно повторяя слова мосье Жаронью. – Гулял с девушкой, и на них напали. Все, господа, всего вам хорошего, – сказал он, делая знак полицейским очистить помещение.
– Все прошло удачно, господин комиссар? – спросил мосье Жаронью, выбираясь из угла и подходя к столу.
– Да, я вами доволен, Жаронью, все выполнено профессионально и точно, а дело ведь непростое, тонкое, были возможны всякие международные резонансы. А теперь приведите-ка этого супермена, интересно на него посмотреть.
Когда Стива ввели в кабинет, то там, в соответствии с полицейской практикой всех стран мира, было два офицера полиции: «плохой» – мосье Жаронью, желавший засадить его в тюрьму, и «хороший» – комиссар Шевье де При, который, встав из-за стола, радостно улыбнулся задержанному.
– Вы свободны, мистер Мурри. У французского правосудия к вам нет претензий, с чем я, комиссар Шевье де При, вас поздравляю, – объявил он и пожал Стиву руку. – Американский консул, Макс Маккензи, прислал за вами машину, он ждет вас у себя в консульстве.
Стив не испытал особых чувств радости, была только констатация факта, что расследование закончилось, другого результата он не ожидал. Единственное, что по-настоящему удивляло, так это его необъяснимая популярность, – из полицейского участка Стив вышел,как кинозвезда, окруженный тучей корреспондентов, которые кричали, галдели и задавали десятки разнообразных вопросов одновременно. Телекамеры и вспышки блицев фиксировали на пленку завтрашнюю мировую знаменитость. Герой дня уселся в лимузин с американским флажком на капоте, и, несколько взволнованный ажиотажем вокруг его скромной персоны, направился в резиденцию консула США в Париже.
Американский консул, Макс Маккензи, встретил его очень приветливо, как самого близкого друга, крепко пожал руку, похлопал по плечу, просил называть его просто Макс, подойдя к бару, сразу налил два бокала виски.
– Вам со льдом, Стив? – спросил он.
– Спасибо, я не пью, – ответил Стив, и тут же отметил про себя быстрый, плотоядный взгляд, который консул, с выражением сожаления на лице, метнул на невыпитый бокал. «А ведь он алкоголик», – решил Стив, посмотрев на тяжелые припухшие глаза и одутловатое лицо, с проступающими красноватыми прожилками у носа.
– Понимаете, дорогой Стив, – сказал консул, проиграв в борьбе с приличиями и быстро выпивая свой виски в одиночку, – ваш поступок должен произвести большое международное впечатление как на наших друзей, так и на врагов. Когда американские солдаты совершают какие-нибудь оплошности за границей, об этом сразу начинает кричать пресса во всем мире. В вашем случае мы можем продемонстрировать положительный имидж американцев вообще и
американских спецслужб в частности. В современном мире это очень важно.
«Про имидж американцев этот представитель США во Франции хорошо сказал», – с сарказмом подумал он, наблюдая, как Макс Маккензи начал вожделенно поглядывать на невыпитый бокал Стива.
– Дело в том, господин консул, вам я должен это официально заявить, что уже не работаю в ФБР, меня фактически уволили.
– Да что вы говорите! Я разговаривал с вашим начальством, вас там все ждут, не понимают почему вы так резко уехали. Нет, такими кадрами у нас не бросаются.

Глава десятая

Когда Стив на консульском лимузине приехал к себе в гостиницу, портье, дежуривший у стойки, сообщил ему, что в номере его ожидает дама.
«Неужели пришла?» – подумал Стив и побежал к лифту.
Нетерпеливо считая этажи, он первым выскочил из кабины, пробежал кусок коридора и распахнул дверь в номер. Катрин Дотсон сидела на диване в гостиной и сосредоточенно думала о чем-то своем.
– Нет, это не Анна, – твердо сказала она, правильно поняв выражение лица Стива, – я пришла поблагодарить вас за нее.
Стив подошел к ней, она порывисто поднялась ему навстречу.
– Спасибо, мой дорогой, спасибо за все. Вам пришлось столько перестрадать, перенервничать. Мир так жесток и несправедлив, и Анна еще вдобавок ведет себя, как малое дитя, – с нервной дрожью добавила она. – Ну все, я уже успокоилась, – сказала она, – давайте поговорим спокойно. – Когда я узнала от Анны, что случилось, то сразу позвонила этому ослу следователю, мосье Жаронью, он меня так напугал своей тупостью, что я решила связаться с консулом, позвонила мужу. Он по своим каналам нашел ваше начальство в ФБР. После мужа я сама еще раз разговаривала с вашим начальником, он, кстати, просил, чтоб вы с ним срочно связались. Потом позвонила в редакции нескольких ведущих американских и французских газет, обрисовала обстановку, особенно то, что следователь намекнул мне о какой-то вашей вине, ему почему-то не понравилось, что после нападения остались их трупы, а не ваши, как он выразился: «четыре трупа, и никаких свидетелей», а Анну он посчитал заинтересованным
лицом. Кретин! В общем, слава богу, все закончилось благополучно, а Анна, знаете, она тоже переживает страшно, но у нее, как бы вам объяснить, возвышенное восприятие жизни, живопись, музыка, она оказалась неподготовленной, вы ее простите, вернее, дайте ей время, она поймет. Всё, мне пора. До свидания, Стив, и еще раз благодарю вас от всей нашей семьи, я, в отличие от Анны, понимаю, что вы для всех нас сделали. Будете в Вашингтоне, первый визит к нам, муж жаждет с вами познакомиться, – и, поцеловав Стива в колючую щеку, Катрин удалилась.
«Была бы Анна внутренне хоть чуточку похожа на свою мать», – с грустью подумал Стив, сознавая нереальность и несбыточность такой мечты.
Делать ему в Париже было нечего, и он, заказав обратный билет, начал собирать чемодан. Позвонил в прокатное бюро, сообщил, где находится машина. Все, дела в Париже были закончены. Туристический зуд отсутствовал начисто, не было ни желания, ни сил куда-то ехать и что-то смотреть. Опустошенный и подавленный, сидел он в номере отеля и вспоминал, как классно это путешествие начиналось, лицо Анны в аэропорту при первой их встрече, ее счастливые глаза, когда она поцеловала его в Фонтенбло, и глухая ненависть к этим темным объектам в куртках, с дымящимися сигаретами, которые испортили ему жизнь, поднималась в его душе, вопреки строгим указаниям мистера Чана, повторявшего на каждом занятии, что манекен или боксерскую грушу глупо ненавидеть и вообще испытывать к ним какие-то чувства, это мешает тренировке. «Мистеру Чану нужно купить подарок, ведь именно его тренировки спасли жизнь мне и соответственно Анне, – вдруг подумал Стив, – что-нибудь восточное, древнее, ему будет приятно».
В восточной лавке, куда ему посоветовали обратиться, было необычно и странно. Тесное, полутемное помещение пахло сложным приятным запахом, исходившим от тлевших длинных палочек и светильников, подогревающих маленькие блюдца с ароматическим маслом. На полках стояли разнообразные статуэтки, маски, фигурки из слоновой кости и сандалового дерева. Глаза разбегались от богатства красок и странных, причудливых форм, но Стив сразу увидел то, что было ему нужно. На стене висело оружие, про которое он когда-то читал, – старинный самурайский меч, в неказистых, потертых и местами покрытых мелкими трещинами, ножнах. Когда Стив до половины вытащил меч из ножен, то увидел, вернее, нутром почувствовал – это настоящее оружие. Никакой нож, стилет и даже пистолет не выглядят так серьезно. По сравнению с самурайским мечом от них веяло подлым, плебейским, мелким духом скрытного и легкого убийства – это было оружие слабых и трусливых. От блестящего отполированного лезвия, прямого и острого, как бритва, исходила благородная и неотвратимая опасность, возведенная в высокое искусство церемония расставания с жизнью; казалось, что аскетичный и непреклонный дух самурая, всегда выбирающего смерть, призрачной и зыбкой возможности продлить жизнь ценою чести, материализовался в белой беспощадной стали. Мурашки побежали по спине Стива. Самурайский меч – это было точное воплощение его желания подарить мистеру Чану что-то действительно ценное, важное и редкое, правда, цена меча оказалась на порядок больше того, что он ожидал.
«Воспринимаемая мною стоимость своей собственной жизни оценивается выше денег», – сформулировал он новую для себя, оригинальную и, можно сказать, философскую истину, позволяющую, откинувсомнения и расчеты, сделать эту покупку.
В аэропорту с самурайским мечем начались проблемы. Стив с удовольствием нес самурайский меч под мышкой, как и полагается благородному странствующему аристократу, ну если не по крови и древнему роду, так точно по духу и восприятию жизни.
– С оружием запрещено! – коротко и однозначно заявили ему на таможенном контроле, и никакие доводы, никакие просьбы не помогли бы, если бы, опережая события, Стив сразу не показал им свое удостоверение, чего за все время работы в ФБР не делал никогда, и это, конечно, решило проблему сразу, позволило, под удивленные взгляды работников аэропорта, спокойно проследовать на посадку в самолет с мечом под мышкой.
Публика весело и шумно рассаживалась в салоне, затем стюардессы вынесли напитки и вечерние газеты, где на первых полосах было крупно и броско набрано: «Американский турист в одиночку расправился с бандой в Париже» и фотография Стива при выходе из полицейского участка. Прочитав статью внутри толстой «Вашингтон Пост», он обнаружил поразительное сходство изображаемого героя с Джеймсом Бондом, знаменитым агентом «007», что, конечно, его позабавило, никакого сходства со своей собственной персоной Стив не заметил.     Удивительным было другое: никак не упоминалась Анна, было написано просто «молодая американка». Как Катрин удалось добиться этого, загадка, ведь забрать такой лакомый кусок живой сплетни у газетчиков практически невозможно.
«Ну вот я и знаменит, – с иронией подумал он. – Сбылась мечта среднестатистического американца».
Стив закрыл глаза. Впереди был длинный полет и время поразмыслить. Ясно, что сейчас, после всей этой шумихи в газетах, его будут звать обратно в ФБР, да и Катрин сказала, что Толстый Патт просил срочно связаться с ним. Вопрос в том, хочет ли он возвращаться, «входить еще раз в ту же воду». Опять заниматься «перегораживанием ручейков в лесу», как он в сердцах высказался во время своего, фактически скомканного и сорванного, доклада. Нет, если уже точно знаешь, что коэффициент полезного действия от работы отдела близок к нулю, это не для него. Он вспомнил подробности проигранного в суде дела Роберта Санчес, которого встретил в аэропорту Бостона. Отдел разрабатывал его со всей серьезностью, в его окружение заслали агента, наркотик перехватили – не помогло! При судебном разбирательстве у обвинения не было ни одного независимого свидетеля, только полицейские и сотрудники ФБР. В ходе бесконечных, постоянно переносимых и искусственно затягиваемых судебных разбирательств адвокаты Роберта смогли «замутить» очевидное, доказать, что их подзащитный невиновен, а полиция «подставила » его своими провокационными действиями, нарушающими законы штата. Сам же Роберт Санчес просто праведник, который думает исключительно об общественном благе и благотворительности. Сизифов труд, в котором ему больше участвовать не хотелось.
Другой вопрос, который встал перед ним со всей прямотой: что же он действительно хочет делать? Спокойно и неторопливо разматывая время назад, чему способствовала атмосфера полета, сонного и долгого, Стив понял, что вся его жизнь, как бы он на разных этапах ее ни трактовал: жажда успеха, материальная независимость или стремительная карьера – прежде всего это бегство от скуки. Да, именно бегство от скуки, пугающей своим однообразием, отсутствием движения ума и чувств, разлагающей и обесценивающей сам смысл жизни. Этот сидящий в нем страх определял его способность к изнурительным перегрузкам, именно поэтому, опережая все мыслимые графики, ему удалось получить первую профессорскую должность уже в двадцать восемь лет, а затем, добившись признания и прочного положения на кафедре, оставить все, во что вложил столько сил, времени и нервов, после первого, несомненно авантюристического предложения, работать в ФБР. Он боялся скуки как рутинного процесса повторения, и этот страх был основным, определяющим стержнем, внутренним мотивом и истинным стимулом его внешней активности.
«Какой неутешительный вывод приходится из этого сделать? – подумал Стив, самокритично подытожив особенности собственной натуры. – Нужна творческая работа, занимающая голову и захватывающая воображение, или придется все время менять занятия и сферы деятельности, как он в свое время менял девиц, хотя особой радости в этом бесконечном поиске чего-то особенного все равно не находил. Эфемерное занятие, хотя понимание этого факта приходит только потом. Все это, по сути, интуитивный поиск того, что недостаточно присутствует в себе самом. Решение внутренних проблем за счет внешних замен! Почти афоризм», – с улыбкой констатировал он.
Тут Стив подумал о Анне. С ней все обстояло по-другому, это было, как рана, которая постоянно о себе напоминала. Зацепила она его. Похоже, что на этот раз он влюбился всерьез. Такое неожиданное знакомство, короткий роман и невероятный разрыв на самом пике отношений. Как снять, не по его вине возникший, но реально существующий в ее сознании страх, восстановить так быстро и легко возникшую любовную связь? Этого Стив пока не знал, но чувствовал, что она его на самом деле физически боится. Что делать? Сложная проблема, задача для ума. Решения не было видно, ведь страх – это внутренняя категория, так сказать, основной инстинкт, и воздействовать на него словами или доводами крайне трудно, но кто знает, может, придет время и появится свежая, нетривиальная идея.

Глава одиннадцатая

Вернувшись домой, он сразу погрузился в джакузи, даже не проверив записи автоответчика. Только как следует вылежавшись в горячей воде, Стив приобрел внутреннее равновесие, готовность к новой, еще неизведанной странице своей беспокойной жизни. Прослушав автоответчик, он обнаружил несколько однотипных записей секретарши Толстого Патта, которая убедительно просила его срочно связаться с отделом. Пока Стив размышлял стоит ли это делать, раздался звонок, и секретарша, обрадовавшись, что застала его наконец дома, поздравила с благополучным возвращением, сообщила, что уже читала статью, «вы просто герой» и перевела разговор на аппарат начальника.
– Стив, с возвращением, – Толстый Патт говорил медленно, с трудом произнося слова, видимо, этот разговор давался ему нелегко. – Вы не подумайте, что меня заставили уговорить вас вернуться в отдел после этой статьи в «Вашингтон Пост», хотя, конечно, по вашему поводу мне специально звонили из штаб-квартиры. Нет, я сам понял, что неправ. После того скандала я не спал всю ночь, но доклад ваш прочитал до конца. Там нет ни слова о ликвидации отдела, мы вас просто взбесили своим безразличием и непониманием. В общем, я извиняюсь за свою грубость, а доклад я сам, по личной инициативе, на следующий же день послал экспертам в штаб-квартиру. Дельный доклад, хотя я там не со всем согласен. Сегодня утром я получил факс, вас приглашают на работу в Вашингтон, так что возвращайтесь в отдел, оформляйте документы – и вперед. Может, у вас получится то, чего я не смог добиться за тридцать лет работы в ФБР.
Стив был поражен. Конечно, он был внутренне готов к тому, что его позовут обратно, причем уже заранее заготовил вежливый, но твердый отказ, однако то, что сказал ему Толстый Патт, и, главное, как сказал, застало его врасплох, ведь это было именно то, о чем он мечтал. Работать в Вашингтоне, может быть, даже удастся продвинуть свое предложение по перманентной слежке и, кроме того, уникальная возможность быть рядом с Анной, ну хотя бы в одном городе, а там решать проблему очевидно лучше, чем из Бостона.
«Это судьба, а судьбе не перечат», – подумал Стив.
– Извините меня, это я должен просить у вас прощения, вел себя как мальчишка, наговорил всяких глупостей, не имеющих отношения к теме доклада. Через час я буду в отделе. Спасибо за добрые слова.
«Вот и все, есть новое занятие, и скука опять отодвигается на неопределенное время», – незримо отпечаталось где-то внутри его сознания, внешне же Стив повеселел, его движения стали упругими и стремительными. Он быстро собрался и, засунув под мышку самурайский меч, неожиданно почувствовал, что так ходить ему определенно нравится, это дает хорошую энергетику, ощущение какой-то благородной лихости и независимости. На своем «лендровере» он отправился по уже привычному пути, чтобы подняться на следующую ступень, – работу в Вашингтоне.
«И в ФБР я делаю карьеру опережающими темпами, – невольно вспомнив оставленный им Гарвард, подумал он удовлетворенно, – ведь всего неделю назад о таком переводе невозможно было даже мечтать».
Сотрудники встретили его овациями. Цветы, улыбки, поздравления. Все любят героев и победителей, особенно когда о них пишут на первых полосах солидных газет. «Победителей не судят!» – вспомнил он латинское изречение, всегда поражавшее его своей аморальностью, ему всегда хотелось спросить: «Почему? Почему, собственно, не судят? На каком основании, может, на них не распространяются законы? Что, они особенные, не такие, как все остальные?»
Толстый Патт пригласил Стива в кабинет и в присутствии своих заместителей поздравил его с новым назначением.
– Ваш успех – это наш успех, ведь мы делаем общее дело, – патетически закончил он свою короткую речь.
Единственное неожиданное, даже невероятное, по мнению Стива, событие, формально омрачившее светлое и радостное настроение, произошло в тренировочном зале, когда мистер Чан, вначале радостно улыбнувшись Стиву, еще раз доказал свою оригинальность и самобытность, категорически отказавшись принять в подарок самурайский меч.
– Спасибо вам, но это не для меня! – сказал он резко, как отрезал, и при этом каким-то странным, заинтересованным и одновременно оценивающим взглядом внимательно посмотрел на своего воспитанника.
Уже по дороге домой Стив пытался проанализировать причины отказа. Может, мистер Чан, будучи этническим китайцем, не принимал и настороженно относился к японской этике самураев, а может, все значительно прозаичнее, просто он не мог, по служебному этикету, получать подарки от своих учеников. В любом случае самурайский меч остался у Стива, чему он в глубине души был рад, с этим мечом расставаться почему-то не хотелось. Дома, вынув свое новое оружие из ножен и гладя блестящее, отполированное лезвие пальцем, Стив подумал о своем предшественнике, одиноком самурае, который владел этим мечом до него. Он тоже не знал, где найти смысл жизни, и, отчаявшись в этом поиске, выбрал служение чести и долгу. Уже выходя из дома с чемоданом, куда он сложил все необходимое для жизни в Вашингтоне, Стив неожиданно вернулся и сунул под мышку так полюбившийся ему самурайский меч. Он уезжал на необъявленную войну, как одинокий, свободный самурай, ехал в столицу империи помогать императору, и без меча там не обойтись. Ощущение веселой удачливости, исходившее от мерцающей стали, наполняло его силой и желанием опасных и трудных боев.

Глава двенадцатая

Предписание, полученное Стивом из рук Толстого Патта, гласило, что он должен явиться на встречу с заместителем директора ФБР, генералом Гровсом, в Вашингтоне, послезавтра в 15:00. Гостиница, билет на самолет и личная машина уже заказаны. К указанному часу подтянутый и наэлектризованный Стив вошел в огромный, как банкетный зал, кабинет заместителя директора ФБР. В глубине, у самой стены, за массивным столом сидел генерал в штатском. Он был невысокого роста, с печальными глазами и тихим, спокойным голосом,
похожий не на генерала, а на романтического поэта, однако Стив сразу почувствовал, что от этого маленького человека исходит большая сила. Рядом с ним находился сравнительно молодой щеголь с неглупым лицом и точными, выверенными движениями тонких пальцев, которыми он педантично перекладывал какие-то бумаги.
– Грегори Фостер, мой помощник и секретарь, – представил его генерал.
Познакомились, пожали друг другу руки и тут же перешли в маленький овальный кабинет с круглым столом посередине.
– Кофе, чай или что-нибудь покрепче? – с улыбкой спросил Стива молодой человек, наливая генералу стакан молока.
– Спасибо, ничего не нужно, – сдержанно ответил Стив, готовясь к главному разговору.
Генерал молчал, отпивая маленькие глоточки. Тишина в кабинете набирала напряженность, но Стив не хотел, вернее, не мог, начать разговор. Он терпеливо ждал.
– Давайте сразу к делу. Я хочу, чтобы у вас в голове была ясная, полная и, главное, адекватная картина происходящего, – сказал генерал Гровс тихим, усталым голосом. – Я пригласил вас сюда не потому, что вы побили кого-то в Париже и сейчас популярны, как кинозвезда. Это вам, надеюсь, ясно, – он сделал длинную паузу и выжидательно посмотрел на Стива. – И даже не из-за вашего доклада, что вас, по-видимому, удивит. Нет, я пригласил вас, когда прослушал фонограмму вашего выступления, особенно ту его часть, которая, если можно так выразиться, вышла из-под контроля и закончилась скандалом, где вы предлагаете закрыть отдел по борьбе с распространением наркотиков по причине его ненужности, неэффективности в решении поставленной перед ним задачи. Вы сказали: «Оглянитесь, господа, за вами широкая река. Бросьте возиться с этими ручейками», что-то в этом смысле, – генерал надел очки, взял текст, вовремя протянутый ему помощником, и прочел место выделенное красным фломастером: «На территории любого города можно легко купить любой, я подчеркиваю, любой наркотик, поэтому мы, как государственный институт, призванный оградить население от наркотических средств, просто не нужны, мы не выполняем своей функции».
Генерал замолчал, пожевал губами и, казалось, задумался о чем-то своем. Стив был поражен, он внутри себя думал точно так же, как консул-алкоголик в Париже: приглашение в Вашингтон – это что-то вроде приза за повышение имиджа американских спецслужб за рубежом. Конечно, не последнюю роль должен был сыграть его доклад, но никак не то, что он услышал от этого спокойного, даже немного сонного генерала. Он не подозревал, что его выступление было записано, но самое поразительное, как этот странный человек трактует то, что вырвалось у него практически случайно, как парадоксальный ответ на издевательские реплики Толстого Патта и смех слушателей, ведь ясно, что его высказывания были продиктованы желанием защитить свою честь, что ему и удалось сделать, правда, с более сильным эффектом, чем хотелось.
– Так вот, – продолжил наконец генерал, со вздохом оторвавшись от своих мыслей, – я с вами согласен, мы не выполняем своей функции, и в каждом американском городе можно легко купить наркотик. Это факт, но главное, о чем ни наши сотрудники, ни общественность, ни правительство не подозревают, я бы сказал, прискорбный факт, который вы интуитивно угадали: мы исчерпали свои ресурсы, другими словами, мы не знаем, что еще можно противопоставить наркобизнесу, у нас нет дополнительных возможностей, мы проигрываем по всем статьям.
– Почему? – удивленно воскликнул Стив. – ФБР – очень мощная организация.
– Благодарю вас, но наша авиапатрульная служба, так же, как и флот катеров-перехватчиков, крайне малоэффективны, армия сотрудников отрабатывает, как вы правильно назвали, процент конфискации наркотиков – погрешность, суд фактически работает против нас, нет заинтересованных свидетелей. Поэтому вы здесь. Я внимательно, можно сказать, скрупулезно прочитал ваш доклад, проконсультировался с экспертами. Все считают предложенный вами метод настоящей утопией. Никто в это не верит, да и у меня на этот счет большие сомнения.
– Что я могу на это возразить? – вынужден был отреагировать Стив. – Я разработал этот метод, и я отвечаю за его работоспособность.
– Это хорошо! Я не очень верю в вашу теорию, но я верю в вас, – генерал Гровс медленно поднял голову и твердым, тяжелым взглядом посмотрел в глаза Стиву, – поэтому вы здесь. Я дам вам все, что необходимо для осуществления этого проекта: практически неограниченный ресурс людей, любые технические средства, имеющиеся в лабораториях ФБР, все, что вам понадобится, и если вы сможете добиться успеха, то обещаю… памятник при жизни. Я совсем не шучу, – строго заметил он, увидев невольную улыбку Стива, – я говорю про символ, в общем, вы меня поняли. Короче, решение принято, фонды выделены, специалисты в вашем распоряжении, ориентировочный срок на подготовку команды один месяц, после чего вы получите первое досье. Все в ваших руках, вы полностью ответственны за этот, надеюсь вам ясно, совершенно секретный проект, и мы все-таки будем надеяться на успех, – генерал Гровс впервые улыбнулся. – Вопросы законности пусть вас не волнуют, это мы берем на себя. Связь держите с моим помощником, Грегори всегда вам поможет.
Шок, настоящий шок – это единственное, что испытывал Стив после разговора с генералом. Он полагал, что его приглашают на работу вообще, ну скажем, научный консультант, советник по вопросам социологии при какой-либо структуре, то, что он раньше делал в Бостоне, анализ текущего состояния, составление отчетов, прогнозы на перспективу, – в общем, сторонний наблюдатель работы отдела.
Максимум, что он мог себе представить по поводу предполагаемой работы в Вашингтоне, это помогать кому-нибудь в осуществлении его идеи о перманентной слежке, но быть ответственным руководителем такого проекта – в это просто невозможно было поверить. Перманентная слежка, предложенная им в докладе, – это ведь гипотеза, правда, ориентированная на практическую реализацию, но этого еще никто в мире не делал. Он вспомнил «1984» Джорджа Оруэлла, там это частично было, но совсем не так. Там все про эту слежку знали и были согласны, она была составной частью жизни любого человека в обществе и воспринималась им не враждебно, а как данность, как жилье, работа, еда. Слежка была органически неотделима от члена общества, и каждый осознавал ее как важный и полезный, фактически необходимый инструмент, разумно направляющий и организующий его жизнь.
«С другой стороны, кому же это внедрять в практику, как не мне, автору идеи?» – поостыв, решил Стив, – не так уж он неправ, этот генерал Гровс.
Вообще, при домашнем анализе, вся процедура назначения его руководителем проекта Стиву неожиданно понравилась. Ничего лишнего, без эмоциональной шелухи, генерал даже честно сказал, что в результат не верит, а поддерживает проект от безвыходного положения, так сказать, хватается за мою идею, как за соломинку, а ведь мог этого и не говорить. Серьезный человек. Фактически он сформулировал для Стива назначение крайне логично, дал идею – реализуй, никто тебя за язык не тянул, вот тебе все необходимое, и если ты не слюнтяй, не витающий в облаках мечтатель, то карты на стол, доказывай, что твоя игра стоит свеч. Честный и жесткий расклад, проигравший выбывает навсегда. Настоящее испытание для настоящего мужчины.
Стив достал свой талисман, а именно так он стал относиться к самурайскому мечу, вытащил клинок из ножен и несколько раз со свистом взмахнул им в воздухе. Конечно, хотелось что-нибудь рубануть, но, оглядевшись в своем номере люкс, он не нашел подходящего для уничтожения объекта. Азарт предстоящего боя, в котором ни один человек на свете, включая его самого, не мог предсказать победителя, захлестнул его какой-то чуть пьяной веселостью отчаянной схватки с неясным концом.
– Мне не нужен памятник при жизни, даже его символ, я это сделаю только потому, что хочу это сделать, – так сформулировал Стив свой кодекс чести, поглядывая на светящееся лезвие меча.
Незримый, хотя, видимо, только односторонний контакт с духом самурая, владевшим этим мечем до него, был окончательно установлен. Зазвонил телефон. Это был Грегори, помощник генерала Гровса. Он сообщил, что на завтрашнее утро, то есть не совсем на утро, а на девять часов, чтоб Стив имел время освоиться, назначил ознакомительную встречу с руководителями ведущих подразделений, поступающих в его распоряжение с этого момента, а именно: служба внешнего наблюдения, служба прикрытия, группа теленаблюдения, группа снайперов, служба радиоперехвата, группа технического сопровождения, служба внутренней слежки, психолог, служба спутниковой связи и прочие.
«Да, – напряженно подумал Стив, – слежка это целая наука, и придется освоить все эти премудрости, ведь нельзя руководить людьми, если не понимаешь самого дела, всех его тонкостей».
– Будет человек пятнадцать, так что вам предстоит со всеми познакомиться, принять или отвергнуть, предложенные нами кандидатуры, если они в чем-либо не будут вас устраивать. Не смущайтесь, мы найдем им замену. Завтра мы встречаемся в вашем новом кабинете на четырнадцатом этаже, кстати, у вас уже есть секретарша, миссис Керен Дайтелл, если она вам подойдет, то останется у вас. Вы хорошо устроились? Жалобы, пожелания? Машина подходит? Да,  это мой выбор, я полагал, что вам понравится. В таком случае, всего вам хорошего и до свидания.

Глава тринадцатая

«У меня есть кабинет, секретарша, какие-то службы, куча сотрудников и даже группа снайперов, хотя непонятно, зачем они мне нужны, но все равно, неплохо для начала, – подумал Стив, – кроме того, есть время увидеть Анну, ведь если не сегодня вечером, то вообще неясно, когда», – и, посмотрев в визитку Катрин, набрал номер телефона. Сердце учащенно забилось, он физически чувствовал, что боится возможного ответа Анны, что тогда он ей скажет, но к телефону подошла Катрин.
– Здравствуйте, миссис Дотсон, – с каким-то внутренним облегчением сказал Стив, – это Стив Мурри, помните такого?
– Дорогой Стив, как я рада вас слышать. Как вы поживаете? Где вы?
– Я в Вашингтоне, вашими молитвами получил сюда направление на работу. Я вам сказал когда-то, что с вами опасно – вы всегда оказываетесь правы. Сейчас я в этом очередной раз убеждаюсь.
– Ах, дорогой Стив, – сквозь смех ответила Катрин, – вы всегда так мило шутите. Но я за вас очень рада, достойных людей нужно продвигать. Послушайте, Стив, давайте сделаем так: собирайтесь и приезжайте к нам прямо сейчас, не откладывая, без церемоний, мы все вас ждем, – сказала она решительно и продиктовала свой адрес в богатом пригороде Вашингтона.
Найдя на карте Вашингтона указанный пригород, Стив совершенно автоматически начал изучать также окрестности, потом спохватился. «Тут мне это зачем? Школа слежки в ФБР действительно намертво влезает в печенку, ведь ни убегать, ни догонять в доме Катрин я никого не собираюсь, – подумал он с некоторым раздражением.
– Вот завтра все начнется всерьез, а сегодняшний вечер – последняя передышка перед главными боями».
Он ехал по ярко освещенным улицам американской столицы, и прежние парижские ощущения ожидания чего-то хорошего приятно будоражили его, он даже улыбался, поглядывая по сторонам, хотя предстоящая и такая желанная встреча с Анной пугала его своей непредсказуемостью. Район, в котором жила семья Анны, был несколько удален от самого города и представлял собой образец респектабельности – большие дома, обрамленные широкими, ухоженными участками, аккуратно разделенные живым забором из густорастущих кустов. Место для богатых. В большом капитальном доме, выдержанном в континентальном стиле, его уже ждали – автоматические ворота вежливо раскрылись, как только он к ним подъехал.
– Машина у вас, как всегда, чужая, – со смехом встретила его Катрин, вышедшая из дома ему навстречу.
Муж Катрин, Тэдд Дотсон, оказался полным, симпатичным, жизнерадостным человеком, полностью ориентированным на свою жену, она, по-видимому, определяла все его желания, мысли и слова, которые он произносил, как хороший ученик, отвечающий на уроке и
периодически поглядывающий на свою учительницу, в ожидании одобрения и поддержки. Такое положение его полностью устраивало, он был доволен своей умной женой, домом, машиной и вообще жизнью.
– Наш герой, – сказал он, подходя к Стиву, – наслышан о вас, счастлив познакомиться, мне Катрин рассказала о ваших подвигах. Спасибо за дочь, – приятно улыбаясь, выпалил он положенный текст.
Стив внутренне поморщился от этого панегирика. Если эта тема обсуждается в доме в таких выражениях, то Анна должна его уже по-настоящему возненавидеть. Внешне он проглотил эту неудачную копию мыслей Катрин про уже давно забытую страницу его прошлой жизни, и, весело болтая и шутя, все поднялись в дом. Анна встретила их в гостиной, она была в гладком, очень облегающем платье, и было видно, что она нервничает, все время переходит с места на место, переставляет что-то на уже накрытом столе, потирает пальцы рук, поправляет прическу.
«Она невероятно красива, особенно когда волнуется, – в который раз накатилось на Стива, предательская дрожь прошла по телу. – Наваждение какое-то, невозможно с этим справиться, – подумал он почти с раздражением. – Что она со мной делает?»
Взяв себя в руки, буквально силой воли заставив себя рационально соображать, Стив решил, что волнение Анны – хороший знак; видимо, не знает как себя вести после предательства в Фонтенбло, когда она бросилась искать от него защиту у полиции.
– Здравствуйте, мистер... – видимо, почувствовав, что это чересчур, после их встречи, поцелуев и взаимных переживаний, Анна замолчала и после нервной заминки поправилась: – Здравствуйте, Стив, – при этом даже не смогла выдавить из себя обязательное «как я рада вас видеть» и протянуть ему руку.
Обед проходил под знаком ублажения и примирения двух противоборствующих сторон, которые, сохраняя общую гармонию, никак напрямую не общались. Стив и Анна, соблюдая приличия и поддерживая разговоры на общие темы, всячески старались избегать друг друга, до момента, когда, по кивку Катрин, ее дрессированный муж поспешно встал из-за стола и с извинениями заспешил за удалявшейся женой. Оставшись с Анной наедине, Стив, преодолев паническоечувство, начал разговор.
– Анна, давайте поговорим по-хорошему, спокойно. Вы же понимаете, что у меня тогда в Париже не было выбора, я был обязан вас спасти. Я не говорю о благодарности, но мне кажется, что жертва должна чувствовать что-то положительное по отношению к своему спасителю, – тихо сказал Стив, пытаясь вызвать у Анны хотя бы чувство вины за ее черную неблагодарность.
– Благодарность? – задумчиво повторила она, нервно прохаживаясь вдоль стола. – Тогда представьте себе такую сцену. Я иду по лесу, и вдруг на меня нападают волки, они окружают, щелкают зубами, уже хотят напасть, и тут выходит тигр.
– Благодарю за комплимент, – не мог пропустить Стив такое сравнение.
– Он один, а их много, и им кажется, что они могут победить. Начинается драка, слышен визг задавленных тел, хруст ломаемых костей, кровь хлещет из перекушенных глоток. Наконец короткий и яростный бой закончен, гора мертвых тел кругом. Тигр спокойно оглядывается вокруг, облизывает окровавленную пасть и говорит человеческим голосом: «Я вас спас, Анна. Вы можете меня полюбить?» И смотрит на меня, как вы сейчас.
– Ну, Анна, – Стив от удивления и возмущения даже схватился за голову, – это какой-то детский сад, сказки какие-то. Неужели вы не понимаете, что это моя специальность? Меня этому научили, я прошел курс самообороны. Это не имеет ни малейшего отношения к моему характеру, к моей личности и к моему отношению к вам.
– Скажите, Стив, – нервно продолжала Анна, – вы могли бы полюбить робота, терминатора, который, конечно, очень похож на человека, но иногда в нем включается какая-то скрытая программа и он начинает убивать?
– Но, Анна, согласитесь, что в той ситуации нам обоим было лучше победить, – сказал Стив уже с некоторым раздражением от непонимания и неприятия Анной очевидных вещей.
– А победителей не судят, да? – воскликнула Анна в волнении. – Победители всегда хорошие, всегда герои. Так вот, я так не думаю и... мне с вами все равно страшно.
– Вы думаете, что я могу вас обидеть?
– Нет, не это, вы не понимаете. Когда я вспоминаю эту жуткую сцену, то меня особенно поражает, как вы забирали у них оружие. Драка, жестокость, в этом есть что-то дикарское, но это как-то можно объяснить, животный мир полон насилия, а вот аккуратный обыск трупов и складывание оружия носовым платком в одну кучу, сразу, без малейшего перерыва, – это уже программа, действия робота. Ни эмоций, ни страха, ни радости победы. Скажите сами, это похоже на действия человека?
– Это похоже на действия профессионала, – резко сказал Стив, заканчивая этот бессмысленный разговор, и, любезно попрощавшись с появившимися родителями Анны, откланялся. «Нужно действовать с другой стороны, тут непробиваемая стена, – подумал он. – На языковом уровне эту проблему не решить».

Глава четырнадцатая

В восемь часов утра Стив открывал дверь своего кабинета на четырнадцатом этаже. К удивлению, его новая секретарша, миссис Керен Дайтелл, была уже на рабочем месте. Среднего роста, лет тридцати, шатенка с темными глазами без блеска, подтянутая и причесанная, как молодой выпускник морского училища на первом параде, она по-военному представилась и обрисовала обстановку и диспозицию.
На массивном дубовом письменном столе в глубине большого шикарного кабинета лежала стопка карточек, на каждой была фотография, название подразделения и короткое описание послужного списка участника заседания. Большой овальный стол для заседаний занимал центральную часть кабинета, и на нем уже были установлены таблички с именами участников.
«Да, тут обходятся без глупых сантиментов, – подумал он, вспоминая бостонское отделение ФБР, с его панибратством, постоянными шуточками и поддразниванием друг друга, – тут другой стиль, все серьезно и ответственно».
Стив сел за стол, осмотрелся по сторонам, изучая свои новые владения, затем залез на стул и снял со стены парадный портрет президента США, а на его место повесил свой самурайский меч. Секретарша икнула, глотнула воздух, как рыба, неожиданно выброшенная на берег, и без комментариев унесла отвергнутый портрет в подсобное помещение, а Стив как ни в чем не бывало занялся изучением картотеки своих будущих сотрудников. Точно в девять появился Грегори, он зашел с любезной улыбкой и сразу увидел самурайский меч, дерзко висевший над головой Стива. Улыбку сдуло с его лица, он постоял в нерешительности, не зная, уйти сразу или все же попытаться спасти ситуацию, на его разом посеревшем лице был виден мучительный процесс принятия важного решения, и, наконец, серьезно глядя Стиву прямо в глаза, он сказал, медленно выговаривая каждое слово в отдельности.
– Вы знаете, Стив, с этого момента я начал думать, что у вас может получиться то, ради чего вас сюда пригласили. Сделать это, конечно, нельзя и... невозможно, но, с другой стороны, если бы кто-нибудь рассказал мне про это, – и он показал пальцем на самурайский меч, – я бы тоже не поверил.
Грегори вдруг представил себе этого неожиданного человека с медальным лицом и холодными серыми глазами, этого сидящего перед ним новичка, которого он знал всего сутки, Стива Мурри, очень высоко, может быть, даже на самом верху пирамиды ФБР.
Стив невозмутимо пожал плечами и начал обсуждать интересующие его подробности предстоящего совещания. С Грегори Фостером, всемогущим помощником генерала Гровса, были установлены правильные взаимоотношения – начальником в этом кабинете был Стив.
– Единственно, что мне сразу показалось непонятным, – спросил он у Грегори, – зачем в моей команде предусмотрены снайперы, ведь у нас все-таки слежка?
– Важность проекта настолько велика, что каждый объект у нас на вес золота, мы должны исключить все возможные и даже невозможные ситуации, поэтому, хотим мы того или нет, нам придется также круглосуточно охранять все объекты перманентной слежки.
– Понятно, – коротко согласился Стив.
За несколько минут до начала совещания Керен Дайтелл широко распахнула дверь, и сотрудники заняли свои места согласно расставленных табличек за большим овальным столом. Все были подтянуты, сдержаны, в однотипных темно-серых костюмах и ярких галстуках; единственная женщина, миссис Жаннет Крафт, психолог, стилем одежды практически не выделялась среди мужчин. Стив сидел на месте председателя, по правую руку был Грегори, слева заняла свое место его помощница Керен. Все смотрели на него. Грегори, наклонившись к Стиву, тихо предложил представить его собравшимся.
– Спасибо, не нужно, я сам, – ответил Стив и, спокойно обведя всех взглядом, объявил:
– Здравствуйте, господа. Меня зовут Стив Мурри, меня назначили руководителем этого проекта. Надеюсь, все в курсе обсуждаемого вопроса. Перманентная слежка – это мое предположение, гипотеза, которую нам всем придется либо доказать на практике, либо опровергнуть. Этого в мировой практике еще никто не делал. Для этого мы здесь собрались, господа первопроходцы. Вначале я хочу услышать ваши мнения, но меня интересуют только конструктивные мысли и предложения. Я хочу знать, как вы видите себя и свое подразделение в этом проекте, и какие технические или прочие трудности предполагаете. Прошу высказываться. Начнем с начальника службы внешнего наблюдения, прошу вас, Барри Дроуфорд. Внимание, господа.
Представительный, лет сорока пяти, уверенный в себе мужчина, на секунду задумался.
– Я со своей стороны не представляю, как можно обеспечить скрытную перманентную слежку. Даже при том, что мы делали до сих пор, все равно подозреваемый слежку… ну, как вам это объяснить, не то что видит или замечает, он ее иногда как бы чувствует, и сразу меняет привычное поведение, поэтому приходится работать в прерывистом режиме, то включая, то выключая слежение.
– При перманентной слежке этой проблемы не существует, – сказал Стив, кивнув головой, показывая, что понял вопрос. – Объект – я прошу всех присутствующих использовать именно этот термин – будет знать, что за ним следят. Главное отличие перманентной слежки от обычной, – она значительно теснее и глубже. Ни на минуту объект не может оставаться один. Камеры и подслушивающие устройства должны быть установлены в машине, дома и на работе, полный контроль телефонных переговоров и личных встреч. Всегда и везде мы должны быть рядом, вести его, контролировать. Он, объект, нас будет видеть и слышать, а не только чувствовать, что за ним следят, как было раньше. Он будет видеть преследующую его машину, будет постоянно встречать наших агентов, – таковы основные правила игры в перманентной слежке.
Среди присутствующих возник небольшой шум, это было неожиданное и странное слежение, отсутствовала главная, фундаментальная часть любого наблюдения за объектом – секретность, иначе какой в этом смысл, что можно узнать, если объект точно знает, что за ним следят? Сотрудники обменивались мнениями, такого никто не ожидал.
– Мы смотрим на него, а он на нас! И что тогда мы сможем узнать? – воскликнул кто-то.
– Ну, тогда объект просто «ляжет на дно», затаится, временно перестанет заниматься своим бизнесом, и что мы, действительно, сможем добиться от него? – изумленно спросил Барри Дроуфорд, обводя глазами сидящих за столом с видом «либо я сошел с ума, либо что-то здесь не так».
– Нам не нужно ничего от него добиваться, – спокойно ответил Стив, – нас на этом этапе не интересует их уголовный бизнес, нам безразличны их секреты. Наша задача – обеспечить перманентную слежку за объектом, видеть каждый его шаг, записывать каждое слово, фиксировать все контакты, и все, ничего более нам от объекта не требуется, надеюсь, это понятно?
Но это было непонятно. Серьезные люди, собравшиеся здесь, никак не могли заниматься утопической ерундой – наблюдать, как какой-нибудь средней руки мафиози будет проводить время на своей вилле, общаясь с семьей. Ропот и приглушенное возмущение катилось вокруг стола, пока не достигло миссис Жаннет Крафт, психолога. Она подняла руку, прося слова.
– Прошу вас, миссис Крафт. Внимание, господа, – резко произнес Стив, перекрывая ропот присутствующих.
Жаннет Крафт, шатенка лет тридцати пяти, с короткой стрижкой и приятным проницательным лицом, на котором периодически проскальзывала почти неуловимая улыбка, сразу понравилась Стиву, в ней было какое-то понятное Стиву научное начало, способность к анализу.
– Я хочу пояснить истинную цель перманентной слежки, то, что сама только сейчас поняла, и снять возникшее недоразумение, – сказала она низким, певучим голосом, посмотрев на возбужденные лица сотрудников. – Мистеру Мурри действительно не нужны фактические результаты слежки, всякие там секреты наркоторговли, кто кому передал партию героина, кто привез, кто заплатил, кто договорился и т. д., потому что настоящая цель перманентной слежки – это запугивание объекта, запугивание до такой глубины, до такой степени, что он будет чувствовать себя абсолютно незащищенным, затравленным человеком. На профессиональным языке, это попытка насильственно выдавить личность из социума, вызвать психическую неадекватность, – сказала она, после чего, видя, что ее не очень понимают, со вздохом добавила: – Проще говоря, объекту перманентной слежки будет мучительно трудно и очень нехорошо.
– А почему, собственно, им должно быть хорошо? – спросил Стив, и за столом засмеялись.
«Молодец, – отметил он про себя, – она первая поняла, что к чему. Умная у меня оказалась сотрудница».
– Очень трудно и очень нехорошо, – в раздумье повторила она, и вдруг, видимо, оценив предстоящую картину до конца, тряхнула головой, откидывая сомнения, и, вызывающе посмотрев на Стива, нервно заявила: – Я в этом участвовать не хочу и отказываюсь от должности ведущего психолога проекта.
– Миссис Крафт, – раздался грозный окрик Грегори, – приказываю немедленно замолчать. Наш проект организован и утвержден лично генералом Гровсом, заместителем директора ФБР. Из этого кабинета вы можете выйти только в одном случае, если Стив Мурри, руководитель проекта, скажет вам – вон! Не забывайте, что вы находитесь в ФБР, а не в университете.
Стив посмотрел на Грегори. Конечно, он был прав, хотя форма… Впрочем, и форма соответствующая, бунт надо давить в самом зародыше. Он взглянул на присутствующих, все осознали, что тут не шутят. Жаннет сидела с опущенным, каменным лицом, на котором проступали красные пятна уязвленного самолюбия, уставясь в одну точку, и казалась безучастной к происходящему вокруг нее.
– Моральные аспекты мы с вами рассматривать не будем, хотя я все же хочу напомнить, что наши объекты – это наркодельцы, а не выпускницы баптистской школы для девочек, – сказал Стив, подводя итоговую черту под этой проблемой. – Миссис Крафт, я понимаю ваши чувства, но не разделяю их. Не хочу повторять банальные мысли, но наркомания – это зло, и мы будем бороться с ним всеми возможными способами. Перерыв десять минут.
Все поднялись со своих мест и, шумно обсуждая на ходу только что услышанное, вышли из кабинета. Оставшийся Грегори, не говоря ни слова, нервно крутил в руке ручку, иногда делая пометки в своих бумагах. Он сосредоточенно думал, казалось, какие-то сомнения одолевают его, и несколько раз украдкой взглянул на Стива, который был всецело поглощен изучением картотеки новых сотрудников.
– Скажите честно, Стив, она права? Это и есть настоящая цель перманентной слежки? – наконец с трудом выдавил он из себя.
– Да, она права! – спокойно ответил Стив. – И я хочу ее участия, она профессионал. Жаннет Крафт утверждена на должность ведущего психолога проекта. В нашей команде появился первый штатный сотрудник, – весело заявил Стив, и засмеялся, глядя на растерянное лицо Грегори, который наконец осознал, чем, собственно, будет заниматься создаваемая ими структура.
После перерыва разговор приобрел конструктивный характер. Все, наконец, поняли, что от них требуется. Вопросы сыпались, как из рога изобилия, ведь подобного опыта ни у кого не было.
– Телохранители. Они всегда вооружены и при визуальном контакте могут подумать, что это конкуренты и предпринять активные действия. Что делать в таком случае?
– Объект должен быть очищен от своего окружения, как орех от скорлупы, – таким афоризмом неожиданно ответил Стив, внутренне улыбнувшись.
– У нас есть группа снайперов и служба прикрытия. Любой человек с оружием из окружения объекта, если он предпринимает какие-либо активные действия, подлежит немедленному уничтожению, – твердо сказал Грегори, но, увидев удивление на лицах присутствующих, добавил: – Мы будем применять секретную разработку ФБР, специальные резиновые пули с иглой-наконечником, через которую производится инъекция очень сильного снотворного. При попадании в тело наши пули вызывают болевой шок и временный паралич, то есть создается полная уверенность, что человек убит, но через два часа жертва просыпается в полном порядке. Понятно, что до окончания операции псевдоубитые будут изолированы, – четко объяснил он, – чтоб не болтались под ногами и не мешали объекту думать, что их уже нет.
– А законность? – раздался голос руководителя группы снайперов.
– В приказе, подписанном генералом Гровсом, наш проект приравнивается к специальной операции, со всеми вытекающими из этого возможностями и ответственностью для присутствующих, Кстати, надеюсь понятно, что никто за стенами этого кабинета о том, что здесь происходит, знать не должен. Желающие могут ознакомиться, – и Грегори помахал документом, который достал из толстой папки, где черным жирным тиснением выделялся гриф: «Совершенно секретно».
– Когда объект поймет, что за ним следят, а он, как я понимаю, поймет это очень быстро, он начнет «дергаться», попытается куданибудь скрыться, уехать, например. Что тогда? – спросил руководитель внутренней слежки.
– А вот этого ему позволить никак нельзя. Неважно, каким способом вы будете действовать, но объект не может покинуть сцену, не доиграв свою роль, нет у него такого права, – твердо и однозначно ответил Стив.
Через пару часов Стив закрыл совещание, напоследок попросив у руководителей подразделений прислать ему какое-нибудь пособие или руководство для стажеров по каждому подразделению отдельно.
– У кого такового не имеется, придется написать специально для меня. Срок – три дня. Кроме того, мы будем практически каждый день встречаться с вами индивидуально или в смешанном составе, чтоб выработать взаимное понимание и слаженность работы всех групп, входящих в нашу команду.
Распрощавшись со всеми, Стив вежливым жестом задержал около себя Грегори.
– Наша примадонна, миссис Жаннет Крафт, почти сорвала нам первую репетицию, можно даже сказать, предварительное ознакомление с пьесой и распределение ролей в предстоящем спектакле. Вы очень вовремя и очень точно произнесли свою реплику-импровизацию, – сказал Стив и утрированно зааплодировал Грегори, перед которым трепетала добрая половина ФБР. – Благодарность от меня лично и от имени труппы, – и они вместе расхохотались.

Глава пятнадцатая

Оставшись в одиночестве, Стив задумался. «Пока все идет неплохо. Сорганизуемся в конце концов, уже видно, как костяк идеи о перманентной слежке стал обрастать мясом». Весь вопрос в финансировании. Как он сказал когда-то в самолете при знакомстве с миссис Катрин, наука стоит больших денег, а чем он сейчас, собственно, занимается, как не проверкой одной из своих гипотез на практике.
Повинуясь ассоциации, Стив увидел себя в самолете из Парижа с газетой «Вашингтон Пост» в руках, там журналист сделал его похожим на супершпиона Джеймса Бонда, агента «007». «У меня теперь тоже есть право убивать, правда, более гуманно, всего на два часа, – неожиданно улыбнулся он пришедшему сравнению, – так что фантазия Флеминга не так уж беспочвенна, просто на текущий момент это право дается не двумя нулями в номере агента-007, а функциональным понятием – спецоперация».
Стив обернулся и посмотрел на самурайский меч, висящий над его головой. Тому самураю, который до него носил этот меч под мышкой, вообще не нужно было получать какое-либо разрешение, – право убивать было у него всегда и везде, оно было зашито в нем самом. «Все-таки степень внутренней свободы у него была значительно выше», – вздохнув, честно признался себе Стив, и тут же мысленно одернул себя. Зачем думать о неинтересных и ненужных ему понятиях права на убийство, когда он не может реализовать простейшее право – быть любимым так волнующей и такой далекой от него Анной, право, которое не является уделом избранных, а неотъемлемая часть жизни практически любого человека на земле. Вот это настоящая проблема. Стив нажал кнопку на столе и вызвал секретаршу.
– Миссис Дайтелл, подготовьте мне, пожалуйста, список загородных ферм в радиусе пятьдесят километров от Вашингтона, где разводят и подают к столу свежую птицу.
– Можете называть меня просто Керен, – сказала она и впервые улыбнулась.
«Зауважала после совещания», – подумал Стив, кивая в знак согласия.
Через полтора часа на его столе уже лежал отпечатанный список загородных ферм, с названиями, телефонами, адресами и даже краткими пояснениями о том, что там разводят и как туда добраться. Стив взял список из девяти пунктов и начал методично обзванивать фермы. В результате сложных переговоров с хозяевами в списке осталось пять подходящих. Стив взглянул на календарь. Сегодня четверг, если завтра все осмотреть, то в субботу можно уже осуществить задуманное. Он снял со стены самурайский меч, который давал ему ощущение свободного и веселого авантюризма, и сунул его под мышку.
– Это мой талисман, – сообщил он в ответ на удивленный взгляд своей секретарши. – Меня завтра не будет. До свидания, Керен, – на ходу бросил он секретарше, которую так быстро разучил удивляться, и уехал в гостиницу.
Весь следующий день Стив объезжал подходящие, по каким-то его критериям, фермы. Все они были раскиданы в разные стороны от города, поэтому его маршрут напоминал гигантскую пятиконечную звезду на карте Вашингтона с пригородами. Он ходил по фермам, интересовался деталями, смотрел на клетки, пробовал свежеприготовленную птицу и, в конце концов, нашел то, что искал. Это была маленькая ферма, больше похожая на хутор, с символическими воротами и плакатом «Свежая птица», которую содержала миссис Лайма Робертс. Ее прибалтийские корни ощущались в ее светлых длинных волосах, ярких голубых глазах и детях, таких же белокурых и голубоглазых, которые резвились на лужайке рядом со столами для посетителей.
Вечером из гостиницы Стив позвонил по единственному номеру, который он знал в Вашингтоне.
– Я хочу пригласить Анну на обед, прошу вас, Катрин, уговорите ее, это последняя попытка, – выпалил он, – вас она послушает.
– Хорошо, я попробую, – после томительного молчания наконец согласилась Катрин. – Позвоните через час. Надеюсь, Стив, вы понимаете, что наш дом в любом случае для вас всегда открыт.
– Спасибо вам, Катрин, спасибо за все, – растроганно произнес он и положил трубку.
Через час переговоры через посредника были успешно завершены, и в солнечное субботнее утро его машина, с самурайским мечом, засунутым за сиденье, – он придавал Стиву уверенность, – стояла перед фешенебельным домом Анны. Они ехали молча, Анна отстранено смотрела в окно на стремительно убегающие назад улицы, но когда они вырвались на загородное шоссе и город остался позади, она повернулась к Стиву.
– Что вы задумали, Стив? Вы хотите меня убить или еще раз спасти? Куда мы едем?
– Успокойтесь, Анна, мы едем в очень приятное место, вам там наверняка понравится. Еще двадцать минут, и мы на месте.
Ферма Анне понравилась. Стив сразу познакомил ее с миссис Лаймой Робертс и, сославшись на то, что все это уже видел, оставил ее на попечение хозяйки, с которой у Анны сразу возникла взаимная симпатия. Сопровождаемая ею, она осмотрела нехитрое хозяйство, жилой дом, небольшую конюшню, поиграла с симпатичными детьми Лаймы, все было замечательно. Стив терпеливо ждал их около входа в курятник. Они шли вдоль клеток, пока Стив не указал на одну из них. Миссис Лайма достала курицу, взяла ее на руки и они направились на задний двор. Увлекаемая Стивом, расслабленная окружающей ее тишиной и покоем деревенской жизни, ничего не подозревающая Анна, шла вместе со всеми, а Стив что-то оживленно рассказывал хозяйке.
Все произошло обыденно и быстро. Миссис Лайма наклонилась, прижала курицу к одинокому полену и, схватив топор, валявшийся рядом, отрубила курице голову. После чего, подняв ее, чтоб кровь стекла на землю, и, поворачивая из стороны в сторону, удовлетворенно сказала:
– Хорошая. Мы их кормим только зерном, они у нас не жирные.
Анна вздрогнула. Схватившись за горло и не издав ни звука, она попятилась обратно и бросилась бежать с заднего двора. Стив сунул хозяйке деньги за несостоявшийся обед и устремился за Анной, догнал, схватил за локоть, развернул к себе. Ее лицо пылало гневом и отвращением.
– Вы, вы... садист! Зачем вы мучаете меня? Что я вам сделала?
Почему всегда кровь? Всегда насилие? – выкрикивала она как в беспамятстве, и в ее глазах была настоящая ненависть. Но Стива нельзя было так просто сбить, он тщательно подготовился и глубоко продумал эту сцену, иногда даже проговаривая реплики за них обоих.
– Вы обращаетесь не по адресу, это не я отрубил курице голову, а миссис Лайма, я тут такой же посетитель, как и вы, так что все претензии к ней, – сказал Стив очень спокойным голосом. – Скажите ей, что это не просто работа, заработок, который содержит ее семью, а бесчеловечное, отвратительное действие, что она терминатор, робот с программой убийства, – и Стив показал в сторону миссис Лаймы, которая в этот момент подошла к своим белокурым детям и взяла маленькую девочку на руки. – Вы честный, справедливый человек, Анна, скажите ей, что в ней нет ничего человеческого. Так вы действительно думаете? Она бессердечная? Она злая? Отвечайте, Анна, – Стив уже сам почти кричал и тряс Анну за плечи. – Отвечайте, Анна. Кто эта женщина? Зверь? Примитивное животное? Эта Лайма с тремя детьми? Она садистка? С ней опасно находиться рядом? Ее страшно любить? Отвечайте, Анна.
Слова-снаряды попадали точно в цель, пробивая непробиваемую стену, в которую Стив уперся в их последнем разговоре. Анна неуверенно посмотрела на Лайму, окруженную своими детьми. От ее удовлетворенного взгляда веяло добром и любовью.
– Отвезите меня домой, – устало, но уже без надрыва, сказала она, и это было косвенное признание того, что Стив прав, что он смог доказать свою правоту, облечь ее в неопровержимые, бесспорные одежды.
Но Стив не мог дать ей перерыв, время на раздумье. Ответрешение он был обязан получить сейчас, на фоне своей эмоциональной победы.
– Ну так как, Анна, вы согласны со мной?
Они медленно шли к машине и, поравнявшись с ней, Анна остановилась, взглянула на Стива.
– Там, в Париже, вы погрузили меня в ностальгическую сказку, осуществили мои детские мечты о прекрасном принце – благоухающие цветы, золоченая карета, я же вас тогда сама поцеловала, но потом часы пробили двенадцать, и Золушка, потерявшая голову от счастья, не смогла вовремя убежать и осталась ни с чем. Прекрасный, заботливый и добрый принц на ее глазах превратился в кибергаубийцу, – Анна резко замолчала, услышав возмущенный возглас Стива, затем продолжила более мягко: – Сейчас я вас уже не виню, я усвоила сегодняшний урок, но вся проблема в том, что когда я думаю о вас, то не могу вас понять, я не вижу вашего дна, мне неясны ваши скрытые возможности. Вы умеете манипулировать чувствами людей, и это... пугает. Скажите честно, Стив, кто вы?
Стив сразу вспомнил, где он впервые услышал этот вопрос, это было в Фонтенбло, когда он, закованный в наручники, лежал на земле, а над ним стоял офицер французской полиции. Тогда ему нечего было ответить, а теперь, то ли под воздействием волшебного, певучего голоса, то ли обволакивающих зеленых глаз, которые смотрели на него печально и вопрошающе, но уже без злобы, он сказал, выдал свою самую заветную тайну, в которой не смел признаться даже себе самому.
– Я воин.
– Военный? – не понимая, переспросила Анна.
– Воин, – твердо повторил Стив и в подтверждение своих слов достал спрятанный за сидением машины самурайский меч, рванул его из ножен, полностью обнажая свою душу и магическое блестящее лезвие, опасно сверкнувшее на солнце.
– О боже! – отшатнувшись, в ужасе прошептала Анна.
Всю обратную дорогу они молчали. Стив вошел с Анной в дом, хотя его никто не приглашал, оказалось, что родители Анны куда-то уехали до вечера. Шальная, жаркая мысль ударила Стива: «Подходящий момент, сейчас или никогда». Он подошел к Анне, взял ее за руку, хотел что-то сказать, как-то объяснить, но неожиданно для нее и для себя самого рывком притянул ее к себе и поцеловал. Она вздрогнула, взмахнула руками, как раненная птица, застонала и вдруг с силой, неожиданной для ее хрупкой фигуры, обхватила Стива за шею и всем телом прижалась к нему. Окружающий мир исчез, только два стиснутых страстью тела, отрываясь друг от друга и вновь сливаясь в бесконечном поцелуе, метались по салону, опрокидывая стулья.
– Где твоя спальня? – на секунду оторвавшись от Анны, хрипло спросил Стив.
– Там, – коротко выдохнула она, указывая наверх.
Стив схватил на руки свою, взятую приступом, так мучительно и долго сопротивлявшуюся ему, Анну, и, пока не передумала, бегом, перескакивая через ступеньки, понес ее наверх по лестнице. Анна безвольно лежала у него на руках, глаза ее были полузакрыты, губы пылали…

Глава шестнадцатая

Для участников секретного проекта по перманентной слежке кончились спокойные, размеренные дни. Их руководитель, наделенный генералом Гровсом сверхъестественными полномочиями, после первого очного собеседования с глазу на глаз выгнал треть предложенных руководителей подразделений. Начальник департамента личных кадров не успевал формировать замены. Темп работы превышал человеческие возможности, так тут не работали никогда. Совещания, затягивающиеся далеко за полночь, полное пренебрежение к понятию личного времени – это был стиль функционирования новой структуры. Ощущения людей, которых «забраковали», было ужасным, что заставляло внутренне трепетать тех, кто продолжал эту каторжную темповую работу по созданию невиданной доселе структуры, которая может все, что связано с преследованием, подслушиванием, телесъемкой, перехватом, сложной и надежной системой блокировок объекта при попытке выехать из города. Было обеспечено бесперебойное «ведение» объекта, начиная передачу текущих сводок в режиме реального времени с момента пробуждения и заканчивая суточный цикл на той же сцене. Единственный, кто, казалось, не чувствовал усталости и одну за другой перерабатывал «смены», иногда даже не возвращаясь в гостиницу по трое суток, был руководитель проекта Стив Мурри, он «заводил» всех окружающих, сужая понятие смысла дальнейшего существования до утилитарного выживания в этом иррациональном проекте. Причем, несмотря на то, что у них был один-единственный объект слежки, Стив утверждал, что со временем число объектов может увеличиться и требовал избыточности.
Уже через две недели занятий были произведены первые «полевые испытания». Стив попросил Грегори найти ему пару шустрых ребят из числа агентов, они должны были сыграть роль преследуемых объектов. Он уехал с ними на инструктаж в неизвестном направлении и вернулся только часа через четыре. Когда началась «игра», службы перманентной слежки засекли указанные «объекты», которые некоторое время вели себя прилично: спокойно колесили по центру города, иногда резко останавливали машины в самых неподходящих местах и звонили из уличных таксофонов, потом, как будто по сигналу, начали отрываться от преследователей, причем один из них, проехав на красный свет, пересек Арлингтонский мост и сел в ожидавший его на набережной Потомака катер с работающим двигателем, на котором, развив бешеную скорость, скрылся навсегда. Другой «объект» просто въехал на территорию частного аэродрома и улетел на спортивном самолете, уже стоявшем на взлетной полосе с ожидающим его пилотом. Конечно, их обоих засекла спутниковая служба слежения, но главное условие – не дать объекту возможности покинуть город, не было выполнено.
На Барри Дроуфорда, начальника группы внешнего наблюдения, ответственного за то, чтоб объект всегда был «под колпаком», было жалко смотреть, он никак не ожидал такой пощечины своему профессиональному престижу, его обвели вокруг пальца с удручающей простотой, зато руководителя группы телефонного прослушивания, Илана Броковича, распирало от счастья: ему удалось засечь абонентов, которым звонили «объекты», и полностью записать разговоры из уличных таксофонов, за что он перед всей командой получил благодарность от имени службы. Тренировки продолжались в том же темпе, причем постепенно сотрудники начали чувствовать от перенапряжения не усталость, а радость жизни на пределе возможностей, когда никто уже не думал, как досидеть на службе до конца дня. Те, кому удалось «выжить» в проекте, испытывали неведомое для себя ранее чувство свободы в принятии «сумасшедших» решений, которые, после тщательного разбора с бескомпромиссным руководителем проекта, оказывались единственно допустимыми вариантами в данной ситуации. Это было необычно и интересно. К указанному сроку новая структура была полностью готова ко всем мыслимым и немыслимым «трюкам и финтам» потенциальных объектов.
У самого Стива был свой график работы, он неожиданно срывался и уезжал часа на три-четыре, никому ничего не говоря. Однако Жаннет и не нужно было ничего говорить, она один раз пристально посмотрела не него и, улыбнувшись какой-то внутренней улыбкой, сразу поняла, в чем дело. Женщины все, что касается любви, чувствуют кожей, не скроешься. Гоня машину по знакомому маршруту, Стив испытывал неведомое ему раньше чувственное нетерпение от ожидаемого свидания с Анной; даже останавливаясь у светофоров, он в своем воображении был уже там, в ее объятиях…

Совершенно секретно.
Объект № 1, Барбара Санчес (кличка «Барби»), 33 года,
 подозревается в распространении наркотических средств.
Владелица массажного кабинета (оказание сексуальных услуг).

Началось это все утром в теплый летний день, все заметно волновались, ученья кончились, началась перманентная слежка. В кабинете Стива установили монитор, чтоб он мог сам контролировать «объект», здесь был штаб, сердце всей предстоящей баталии. «Объект» уже был засечен, все службы заняли исходные позиции. Ждали сигнала. Обычно невозмутимый Грегори нервно расхаживал по кабинету, озабоченно поглядывая то на Стива, то на десяток сотрудников, сгрудившихся вокруг его письменного стола. Стив, как и подобает главнокомандующему перед началом военной кампании, был в центре внимания, бегло выясняя у окружавших его «генералов» последние детали предстоящей операции. Рядом отстранено сидела Жаннет Крафт, психолог, которую Стив, наряду с Грегори, ввел в число своих главных консультантов, она демонстративно курила, чего никому другому в этом кабинете не разрешалось.
– С Богом – в данном случае не скажешь, звучит как богохульство. С чертом нам в любом случае не по пути. Так давайте сделаем это для себя, чтоб доказать, что мы можем это сделать, – с таким странным призывом обратился Стив к ожидающим его сигнала коллегам. – Вперед! Да помогут нам расчет и воля!

Объект № 1.
У Барбары Санчес была нелегкая жизнь. Невысокого роста, смуглая, с большими оливковыми глазами, играющими блеском и тайным призывом, с прекрасной, даже вызывающей фигурой, тонкой талией, вздыбленной высокой грудью, она вызывала сексуальный импульс у встречавших ее мужчин. Сколько она себя помнила, исключая детство и отрочество в каких-то трущобах, она спала с ними, это было ее основное и единственное занятие, с десятками, сотнями, может быть, даже тысячами мужчин, всех видов, типов и пород. Она была профессиональной проституткой и это была ее жизнь, полная своими радостями и невзгодами, все ее подруги жили так же, но однажды все переменилось. Это произошло с ней три года назад, когда ее заманили на какую-то попойку два морских пехотинца, а потом оказалось, что их там человек тридцать. Она просила, плакала, но это их только раззадорило, ее пустили по кругу, и с какого-то момента она начала отключаться, терять сознание. Целую неделю потом была не в себе, лежала, стонала, подруги отпаивали ее какими-то целебными настойками, но не помогло. После этого как обрезало, – она уже не чувствовала ничего. Она стала абсолютно фригидной – секс не вызывал у нее никаких эмоций, кроме отвращения, но нужно было продолжать работать. Именно тогда Барбара решила, что должна что-то сделать со своей жизнью, что-то поменять.
Она предложила своему сутенеру, Хорхе, сделать легальный бизнес, снять помещение под массажный кабинет, набрать молодых девиц, а не шляться по панели, шарахаясь от каждого копа. Он боялся полиции, но она сама все уладила, своими методами, у нее были влиятельные клиенты, которые помогли. Она получила лицензию и реализовала свой единственный шанс выкарабкаться из бесконечного ужаса под названием секс. Они стали равными компаньонами: она управляла сложным и тонким делом формирования постоянной клиентуры, а Хорхе занялся наркотиками, и у него пошло. В своем заведении они сбывали наркотики на очень приличную сумму, платили кому надо, и их не трогали. Кроме того, у Хорхе появились свои собственные распространители. Он осмелел и захотел больше. Это его погубило. Его нашли в машине с простреленной головой, и Барбара осталась одна. Она продолжала сбывать героин, который получала от прежнего поставщика, но ни в какие авантюры по расширению бизнеса больше не лезла, старалась сохранить то, что имела, а имела она уже немало.
Слежку она почувствовала сразу, как будто по сигналу Стива о начале операции. Кто-то смотрел на нее. Барбара всегда доверяла своему внутреннему голосу, она выглянула в окно, и из дома напротив блеснул, как прожектор в ночи, объектив большой камеры. Она оцепенела, на секунду даже потеряв дыхание; страх полностью парализовал ее. Она стояла у окна своей новой роскошной квартиры, уставленной розовой бархатной мебелью, с картинами и скульптурой обнаженной натуры, и не могла прийти в себя.
«Все, конец», – мелькнуло в сознании, и она была вынуждена опереться о стенку, чтоб не упасть. Даже мысли о том, что это может быть просто любитель обнаженного женского тела, – она часто ходила по квартире голая, – у нее не возникло. Это было не просто ощущение, она уже твердо знала – за ней следят. Логическая последовательность: слежка – арест – следствие, вскрывающее всю ее уголовную жизнь, и тюрьма, откуда она, по-видимому, уже не выйдет, парализовала волю и желание сопротивляться. На непослушных ногах она подошла к бару, достала бутылку виски и сделала большой глоток прямо из горлышка. Обжигающий напиток как-то встряхнул, привел в чувство. Села в глубокое кресло, закурила сигарету и задумалась. Почему? Она маленькая, незаметная, никуда не лезет, с клиентами хороша. Что она сделала не так? Где ошиблась? Почему это коснулось ее, ведь секс нужен всем, она в данном случае не в счет. Среди клиентов много уважаемых людей, шантрапу она отшивала сразу. Скандалов нет. За что преследуют именно ее? Клиенты приходят, выбирают девочку, в баре музыка, вино, дым стоит стеной и... наркотики!
Вот оно! Наркотики, которые они продавали почти открыто, как добавку к веселью. Наркотики, к которым все привыкли. Вот и причина. Ведь на это как посмотреть, с одной стороны – ерунда, баловство, нечто вроде виски или сигарет, только эффект сильнее, а с другой стороны – преступление, наркобизнес.
Барбара вспомнила своего дружка-компаньона Хорхе, как он сгорел на наркотиках, чуть зарвался – и получил пулю в лоб, оставив ее одну, без прикрытия. А ведь предупреждали его, приезжала целая команда, долго разговаривали. Дурак он и есть дурак. Поняв, что дело касается не ее самой, не бизнеса в целом, а какой-то его части, дающей, конечно, очень хорошие деньги, но, в общем, дополнительного заработка, без которого можно временно обойтись, Барбара обрадовалась. Есть надежда выбраться из этого без больших потерь, – если она прекратит продажу, то и причина слежки отпадет.
Пристально посмотрев на телефон, Барбара задумалась, чуть прикусив нижнюю губу, потом встала и пошла к своей соседке Мэри, которой было около шестидесяти. В свое время, сразу после переезда, они познакомились и подружились. Барбара рассказала ей о своем «муже», очень обеспеченном бизнесмене, который трагически погиб в автокатастрофе несколько лет назад, оставив ей приличное состояние, однако она бесплатно работает вечерами в больнице, чтоб отвлечься и помочь людям, но супруга своего забыть не может, и в подтверждение своих слов уронила большую прозрачную слезу в чашку чая, вызвав жалость и сострадательную любовь соседки.
– Ну что вы, милочка, вам нужно выйти замуж, – воскликнула наивная Мэри, – вы такая красивая и такая молодая.
– Никогда я не предам память моего любимого мужа, – ответила Барбара фразой из какого-то фильма.
Ей было очень важно, чтоб хоть кто-нибудь в этом мире считал ее обычной, нормальной женщиной, и она была благодарна Мэри за ее сочувствие и любовь, поэтому обычно в гостях она была задумчива и молчалива, а говорила в основном ее старшая, опытная подруга.
Зайдя к соседке, Барбара, сославшись на то, что телефон что-то барахлит, попросила разрешения позвонить.
– Конечно, милочка, а я пока приготовлю чай, – обрадовалась скучающая Мэри и пошла на кухню.
Барбара быстро набрала номер.
– Здравствуй, Брюс, это Барби. У меня неприятности, так что не звони мне, я думаю, это опасно. Нет, никаких действий не было, только следят. Конечно, прекращаю; может, вернуть тебе остаток? Ой. Не кричи, пожалуйста. Хорошо, я сама спрячу. Нет, конечно, звоню от соседки. Не сердись, Брюс. Я все понимаю и твой номер уже забыла.
На экране монитора № 1 внизу картинки разговаривающей по телефону Барбары появилась бегущая строка: «На телефонной связи Брюс Хоумен, владелец пивного бара, адрес – Вашингтон, улица Ридч, 17».
Во время «чайной церемонии», выслушивая мнения Мэри по вопросам женской жизни, иногда соглашаясь, иногда удивляясь услышанному, Барбара поняла, как себя вести дальше. Пакетики она спрячет у себя в заведении, в тайнике под полом в своем кабинете. Девицам даст строгое указание на все просьбы отвечать: «Нет и никогда не было», кому надо, сам поймет, и, удовлетворенная своей сообразительностью, она поблагодарила соседку за чай и вернулась к себе. Отправившись на работу, Барбара слегка удивилась, что ей уделяют столько внимания: за ней, как привязанная, ехала машина с затемненными окнами.
Педро, телохранитель и сторож заведения, здоровый и исполнительный парень, встретил ее сообщением о том, что утром перегорел свет во всем доме, но он сразу вызвал монтеров из электрической компании, и они все починили.
– Только возились часа два, у нас, оказывается, проводка слабая, так они все проверили. Хорошие ребята, веселые, но девочек не трогали, – добавил он, видя озабоченное лицо хозяйки.
Барбара отмахнулась от него. Педро вечно рассказывает какую-то ерунду, у нее были дела поважнее, нужно было спрятать пакетики до прихода клиентов и девиц успеть проинструктировать.

Глава семнадцатая
 
Совершенно секретно.
Объект № 2, Брюс Хоумен ( кличка «Бармен» ), 26 лет, подозревается в распространении наркотических средств, поставщик Барбары Санчес. Владелец пивного бара.

Брюс Хоумен занимался наркотиками уже пятый год. Он был когда-то неплохим боксером и даже подумывал о переходе на профессиональный ринг. Для чернокожего парня это была бы отличная карьера, но в памятном бою с Гарри Гучеро он пропустил сильный удар, был отправлен в тяжелый нокаут, неудачно упал и, получив смещение шейных позвонков, несколько недель провалялся в больнице, хорошо еще, что страховка была, после чего врачи однозначно запретили ему выступать на ринге. Со спортом было покончено, а больше делать он ничего не умел. Он оказался без специальности и без перспектив, какое-то время проработал вышибалой в пивном баре Леоне Брагери, которому его порекомендовал один его знакомый боксер, потом барменом, а потом Леоне, присмотревшись к нему, предложил продавать «отраву», причем предложил так, что уже нельзябыло отказаться. Так Брюс попал в «систему». Дело простое – продавать пакетики с героином постоянным клиентам и всем, кому он доверяет, и не попадаться. Вначале он боялся, представляя себе, как его хватают, арестовывают и сажают в тюрьму, но он продавал, продавал – и никаких неприятностей не происходило. Деньги это давало хорошие, не то, чтоб он сразу разбогател, однако вскоре смог купить новую машину, о которой раньше не смел и мечтать, и вообще стал чувствовать себя уверенно. Он понял: «система» очень похожа на бокс – никогда не раскрываться, не терять хладнокровия, всегда ждать удара и бить самому, если открылось уязвимое место. Поэтому через год у него уже были свои распространители, а через три года, подставив Леоне на восемь лет, он занял его место, выкупил бар у родственников и начал разворачивать свое дело. Постоянный поставщик перешел к нему по наследству. Деньги потекли рекой, но после того как он сам стал боссом, появились новые расходы, нужно было «кормить» много людей вокруг себя и отбиваться от всякой мелкой шушеры, с чем он успешно справлялся уже несколько лет. Купил себе шикарный дом, где периодически устраивал грандиозные попойки с девочками, и вообще стал авторитетным человеком в своемрайоне.
Слежку он обнаружил в конце дня, вернее, неосознанно почувствовал какой-то дискомфорт, когда, заезжая на стоянку, увидел, что следовавшая за ним машина остановилась около дома с включенными фарами. И только на следующее утро, выезжая на работу, он уже всерьез заволновался, увидев, что его сопровождают. Подавив резкий скачок адреналина в крови, который всегда испытывал перед началом боя на ринге, Брюс продолжал спокойно ехать в свой паб, посматривая в зеркало заднего вида. Машина с затемненными стеклами шла за ним, как привязанная, не удаляясь и не приближаясь.
Такого с ним еще не было. Приехав на место и оставив свой эскорт на улице, Брюс сразу увидел в пустом, по причине раннего времени, пабе двух мужчин, которые тихо сидели за стойкой. Не нужно быть большим физиономистом, чтобы по подтянутым, спортивным фигурам определить – это не случайные посетители. Либо киллеры, либо агенты полиции. Первым желанием было вызвать своих ребят и «разобраться» на месте, но предательский холодок прошелся по спине, пересохло во рту. Брюс кивнул бармену, зашел к себе в кабинет и стал лихорадочно вспоминать, с кем у него конфликт и кто может захотеть его убрать. В «системе» бывало всякое, но, чтоб конкурента убивали сразу, без предварительного разговора, такого не было, раньше всегда пытались договориться, и только если кто-то не понимал слов и доводов, вступали в дело кольты и автоматы. Брюс вспомнил, что вчера утром приходили из пожарной инспекции с проверкой помещения, облазили все, включая его кабинет.
«Барби сдала своим звонком, идиотка проклятая, убить ее мало, – подумал он с ненавистью, – значит, это полиция, – окончательно решил Брюс и потянулся к телефонной трубке, однако не набрал номер, а, задумчиво покрутив трубку в руке, тихо положил ее обратно. – Нельзя!»
Он вспомнил, что в сейфе, замаскированном внутри склада, осталось полкило героина, которые он не успел расфасовать, и деньги на следующую партию.
«Только без паники, – сдерживал Брюс свои наэлектризованные нервы, – вынести это сейчас все равно нельзя, но и оставлять нельзя, вдруг сразу сделают обыск. Что же делать? Поговорить ни с кем невозможно, телефон наверняка прослушивается. Да, попал я в ситуацию».
Зазвонил телефон. Брюс смотрел на него и не знал, отвечать или нет.
Стив, глядя на установленный у него в кабинете второй монитор с раздумывающим Брюсом, схватил трубку прямой связи и вызвал руководителя группы телефонного прослушивания, Илана Броковича.
– Илан, вы можете зафиксировать номер телефона, если объект не отвечает?
– Обижаете, шеф, – послышался довольный голос Илана, – все входящие и исходящие номера фиксируются обязательно, имя абонента определяется вне зависимости, состоялся с ним разговор или нет.
– Первый успех, с чем поздравляю вас от имени генерала Гровса, – многозначительно произнес вошедший в кабинет Грегори, глядя на Брюса на мониторе № 2. – Потянулась цепочка, разматывается. Может, теперь Барби оставить в покое, она свое дело сделала. Зачем она нам нужна? Только людей отвлекает и место занимает, – добавил он и посмотрел на монитор № 1 с Барбарой, сидевшей на кровати с отрешенным выражением лица.
– А заинтересованный свидетель в суде, забыл? – ответил Стив. – Она нам еще будет нужна, хотя, конечно, через пару недель слежку можно ослабить.
Наконец Брюс решился и поднял трубку.
– Привет, Бармен, это Артист. Как поживаешь? У меня кончился...
– Послушай, Артист, – перебил его Брюс, – сюда больше не звони, я с тобой сам свяжусь, – и не дожидаясь ответа, резко положил трубку.
На месте не сиделось. Брюс несколько раз прошелся по кабинету, а затем решил посмотреть, что там, в зале, с этими двумя, еще сидят? На его удивление, паб был пуст. Бармен протирал бокалы, дыша на них и периодически глядя сквозь них на свет.
«Может, померещилось?» – с надеждой на прежнюю беззаботную жизнь подумал Брюс.
– Где эти двое, что сидели у стойки? – нервно спросил он у бармена.
– Расплатились и ушли, – спокойно ответил тот, не понимая, что так взволновало шефа. – Даже не закончили свою выпивку. Что-то не так, босс?
Брюс нервно отмахнулся от него и вышел покурить на улицу. Прошелся вдоль паба; машины, которая ехала за ним утром, не было.
«Лечиться надо, неврастеник, – с упреком сказал он себе, еще раз обводя взглядом примыкающую к пабу полупустую стоянку. – Может, показалось, что-то нервы шалят».
Затем он потоптался на месте, неуверенно посмотрел внутрь паба. Сомнения одолевали его. Брюс перешел на другую сторону улицы и, пройдя полквартала, зашел в телефонную будку и набрал номер.
– Послушай, Артист, – сказал он, – мне тут показалось, что копы сели на хвост, так что давай с этим делом повременим. Когда все успокоится, я с тобой сам свяжусь. Да черт его знает, сегодня за мной всю дорогу кто-то ехал, и в баре с утра сидели двое. В общем, есть подозрения, так что давай подождем. Лады?
Довольный собственной предусмотрительностью, он вернулся обратно. В баре уже сидели первые посетители, все было, как обычно. Уже почти успокоившись, он собрался вернуться в кабинет, и тут увидел, что входят другие, но точная копия тех, кого он видел утром, той же породы, копы.
 «Как избавиться от содержимого в сейфе? “Отрава” и деньги вместе – это сразу тюрьма, не открутишься никогда, – подумал он, и противно заныло под ложечкой. – Черт бы их побрал, этих копов. Не живется им спокойно. Теперь главное – никаких резких движений, про сейф забыть, вести себя естественно, все контакты временно обрубить, – отдавал он себе приказы, – и, может, пронесет нелегкая».
Вечером, сопровождаемый утренним хвостом, Брюс степенно вернулся домой, посмотрел телевизор, к телефону не подходил и на звонки не отвечал, рано лег спать. Началась жизнь «под колпаком». Все контакты со своими постоянными распространителями он обрубил, обзвонив всех из кабины телефона на автобусной станции, затерявшись в толпе пассажиров, несущихся туда и сюда, среди шума и неразберихи. «Товар» лежал мертвым грузом в сейфе, но трогать его было бы безумием. Дни проходили один за другим, но слежка присутствовала всегда; иногда он их видел, иногда они исчезали, но сама слежка оставалась. Он чувствовал ее, с ней он ехал в машине по городу, с ней ел, с ней спал. Брюс, тщательно обследовав свою квартиру, обнаружил миниатюрную камеру размером в половину спичечной головки, после чего он уже не мог приводить домой девиц, ощущение было, как на сцене, казалось, он выступает в порнотеатре перед зрителями. Аккуратно срезав камеру, он на следующий день встретился в ресторане со своим знакомым экспертом из охранного агентства «Кул». Рой долго вертел ее в руках, причмокивал языком, восхищенно тряс головой.
– Плохи твои дела, Брюс, – наконец сказал он, – ты в серьезной разработке. Я камер такого типа вообще никогда не видел, но один приятель как-то рассказывал, что такие игрушки производятся в лабораториях ЦРУ. Шпионаж, международный терроризм, арабский фундаментализм, сам думай, что за тобой есть, но без меня, я в это дело лезть не хочу, у меня и так проблем по горло, – сказал Рой и сразу ушел, оглядываясь по сторонам.
«Сумасшедший дом, – думал Брюс, бесцельно колеся по городу. Он за всю свою жизнь ни разу не был за границей, не знал никаких иностранных языков, не знал никого, кроме боксеров, бандитов-мордоворотов и проституток; правда, у него на кухне мыл посуду араб, безграмотный и забитый мальчишка, да нет, бред какой-то. – Какой терроризм? При чем тут шпионаж? За мной следят по ошибке!» – единственная здравая мысль, которая теперь постоянно крутилась у него в голове и хоть как-то могла объяснить эту не похожую ни на
что слежку, постепенно превращающую его жизнь в настоящий кошмар.
Уже несколько дней он почти не спал, это вошло в него и осталось, хотя раньше всегда спал, как убитый, проваливаясь в сон, как только голова касалась подушки, но сейчас это стало происходить с удручающей и повторяющейся неизбежностью. Брюс ложился часов в одиннадцать и сразу засыпал, а в полвторого просыпался от кашля, открывал глаза, кашель душил его, и все, до утра он лежал с открытыми глазами, сна не было, казалось, что сломался сам механизм засыпания. Если он выпивал, то ему снились кошмары, поэтому спиртным он не пользовался. Он умел выдерживать перегрузки, в свое время много выступал, ему казалось, что он мог вытерпеть все, – мог заставить себя встать после сильного удара противника на ринге, когда воля парализована болью и перед глазами круги, но эта пытка бессонницей была ему невыносима. Бесконечно длинными ночами он пытался понять, за что попал в разработку. Невозможно было предположить, чтоб ЦРУ занималось наркотиками на это есть другие службы, причем абсурд ситуации заключался в том, что, без всякого сомнения, они занимаются конкретно им, хозяином небольшого бара, с десятью распространителями. Это уже абсолютно невероятно, это все равно что стрелять из пушек по воробьям, но, с другой стороны, масштаб слежки прямо указывал, что это не полиция, да и знакомый коп из полицейского участка, которого он подкармливал, прямо сказал: «Это не мы» и исчез навсегда, связаться с ним стало невозможно. Брюс, не выспавшийся и подавленный, как автомат, продолжал ходить на работу, хотя уже не очень понимал, зачем он это делает.

Глава восемнадцатая

Барбара чувствовала себя больной и разбитой. После начала слежки она сразу же полностью прекратила продажу наркотиков, к большому неудовольствию клиентов, но это не помогло, слежка продолжалась. Она чувствовала себя как в сосуде, откуда постепенно выкачивают воздух. Она задыхалась и не знала, как из этого выбраться. Апатия ко всей своей деятельности постепенно переходила в общую депрессию. Она перестала ходить в заведение, которое с таким трудом создала, вообще не выходила из дома, проводя большую часть дня в постели. Ей никто не звонил, и она никому не звонила, связь с внешним миром закончилась. Она стала нюхать кокаин, а затем и колоться, что распространителям делать негласно запрещено. Иногда заходила соседка, сердобольная Мэри, и, думая, что Барбара тяжело заболела, предлагала срочно обратиться к врачу. Раз, принеся ей свежий бульон, Мэри обнаружила Барбару в истерике.
– Что с вами происходит, дорогая? – с жалостью спросила она.
– Они за мной следят, – вытирая слезы, прошептала Барбара. – Я их чувствую! Они преследуют меня повсюду, они всегда со мной: на улице, в доме, даже в моей постели. Я боюсь. Помогите мне. Спасите меня. Я не знаю, что мне делать, как от них избавиться.
– Успокойтесь, дорогая, – произнесла Мэри, пятясь к выходу. – Все образуется.
После этого Мэри перестала заходить. Казалось, что Барбару все забыли, внешний мир перестал существовать, она осталась одна наедине со слежкой, которая облепила ее со всех сторон, не давая возможности дышать.
На экране монитора № 1 происходило что-то ненормальное. Стив и Жаннет неотрывно смотрели на Барбару.
– Что это она делает? – вдруг прошептал Стив, с изумлением глядя на экран.
Барбара показывала стриптиз. Она зашторила в своей квартире все окна, включила приглушенный свет, завела подходящую для этого представления музыку и, профессионально раскачиваясь и извиваясь всем телом, пристально глядя прямо в камеру, начала свой древний танец. Странным, контрастирующим с самим смыслом стриптиза, было выражение ее лица, оно было скорбное и серьезное. Она медленно снимала одну часть своего туалета за другой, делая паузы, заполняемые изгибами и вращением ее красивого тела. На мониторе № 1 поползла фраза: «Здорово! Ребятам нравится!». Стив, бледный, осунувшийся после всех этих дней и ночей совместной жизни со своими объектами, сорвал трубку.
– Еще раз увижу – голову оторву! – грубо прокричал он страшным голосом и швырнул трубку на место.
Текст на мониторе мгновенно исчез. Стив пристально посмотрел на Жаннет.
– Вы понимаете, что происходит?
– Конечно. Это ритуальный танец. Она не знает, что делать, и хочет задобрить «высшие силы», которые ее уже загнали. Она чувствует себя как лошадь, которая больше не может бежать, скоро ей конец. Она призывает на помощь последнее средство, свой основной инстинкт, единственное, что она знала в жизни, – секс, он помогал ей всегда и во всем. Она пытается воздействовать на вас сексом, она просит, чтоб вы ее пожалели. Она больше не может это переносить. Она даже не боится – она хочет умереть, сейчас смерть для нее – это избавление от ужаса, в котором она пребывает. Кроме того, мне кажется, – Жаннет сделала паузу, внимательно вглядываясь в лицо объекта № 1, – что после стриптиза, когда она поймет, что ее не простили и ни облегчения, ни избавления не будет, она сделает это: она покончит с собой. Сейчас для ее психики суицид или, как это обычно называют, самоубийство – единственный и естественный выход из тупика, в который ее загнали.
– Группе прикрытия готовность три минуты. Взять объект № 1, – прокричал Стив в телефон.
Барбара закончила танец. Она сняла с себя все, и теперь стояла, обнаженная, в центре салона, демонстрируя свою совершенную фигуру, с тонкой талией и высокой приподнятой грудью, в нерешительности глядя в камеру. Ответа не было, не было никакой реакции оттуда, древние на ее месте решили бы, что жертва не принята и кары продолжатся. Слезы обреченной, приговоренной к мучительной смерти жертвы, покатились из ее глаз. Тяжело вздохнув, она опустила голову и неуверенной походкой впавшей в прострацию женщины поплелась в ванную, пустила горячую воду, достала бритву... и в этот момент на ее руку твердо опустилась чужая черная рука. Она оглянулась. Перед ней стояли, бесшумно и незримо появившиеся, посланцы Ада, покрытые с головы до ног облегающей плотной черной кожей, все одинаковые, в шлемах, но с живыми глазами, глядящими через белые прорези, – бессмертные воины Сатаны.
«Все кончено! Меня забирают в Преисподнюю!» – мелькнула последняя здравая мысль и красавица Барбара по прозвищу «Барби», провалившись в пустоту глубокого обморока, рухнула на руки агентов группы прикрытия.
Разработка объекта № 1 была закончена; экран монитора, отслеживающий ее жизнь, погас и был убран в подсобное помещение. Конечно, после того, как женщина пришла в себя, она дала все показания, полный отчет о своей деятельности, когда, где и какое количество наркотиков она получила от своего поставщика Брюса Хоумена по кличке «Бармен», что было запротоколировано и записано на видеопленку. Объект № 1 полностью выполнил свою функцию и был отправлен в специальный закрытый центр по реабилитации людей переживших стресс.
– Объект не идет, – мрачно констатировал Стив на двадцатый день перманентной слежки за объектом № 2, – он вошел в новое для себя состояние и прижился там. Нет никакого прогресса. Похоже, что был прав наш бесподобный и неповторимый начальник службы внешнего наблюдения Барри Дроуфорд, когда предупреждал нас: «Объект просто “ляжет на дно”, затаится, временно перестанет заниматься своим бизнесом, и чего мы добьемся?» – процитировал он фразу с первого заседания.
– Объект не спит уже двенадцать дней, – твердо и жестко сказала Жаннет, не понимая, как Стив может этого не видеть, – более того, он имитирует сон, то есть боится показать нам, что он боится. Он не встает ночью, не включает свет, даже не ворочается, только кашляет. Он терпит, он спортсмен, но долго у него это не получится. Он боится неопределенности, он не понимает, чем это все закончится, но еще больше он боится, что мы обнаружим его страх. У объекта нет обоснованной модели поведения. Раньше в его сознании причина слежки была связана с наркотиками, но то, что ему рассказал этот псевдоэксперт из охранного бюро, сводит его с ума, нет рационального объяснения, почему к нему проявляет пристальное внимание такая серьезная организация, как ЦРУ, почему за ним следят, чего они от него хотят. Он зацикливается; еще несколько дней, вернее сказать, бессонных ночей, и он затравит себя сам. Этого никто не может выдержать долго.
– По-моему, вы преувеличиваете, – возразил Грегори. – Лежишь, думаешь себе о чем-нибудь приятном, что в этом такого страшного?
– Вы попробуйте, Грегори, не спать, и не вставать, и притворяться, что спите, и так не полчаса, не час, а всю ночь до утра, и не один день, а две недели.
На это Грегори только пожал плечами, чем почему-то возмутил Жаннет.
– Ложитесь на диван, – приказным тоном вдруг сказала она, показав на комнату отдыха, – и попробуйте сами.
Грегори сделал скептическое выражение лица, посмотрел на Стива, и, не обнаружив поддержки с его стороны, вздохнул и лег на диван. Видно было, что он уверен в результате и берется доказать это на деле. Психологический эксперимент с треском провалился – через три минуты Грегори крепко спал, чем вызвал растерянное удивление Жаннет, как можно так несерьезно и безответственно себя вести, и издевательский хохот Стива, со стороны наблюдавшего за проведением серьезного научного опыта. Проспав часа два, Грегори встал бодрым и отдохнувшим, но, вспомнив, что произошло, тихо вошел в кабинет и виновато посмотрел на Жаннет. Хорошо, что она не умела долго злиться.
На двадцать третий день слежки, встав после очередной бессонной ночи, Брюс осознал, что больше терпеть не может. По квартире метались тени. Стоило ему неожиданно войти в комнату, из нее ктото выскакивал, он это почти видел, но никак не мог их поймать. Он резко заглядывал под стол у окна, ведь кто-то шевелил край портьеры, но они были хитрые и всегда успевали убежать. Он зашел в ванную побриться, и из зеркала исчезло чье-то отражение, он сумел увидеть только свое лицо, испуганное, с кругами под глазами.
– Я вам покажу, – сказал он и погрозил теням кулаком, – вы у меня попляшете.
Брюс уже привык разговаривать сам с собой, но эта угроза относилась к тем, кто последнее время поселился с ним в квартире. Он принял решение и знает, как их остановить, он пожалуется на них в полицию.
– Не ожидали? – злорадно засмеялся он, подъезжая к полицейскому участку, и посмотрел на следующий за ним «форд».
Получив сообщение, что Бармен подъехал к полицейскому участку, Стив недоуменно пожал плечами.
– Интересное решение для наркодельца – искать защиты у полиции, – задумчиво сказал он, – нетривиальное!
– Объект № 2 хочет узнать правду. Любой ценой! – объяснила Жаннет. – Пусть Бармена подержат в приемной, через четверть часа мой помощник там будет. С объектом № 2 нужно очень грамотно поговорить. Если он сам пришел в полицию, то это похоже на полный морально-психический слом личности.

Глава девятнадцатая

– Я хотел бы поговорить с дежурным инспектором, – сказал Брюс секретарше, которая внимательно слушала кого-то по телефону.
– Садитесь, вас вызовут, – ответила она, записав его имя на карточке.
Он ждал уже минут двадцать. Входили и выходили полицейские и всякие другие личности, проводили арестованных, было шумно и чувствовалась какая-то суета.
– Брюс Хоумен в седьмой кабинет, – наконец объявила секретарша.
Брюс прошел по длинному коридору и, постучавшись, вошел в маленькую комнату, заваленную папками. За столом сидел суетливый человек с криво висевшем галстуком. Он быстро что-то писал, выхватывая то одну, то другую бумажку, причем, видимо, часто ошибался,
исправлял, иногда зачеркивал написанное и при этом раздраженно дергал лицом.
– Не обращайте на меня внимания, – сказал он. – Рассказывайте, что у вас? Какая проблема?
– За мной следят, – тихо сказал Брюс.
– Кто следит? – не отрываясь от своей работы спросил инспектор.
– ЦРУ.
– Вы это серьезно? Почему? – чуть скривившись от улыбки, спросил коп.
– Не знаю, – неуверенно ответил Брюс, – я думаю это ошибка.
– Вы что, действительно полагаете, что ЦРУ будет тратить деньги налогоплательщиков, не зная точно за кем следить? Терроризм, шпионаж, арабский фундаментализм. К чему вы имеете отношение?
Брюс не удивился, он уже слышал этот текст и длинными ночами тысячу раз обдумывал, к чему он ближе. Ответ отсутствовал, все это было от него далеко, как до Марса. Это был тупик, он не мог ответить на вопрос о причине слежки, ужас продолжится, никто не может ему помочь.
– Я занимаюсь наркотиками, – неожиданно для себя тихо произнес он.
– Как вы можете это доказать? – не отрываясь от своей писанины, спросил инспектор.
– Что доказать? – обалдевший Брюс, перестал понимать, что происходит вокруг. – Я продаю наркотики, у меня есть распространители.
Инспектор прекратил свою работу, с улыбкой посмотрел на Брюса и покачал головой.
– Мистер, – он порылся в своих бумажках и наконец нашел фамилию Брюса, – Хоумен, вы настоящий наркотик когда-нибудь видели, или только в кино? Зачем вы на себя наговариваете? Скрываете что-то действительно серьезное?
– Я этим занимаюсь уже пять лет, – закричал Брюс, возмущенный исключительной тупостью полицейского, который не понимал простых вещей.
– И где же вы его берете, ваш наркотик? Его в магазине не продают, – с противным смешком заявил инспектор, явно не веря ни одному его слову.
– Конечно, не в магазине, – передразнивая самого тупого копа, которого он видел в своей жизни, сказал Брюс, – у меня есть поставщик, я покупаю наркотик прямо у него.
– Какой поставщик? Как его зовут? Или это мифический персонаж, без имени?
– Почему без имени? У него есть имя, – замявшись, неуверенно возразил Брюс. – Но какое это имеет значение для...?
– Послушайте, любезный, это несерьезно, – перебил его инспектор. – Вы пытаетесь представить себя продавцом наркотиков и не знаете, как зовут вашего поставщика. Сами подумайте, как я могу после этого вам доверять? Извините, мистер Хоумен, но в таком случае я вам ничем не могу помочь. До свидания.
– Его зовут Фрэд Торн, – выпалил Фрэд. – Теперь вы довольны?
Но инспектору это имя ничего не говорило. Он пожал плечами и наконец полностью оторвался от своих бумаг.
– Мне кажется, мистер Хоумен, что вы вбили себе в голову какую-то ерунду. Отдохните пару дней дома, займитесь спортом, – это мой вам дружеский совет, а теперь, извините, я действительно очень занят, – и он показал на свой стол, заваленный бумагами.
– Почему вы мне не верите? – чуть не плача, закричал Брюс.
– Как же я могу вам верить, если у вас нет никаких настоящих доказательств? Имя вашего так называемого поставщика еще ничего не доказывает. Это не настоящее доказательство, такое каждый может придумать. До свидания. Всего вам хорошего.
– Вы меня отпускаете? Не хотите арестовать?
– Конечно, нет, мистер Хоумен. За что же вас арестовывать? – мягко возразил инспектор, вручил ему свою визитную карточку и выпроводил за дверь.
На негнущихся ногах, не видя ничего вокруг, Брюс вышел из полицейского участка, машинально сел в машину.
 «Это какой-то бред. Я перестал понимать, что происходит вокруг. Оказывается, нужно представить доказательства, что я продаю наркотики, а на слово мне в полиции не верят. Я сошел с ума», – Брюс Хоумен, бывший спортсмен, волевой, сильный человек сам вынес себе окончательный приговор.
Он уже не верил себе, не верил в правильность своих ощущений, он даже ущипнул себя, чтобы проверить, чувствует ли боль. Приехав домой, Брюс начал ходить по комнате. Одна неотступная мысль сверлила его. Он, как заведенный, ходил по своей спальне и продолжал прерванный диалог, спорил с этим тупым копом, находил новые, неожиданные для его собеседника доводы. Он ходил всю ночь. О том, что нужно скрывать, что не спит, он забыл, теперь другие мысли занимали его. Под утро какие-то мерзкие, глумливые рожи начали появляться на стенах квартиры и громко смеяться над ним. Он вынул из кармана визитку и позвонил по телефону.
– Я могу вам доказать. Теперь вы не открутитесь. У меня есть настоящие доказательства, – сказал он дрожащим голосом.
Они встретились в пабе, Брюс провел инспектора на склад, открыл потайной сейф и вытащил деньги и пакет с героином.
– Ну, теперь вы мне верите? – спросил он, улыбаясь улыбкой победителя, и без перерыва, испуганно шаря глазами по углам склада, зашептал, хватая инспектора за руку: – Вы должны спасти меня от ЦРУ, они за мной не только следят, они украли у меня сон, я совсем не могу спать, и я боюсь, меня посадят на электрический стул.
Потом Брюс начал плакать и кричать, что он не шпион, потом у него началась настоящая истерика. Пришлось его сразу арестовать. Объект № 2 полностью выполнил свою функцию, и через несколько часов, когда пришел в себя, дал показания.
– Вот она, классика! – сказал Стив, просмотрев на мониторе кульминацию завершения перманентной слежки за объектом № 2. – Подмена ценностей и жизненных установок.
– Да, вы их щелкаете, как мух, – восхищенно произнес Грегори.
– Скорее, наезжаете на них, как каток для укатывания асфальта. Посмотрите, во что они превращаются после вашей обработки, – мрачно заметила Жанетт. – Я, как психолог, вам заявляю: для психики объектов это необратимый слом личности, они уже не смогут вернуться к нормальной человеческой деятельности.
– То есть к наркотикам? – иронически спросил Стив. – И не надо, пусть в тюрьме посидят. Кстати, Жаннет, мне приходится возвращаться к старой теме. Вы воспринимаете наши объекты как своих потенциальных пациентов, и вам их жалко, им разрушили психику, они несчастные. Не спорьте! Я вижу это по вашему лицу. Давайте для примера представим себе, что ваша дочь, Рут, ей сейчас четырнадцать, – по памяти процитировал он данные личного дела Жаннет Крафт, – так вот, через год или два к ней подойдет Барби, или Бармен, или какой-нибудь ее знакомый и по-дружески, бесплатно даст попробовать наркотик, потом еще раз и еще раз, а потом она начнет просить у вас деньги, потом воровать, а затем продавать наркотики или свое тело, чтоб заработать на очередную дозу. Вы хотите такой судьбы для Рут?
– Это нечестный прием, Стив, при чем тут моя дочь? – Жаннет с возмущением отвергла подобную перспективу, даже взмахнула руками.
– Хорошо, пусть это будет дочь ваших друзей. Поймите, Жаннет, вы должны воспринимать это не как абстрактное зло, а как реальный ужас, который может войти в любой дом, включая ваш собственный. Надеюсь, вам ясно, что я хочу сказать? Поймите наконец, что мы на войне, а война – это всегда жертвы, причем с обеих сторон. Если раньше мы отстреливали мелкую дичь, неспособную к сопротивлению, то сейчас мы переходим в группу крупных хищников. Это означает, что они нас тоже могут съесть, это уже не игра в одни ворота, как с идиоткой Барбарой или безмозглым спортсменом Брюсом. Объект № 3, Фрэд Торн, сам по себе опасен тем, что власти не боится, он может за себя постоять, но вдвойне опасен тот, который стоит за ним, – объект № 4, имени которого я еще не знаю, но уверяю вас, что он может запросто позвонить генералу Гровсу, сам или через своих друзей. Поэтому, Жаннет, пока еще тихо, давайте отправим вашу семью куда-нибудь подальше, под чужими именами, конечно. Я вам советую это сделать немедленно, – добавил Стив.
Жаннет побледнела.
– Кроме того, нам нужна новая служба, что-то типа машин «скорой помощи» для быстрой перевозки трупов: их – фальшивых, и наших – к сожалению, настоящих, они не будут стрелять пулями с парализатором. Если им удастся сфотографировать телохранителей после их «ликвидации», то есть натравить на нас общественность, прессу и телевидение – это гарантированный конец операции. «Беспредел ФБР на улицах Вашингтона» – такого ни Белый дом, ни, соответственно, генерал Гровс выдержать не смогут.
Грегори волновался, было видно, что такого поворота событий он не ожидал. Он понимал абсолютно все, что тихо и спокойно излагал Стив, и был вынужден логически соглашаться, хотя мысль, что на него, не последнего человека в пирамиде ФБР, могут попытаться воздействовать извне, угрожать, запугивать, никогда не приходила ему в голову.
– Я попрошу вас, Грегори, представить мне полный список всех, я специально подчеркиваю, всех, кто знает о нашей операции, включая генерала Гровса, директора ФБР, вообще всех; может, там окажется даже президент Соединенных Штатов. Вы меня поняли? Кроме того, досье на мою секретаршу, миссис Керен Дайтелл. Все ее расходы и окупки за последние три года, я должен быть в ней уверен. Все, господа, пару дней на подготовку – и начинаем разработку объекта  № 3, Фрэда Торна.
Оставшись один, Стив сильно потер лицо руками. Усталость навалилась на него. Он встал, прошелся по кабинету, потом опять сел за стол. «А ведь я не выйду из этого проекта живым, – вдруг понял он. – Я завел этот механизм, и он убьет меня, если не на третьем объекте, то на четвертом точно. Не будут же они сидеть и ждать, пока мы до них доберемся, а сил и возможностей у них достаточно, можно не сомневаться. Этот Фрэд Торн матерый хищник, тигр-людоед, да еще охранное агентство под боком, сколько у него там бандитов под крылом. Будет непросто!»

Глава двадцатая

Совершенно секретно.
Объект № 3. Фрэд Торн, 35 лет,
подозревается в распространении наркотических средств, поставщик Брюса Хоумена. Владелец «Инвестбанка», охранного агентства «Кул».

Фрэди с детства любил деньги. В школе ему нечем было похвастаться; дома вечно озабоченная, выпивающая мать, а отец вообще отсутствовал как факт его биографии. Улица была его родным домом, и преступная среда манила его, как магнитом. Уже лет с четырнадцати его начали бояться, чувствовалось, что за ним стоит какая-то черная сила, с которой связываться никому не хотелось. Через год за избиение ученика на него завели уголовное дело в полиции, но в конце концов все ограничилось только исключением из опостылевшей ему школы, в которую он и без того ходил нечасто. Фрэди болтался с приятелями по улице, иногда вскрывал машины, иногда воровал по мелочи, а однажды совершенно случайно попал в «систему». У его хозяина была простая схема работы: девять пакетиков героина продал, десятый – твой. В первые дни он озирался по сторонам, бегал в тайник за каждым пакетиком отдельно, боялся переодетых копов, но потом, с опытом, пришла уверенность. Он зарабатывал большие деньги, нигде нельзя было сделать столько, но... в этой замечательной работе было большое «но», это было действительно опасно, то тут, то там полиция хватала распространителей, в участке их били смертным боем, а потом предоставляли выбор – либо в тюрьму, либо в осведомители. Те, кто не выдерживал и сдавал своего хозяина, кончали плохо, их в конце концов обнаруживали и убивали, а хозяин все равно как-то выкручивался, у него в полиции были свои люди.
Окончательный выбор Фрэди сделал случайно, когда увидел, как к хозяину приехали люди из «системы». Их было двое, они вышли из шикарного «кадиллака», на них были дорогие костюмы, золотые перстни на пальцах, от них исходил дух роскоши, процветания и опасности, было видно, что его хозяин перед ними заискивает, часто кивает головой и все время улыбается. «Вот бы мне когданибудь стать таким. Высший класс!» – восхищенно глядя на настоящих суперменов, мечтал Фрэди. Вообще-то в душе он ненавидел богатых и образованных, тех, кто получил все от рождения, тех, кто не обладая ни умом, ни силой характера, припеваючи жил наверху общества, презирая тех, кто копошится там, внизу, в грязи и бедности.
Теперь, через двадцать лет после того памятного случая, Фрэд Торн сам ехал в дорогом лимузине, с личным шофером и телохранителем, с ностальгической улыбкой вспоминая свое детство, наивную, юношескую мечту, которая тем не менее привела его к вершинам «системы». Те двое, которых глупый мальчишка принял за недостижимую элиту, были просто эмиссарами босса, которого он сам «двинул» четыре года назад. Фрэд шел по «системе», как по лестнице, используя каждую ступеньку только как плацдарм для подъема выше. Все, чего он достиг, было его и только его заслугой. Он выстоял, отбился от желающих его съесть и поднялся так высоко, где никак не мог находиться по факту рождения, из его уличных друзей половина сидела по тюрьмам, а вторая половина просто исчезла, как будто их никогда и не было.
– Слово имеет вес стволов, которые может выставить его хозяин, – так сформулировал для себя Фрэд Торн закон выживания и продвижения в «системе».
Стволы, деньги и связи накапливал он все эти годы, не жалея времени и сил, последовательно подминая под себя одну структуру за другой. На сегодняшний день он был уже на подступах к Олимпу. Выше была каста неприкасаемых, люди во фраках, которые располагали фантастическими капиталами и контролировали международные потоки наркотиков. Их защищали не стволы, а должности, положение в обществе, туда ему хода не было.
Слежку засек его личный телохранитель по кличке Балагур, которого Фрэд когда-то вытащил из тюрьмы, преданный и верный ему до мозга костей. Он несколько раз повернулся и посмотрел назад, потом что-то сказал шоферу, тот кивнул и начал увеличивать скорость.
– Шеф, я прошу вас лечь на сиденье, – сказал он нервно, – за нами погоня.
– Что? – не веря своим ушам, сказал Фрэд. – Какая погоня? Кто такие?
– Не знаю, но этот «форд» с затемненными стеклами едет строго за нами.
Фрэд Торн повернулся и внимательно посмотрел на державшуюся метрах в двадцати машину.
– Гарри, – обратился он к шоферу, – не гони, просто поверни здесь направо и на следующем перекрестке еще раз направо.
«Форд» шел за ними, не приближаясь и не удаляясь. Фрэд набрал номер на мобильном телефоне.
– Послушай, Краб, возьми десяток ребят. За нами едут какие-то сукины дети, нужно их проверить на прочность. Встретимся на пустыре, за кондитерской фабрикой через полчаса, возьми базуку, может, они бронированные. Одна машина должна ждать нас на месте, на пустыре, вторая въезжает за ними, чтоб не удрали. Все понял? – и, выслушав ответ, Фрэд что-то удовлетворенно пробурчал себе под нос и твердым, непримиримым взглядом посмотрел на «форд».
– Гарри, спокойно покрутись по городу, а потом езжай на пустырь за кондитерской фабрикой, чтоб минут через сорок там были. Посмотрим, кто это такой смелый.
Когда лимузин въехал на пустырь, их уже ждали. Джип его ребят из охранного агентства «Кул» стоял в глубине заброшенного пустыря, окруженного зеленым поясом кустарника и молодым леском. Лимузин, сделав медленный крюкообразный маневр, остановился позади джипа охраны, из которого сразу вышло пятеро вооруженных людей, образовав живой щит, отгородивший их босса от «форда», который, въехав на пустырь, остановился от них метрах в двадцати.
За ним, как и было оговорено по телефону, появился второй джип охраны, из которого выскочили пять человек замыкающей группы. Противник оказался в кольце, окруженный со всех сторон вооруженными людьми, причем путь к отступлению был перерезан, но, казалось, его это нисколько не обеспокоило. Наоборот, вел он себя крайне странно, ничего резкого не предпринимал, никто не вышел из машины, не было никакого действия или движения.
«Все это выглядит как-то нереально, – подумал Фрэд.
– Балагур, пойди, разберись, – сказал он своему телохранителю после некоторого раздумья.
Тот кивнул, снял автомат с предохранителя и вышел из лимузина. Мягко захлопнулась дверь машины, и вслед за этим эхо хлопков прокатилось по пустырю. Балагур безмолвно рухнул на землю. Вздрогнув, Фрэд увидел, что пятерки его охраны, стоявшие с двух сторон от «форда», падали как подкошенные, расстрелянные перекрестным огнем, причем он мог поклясться, что с самого «форда» вообще не стреляли! Эхо прокатилось по пустырю и смолкло. Никто не подавал признаков жизни, его охрана была уничтожена, целиком и сразу, не успев произвести ни одного ответного выстрела. Причем уничтожена кем-то извне. Холодный пот близкой и неотвратимой смерти, какого-то животного страха покрыл спину Фрэда, он точно знал, что сейчас произойдет. Еще секунда, и откроются двери «форда», оттуда выйдут люди в строгих, дорогих костюмах, с автоматами в руках, спокойно подойдут и, гадко улыбнувшись, всадят в него всю обойму.
«Кому я перешел дорогу? Кто они? – лихорадочно думал Фрэд, ожидая смерти. – Сам заманил себя в эту западню, ловушку, на этот чертов пустырь, кретин», – мелькнула мысль о своей последней, роковой ошибке.
Беззвучно, без сирены, на пустырь въехали две машины «скорой помощи», оттуда выскочили люди в белых халатах и, ни на кого не обращая ни малейшего внимания, быстро вповалку погрузили трупы внутрь машин, забрали оружие и, стремительно развернувшись, исчезли, как призраки. Тишина опустилась на пустырь. Осиротевшие джипы застыли на своих местах. «Форд» и лимузин, разделенные пустым джипом, неподвижно стояли друг против друга, как соперники на дуэли. Шло время, но из «форда» никто не выходил. Ожидание
стало невыносимым.
– Может, поедем, шеф? Попробуем? – вдруг неуверенным, дрожащим голосом сказал белый от страха шофер.
«Кто же нам даст уехать после того, что было?» – обреченно подумал Фрэд вместо ответа. Не услышав мнения шефа, шофер подождал еще немного, включил двигатель и, на свой страх и риск, начал медленное движение наружу. «Форд» двинулся с места и, как ни в чем не бывало, пристроился за ними. Они выехали с пустыря и вновь очутились на городских улицах.
«Куда же теперь ехать?» – подумал Фрэд, не понимая и не веря в происходящее на его глазах. Он сидел в прострации в своем роскошном лимузине без телохранителя, своего верного Балагура, и без надежды на то, что его оставят в живых.
– Может, домой, шеф? – спросил Гарри.
– Да, давай домой, – неожиданно согласился Фрэд.

Глава двадцать первая

Въехав в мощные железные ворота, встреченный приветствующей его службой внутренней охраны, Фрэд вышел из лимузина у своего трехэтажного дома-крепости. Он все еще не верил, что не получит пулю в спину. На деревянных ногах прошел он несколько метров и вошел в дом, живой! Ничего не произошло, он спасся. Переведя дух, он выглянул в окно. «Форд» стоял метрах в тридцати от ворот.
«Что же это было? Наваждение? Бред какой-то», – думал он, судорожно пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, перебирая в памяти весь свой богатый опыт устранения конкурентов, но ничего подходящего не приходило в голову, аналогов тому, что он видел
собственными глазами, в «системе» не случалось никогда.
Появилась его жена Сесилия – холеная молодая женщина с красивыми, круглыми глазами, удивившись, что он так рано вернулся, она тут же начала вываливать на него какие-то телефонные переговоры и интриги ее подруг по поводу званого ужина.
«Хочется дать ей в морду, – даже не слушая, что говорит жена, подумал Фрэд, глядя на оживленно жестикулирующую женщину, и какая-то глухая злоба стала подниматься и душить его. – Какую чушь она молотит, дура».
Подавив эмоции, что всегда приходилось делать в семейной жизни, он выдавил из себя подобие улыбки.
– У меня неприятности, дорогая, я должен сейчас поработать и очень прошу мне не мешать, – сказал он своей идиотке жене, которая, при практически неограниченных деньгах, оставалась жадной и расточительной одновременно.
«И зачем я вообще женился?» – подумал он с раздражением, повернулся и пошел в свой кабинет. Набрал номер начальника внутренней охраны.
– У ворот стоит «форд» с затемненными окнами. Посмотрите, какой у него номер, только за ворота никому не выходить и к машине не приближаться.
Записав номер, Фрэд связался с транспортным отделом полиции.
– Меня сегодня один сумасшедший чуть не сбил, «форд» черного цвета, – он продиктовал номер.
– Минутку, – попросила дежурная. – Вы ошиблись, мистер, такого номера в каталоге нет, – вскоре ответила она.
Фрэд положил трубку и озабоченно почесал подбородок.
«Что они, с Луны свалились, что ли? Как же их достать? – начал размышлять он, прохаживаясь по большому, светлому кабинету. – Машина краденая, номер поддельный, это ясно, но кто они? Заезжая банда? Непохоже. Чтоб в городе крутились такие силы, а он об этом ничего не знал? Кроме того, его самого не убили! Тогда зачем был устроен этот отстрел? Полиция? Но полиция так себя никогда не ведет: устроить такую пальбу без предупреждения, одиннадцать трупов сразу. Не может быть, никогда такого не было. Откуда вдруг появилась группа молчаливых, оперативных санитаров? Кто-то ведь их вызвал? Может, действительно пришельцы, инопланетяне, их почерк», – Фрэд криво улыбнулся, хотя ему было совсем невесело.
Он сидел перед телефоном и размышлял, что это значит и что же в данной ситуации можно предпринять. Глубоко задумался, как на видеомагнитофоне, «промотал» назад все события сегодняшнего дня, с момента, когда Балагур засек хвост, не торопясь, внимательно и скрупулезно, «по кадрам» просмотрел их маневры с поворотами, затем расстрел его команды на пустыре.
«А ведь они основательно подготовились и сами устроили на меня засаду, посадили стрелков в кусты, все было сделано крайне грамотно, учитывая недостаток времени на подготовку, – наконец дошло до него, – значит, знали, где будет наша встреча заранее, значит, подслушали мой разговор с Крабом, ведь чудес не бывает, – строил он логическую цепочку произошедших событий, – и эти расторопные санитары на двух машинах, появились буквально через пару минут после стрельбы, как будто ждали за углом».
Фрэд встал от охватившего его волнения. Похоже, он подошел к решению этой фантастической, непостижимой задачи. «Это точно не бандиты, – отсек он первую версию, – это даже не полиция, они так работать не умеют, – констатировал он далее, – это ФБР! – сделал он окончательный вывод. – А то, что без предупреждения начали стрелять, сразу открыли огонь на поражение, причем подождали, пока Балагур выйдет из машины, чтоб всех сразу, так это означало только одно: они получили разрешение от высшего начальства, сами они на такое никогда бы не пошли, значит у них там спецоперация».
Теперь Фрэд окончательно осознал, что в разработке. Это серьезно, когда за дело принимается ФБР, но не смертельно; хуже, если бы его решили убрать свои, а так есть шанс, можно отбиться. Никаких доказательств у них нет и быть не может. Ни наркотики, ни деньги он сам не передает и не получает, на это существуют эмиссары. Распространители тоже надежные ребята. Так кто ж его сдал?
Он поднял трубку внутренней связи.
– Блондина ко мне.
Вошел высокий, красивый, молодой мужчина с седыми волосами,
аккуратно уложенными в модную прическу.
– Значит так, Блондин, – твердо сказал Фрэд, – объедешь наших распространителей, поговоришь аккуратно, расспросишь. Кто-то меня сдал, нужно выяснить, откуда это идет, и сразу обратно. Только проследи, чтоб за тобой никто не увязался, покрути раньше в центре. Заодно предупреди их, чтоб мне не звонили. Понял задачу? – и кивком отпустил своего эмиссара на задание.
Подошел к окну, посмотрел, как Блондин выехал за ворота. Хвоста за ним не было. Удовлетворенно кивнул головой.
«Еще повоюем, посмотрим, чья возьмет», – окончательно успокоившись, подумал он.
Подошел к своему столу и, открывая ящик за ящиком, начал вынимать разные документы, счета и накладные. Все это он отнес к камину и, разведя огонь, методично просматривая каждую бумажку в отдельности, побросал все в огонь, затем, включив компьютер, стер несколько файлов из памяти. Удовлетворившись этим, он обвел взглядом свой просторный кабинет. Вроде все. Никаких следов, никаких зацепок. Зазвонил телефон внутренней связи, – вернулся Блондин. То, что он рассказал, повергло Фрэда в изумление.
– Бармен сошел с ума, он привел агента полиции прямо в паб, при нем открыл сейф и выдал ему весь запас героина и деньги на следующую партию, причем именно сам, никто его не принуждал. За ним начали следить недели три, может, четыре тому назад, у паба все время дежурил какой-то «форд» с затемненными окнами, его пасли, это ясно. Он «лег на дно», держался, вел себя естественно, потом начал впадать в депрессию, все время молчал, даже перестал разговаривать со своими работниками, а затем вообще исчез на несколько дней и появился с агентом, вернее, ждал его в пабе. В общем, его забрали прямо оттуда, причем, когда его выводили, он плакал и кричал что-то несусветное про ЦРУ и электрический стул.
– Свободен, – деревянным голосом, без эмоций, прервал Фрэд отчет своего эмиссара.
Он был в шоке. Бармен твердый парень, бывший боксер. Волевой, сильный, без сантиментов, держал свой район железной рукой. Как же они его так сломали? «Черный “форд” с затемненными окнами – это мне уже знакомо», – невесело вздохнул Фрэд, выглядывая в окно. «Форд», как привязанный, стоял недалеко от ворот. «Теперь, значит, они взялись за меня», – устало, с внутренним раздражением, подумал Фрэд. Вдруг он почувствовал сильный голод, ведь сегодня только завтракали, потом было не до того, а сейчас уже пять. Позвонил экономке и заказал обед в кабинет. Вскоре, вежливо постучавшись, зашла горничная, быстро и ловко начала переставлять на стол закуски и различные блюда. Фрэд снял трубку телефона, но, передумав звонить при горничной, положил ее обратно.
– Что опять не работает? – спросила горничная, молодая смазливая девица, на которую Фрэд иногда даже заинтересованно поглядывал.
– Что значит опять? – машинально переспросил Фрэд, хотя его мысли были далеко.
– Ну, сегодня утром чинили телефоны, во всех комнатах проверяли, миссис Сесилия сказала, что без телефона жить не может, – ответила она.
Фрэда подбросило, как от удара. Сорвал трубку внутренней связи.
– Идиоты, – заорал он не своим голосом и грубо выругался. – Чужие были в доме, а я узнаю это от горничной! Убить за это мало! – и не слушая объяснений, что это личное распоряжение его жены, швырнул трубку на место. – С кретинами приходится работать, им бы только стрелять. Он сам, своими поспешными, необдуманными действиями сдал всю свою сеть. Любого, кто совершил бы такое, он задушил бы собственными руками. Конечно, они проследили за Блондином, даже если тот ничего не заметил. Дурак я, дурак, нужно было подождать, осмотреться, а потом действовать. Паническое чувство необратимой, роковой ошибки охватило его. За минуту разрушить то, что создавал годами. Осел!
Зазвонил телефон внутренней связи. Сесилия, объявила, что пора собираться на званый вечер. «Я убью ее когда-нибудь», – подумал Фрэд, стискивая зубы в бессильной злобе.
– Иди без меня! – единственное, что он мог выдавить из себя, бросая трубку.
Он посмотрел по сторонам, на стены кабинета, на большой письменный стол, на камин, где только что сжигал компромат. «Значит, тут все просматривается и прослушивается, это единственно возможный вывод из сегодняшнего посещения бригады “телефонных” мастеров, – решил Фрэд, набирая номер своего охранного агентства, – тут скрывать уже нечего».
– У вас там есть специалист по системам слежки. Да, кажется его зовут Рой. Пусть приедет ко мне.
Через полчаса Рой внимательно исследовал кабинет. Заметив что-то подозрительное, он даже вытащил большую лупу и пристально рассмотрел какое-то место в самом углу золоченой массивной рамы портрета Фрэда, висевшего на стене, после чего, выразительно показав глазами на потолок, предложил Фрэду выйти в парк прогуляться, на что тот понимающе кивнул.
– Неприятное дело, шеф, – сказал Рой, на всякий случай понижая голос до шепота, – вы в разработке. Это сверхминиатюрная дигитальная камера, новый, секретный продукт, по-видимому, из ЦРУ. Я такую же видел только раз в жизни, причем недавно, у одного моего знакомого установили и...
– У кого? – выдохнул Фрэд, хотя в душе уже знал ответ.
– У Бармена, – нерешительно ответил озадаченный таким вопросом Рой.
Круг замкнулся, не было никаких сомнений: он, Фрэд, попал в разработку вслед за сдавшим его Барменом, а тот уже в психушке. Невеселая перспектива. Конечно, он не даст себя так укатать, но Бармен тоже держался и даже ни разу не позвонил, видимо, боялся заложить.
– Очистите мой дом от всех этих камер и микрофонов, – приказал Фрэд.
– Я не могу гарантировать стопроцентный результат, – извиняющимся голосом ответил Рой, – они расставляют все устройства с дублированием и очень хитро их маскируют, из моего опыта могу сказать, что всегда что-нибудь все-таки остается.
– Тогда вообще не нужно ничего трогать, – решил Фрэд, – если нет уверенности, что тебя не подслушивают, то лучше уверенность, что подслушивают, это дисциплинирует, уже не проболтаешься случайно.
Фрэд, отослав Роя к ребятам из внутренней охраны, начал прогуливаться по парку, размышляя о сложившейся ситуации. Он уже сделал несколько грубых, трудно поправимых ошибок, настало время остановиться и не усугублять положение, нужно все капитально обдумать и выработать стратегию действий.
«Какие у них слабые места? – думал он. – Первое: у всех есть семьи, близкие люди, нужно только конкретно узнать имена тех, кто этим проектом руководит, от кого все зависит. Второе: у них ограниченный ресурс, они физически не могут следить за всеми моими людьми, значит, нужно устроить телефонную игру, чтоб мои люди все время куда-нибудь ездили и звонили из таксофонов по всему городу, нужно их измотать, а потом, когда им надоест глотать дезинформацию, нужно поставить в известность шефа. Дело серьезное и касается всех. Если бы Бармен нашел способ вовремя сообщить мне о своем положении, с ним все бы закончилось совсем по-другому, вывезли бы его куда-нибудь, в крайнем случае, спрятали бы. И последнее, может быть самое важное: раз их операция секретная, ведь убить сразу столько людей открыто, по закону невозможно, то больше всего они должны бояться огласки, значит, нужно повторить сцену на пустыре, где-нибудь еще раз устроить стрельбу, так я потеряю еще десяток своих людей, зато обеспечим свидетелей из прессы, а когда все увидят фотографии в газетах и репортаж с места событий по телевизору, то спецпроекту конец». Последнее, конечно, оружие обоюдоострое, и пускать его в ход без санкции шефа Фрэд не мог, ведь законопослушный бизнесмен, которого сопровождает эскорт вооруженной охраны, на языке общественного мнения называется мафиози и должен сидеть в тюрьме, так обществу спокойнее.
Фрэда вдруг осенило, как можно сообщить шефу о своих проблемах и не подставить его, даже если сообщение засекут. «Лист от дерева лучше всего прятать в лесу!» – удовлетворенно подумал он и вызвал Роя.
Уже стемнело. Аккуратно расчерченные дорожки парка освещались светом желтоватых фонарей. Первые звезды появились на потемневшем, чистом небе. Тени деревьев и кустов, казалось, таили опасность. Тишина, нарушаемая шорохами и вздохами темного массива, со всех сторон окружала светлые места. Прохаживаясь по укромным дорожкам, Фрэд изложил Рою свою блестящую идею. Тот внимательно слушал, почтительно глядя на шефа.
– Значит, так, завтра, прямо с самого утра все сотрудники агентства «Кул» выезжают в город и звонят из таксофонов, причем из каждого только по одному звонку. Позвонил, затем поехал в другое место, на другую улицу и звонит уже из другого таксофона. Понятно?
Рой кивнул.
– Список имен и телефонов получите у эксперта по банковским операциям, Кассира, вы его знаете. Скажите ему, что шеф приказал распечатать файл с телефонами клиентов из нашего банка, у которых на счету больше миллиона долларов. Только имя и номер телефона. Все ясно? За день нужно всех обзвонить, только действительно всех, без исключения. Говорить все будут один и тот же текст: «Передайте мистеру имярек, чтоб Фрэду не звонил, у него большие неприятности» и пусть сразу вешают трубку. Вопросы есть? Что-то не ясно? Тогда вперед. Я с вами завтра сам свяжусь, – закончил Фрэд и отправил Роя на задание.
Сам же зашагал по дорожкам парка, думая о том, как ловко он убивает сразу двух зайцев, во-первых, сведет с ума службу слежки, пусть побегают за всеми его сотрудниками по городу, а, во-вторых, передаст информацию шефу, причем так, что невозможно будет понять, кому именно из длинного списка очень богатых людей она предназначена, то есть нет никакого риска шефа заложить.
Сесилия вернулась поздно. Она вошла в спальню, на ходу снимая с себя одежду, которую бросала прямо на пол.
– Ты зря не пошел, вечер был замечательным.... но мне тебя очень не хватало, – добавила она, заметив напряженный взгляд лежащего на кровати Фрэда.
Она раздевалась, имитируя стриптиз и весело напевая какую-то мелодию.
– Прекрати сейчас же, – сквозь зубы процедил Фрэд, озираясь на стены спальни.
– Я что, тебе не нравлюсь? – спросила Сесилия, кокетливо улыбаясь и прижимаясь к вскочившему с кровати Фрэду.
– Я сказал – прекрати! – воскликнул Фрэд, вырываясь из ее объятий.
– Что все это значит? – ледяным тоном произнесла Сесилия. – Ты можешь объяснить, что с тобой происходит?
– Нет! Я не могу тебе ничего объяснить, – прокричал в ответ Фрэд. – Это мои проблемы, и тебя они не касаются. Я иду спать в другую спальню.
– Это все из-за нее, из-за твоей проститутки! – с ненавистью глядя на Фрэда, начала выкрикивать Сесилия, и глаза ее наполнились слезами. – Я ее ненавижу, эту твою любовницу, эту твою дешевую шлюху!
– Не раздевайся на свету, – с напряжением произнес Фрэд, оглянувшись на свою разъяренную жену, и вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава двадцать вторая

На следующий день Стиву позвонил взволнованный руководитель службы телефонного прослушивания.
– Шеф, – Илан говорил возбужденно и явно торопясь, – в этом агентстве «Кул» творится что-то невообразимое, мы за ним слегка наблюдаем, на всякий случай. Так вот, все сотрудники прямо с утра разъехались по городу и начали звонить из таксофонов, текст один: «Передайте мистеру, далее идет имя абонента, чтоб Фрэду не звонил, у него большие неприятности». Мы засекли уже номеров тридцать, не знаю, что делать дальше, они все время меняют таксофоны.
– Спасибо, Илан, это важная информация. Передайте список в аналитический отдел.
Положив трубку, Стив без паузы поднял ее опять.
– Аналитический отдел? Джеймс, приветствую вас, Илан передаст вам список имен, попробуйте понять, по какому принципу он построен. Это из телефонного справочника, или список членов клуба, или еще что-нибудь. Там обязательно должен быть общий признак.
Через два часа Стив не выдержал и еще раз позвонил в аналитический отдел.
– Джеймс, ну что нового?
– Ничего выделить не удалось, мы проверяли список по всем известным справочникам, даже школьным спискам, ничего общего между абонентами нет, только... – Джеймс замялся. – В общем, наш оператор почему-то считает, что все они богатые. Это может быть общим признаком?
– Как зовут оператора? – неожиданно спросил Стив.
– Мисс Мелони Гросс, – ответил удивленный Джеймс.
– Благодарность мисс Гросс от меня и премию от вас. Понятно? Проверьте наших абонентов в списке личных счетов «Инвестбанк».
Через несколько минут довольный Джеймс уже мог сообщить, что все абоненты являются клиентами «Инвестбанка» и все они, без исключения, миллионеры.
– Полную распечатку миллионеров «Инвестбанка» ко мне на стол. Спасибо Джеймс, отличная работа, – радостно объявил Стив.
Через несколько минут Стив уже тряс списком, содержащим пятьдесят три фамилии.
– Среди них объект № 4, – обводя всех торжествующим взглядом, сообщил он. – Эту головоломку мы решили, осталось только пригласить экстрасенса, чтоб указал, который из списка миллионеров наш, – добавил Стив и расхохотался, глядя на удивленные лица миссис Жаннет и Грегори.
– Почему вы в этом так уверены? – осторожно спросил Грегори, не разделяя оптимизма Стива. Смысл решения этой задачи был для него пока неясен.
– Давайте поставим себя на место объекта № 3, – терпеливо начал объяснять Стив, – хотя никому из присутствующих такого не желаю, так вот, Грегори, вам нужно передать своему шефу важное сообщение. У вас проблема, и это касается вашего шефа тоже. Любой путь опасен, идет слежка за всеми. Записку могут перехватить, звонок прослушать, доверять никому не хочется, да и нельзя, ведь ошибка для вас смертельна. Что же делать? Передать информацию необходимо, вы уже начали бояться, вам нужно прикрытие. Тут вы вспоминаете, что шеф является клиентом вашего банка, это удобно для перевода и «очистки» денег. Тогда вам приходит в голову идея избыточности: забить нас лишней информацией, пусть звонят всем, у кого миллионные счета, на их фоне он, шеф, невидим. Даже если враг перехватит информацию, то делать с ней нечего. Полсотни очень богатых людей, как к ним подберешься? Кого стоит подозревать? То есть, с одной стороны, вы передали, что хотели, а с другой – никого не заложили. Теперь понятно?
– Тогда непонятно, почему вы так радуетесь, Стив, – спросил Грегори, – ведь он нас все-таки обхитрил?
– Не совсем. У нас есть список, где гарантированно присутствует объект № 4, и это не последняя минута игры, он ведь будет еще как-то проявляться. Теперь у нас имеется пятьдесят три имени, где прячется наш следующий объект-невидимка, причем важно и обратное: если подозреваемого нет в списке, это не наш объект. Единственно, что я хочу сказать со всей серьезностью, объект № 4 на порядок сильнее и опаснее этого драчуна Фрэда, со всеми его бандитами, так что у нас все еще впереди. Кстати, Жаннет, где ваша семья? Мы с Грегори одиночки, нам кроме оплаченной страховки терять нечего.
– Ну что вы говорите, Стив? Уехать в разгар учебного года для Рут невозможно, да и муж сейчас очень занят, они об этом даже слышать не хотят, – ответила она, безнадежно махнув рукой.
– Тогда придется приставить к ним телохранителей, – сказал Стив, пожав плечами, – это касается также семьи генерала Гровса, – добавил он, обращаясь к Грегори.
– Семью генерала уже охраняют, ему положено по должности, – сухо ответил тот, не вполне разделяя какой-то веселый азарт и ироническое отношение Стива к возможным перспективам в их работе.
Фрэд успокоился. Он, с одной стороны, выполнил все свои обязательства по отношению к шефу и к своим распространителям – с другой. Заниматься делами было нельзя, образовался вынужденный простой, перерыв, пока «им» не надоест.
– Пусть это будет отпуск, – решил Фрэд.
Слоняясь по дому, он поймал себя на том, что, проходя мимо окна, обязательно смотрит на «форд» с затемненными окнами, упорно и неподвижно стоявший недалеко от ворот. Фрэд даже хотел усилием воли прекратить этот мазохизм, перестать думать об этой прилипшей к нему слежке, но ничего не мог с собой поделать, ему все время нужно было знать, стоит он там или нет.
«Они специально действуют на психику, – подумал Фрэд, в очередной раз убеждаясь, что «форд» на месте и уезжать не собирается, – психическая атака, пока я не сломаюсь, но я не Бармен, вы меня так просто не возьмете, козлы», – и он с силой ударял кулаком по стене, как по воображаемому противнику.
Было скучно. Он позвонил и заказал кофе в кабинет. Пришла служанка, поставила на стол кофейный прибор, пирожные, варенье, молоко.
«Может, трахнуть ее прямо тут, в кабинете, – подумал Фрэд, глядя на молодое, смазливое лицо с ладной фигурой, – она вроде не против, а что, запереть кабинет и... – в этот момент он вспомнил про камеры. – Обрадуются они там, посмеются», – вдруг осознал он.
Выпроводив служанку, Фрэд с ненавистью посмотрел на свой портрет в массивной золоченой раме. Теперь они наблюдали друг за другом! Фрэд смотрел на свой портрет анфас, кисти известного художника и стоимостью двадцать пять тысяч долларов, а его портрет через невидимую, сверхминиатюрную, дигитальную камеру передавал ненавидящий взгляд Фрэда на экран монитора в кабинет его врага.
«Нужно успокоиться, вести себя естественно, как будто ничего не происходит. Может, съездить куда-нибудь, развлечься? – подумал Фрэд, гуляя по своему обширному кабинету, но при мысли о развлечении под непрерывным взглядом спецслужб его передернуло. – Еще встречу кого-нибудь из деловых друзей, ведь теперь я вроде как прокаженный. Ко мне и приближаться нельзя, не то что разговаривать », – вдруг с ужасом осознал он.
Включил телевизор, пощелкал каналами – фильмы, реклама, спорт. Выбрал баскетбол, но, посмотрев некоторое время на игру, понял, что мысли его далеко и напряжение борьбы на площадке ему не передается. Выключил телевизор, позвонил в службу внутренней охраны, вызвал свободных от дежурства сыграть в карты, но и игра не заладилась. В конце концов выгнал всех, грубо обругав.
Шел уже шестнадцатый день слежки. Фрэд сегодня был особенно возбужден, он просто не находил себе места, даже три часа гулял в парке, но не помогало. Впервые в жизни ему приснился плохой сон, кошмар, который вошел в память и не хотел уходить. Фрэд стал плохо спать, часто просыпался, поэтому взял за правило прямо перед сном выпивать два-три, а прошлым вечером даже четыре виски подряд, к большому неудовольствию Сесилии, к ней в спальню он вообще перестал заходить. То ли он перепил, то ли просто издергался, но приснилось ему, что он с веселой компанией любящих его друзей плывет на своей яхте. Погода великолепная, легкий ветерок надувает паруса. Он что-то рассказывает, все слушают и аплодируют, особенно красивые женщины, а их на яхте много. Вдруг он видит на горизонте темную волну, она огромна и идет на них, но никто этого не замечает. Он кричит, но никто его не слышит, все танцуют и смеются. Волна все ближе, уже совсем рядом. Он надевает спасательный круг, вскакивает на борт и оглядывается. Все танцуют. «Ну и черт с вами, пропадайте», – решает он и бросается в воду. Теплая волна накрывает всех. Он один, кто остался на поверхности светлого тихого моря. Жив! Тут он с ужасом чувствует, что воздух со свистом начинает выходить из спасательного круга. Он держится на поверхности воды, гребет руками и ногами, но сил почти не осталось. Вокруг появляются яхты. Он кричит, но никто его не слышит, и они проплывают мимо. Он видит свою яхту, на ней его друзья, они смеются, им хорошо, они медленно проплывают совсем близко от него.
«Они же погибли», – удивляясь, вспоминает он, и начинает изо всех сил кричать им, махать руками, но они его не замечают и тихо уплывают вдаль. Нет больше сил, он тонет, медленно погружается в теплую прозрачную воду, она не держит его, видно голубое небо сквозь толщу воды, он захлебывается. Животный страх смерти, последнее проклятие тем, кто остался наверху, конец, нечем дышать, вода вливается в легкие и... он просыпается, весь покрытый холодным потом. После этого он уже не мог спать нормально. 
Фрэд осознал, что боится своего сна. Ночной кошмар вошел в его подсознание и остался там, все время напоминая о себе какими-то неведомыми ему ранее страхами, вздрагиваниями, внутренним беспокойством. Он перестал пить перед сном, боясь возврата мучительного кошмара. Однажды он, не выдержав этой бесконечной бессонницы, ему стало казаться, что стены его спальни начали медленно сдвигаться, пошел к Сесилии. Она решила, что он пришел заниматься с ней сексом, а когда он ей тихо, чтоб не подслушали, сказал, что ему страшно спать одному, она стала издевательски смеяться. Он даже не смог ударить и сразу ушел, ненавидя ее уже по-настоящему.
На следующий день приехал Рой и, жестом пригласив его в парк, показал ему вырезку из газеты «Вашингтон пост» с фотографией Стива Мурри, выходящего из полицейского участка в Париже, и копию документа, один маленький листочек, способный кардинально повернуть всю дальнейшую судьбу Фрэда.

Совершенно секретно.
Федеральное бюро расследований США.
Проект «Перманентная слежка»
* Руководитель проекта – Стив Мурри, проживает: Вашингтон,
гостиница «Континенталь», номер 1023. Родственников нет.
* Заместитель – Грегори Фостер, проживает: Вашингтон, проспект
Висконсин, 31. Родственников нет.
* Консультант – Жаннет Крафт, проживает: Вашингтон,
Джорджтаун, 11. Муж – Барт Томсон Крафт, дочь Рут, 14 лет!

– Где вы это достали? – вертя в руках бесценный листик, спросил Фрэд, чувствуя, как силы возвращаются и тело наполняется энергией.
– Кто-то бросил в нашу почту конверт на ваше имя без обратного адреса, – ответил Рой.
«Спасибо, шеф», – про себя произнес Фрэд.

Глава двадцать третья

В кабинете Стива зазвенел телефон.
– Шеф, есть проблемы. Они застрелили двух охранников и похитили дочь миссис Крафт. Прямо из школы, когда она садилась в машину. Мы не смогли их вовремя засечь, они скрылись.
Стив положил трубку и посмотрел на Жаннет. Она, почувствовав в его взгляде что-то нехорошее, подняла глаза.
– Что-то случилась?
– Они забрали вашу дочь, Рут, – сказал он без эмоций, с металлическими нотками в голосе, – два охранника убиты.
Судорога прошла по лицу Жаннет, глаза наполнились слезами, она беззвучно прижала руки ко рту, как будто задыхалась.
– Почему? За что? Рут, девочка моя любимая, – зашептала она и заплакала, не стесняясь присутствия своего начальника и Грегори, который с побелевшим лицом испуганно смотрел то на Жаннет, то на Стива.
– Жаннет, – сказал Стив и положил ей руку на плечо, – я вам обещаю, что все будет хорошо, мы ее вернем. Вы мне верите? Я ведь вас никогда не обманывал. Он тупой, а мы умные. Мы его раздавим, как таракана, – сказал он таким тоном, что Грегори вздрогнул.
Стив не просто утешал, не просто говорил положенный текст, его медальное лицо приобрело жесткость, движения стали замедленными и сосредоточенными.
– Значит, так, – сказал он после некоторого раздумья, – для того чтоб ее вернуть, нам нужно не просто запугать, нам нужно потрясти его до основания, поразить так, чтоб он потерял все ориентиры, в общем, нам нужно за полчаса свести его с ума.
Жаннет, вытирая слезы, невольно льющиеся из глаз, покачала головой.
– Но это невозможно! Он настоящий уголовник и, кроме того, рациональный человек, с твердым характером. Его невозможно так запугать.
– Может, это невозможно, но это необходимо сделать, и я это сделаю, – спокойно и твердо сказал Стив. – Любого человека можно запугать, нужно только правильно понять, чего он в самом деле боится. Фрэд боится только реальной силы, поэтому нам необходимо продемонстрировать ему такую силу, такую мощь, чтоб он не смог с этим рационально справиться. Послушайте, Грегори, достаньте мне пару бронетранспортеров или, еще лучше, тяжелых танков.
– Каких танков? – спросил тот, совершенно ошарашенный.
– Больших, боевых, на гусеницах, с пушками и пулеметами, или нет, этого недостаточно, лучше вертолеты. Боевые «Апачи» замечательно подойдут. Грегори, достаньте мне откуда угодно, хоть из-под земли, эскадрилью вертолетов «Апачи», всего на полчаса.
– Но боевые вертолеты не относятся к нашему ведомству, – возразил Грегори.
– Меня это не касается! Мне нужны «Апачи», – отрезал Стив.
Грегори с выражением полного непонимания действий шефа вышел из кабинета и направился к генералу Гровсу, на ходу пытаясь понять, как и где можно срочно достать эскадрилью боевых вертолетов, ведь на переговоры с военными уйдет уйма времени. Тем временем Стив связался с группой снайперов.
– По моему сигналу необходимо произвести один выстрел боевым патроном. Нужно попасть в портрет объекта № 3, который висит напротив письменного стола, на стене в его кабинете.
Через три часа все было готово. Стив решительно встал, снял со стены свой самурайский меч, долгим и серьезным взглядом посмотрел на обнаженное блестящее лезвие, даже потрогал его рукой, как бы набираясь энергии от древнего оружия. На его лице была видна борьба, казалось, он входил в образ одинокого и бесстрашного самурая, не ответственного ни перед кем и ни перед чем, кроме своей высокой чести.
– Воин, владевший этим мечом много лет тому назад, в своих решениях руководствовался только «Бушидо» – моральным кодексом самурая. «Ты можешь убить и уйти!» – написано там...
– При чем тут самурай? О чем вы говорите? – с удивлением воскликнул Грегори.
– Я точно знаю, о чем я говорю и что я собираюсь сделать! – холодно и как-то отстранено ответил Стив, даже не повернув головы.
Затем с сосредоточенным, жестким выражением лица, он набрал номер телефона Фрэда Торна, объекта № 3.
– Это говорит Стив Мурри, руководитель проекта «Перманентная слежка», – сказал он вместо приветствия.
Фрэд Торн в первый раз за много дней унижения и страха испытал чувство успеха, раскрепощенности и свободы. Теперь все пойдет как надо. Только такой язык они и понимают, гады. Теперь он на коне, он будет диктовать условия.
– А вы уверены, что я, – Фрэд сделал ударение на «я» и внушительную паузу, – хочу с вами разговаривать?
– Уверен! – коротко отрезал Стив. – Иначе бы не звонил.
– О’кей! Что вас интересует, мистер Мурри? – произнес он с издевательскими нотками в голосе.
– Я хочу, чтоб вы вернули девочку, Рут, которую вы похитили.
– А почему вы, собственно, решили, что я имею к этому делу какое-то отношение? Я не выходил из дома, даже ваши ребята могут это подтвердить, так что у меня, как говорится, полное алиби. Может, вам стоит обратиться к моему адвокату? – вальяжно произнес Фрэд, смакуя каждое слово и получая несказанное удовольствие от разговора.
– Перестаньте кривляться, Фрэд, вам это не подходит. Разговор у нас прямой и честный. Ставка для вас очень высока. Надеюсь, вы понимаете, что я вам звоню не для того, чтоб шутить, так что выслушайте мои условия.
– Ну, если вы так уверены, что это моих рук дело, то условия должен диктовать я, – в свою очередь произнес Фрэд и ухмыльнулся:
– Условия, как мне кажется, всегда диктует похититель. Или я чего-то не понимаю?
– Никогда! Здесь условия всегда диктую я, так что выслушайте, что вам предлагается, и примите решение, – обрезал его Стив.
– Значит, вам есть, что предложить, – вынужден был согласиться Фрэд, отметив про себя, что парень этот с характером, но инициатива все равно на его стороне, начнет посылать им кусочки этой девчонки, они там завоют.
Вообще он сделал строгое предупреждение своим ребятам, чтоб девочку не трогали, а то вдруг кому-нибудь придет в голову развлечься с малолеткой. Если они договорятся, а в этом Фрэд не сомневался, куда ж им деваться, то нужно вернуть ее в целости и сохранности, потому что, если с ней что-нибудь сделают, то весь договор насмарку, эти вообще озвереют, и тогда ему несдобровать.
– Конечно. Я хочу предложить вам сделку, от которой вам будет трудно отказаться, более того, я уверен, что вы ее примите, – Стив, перейдя к основной части переговоров, старался говорить ровным, спокойным голосом.
– О’кей! – пришлось повторить Фрэду. «Зачем ломиться в открытую дверь? – подумал он. – Стоит послушать, вдруг это именно то, что меня устроит».
– Условия сделки таковы: вы в течение часа возвращаете девочку домой, а я сохраняю вам жизнь.
Фрэд оторопел, даже дыхание перехватило от неожиданности. Такой наглости он не ожидал. При восхождении к вершинам «системы» ему приходилось много раз ставить жизнь на кон, иначе было нельзя, участвовать в крутых разборках, когда одно слово решало судьбу и жизнь. Он всегда сохранял самообладание и трезвый расчет, поэтому и побеждал, однако никогда не слышал такого откровенного хамства, даже шантаж имеет свои границы.
– Подумайте, у вас еще есть время, – услышал он в трубке спокойный, сдержанный голос.
Это спокойствие почему-то вывело Фрэда из себя.
– Вы кого хотите запугать? – прорычал он. – Я вашу девчонку на куски разрежу, на бифштексы.
Жаннет, крепко зажав рот руками, закатила глаза и начала издавать звуки, похожие на сдержанное хрипение, раскачиваясь из стороны в сторону. Стив, не прерывая разговор по телефону, показал пальцем Грегори, чтоб тот дал ей воды.
– Так я понял, что вы не принимаете моего предложения, – продолжал Стив, не меняя тембр голоса, все также спокойно и рассудительно, при этом все время поглядывая на часы. – Тогда будьте готовы к атаке.
– Какой атаке? – рассмеялся Фрэд. – Вы сами-то верите в то, что говорите?
– Конечно! Вначале мои люди перебьют вашу охрану, вы же помните как мы это сделали на пустыре у кондитерской фабрики, а потом я лично войду в кабинет и отрублю вам голову самурайским мечом, который обычно висит на стене в моем кабинете, а сейчас лежит на столе, прямо передо мной, – сказал Стив ровным голосом, как будто обсуждал нечто скучное и заурядное.
– Вы сумасшедший? – воскликнул Фрэд, буквально остолбенев. Разговор приобретал форму настоящего бреда, причем какие-то детские, фантастические угрозы чередовались с очевидными фактами, этот расстрел его ребят из агентства «Кул» он, естественно, помнил хорошо. Причем вся эта невероятная смесь исходила от должностного лица, руководителя секретного проекта ФБР. Фрэд никак не мог для себя определить, что является чистым блефом, а что действительно реальная угроза.
– При чем тут самурайский меч? – с удивлением добавил он.
– Я воин, и расправлюсь с вами именно так. Вы не заслуживаете другой смерти. Я отрублю вам голову, возьму ее за волосы и выброшу во двор, на кучу опавших листьев, перед окном вашего кабинета.
Фрэд невольно попытался представить себе эту сцену, но кроме того, что он говорит с психически больным маньяком, ничего не приходило в голову. Он захотел высмеять этого психопата, открыл было рот, но вдруг услышал сильный шум. Выглянув в окно, он подумал, что либо это ему снится, либо он сам сходит с ума. Прямо на его дом, со стороны залива сомкнутым строем летело три боевых вертолета «Апачи» с включенными прожекторами. Они летели совсем низко и зависли вокруг дома, взяв его в кольцо. Было видно, как в его сторону начали поворачиваться бортовые пулеметы и скорострельные пушки. Охранники метались по двору в свете прожекторов и не знали, что делать. В кабинет без стука ворвалась Сесилия, испуганная этим ужасным шумом, от которого трясся весь дом, но Фрэд, сделав зверское выражение лица, так махнул на нее рукой, что она тут же выбежала обратно, плотно прикрыв за собой дверь.
«Взбесившийся маньяк, параноик, дорвавшийся до власти, – мелькали определения в голове Фрэда. – Он просто психопат, и никто там этого не видит. Атаковать мой дом боевыми вертолетами! Где это видано?»
Чувство самообладания покидало его. Он не знал, верить или не верить в то, что видит собственными глазами. Опыт подсказывал, что это блеф, но пулеметы «Апачей» смотрели прямо в его окно.
– Вы не имеете права, – неожиданно вырвалось у Фрэда, – я американский гражданин, я на территории США.
– Вы на моей территории, тут моя абсолютная власть. Я могу сделать с вами все, что захочу, а если вы до сих пор этого не поняли, я объясню по-другому. Огонь!
Выстрела он не услышал из-за рева «Апачей». Рядом с ним звякнуло окно, и в нем образовалось круглое отверстие. Фрэд посмотрел на стену напротив окна и увидел на своем портрете, прямо во лбу, между бровями, черное отверстие. Он вдруг отчетливо осознал, это всплыло из подсознания, кожей почувствовал, что с ним не шутят, не берут на пушку, что именно так все и произойдет, – в этом у него уже не было никаких сомнений. Дикая стрельба, трупы охранников, разбросанные во дворе и доме, потом короткая пауза, и появится этот маньяк с твердым взглядом и очень спокойной речью, держа в руке ослепительно белый, блестящий самурайский меч с отточенным лезвием, уже сейчас сводящий его с ума от страха, и тогда конец, мучительная и страшная казнь, тогда ничего не поможет.
«Он чокнутый, он отрубит мне голову, как курице», – ясно представил себе Фрэд, полностью осознав с кем имеет дело, и даже рефлекторно схватился рукой за шею, его трясло от озноба.
– Так вы принимаете мое предложение? – спокойным голосом спросил Стив.
– Да! – само вырвалось из парализованного страхом рта.
Через минуту «Апачи» снялись с места, выключив прожекторы и сомкнув строй. Звено боевых вертолетов улетело в сторону залива. Тишина опустилась на фешенебельную виллу с парком в предместье Вашингтона.
Жаннет, с заплаканными глазами, но уже пришедшая в себя, уехала домой поцеловать дочь. Стив медленно отходил от перенапряжения, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Грегори, как заведенный, быстрым шагом, без остановки расхаживал по кабинету. Потом резко остановился и посмотрел на отдыхающего Стива.
– Вам просто повезло, что он поверил в ваш блеф! – наконец нервно сказал он. – А вот что бы вы делали, если бы у Фрэда хватило самообладания спокойно заявить: «Вперед, атакуйте!» Что тогда?
– Это не был блеф. Я отрубил бы ему голову, – устало ответил Стив. – Иначе он бы мне не поверил.
– Боже мой! Неужели вы могли бы... – невольно вырвалось у Грегори, и он с изумлением посмотрел на своего непостижимого начальника.

Глава двадцать четвертая

Для Фрэда наступили черные дни. Он не мог смириться с проигрышем. Проигрышем окончательным, бесповоротным и, главное, постыдным. В тысячный раз в течение длинных бессонных ночей прокручивал он этот роковой для себя разговор, пытаясь холодно и рационально проанализировать, как произошло, что он упустил свой единственный шанс. Как он, Фрэд Торн, гроза и неоспоримый авторитет во всех спорах и внутренних конфликтах уголовного мира города, мог дать себя сломать, затравить, как трусливого кролика, сдать все свои позиции? Ведь если разобраться без эмоций, холодно и формально, то позвонил человек, сказал некоторую последовательность слов и заставил его отпустить девчонку. Стыд и позор! Как это объяснить шефу? Фрэд старался не думать о том, что кроме слов, были еще действия, ревели винты «Апачей», а во лбу его портрета зияла дыра от пули, которую он потом извлек из стены. Он заставил себя забыть о липком поте, покрывшем тогда его спину, о животном страхе, перекосившем его рот, о том как он схватился за шею, защищая ее от смертоносного удара самурайского меча. Сейчас он думал только о мести. Нужно отомстить этому зарвавшемуся психу, Стиву Мурри.
«Либо он, либо я», – постоянно крутилось в его воспаленном бессонницей и тяжелыми переживаниями мозгу.
Жажда мести постепенно вытеснила все остальные желания, даже страх отступил на периферию сознания. О расплате за заказное убийство ответственного сотрудника ФБР он не думал. Жажда отомстить заполнила все его существо, фактически отменив принцип самосохранения, ведь в том, кто заказал убийство Стива, у них не будет сомнений, и его арестуют сразу после расправы.
«Человек, который так меня унизил, опустил на уровень жалкого, дрожащего труса, не имеет права жить», – вынес он окончательный приговор своему собеседнику. Фрэд подавил в себе мечту об идеальной расправе, когда он сам втыкает нож в живот противника, а затем хладнокровно, вернее сказать, с удовольствием, перерезает горло своей агонизирующей, хрипящей о пощаде жертве. «К сожалению, не то что лично участвовать, даже издалека увидеть расправу мне не суждено, тут другие правила игры», – мрачно констатировал он, вызывая Блондина.
Они вышли в парк – единственное место, где можно было гарантировать безопасность разговора.
– Послушай, Блондин, внимательно, – сказал он сосредоточенно, – нужно взять трех ребят и убрать вот этого человека, – Фрэд показал пальцем на первое имя в документе, который передал ему Рой. – Данные запомни наизусть, только учти, при нем будет охрана, так что действуйте осторожно, продуманно. Понял?
– Да, шеф, не в первый раз. Все понятно, но... – Блондин замялся и испуганно посмотрел на Фрэда.
– Ну, что там? Говори прямо.
– Ребята нервничают, – неуверенно начал Блондин. – На некоторых сильно подействовала смерть Краба со всей командой, им ваш шофер рассказал, как это произошло на пустыре, а после вчерашнего налета «Апачей» нервы у ребят совсем развинтились. Панические настроения. Говорят, что всех тут перестреляют, как куропаток, и пикнуть никто не успеет. В общем, боятся ребята.
Фрэд нервно заходил по дорожке, сцепив руки за спиной, и посмотрел на свой дом-крепость, построенный с размахом, с капитальными стенами и мощным забором. Никогда не мог он себе представить, что будет сидеть здесь взаперти, окруженный дрожащей, ни на что не годной охраной.
«Этого мне только не хватало», – подумал он и, сразу внутренне ожесточась, резко сказал Блондину:
– Передай всем, что я плачу им не за то, чтоб они боялись, а за то, чтоб работали на меня. Солдаты должны знать только одно – приказ. Приказано убивать – должны убивать, приказано умереть – должны выполнять! Все, иди.
– Слушаю, шеф, – сказал Блондин.
Стив использовал любую возможность, затишье в проекте, когда наблюдение за объектами приобретало характер повседневной рутины, чтоб съездить к Анне. Она все более занимала его мысли, казалось, что сама его жизнь проходит в двух параллельных и очень непохожих мирах, один – это концентрация воли, жесткости, всех его бойцовских качеств, а другой – это нежность, поцелуи и объятия, расслабленные и обессиленные тела, отдыхающие после любовного экстаза. Анна поражала Стива своим особенным, не похожим ни на что, характером, она, например, не стеснялась обнаженного тела, он даже подумал, что она нудистка, но выяснилось, тело было для нее художественным образом, они часто позировали друг другу в художественной школе. Сам Стив не мог перебороть этого в себе и наотрез отказался позировать голым, когда Анна задумала написать его в полный рост.
– Меня вдохновляет этот мужчина, – сказала она, любовно глядя на мускулистое смуглое тело.
Он, после тяжелых и долгих переговоров, уступил ее давлению, согласившись на какие-то шаровары, которые Анна, умирая от смеха, принесла ему из своего шкафа. Он позировал сидя, закрыв глаза и положив руки, со сложенными пальцами, повернутыми вверх, как при медитации, на колени. Иногда, украдкой приоткрывая глаза и бросая взгляд на Анну, сосредоточенно водящую кистью, Стив чувствовал, что ему хорошо и спокойно с этой строгой художницей, которая тут же ловила его взгляд и умоляла не двигаться.
Блондин не подавал никаких сигналов уже третий день. Он просто исчез, ничего не сообщив Фрэду о выполнении задания. Три дня Фрэд с упорством маньяка ходил по своему кабинету и ждал.
«Может, их убили или Блондин его предал, забрал людей и скрылся», – думал он, пытаясь понять, что произошло.
Было ясно только одно: вся команда, как в воду канула, растворилась, исчезла, не выполнив приказ, его противник жив и здоров, и слежка продолжается. Не было видно выхода! Фрэд, казалось, перепробовал все, но остановить это оказалось невозможно, более того, достать руководителя проекта, Стива Мурри, который мертвой хваткой, как бульдог, вцепился в его горло, он, Фрэд Торн, никаким образом не может, Стив Мурри оказался для него недосягаем, он для него, как на Луне.
«Это нельзя отменить, и слежка останется навсегда, мне уже не выйти отсюда, я обречен сидеть в своем доме, как в тюрьме. Пожизненное заточение?» – с ужасом представил себе Фрэд, свою дальнейшую жизнь, и перед глазами невольно возник невероятный, сумасшедший конец Бармена, не выдержавшего этот изматывающий, не прекращающийся ни на минуту, психологический пресс.
«Бежать отсюда, – невольно озарило Фрэда, – рвать когти, пока не поздно».
Он выглянул в окно на «форд», приросший к его дому, с ненавистью оглядел мощный забор, который теперь воспринимался им не как защита от внешнего мира, а как составной элемент его заточения, а тюрьма, даже такая фешенебельная, это все равно тюрьма.
«Нет, не вырваться мне отсюда живым, не вырваться никогда!» – ясно осознал он и заплакал от обреченности и собственного бессилия. Первый раз в своей взрослой жизни.
– Генерала Гровса вызывают на совещание Комитета по национальной безопасности, – объявил Грегори прямо с порога кабинета, куда он вбежал с испуганным лицом, – он берет меня с собой, говорит, что это напрямую связано с нашим проектом. Генерал волнуется, говорит, что будет тяжело. Они могут потребовать подробный отчет и тогда гарантированно закроют проект.
– «Нельзя нарушать конституционные законы!» – это основной лозунг мафии! Я тоже хочу быть там, – заявил Стив.
– Вам нельзя. Это другой уровень. Меня генерал Гровс берет только как референта.
Стив презрительно пожал плечами. Все выглядели встревоженными, проект может уже сегодня бесславно закончиться ничем, вернее, с ясным результатом – дальше идти нельзя. Стив вдруг улыбнулся и задумчиво посмотрел на Грегори.
– Похоже, там, или где-то рядом находится наш долгожданный объект № 4, – сказал он наконец. – Заволновались, забегали, почувствовали, что объект № 3 трещит по всем швам и скоро его прорвет, а тогда мы, как ассы высшего пилотажа, плавно выйдем из плотных слоев бандитов и поднимемся в разряженное пространство вежливых дипломатов и высших государственных чиновников. Звучит заманчиво. Кстати, Грегори, попробуйте достать список присутствующих на совещании, а вдруг рядом с вами будет сидеть наш миллионер, вкладчик «Инвестбанка», «истинный поборник демократии», объект № 4, ведь он не подозревает, что мы его вычислили и он присутствует в весьма интересном списке. Чем черт не шутит, может, попадется в наши страстные объятия сразу.
Грегори и Жаннет невольно переглянулись, перспектива встретить свой будущий объект на таком уровне их откровенно пугала.
– И чем, по-вашему, это все закончится? – нервно спросил Грегори, убегая к генералу.
– Это должно закончиться как настоящая добротная античная трагедия – смертью всех участников драмы! – весело заявил Стив и расхохотался, глядя на лицо Грегори, которого уже давно не веселил такой юмор.
Сесилия объявила, что уходит. Она не может жить в этом сумасшедшем доме, и ее муж тоже окончательно свихнулся. Фрэд с удивлением обнаружил, что сообщение жены не вызывает у него никаких эмоций, кроме облегчения.
– Катись ко всем чертям, – хмуро сказал он и, повернувшись спиной к оторопевшей Сесилии, ушел гулять в парк, где теперь проводил большую часть дня.
В доме стало совсем тихо. Днем еще было терпимо, но ночью Фрэд, как лунатик, бродил по пустым комнатам и коридорам, которые пугали его какими-то шорохами и отдаленными шагами. Одолеваемый бессонницей, он среди ночи вызывал охрану, чтоб проверить, кто это там ходит, но никого обнаружить не удавалось. Фрэд не знал, что делать, эта бессонница, это пустое времяпрепровождение, без цели и смысла сводили его с ума, в его измученном неопределенностью сознании постепенно сформировывался единственный враг, смертельный враг, которого не достать, которого он ненавидел одновременно и как полицейского, и как материального человека, которого можно легко убить, если как-нибудь устроить такую встречу, разорвать на куски, перегрызть ему глотку. Сцены расправы над врагом стали занимать все его мысли и чувства.
В кабинет влетел возбужденный Грегори, который только что вернулся с заседания Комитета по национальной безопасности.
– Генерал Гровс – настоящий боец! – с порога заявил он. – Он попросил слова в самом начале, до обсуждения самого вопроса, и заявил, что о существовании секретного проекта «Перманентная слежка» знают только в ФБР, что он найдет предателя, так он сказал, – восторженно процитировал генерала Грегори, – и сурово накажет его за разглашение служебной тайны. В общем, вопрос пока удалось замять. Кроме того, – он сделал паузу и хитро посмотрел на Стива, – я достал список участников совещания, хотя это было нелегко, – гордо сообщил он и достал из внутреннего кармана сложенный вдвое лист.
В глазах Стива мгновенно вспыхнули огоньки, он выхватил протянутый ему листок, быстро пробежался по нему глазами. Крик радости сменился чертыханиями и тяжелым вздохом.
– О, счастливчик! Этот объект № 4 родился в рубашке, – сказал Стив сокрушенно, – их тут двое. Два вкладчика «Инвестбанка» на одном совещании. Невероятно! Похоже, что принцип избыточности, придуманный объектом № 3, пока работает, но два подозреваемых – это уже далеко не пятьдесят три, как было в первоначальном списке, так что петля затягивается.
Ни Грегори, ни Жаннет не разделяли отчаянной веселости, охватившей в последнее время их начальника, они чувствовали, что все приближается к какой-то ужасной развязке, что они, как в поезде без тормозов, несутся навстречу крушению не только самого проекта, но и их личной жизни.
– Серьезно, Стив, скажите, как мы будем следить за объектом № 4, если он входит в Комитет по национальной безопасности? – спросил Грегори, волнуясь и поглядывая на Жаннет в поиске моральной поддержки. – Как вы себе это представляете?
– Так же, господа, абсолютно так же, он для нас такой же объект, как и все остальные, – спокойно объяснил Стив, после чего набрал номер телефона аналитического отдела.
– Джеймс, приветствую вас. Вы можете проанализировать источник очень больших денег? Тогда попробуйте в списке клиентов-миллионеров «Инвестбанка» проверить номер четыре и номер семнадцать. Покопайтесь в истории их благосостояния, но аккуратно, только один их них наш клиент, – Стив повесил трубку и сказал громко, передразнивая спортивных комментаторов:
– Поздравляю нашу команду с предстоящим выходом в финал!
В напряженной работе наметилась пауза. Объект № 3, Фрэд Торн, доходил до кондиции, бродя по своему большому дому с отрешенным, бессмысленным лицом, наблюдать за ним было неинтересно.
– Еще пара дней, и он готов, – сказала Жаннет, – он уже с вами разговаривает вслух, хочет драться, один на один и даже честно, – она даже фыркнула от возмущения.
– Может, стоит согласиться? – заинтересовался Стив. – Ведь основной принцип в реальной жизни: кто побеждает, тот и прав! Условие поединка – проигравший рассказывает победителю все. Тогда без всякой перманентной слежки мы сразу узнаем имя объекта № 4, а Фрэд, для которого поединок сейчас единственный логический способ выйти из этой ситуации по-мужски, как боец, отправится на заслуженный и долговременный отдых в тюрьму.
– Мне кажется, что вы излишне самоуверенны, этот Фрэд такой здоровенный бандит, – изумившись такому предложению, промолвила Жаннет.
– Это вы так говорите потому, что не знакомы с мистером Чаном, моим наставником по теории и практике рукопашного боя, – объяснил Стив, – кроме того, в поединке присутствует что-то благородное, дух рыцарства. Я предпочел бы сражаться на мечах, – добавил он мечтательно.
– Да уж, настоящий рыцарь этот Фрэд, – с сарказмом вставил свою реплику Грегори. – Послал Блондина с своими головорезами вас убить, очень благородно с его стороны.
– Кстати, Жаннет, – вдруг вспомнил Стив, – этот бедняга Фрэд прямо на ваших глазах сходит с ума, еще пара дней и, по вашему утверждению, он предстанет перед нами полностью деморализованным, неспособным к активной жизни, окончательно сломленным, душевнобольным человеком. Ментально разрушенной личностью. Неужели вам его не жалко?
– Нет, – жестко ответила она, вспомнив испуганное лицо дочери, когда ее привезли обратно, – его мне не жалко.
– Прогресс! Вы же сами когда-то обвиняли меня в отсутствии гуманизма, – обрадовался Стив, имитируя аплодисменты, – наконец-то вы поняли, с какими «пациентами» нам приходится иметь дело. На сегодня все, благодарю вас за участие, – закончил он этот бурный день.
– Кстати, Стив, начальник службы личной безопасности жалуется на вас – вы не разрешаете его ребятам вас сопровождать, – с упреком произнес Грегори.
– Что, я должен общаться со своей девушкой в присутствии охранников?
– Но это же нарушение вашей собственной инструкции! – заметила Жаннет.
– В любом правиле бывают исключения! – с улыбкой возразил Стив. – Если они захотят меня убить, то, поверьте мне, они сделают это, несмотря ни на какую охрану.

Глава двадцать пятая

Стив ехал к Анне, он уже подъезжал к ее дому, оставался еще один квартал, когда прямо под колеса его машины, сбоку, из-за ограды, неожиданно выехала на велосипеде молодая девица в короткой майке и шортах. Резко завизжали тормоза, Стива дернуло вперед, автомобиль остановился, как вкопанный, в паре сантиметров от велосипедистки, но то ли от испуга, то ли от неожиданности, она упала прямо под колеса. Стив выскочил из машины, и в этот момент что-то кольнуло его сзади в шею, как будто оса ужалила. Он хотел ее смахнуть, но рука безвольно повисла в воздухе, и он провалился в темноту.
Очнулся он в маленьком кабинете. Руки выкручены за спину и закованы в наручники, ноги перекручены веревкой и привязаны к стулу, стоящему в центре комнаты.
«Вот и все. Конец игре! – подумал Стив. – Не думал, что они так быстро до меня доберутся».
Вошел человек, за шестьдесят, невысокого роста, щуплый, сутулый, с прилизанными назад остатками волос. Он сел за стол и внимательно посмотрел на Стива.
– Спасибо, что откликнулись на мое приглашение, мистер Мурри, – сказал он тихим, спокойным голосом, в котором, однако, чувствовались властность и сила, – рад познакомиться с вами лично. Извините за обстоятельства вашего появления здесь, но, сами понимаете, дело не терпело отлагательств. Разрешите представиться: меня зовут Герберт Уолш, я заместитель министра в правительстве США, это моя официальная должность, а для того, чтобы вам сразу стало ясно, почему вы здесь и что нас объединяет, хочу объявить вам мою неофициальную сферу деятельности, – я будущий объект вашей перманентной слежки.
У Стива подпрыгнуло сердце, но, сдерживая эмоции, хотя после того, как Герберт Уолш назвал свое имя и должность, шансов выйти отсюда живым у него не было, он с улыбкой посмотрел на собеседника.
– Вы ошибаетесь, мистер Уолш, вы не можете быть нашим объектом, – спокойно сказал он, – у вас фамилия не соответствует нашему критерию.
– Вы же всегда, мистер Мурри, отличались широтой взглядов, я специально прочел вашу работу «Социальные аспекты бегства от реальности», – вдруг сообщил он, – кстати говоря, очень оригинальный ход мыслей, так почему вы сейчас смотрите так узко? Я же не сказал, что мой номер четыре. Мой номер выше!
Стив опешил: еще четвертого не вычислили, а тут уже без очереди лезут. Веселые, озорные огоньки заблестели в глазах, захотелось сказать, что без очереди нельзя, это противоречит основным принципам перманентной слежки.
– Почему же вы тогда волнуетесь? До вас дело пока не дошло, – произнес он удивленно, с интонацией явной провокации в голосе.
Однако строгий человек, сидевший за столом и внимательно слушающий Стива, был не склонен шутить.
– Дело в том, что полководец, стратег, лидер, если хотите, должен развернуть свою армию для отражения нападения задолго до того, как осаждена столица. Я не хочу и не могу, просто не имею права сидеть и ждать, пока вы доломаете объект № 3, а это, как я понимаю, вопрос нескольких дней, и перейдете к четвертому. Это глупо, в конце концов.
– Может быть, но, учтите, этот процесс остановить невозможно. Проект будет продолжен, невзирая ни на что, – спокойно возразил Стив.
Герберт Уолш задумался, глядя на Стива неотрывным взглядом холодных, водянистых глаз, но после небольшой паузы продолжил.
– Если бы мне кто-нибудь сказал, что ваша перманентная слежка – это прямая дорога, которая неизбежно и неотвратимо приведет вас от какой-то чокнутой, никому не известной проститутки по кличке Барби ко мне, члену правительства США, я бы его высмеял и выгнал, посчитав, что даже шутить со мной таким образом недопустимо, но это оказалось возможным! Вы доказали свою правоту. Талант всегда непостижим! Вначале я думал, что это случайность, везение, как иногда бывает в казино, но вы выигрываете и выигрываете, срываете один банк за другим, и это уже угрожает разорением игорного дома в целом. В «системе», с жесткой внутренней дисциплиной и высшей мерой наказания за сдачу шефа, вам удалось последовательно расколоть один объект за другим, поднимаясь в сферы, куда непосвященным вход строжайше запрещен, еще шаг – и вы на подступах ко мне. Невероятное становится явью! Это уже реальность, неоспоримый факт, который стучится мне в окно. Военная стратегия говорит нам, что нельзя только обороняться, так вот, сейчас настало время для контратаки. Мне со всех сторон советуют вас убить, вернее сказать, вначале Анну, а если не поможет, то вас, но я почему-то не хочу. Талант всегда редкость! Я вообще уважаю умных людей, даже противников.
– Я идиот, что не вывез Анну, – в бессильной злобе закричал Стив, только теперь до него дошло, почему инцидент с наездом на велосипедистку произошел около ее дома. – О каких умных противниках вы говорите?
– Куда? – искренне удивился мистер Уолш. – Вы что, действительно думаете, что мы бы ее не нашли, если б захотели? Вот вы нас почему-то совсем не уважаете, – добавил он грустно, – кстати, по-моему, вам неудобно сидеть. Если вы мне обещаете, что не будете на меня бросаться и выслушаете спокойно все, что я намерен сообщить, я прикажу вас развязать, а то как-то неудобно вести серьезную деловую беседу, если один из собеседников связан. Так как, обещаете?
Стив молча кивнул. Мистер Уолш нажал кнопку, и в комнату вошло двое здоровых, молодых парней, но совсем не похожих на бандитов, скорее, на студентов.
– Развяжите его и принесите нам кофе.
Стив встал, с усилием растирая затекшие руки, затем переставил стул вплотную к столу и сел напротив мистера Уолша. Собеседник был интересным, он сидел так близко, что можно было убить его одним движением руки, но мистер Уолш смотрел твердо и не боялся.
– Вы мне позволите называть вас просто Стив, по праву возраста, ведь я много старше вас, – сказал мистер Уолш с дружеской улыбкой.
– Конечно, Герберт, давайте по-простому, так всегда понятнее, о чем действительно идет речь, – ответил Стив, не желая отдавать противнику даже маленького, эфемерного преимущества.
Герберт Уолш повел бровью, но, переборов что-то внутри себя, неожиданно улыбнулся Стиву озорной улыбкой.
– Давно никто меня так не называл, даже соскучился, – он на секунду задумался, взгляд его погрустнел, – уже, наверное, года три, после того, как умерла моя жена. У молодости есть свои преимущества, – и, вздохнув, продолжил: – Давайте, Стив, отвлечемся от перманентной слежки, объектов и прочих деталей быстротекущей действительности и поговорим о более высоких материях. Давайте предположим, что вы добились всего, чего хотели, посадили всех, включая меня, в тюрьму, а что дальше? Вы собираетесь продолжать работать в ФБР или вернетесь к академической деятельности?
Этот вопрос поставил Стива в тупик. Конечно можно было ответить в том смысле, что это его личное дело, но ему вдруг захотелось самому понять, ведь об этом он никогда не задумывался, что же действительно он хочет делать дальше. В поведении мистера Уолша было что-то доверительное, человеческое; несмотря на обстоятельства их встречи, он совершенно не давил, казалось, просто пытается выяснить что-то важное о самом Стиве.
– Я полагаю, что в моем теперешнем положении, – Стив оглядел комнату своего заточения и еще раз потер руки со следами наручников на запястьях, – делать даже краткосрочные прогнозы по поводу моей будущей жизни не вполне разумно.
– Отдаю должное вашему самообладанию, – мистер Уолш понимающеь улыбнулся, – но ответа на этот вопрос у вас, по-видимому, нет. Вы не строите долгосрочных планов. Ваш стиль – это добиться локального успеха в чем-то конкретном, решить нерешаемое, сделать невозможное, доказать то, во что нельзя поверить, и, конечно, полная личная независимость, свобода от всевозможных пут. Жить так, конечно, заманчиво, но до определенного возраста, далее человеку приходится брать на себя определенные обязательства перед женой, детьми. Ведь ваши отношения с Анной, извините за вторжение в личную жизнь, судя по всему, завершатся браком, а это уже не свободный полет. В семейной жизни нет вашего любимого «бегства от реальности», наоборот, она требует реальности, устойчивости. Я беседовал с мистером Дотсоном, отцом Анны. Вас в этом доме любят и воспринимают, извините за отжившее понятие, как жениха. Как вы полагаете, может, они правы, и ваш роман получит логическое завершение?
Стив не воспринимал отношения с Анной под углом создания семьи, там был отдых, отдушина от перегрузок, постоянно возникающих в процессе «хождения по трупам», как он строго про себя называл подъем по вертикали наркоторговцев, ведь опереться можно было только на упавшие тела нижестоящих, они были ступеньками на лестнице ведущей вверх. На этом фоне мысль о женитьбе, о семье както не возникала, но ближе и роднее Анны у Стива человека не было, это знали его ум и тело.
– Если доживу до окончания проекта, наверное, так оно и будет – женюсь, – неожиданно для себя ответил Стив, в его положении кривить душой было глупо.
– Ну, это зависит только от вас, – ответил мистер Уолш, испытующе глядя на собеседника. – Как мы с вами договоримся.
– Мы с вами не можем договориться, Герберт. Только убив меня, вы можете сразу, одним махом решить все свои проблемы, – без меня этот проект реально мертв, и вы это знаете, – играя ва-банк, ответил Стив.
– Значит, моя «система» более жизнеустойчива, – со смехом, совершенно не раздражаясь, произнес мистер Уолш. – В «системе», к которой я принадлежу, «незаменимых людей нет»! Это цитата из Сталина, в этой фразе весь деспотизм Востока, западный человек в таких категориях даже мыслить не может, но для «системы» он стопроцентно прав. Он создал мощную идеологическую систему, причем вы никогда не задумывались над тем, что Сталин десятками расстреливал своих ближайших помощников, но оставшиеся в живых все равно хотели ему предано служить? Я как-то читал, что он периодически казнил своих министров внутренних дел, так вы думаете, что у него были сложности с претендентами? – мистер Уолш засмеялся. – У нас в «системе» то же самое, только роль идеологии играют деньги. Вот вы, Стив, наказали эту проститутку Барби, затем Бармена, и полагаете, их места навсегда окажутся свободными? Никто их больше не займет? Будут бояться, зная, как плохо они закончили? Уже никто не согласится распространять наркотики? Вы понимаете, куда я клоню? В рамках «системы» вы просто заменили кадры, можно даже сказать, обновили. Вместо Барби будет Лили, вместо Бармена кто-нибудь другой, Кельнер, например. Говоря формально, Лили и Кельнер вам должны быть благодарны, вы освободили для них места. Так чего же вы, в сущности, добились? Вы хотите посвятить свою жизнь борьбе со Злом? Опять начать все сначала, поймать Лили, потом опять выйти на Кельнера и так далее? Это трудный, бесконечный и, главное, бесперспективный процесс подавления человеческой природы, что вы, как социолог, должны хорошо понимать. Сизифов труд. Ваши усилия были бы оправданны, если бы наркоторговцы не возникали на освободившемся месте, как грибы после дождя. Любая система все-таки лучше, чем анархия, вы согласны?
– Барби, Бармен, а через некоторое время и Фрэд, это пройденный этап, «систему» можно разрушить только дойдя до самого верха пирамиды, – спокойно возразил Стив, – поэтому ваши умозрительные примеры не очень состоятельны.
– Согласен, – подумав, ответил мистер Уолш. Казалось, он получает удовольствие от беседы. – Давайте поднимем планку выше. Предположим даже, что вы дошли до конца, посадили в тюрьму всю цепочку, включая меня, – при этом мистер Уолш улыбнулся такой радостной улыбкой, как будто всю жизнь мечтал об этом моменте. – Тогда, по вашему утверждению, получается, что это конец наркобизнесу. Все! Закончился и больше не будет! Не будут вообще завозиться наркотики в страну, «система» развалится, и с этого момента ни за какие деньги нельзя будет достать героин на территории США. Так вы думаете? Ну, это, по крайней мере, звучит наивно, вместо меня просто будет кто-то еще, я даже знаю, кто. В рамках «системы» это означает фактически только то, что утверждалось выше, вы убрали меня, чтоб освободить место для моего конкурента. Потребление наркотиков и функционирование «системы» никаким образом не изменится. Вы со мной согласны? Ведь незаменимых людей нет! Ради замены одного человека, которого вы час назад вообще не знали, на другого, которого вы вообще никогда не узнаете, разрушить себе жизнь, искалечить души близких. Как вы считаете, это высокая цель? Конечно, то, что мне советуют, верно: и Анну, и вас для профилактики нужно было убрать, но я подумал, что такой незаурядный человек, как вы, наверняка способен воспринимать новую информацию, даже если она противоречит его принципам и нормам. Истина не имеет морали, и это ее спасает!
Впервые в жизни Стив встретил человека, который подавлял его своей логикой, причем он постоянно ловил мистера Уолша на мыслях и даже фразах, которые использовал сам, это раздражало еще больше, казалось, что он ведет диалог с самим собой, только постаревшим на тридцать лет.
– По-вашему, получается, что с преступностью вообще бороться не нужно, потому что бесполезно, – с вызовом возразил Стив, не найдя логического выхода из формально верных рассуждений своего идейного противника и бросая в бой последние резервы из разряда «общего блага», в которое сам не верил.
– С какой преступностью? С воровством, коррупцией, бандитизмом или уличным хулиганством, а может, с фальшивомонетчиками? Есть еще серийные убийцы и сотня других видов греха, что вы конкретно имеете в виду? За искоренение какого вида преступлений вы готовы пожертвовать своей жизнью? Почему вы выбрали именно наркотики? Согласитесь, что это произошло случайно, вы могли бы до сих пор спокойно читать лекции в Гарварде – я, кстати говоря, его тоже заканчивал, – а о коварной и безжалостной наркомафии узнавали бы только из голливудских кинофильмов.
– Но ведь если не бороться, то преступность разрастется так, что вообще невозможно будет жить в обществе, – Стив сделал жалкую попытку хоть как-то возразить, хоть что-нибудь сказать.
– Вы же когда-то сами очень правильно заявили, что существует динамическое равновесие между преступностью и полицией, просто никто не должен зарываться, каждый должен работать на своей территории, и всем будет хорошо. Ловят и сажают в тюрьму только идиотов, потерявших чувство меры. Но вы тут при чем, вам, как отдельной личности, какое дело до всей этой грязной кухни борьбы с преступностью в этой стране, в данный исторический момент? Вы же ученый! Вам же ясно, что преступления совершались всегда, во все периоды, во всех формациях и ничего с этим поделать нельзя, – это естественное состояние любого общества.

Глава двадцать шестая

 Это был проигрыш нокаутом. Стив поймал себя на мысли, что ему стала глубоко безразлична вся преступность, безразлична вообще как явление. Реализовывать хитроумные схемы, может, действительно интересно, но только на уровне виртуальной игры. Когда он думал об Анне, о том, что ее могут убить, весь преступный мир отступал в нереальность.
– Вы меня убедили, мистер Уолш, – твердо сказал Стив, признавая правоту своего собеседника, беспощадная логика которого была неотразима. – Мне это действительно неинтересно. Больше мне в ФБР делать нечего.
– Ну зачем же так резко, у вас большие аналитические способности, и в ФБР найдется место для вашего таланта, тем более что в этом проекте вы зарекомендовали себя с самой лучшей стороны. Как вам понравится должность начальника департамента перспективных исследований? Звучит неплохо? Кроме того, на этом посту вы сможете заниматься научными изысканиями. Честно говоря, я бы с удовольствием предложил вам работу в «системе», но я знаю, что вы откажетесь, а я не делаю предложений, от которых можно отказаться. Очень рад, что мы нашли с вами общий язык. Время героеводиночек или, как когда-то говорили, рыцарей без страха и упрека, ушло безвозвратно, остался только конфликт структур. Сейчас схема «герой против мафии» применима только в мире грез, – Голливуд выколачивает из нее большие деньги. Заканчивая разговор, который доставил мне истинное удовольствие, могу сказать, что весьма доволен результатом. Вы оказались гибким, восприимчивым человеком, с открытым сознанием, без штампов и примитивных схем. Вас, несомненно, ждет большое будущее в ФБР, да и в остальных сферах нашего нового прекрасного мира.
Мистер Уолш торжественно встал и, дружески улыбаясь, первым протянул Стиву руку.
– Последний вопрос, Герберт, – сказал Стив, пожимая протянутую руку. – Зачем вам так много денег?
– Отличный вопрос, – радостно ухмыльнулся мистер Уолш, – я рад, что вы мне его задали, – он близко наклонился к Стиву и понизил голос до шепота. – Очень большие деньги – это всегда серьезно, в ваших терминах – это аналог бегства от реальности, это личная свобода с примесью власти. Для тех, кто по-настоящему понимает вкус жизни, это отличное блюдо, причем полученное незаконно, с черного хода, так сказать, но от этого оно еще вкуснее, – закончил он разговор и заговорщески подмигнул Стиву.
– Я, конечно, знаю, как ликвидировать вашу «систему»! Это можно сделать одним росчерком пера, – сказал в заключение Стив, чтоб выйти из разговора достойно. – Если правительство примет закон о легализации наркотиков, то на следующий день наркомафия просто перестанет существовать, как в свое время после отмены «Сухого закона» исчезли подпольные синдикаты по продаже спиртного.
– Тшш, – с наигранным испугом воскликнул мистер Уолш, – не говорите об этом никому. Я надеюсь, что подобный закон никогда не будет принят!
– Знаете, Герберт, а ведь вы государственный мафиози! – вдруг провозгласил Стив и пристально посмотрел прямо в глаза мистера Уолша. – Я только сейчас это понял. Вы так подробно рассказывали мне о своей криминальной идеологии, что я, в конце концов, осознал, что все это полуправда. Вы работаете в ЦРУ и таким способом зарабатываете дополнительные средства для вашей верхушки. Понятно, что часть этих денег идет на финансирование ваших секретных операций в обход Конгресса, без подписей, согласований и, главное, без огласки. Вам нужны свободные деньги, много денег, поэтому вы организовали этот бизнес, сами завозите наркотик в США и продаете его через подконтрольную вам сеть. Базы у вас есть по всему миру, средства доставки тоже. Вы можете погрузить опечатанные контейнеры на ваши самолеты, скажем, в Колумбии или Перу, переправить на базы в Европу, а оттуда в США, и так как в вашем ведомстве все секретно, то никто никогда не узнает, что вы привезли и в каком количестве.
Мистер Уолш окаменел, некоторое время он сидел неподвижно, не отводя изумленного взгляда от Стива, затем медленно, казалось, с трудом подбирая слова, начал говорить.
– Я правильно считал вас умным человеком. У вас, Стив, есть весьма ценное свойство – вы умеете выстраивать полную картину на основании отдельного фрагмента – редкое качество, но учтите, что человек, обладающий подобной информацией, находится в группе риска, так сказать, в состоянии повышенной опасности. Одно неосторожное слово и с вами или с Анной произойдет несчастный случай, авария или просто случайное убийство. Доказать ведь вы ничего не сможете. Доказательств у вас на руках нет никаких и быть не может, – мистер Уолш неожиданно улыбнулся. – Да никто в такое не поверит, так что советую вам перед тем, как кому-нибудь об этом сообщить, крепко подумать...
Похожие на студентов помощники мистера Уолша довезли Стива до гостиницы, где портье вручил ему ключи от его машины, уже припаркованной на стоянке.
 «Ловкие ребята, – отметил про себя Стив, – оперативные».
Только расположившись на своей широкой кровати, Стив вдруг осознал, что в самой основе разговора было что-то неестественное, ненормальное, какая-то логическая незавершенность. Отсутствовало главное звено шантажа, ведь мистер Уолш ничего от него не потребовал, ничего не попросил. Поговорили и разошлись.
«Зачем же меня тогда схватили, если они, в сущности, не взяли никаких гарантий прекращения проекта? – удивляясь, подумал Стив, и, встав с кровати, зашагал по просторным гостиничным апартаментам.
– Мистер Уолш не производит впечатление человека, который забыл сказать главное».
В этом была какая-то загадка, ведь шантаж – дело простое. Вы мне это, тогда я вам это, а если вы мне не это, то тогда я вам... С Фрэдом, объектом № 3, они только недавно все это проходили, но в разговоре с мистером Уолшем отсутствовала главная компонента, то есть угрозы были, а результат отсутствовал. Абсурд! Ясно, что мистер Уолш хочет прекратить перманентную слежку, которая, как он сам выразился, уже стучится в его окно, но, формально говоря, Стиву ничего не было предложено, и он ни на что не согласился.
«Неужели мистеру Уолшу было достаточно моего высказывания, что я потерял интерес к работе в ФБР? – подумал Стив. – Интересно, неинтересно, но проект продолжается, его невозможно остановить. Абсурд какой-то! Через пару дней мы будем знать имя объекта № 4, и все продолжится дальше, без остановок. Чего же он добился?»
Стив раздраженно сел на кровать, даже схватился руками за голову.
«Не понимаю, не вижу логики, а она должна тут быть», – решал он задачу мистера Уолша и не находил ответа.
Придя следующим утром на работу, Стив взглянул на экран монитора и, обнаружив, что объект № 3 еще спит, пожал плечами: в последнюю неделю с ним этого не случалось. Грегори начал возбужденно рассказывать, что в Комитете по национальной безопасности идет закулисная борьба, и не исключено, что придется все-таки представить подробный отчет. Генерал Гровс в бешенстве, но ничего не может с ними поделать, на те круги его влияния недостаточно. Жаннет, как обычно, появилась в кабинете с улыбкой на лице, поздоровалась и, мельком взглянув на монитор, вскрикнула от удивления.
– Он мертв! Фрэд умер! Как вы этого не видите?
– Как умер? – растерянно спросил Стив, вглядываясь в статичную картинку. – Он спит.
– Умер, в этом нет никаких сомнений, – нервно повторила она.
– Как же это могло произойти? – Стив был ошарашен, он не мог прийти в себя от удивления, безотрывно глядя на неподвижную фигуру Фрэда, до носа закрытую одеялом.
Из подсознания, из раздела памяти, где, как заноза, сидела нерешенная задача мистера Уолша, вдруг всплыл правильный ответ. Он наконец понял, почему мистер Уолш не потребовал от него прекращения работ, не потребовал ничего. Ему этого было не нужно. Перед ним был выбор: либо Стив, либо Фрэд. Смерть любого из них означала окончание проекта. Смысл вчерашнего разговора – сделать выбор между ними. Мистер Уолш выбрал Фрэда, и тот мертв, сейчас Стив был в этом совершенно уверен.
– Свяжитесь с местным полицейским участком, – приказал он начальнику группы внешнего наблюдения, – скажите им, что Фрэд Торн мертв, пусть выпишут у прокурора ордер на обыск и пошлите с полицией своего человека, чтоб все там осмотрел на месте.
Через некоторое время они увидели, как в роскошную спальню объекта № 3 вошли полицейские, откинули одеяло и проверили пульс Фрэд Торн был безнадежно мертв. Позвонил их сотрудник и сообщил, что, по мнению врача, смерть наступила около двух часов ночи, предположительно от инфаркта миокарда, точнее можно узнать только после вскрытия, на насильственную смерть непохоже, однако на тумбочке около кровати стоит бокал с вином, поэтому в любом случае нужна экспертиза.
Жаннет и Грегори молча смотрели на неподвижно сидящего Стива.
– Цепь порвалась! Мертвый свидетель – это уже не свидетель! – наконец вымолвил он.
– Мы не хотели вам говорить, – с чувством произнесла Жаннет, – но Барбара тоже покончила с собой, перегрузки для ее психики оказались слишком велики.
– В таком случае наш незавершенный проект окончательно закончен! Результата добиться не удалось, все, как всегда, свелось к наказанию наименее виновных. Благодарю вас, друзья, за участие. Вы, со своей стороны, сделали максимум возможного, – произнес Стив свое короткое резюме и как-то криво улыбнулся своим притихшим соратникам.
Грегори с опрокинутым, напряженным лицом побежал консультироваться с генералом Гровсом. Жаннет, посидев немного молча и глядя на Стива печальным, затуманенным взглядом, вдруг встала, наклонилась над его опущенной головой.
– С вами работать было восхитительно, сильнее секса! – неожиданно сказала она шепотом и поцеловала Стива в щеку. – Спасибо за дочь, вы тогда спасли мне жизнь.

Глава двадцать седьмая

Через три недели вопрос о новом назначении был решен. Много раз прокрученный и провентилированный в коридорах власти, преодолев множество особых мнений, пожеланий и согласований, он вылился в приказ директора ФБР о назначении Стива Мурри на головокружительную должность начальника департамента перспективных исследований, которая по рангу приравнивалась к заместителю директора ФБР, кабинет на двадцать втором этаже, рядом с высшим руководством.
«Мистер Уолш оказался прав; видимо, сам приложил к этому руку», – зафиксировал в своем сознании Стив, входя в свои новые владения, перед которым тот кабинет, в котором он сидел раньше, казался лачугой.
Новая высокая должность почему-то не радовала, хотя большинство, включая Грегори и генерала Гровса, расценили это назначение как невероятную, блистательную победу. Начальник департамента перспективных исследований – действительно звучит неплохо, особенно в его возрасте. Проект «Перманентная слежка» был закрыт, как казалось, к всеобщему удовлетворению, слишком большие напряжения он начал вызывать. Стива об этом просто поставили в известность и даже хотели наградить, но победил довод, что за незавершенный проект награда все же не полагается.
Стив тяжело вздохнул и, внимательно оглядевшись по сторонам, стал расставлять свои личные вещи, обдумывая, куда повесить самурайский меч. Он взял его в руки, выдвинул клинок из ножен. Ему показалось, что дух гордого самурая, заключенный в блестящем лезвии, начал излучать отстраненное презрение, – так не оставляют поле боя!
«Все было решено без меня, проект уже был мертв, мне фактически было дано выбрать между Фрэдом и Анной. Как еще я мог поступить? – оправдывался Стив, проводя пальцем по холодному светящемуся лезвию. – Что же мне теперь, харакири сделать, в самом деле?»
Он чувствовал, что меч ему откровенно враждебен, как немой свидетель его непростительной гибкости, которую можно даже назвать трусостью, несовместимой с понятиями высокой самурайской чести, в соответствии с которой нужно было без колебаний пожертвовать Анной и собой, но сохранить преданность делу, за которое боролся, даже если оно безнадежно и бессмысленно в самой своей основе.
«Выбор есть всегда! Можно жить дальше, но... уже не так. Дороги, которые мы выбираем, это и есть судьба», – грустно подумал Стив.
Он наконец понял, что означает такой выбор – быть или не быть свободным, что значит беспечно идти по жизни с самурайским мечем под мышкой, не думая ни о будущем, ни о прошлом. Да, только таким может быть боевой самурайский меч, ведь это не игрушка, не подарок в красивой упаковке с золотой шелковой ленточкой, как он наивно думал при покупке, – это судьба, путь, по которому ты должен идти, если сможешь и пока сможешь. Никого не бояться, быть готовым драться когда угодно и с кем угодно, не жалеть ни поверженных врагов, ни оставленных возлюбленных, ни убитых друзей, ни себя самого, если когда-нибудь не повезет. Иная жизнь всегда включает в себя элемент страха – страх потерять, что имеешь: дом, семью, работу, благополучие и здоровье, страх внешнего мира, в котором ты песчинка, не способная за себя постоять. Его отказ идти дальше означает только одно: он стал обыкновенным, заурядным, боящимся человеком, в самом ненавистном ему когда-то понимании этого слова.
Стив наконец осознал, почему в самом начале пути мистер Чан отказался принять в подарок самурайский меч. Теперь ясно, что для него это был совсем не подарок, это был выбор пути, по которому мистер Чан идти не хотел или не мог, но Стиву тогда ничего не сказал, ведь каждый обязан выбирать свой путь в одиночку.
Самурайский меч открыто издевался, блестя белым лезвием как символом незапятнанной, высокой чести. Двумя руками Стив схватился за обнаженный серебристый клинок и, сильно замахнувшись над головой, сломал об колено веру в собственную исключительность и неповторимость, бросив две блестящие короткие полоски уже ни на что не годного металла на пол. Самурайский период в его жизни закончился!
Он стоял у окна своего нового кабинета и смотрел на город с высоты птичьего полета. То, чего он добился за время работы в ФБР, впечатляло. О такой карьере можно было только мечтать. О помолвке с Анной было уже объявлено. Новый мир фактически лежал у его ног, прошлые баталии уходили на периферию памяти. Работа в Бостоне, его доклад, перманентная слежка в Вашингтоне были этапами пути в этот заоблачный кабинет. Стив вдруг осознал, что все объекты перманентной слежки были ступеньками на лестнице собственной карьеры, и привели его не к Олимпу наркомафии, а к высшему эшелону власти ФБР. Танцующая свой последний танец Барбара, невменяемый от страха Брюс, Фрэд, затравленный и убитый в собственном доме, мистер Уолш, который его фактически завербовал, составляли этапы его собственного восхождения на эту должность.
Стив открыл высокое, в человеческий рост, окно, вздохнул полной грудью ветер, ворвавшийся в кабинет.
«Стремительный вертикальный подъем я уже испытал, а как насчет свободного падения?» – подумал он.