Александр ГЕРАСИМОВ
ЖИЗНЬ В РАЮ.
Порой меня охватывает тревога: а вдруг мы уже в раю?
(Станислав Ежи Лец)
Его длинное, плоское, как у щуки, тело почти без всплеска вошло в воду. Что-что, а нырять он умел. Недаром он вырос на берегах Великой Реки. У них во дворе умение нырять и плавать считалось едва ли не в числе самых обязательных. Наравне с навыками лазать по деревьям и заборам, быстро бегать и метко стрелять из самодельного, вырезанного из гибкого орехового хлыста, лука.
***
В основном, бабы здесь, конечно, страшнее атомной войны. Казалось бы – денег не меряно, делать ничо особенного не требуется – живи да радуйся. От такой жизни и человек лучше становиться должен. В смысле, красивее. Ан нет. Поди ж ты! Которые под паранджой – тех не разберешь. Идет такая бабочка за мужем плавно, не спеша, только глазищами стрижет. А глаза что? Тут и соврать можно. В смысле, подкраситься там, насурмиться, как положено. Черт его мамку разберет! А с открытым лицом, которые выступают, те, в целом, урод на уроде. Черные, как тараканы, зенки навыкате, нос топором… В общем, должно быть, это у них поговорку придумали, что с лица, дескать, воду не пить. Некоторые и вовсе без дырки бродят. В смысле, без щелки для смотрения глаз. Стало быть, совсем уж никуда негодные. Даже малость окружающим людям показать совестно. Косые, что ли, или бельмо на глазу?..
***
На другой день был день рождения Лизы и Николая Иртеневых. Оба родились 12 ноября. Угораздило же их встретиться!..
***
Прикинь - финики здесь растут прямо на деревьях, ровно алыча либо другой фрукт. Собирать их почти никто не беспокоится. Только самые скупые и прижимистые хозяева велят прислуге навесить на них сетки, навроде нашей авоськи. А так созрелые падают под пальму, их поедают муравьи и склевывают во множестве расплодившиеся птицы. И то – чего, скажем, не плодиться, когда условия позволяют? Опять же, эти же самые финики за деньги продаются в магазинах и специально для того устроенных лавочках в городе. И зачем деньги тратить, когда и так можно собрать вдоволь задарма?
На море тоже все не даром. Койку плетеную нанять, чтобы загорать, навроде раскладушки, зонты от солнца полотняные, полотенцы, тапочки там – за всё плати. По цене стоит, вроде, недорого – один дирхам (чирик по-нашему) за всё про всё. Однако, если подумать – за что платить? Но, прямо на песок ложиться не позволяют – чуть что, в свисток сигналят, сукины дети. Солнце, правда, даром.
Бабочки ихние тоже на пляж появляются. Детишек искупать. Сами чадру с паранджой не снимают, так и сидят во всём. И смех и грех – зайдет такая по пояс в воду, как есть, в хламиде своей черной и стоит, радуется жизни.
***
…Одежда должна скрывать все тело женщины за исключением кистей рук и лица (некоторыми учеными допускается возможность открыть также стопы ног).
Одежда не должна плотно облегать тело (особенно грудь,талию и бедра).
Одежда не должна быть пошита из прозрачных тканей, сквозь которые можно увидеть очертания фигуры и цвет кожи.
Одежда женщины не должна походить на одежду мужчины.
Одежда не должна быть пропитана духами,быть ярких расцветок, не должна иметь звенящих или блестящих декоративных элементов.
Чадра — лёгкое женское покрывало белого, синего или чёрного цвета. Надевается при выходе из дома и закрывает фигуру женщины с головы до ног. Носится многими женщинами-мусульманками из культурно-религиозных соображений. В отличие от обычных вуалей, головная часть чадры состоит из муслиновой ткани, закрывающей лицо, и ткани, закрывающей голову.
***
Погода не соответствовала торжественности события. С неба сеял мелкий противный дождичек. Он уже десять раз успел пожалеть, что согласился поехать на пикник. Знал же, что возможен дождь. Специально с вечера прогноз посмотрел. Было промозгло и холодно, как летом бывает, пожалуй, только в наших, благословленных Богом краях. Для нивелирования состояния организма и природы, сразу, без долгих разговоров выпили за именинников. Почти не делая перерыва, накатили по второй. Пили фирменную «иртеневку». Крепкий, почти семидесятиградусный алкоголь перехватил горло. Он закашлялся. Капитан университетской команды по волейболу, Ирка Гаврилова, принялась колотить его своей тренированной ладонью по спине. Да так, что от ее усилий глаза его едва не вывалились на песок. «Хватит, хватит!», - закричал он в неподдельном испуге и, шатаясь и откашливаясь, отошел в прибрежный еловый молодняк.
Продираясь сквозь колючие молоденьки елки, он выбрался на небольшую, освещенную внезапно выглянувшим из-за туч солнцем полянку. Посреди нее стояла здоровенная, верхушкой уходящая далеко в небо, сосна. «Дубай 20…» было вырезано на коре неизвестным, любителем отмечаться, где бы он ни был, туристом. Ниже красовалось: «Толик +…» Кто, этот «плюс», было не ясно. Видимо Толика позвали к костру пить водку. Чем еще иначе объяснить то, что мемория не была завершена…
Солнце снова скрылось за серой ваточной тучей. Теперь уж надолго. Моросящий дождичек сменился серьезным, судя по всему, затяжным дождем. Надеяться на улучшение погоды не приходилось. Именинники объявили о переносе торжества под крышу Сестрорецкого ресторана «Олень». Пока Иртенев по мобильному телефону договаривался с метрдотелем о резервировании столика, дамы сворачивали походную сервировку, а мужчины добивали «продукт» и закусывали его подгоревшим, но все же полусырым шашлыком.
***
Главное дело – ни выпить, ни закусить по-человечески. Хотя, не совсем так. Пожрать, короче, наоборот, даже очень можно. Продукты питания очень качественные. И то, и сё. Вплоть до рахат-лукума. Но, что касаемо выпивки – ни под каким видом нельзя. Потому – законы шарията и запрет на весь алкоголь, включая пиво. Мусульманы, мать их за ногу! Как Александр Матросов – сами не стреляют, и другим не дают. Шутка такая. Сухой закон на всей территории страны. Так-то вот. Вплоть до того, что в тюрьму загреметь можно. Свободно. А то и совсем, голову срубят, как кочан капусты. Это у них запросто.
Дикий народ…
***
Он стоял, опершись о скользкий, покрытый тонкими струпьями розовый ствол сестрорецкой сосны и наблюдал за тем, как Лиза с приглашенными дамами сворачивают пикник. Николай Борисов, выпучив глаза и делая свободной от шампура рукой округлые пригласительные жесты, что-то промычал ему набитым полусырой бараниной ртом. В ответ он, прикрыв глаза, натянуто улыбнулся и отрицательно качнул головой. Ему отчего-то было неудобно и стыдно участвовать в этом, при дожде вдруг показавшемся ему насквозь фальшивом спектакле. Лешка Никеев выпалил, стараясь попасть в него, пробкой от теплого, забытого в машине шампанского и оглушительно заржал. Это стало каплей переполнившей чашу терпения. Он закричал, зажал уши руками, зажмурил глаза, выставил вперед сведенные вместе локти и, очертя голову, ломанулся сквозь царапавший щеки ельник прочь...
Очнулся он только тогда, когда ноги вынесли его на ведущее в Сестрорецк, почерневшее и скользкое от дождя шоссе. Лицо его было совершенно расцарапано хвоей. Однако, несмотря на это, его вдруг разобрал нервный смех. Вспомнилось, что, продираясь сквозь колючие елки, он лихорадочно приговаривал: «Русские не сдаются! Русские не сдаются!» Отсмеявшись, он поднял, насколько это было возможно, воротник легкой короткой куртки и принял позу «грача» – голосующего на дороге неудачника.
Доехав до Города он утвердился на высоком стульчике в «Пушкаре», спросил у знакомого буфетчика бокал красного вина, закурил и стал строить планы на будущее.
«Какого черта? – вопрошал он сам себя, - За каким дьяволом я мучаюсь в этом лучшем из городов? В этой вечной промозглой сырости, где ни зимы, ни лета, ни других, положенных по распорядку, времен года. В киселе – прости Господи! – в котором могут жить разве что тритон, либо жаба. Отчего все мои знакомцы и, так называемые, друзья столь глупы, вульгарны, безобразны и…» - единым духом, словно компот, он выпил поданное вино, заказал еще, потом переменил решение и попросил принести за столик у окна бутылку водки. Решил тупо напиться. Верный способ снять досадные вопросы.
В процессе напивания он вдруг вспомнил вырезанную на дереве надпись. Что-то он помнил про этот вольный арабский эмират. Он вынул из кармана планшетник, набрал в Googl’e «ОАЭ, Дубай».
«…В начале XIX века одна из ветвей клана Аль Абу Фэлэсы (Дом Аль-Фэлэзи) — Бани-Юси — утвердилась в Дубае, который правил Абу-Даби до 1833 года. 8 января 1820 года шейх Дубая и другие шейхи в области подписали с британским правительством «Общий морской мирный договор». Однако в 1833 году династия аль-Мактум (также потомки Дома Аль-Фэлэзи) племени Бани-Юси оставила урегулирование Абу-Даби и приняла Дубай от Абу клана Фасала без сопротивления. Дубай вышел из-под управления Соединенного Королевства в соответствии с «Исключительным Соглашением» 1892 года, с договоренностью защищать Дубай от любых нападений Османской империи… В течение XIX века две катастрофы нанесли большой урон благосостоянию города: в 1841 году в городе вспыхнула эпидемия оспы, вынуждая жителей переместиться на восток от Дейры, а в 1894 году огонь пронёсся через Дейру, уничтожив большинство домов. Однако географическое местоположение города продолжало привлекать торговцев со всей области. Эмир Дубая, желая привлечь иностранных торговцев, использовал низкое налогообложение, которое привлекало торговцев из Шарджи — главного торгового центра региона того времени.
До 1940-х годов Дубай был небольшим поселением. Жители занимались добычей жемчуга, и обменивали его на пищу. Но затем в Японии научились выводить жемчуг искусственным способом, и потребность в настоящем значительно упала. И тогда начался кризис. Но когда нашли нефть, все изменилось…»
***
«Решено!», - заключил он. И как это ему раньше в голову не пришло, что это так просто – переменить среду обитания, поехать жить в сущий Рай на Земли, и тогда все само собой сделается до чрезвычайности хорошо. Он не стал надираться далее. Необходимость в изменении сознания до свинского состояния отпала. Расплатившись с буфетчиком, он взял такси и отправился домой с твердым намерением поставить разнесчастную жизнь свою на новые рельсы.
***
На удивление быстро, несмотря на кризис и сопутствующую тому стагнацию в торговле недвижимостью, он нашел выгодных покупателей на свою квартиру в Песках и родовое гнездо – дом под Гатчиной с приличным участком земли. Он вышел из бизнеса, продал свои акции изумленному до вздернутых на лоб бровей Иртеневу (старик! может я чё-нить недопонимаю? мир рушится? решил о душе подумать?..), сказавшись, что едет пожить дауншифтером (модное нынче развлечение) в Гоа. И был таков. Настолько «таков», что, сидя на паре чемоданов посреди пустой гостиной, сам тому удивился.
***
Он не любил дороги ни в каком ее виде. Его тяготило решительно всё – нелепые суетливые сборы, во время которых в валиски и сумки напихивалось множество ненужных и обременительных потом вещей; сидение на чемоданах и выплескивание воды вслед, «на дорожку»; вонь, шум и нечистота вокзалов; неоправданная дороговизна связанных с путешествием товаров, продаваемых в привокзальных киосках; фальшивые улыбки, рыбье безмолвное проговаривание слов провожающих и «красноречивые» жесты заключенных по ту сторону вагонных окон пассажиров; душные купе и хмельные, разговорчивые попутчики. Он ненавидел пчелиный гуд и назойливую строгость аэропортов; напускную свирепость охранников; сверхтщательный досмотр – все эти металлодетекторы, вытаскивание брючных ремней, высыпающуюся из карманов мелочь и залежавшихся со времян царя Гороха бумажек и квитанций, снимание и надевание обуви, и хождение при том в носках по каменному, Бог знает, когда мытому полу – унизительные процедуры, производимые разве что в больнице или же тюрьме…
В аэропорту его никто не провожал. Самолет кампании «Emirates Airlines» вырулил на взлетную полосу, погудел немного, потом взвыл, словно большой рассерженный шмель, дрогнул и побежал, набирая нужную для отрыва от земли скорость.
***
Хиджаб (покрывало) в исламе — любая одежда, однако в западном мире под хиджабом понимают традиционный исламский женский головной платок.
Ношение женщиной хиджаба является одним из основных положений исламского законоположения — Шариата
В Коране Всевышний сказал: «О Пророк! Скажи женам своим, и дочерям своим, и женщинам верующих, чтобы они плотно опускали нa себя свои верхние покрывала. Так лучше, дабы могли они быть отличены... И не подвергались оскорблению» (Сура 33, аят 59).
Стремление быть неприкрытым, и голым является врождённым качеством присущим только животным. Из людей такая склонность может быть только у опустившегося человека, который стоит по уровню развития гораздо ниже того, кому Аллах оказал честь, ниспослав ему благо врождённого свойства любви к прикрытию и непорочности. Желание выставить себя напоказ является признаком нарушения врождённого свойства человеческой натуры, притупления ощущений и гибели чувств. Имам Ахмад и другие знатоки хадисов передали, что Пророк Мухаммад сказал: «Если женщина снимет одежду не в доме своего мужа, то великий и могучий Аллах опозорит её...»
***
Вот, блин! Попутал же меня черт связаться с этой сучкой арабской по пьяни. Я всего-то и хотел пошутить. Открой, мол, личико-то, Гюльчатай, мать твою! Шутка, мол, такая. А чё они, как вороны ходят, морды поприкрывши? Я ведь что? – пошутить хотел, как у нас водится. Так они с этого целую бучу затеяли. Эта-то, как завизжит, точно я ее зарезать хотел. Сразу полицейские набежали, скрутили меня – глазом сморгнуть не успел…
Завтра, блин, пороть будут. Сорок плетей! За что, спрашивается?! А потом еще и на кичу упекут… Я адвокату этому, барану, толкую, блин, что у нас шутка такая есть. Юмор, дескать, народный. Кино! А он только, сцука, глазами ворочает, да талдычит, чтоб я этого никому больше не говорил. А то еще хуже, мол, будет. А куда уж, блин, хуже-то?..
***
На первых порах всё очень гладко получалось. Будто бы ангелы ему помогали. Открыл в Дубае на паях с толстым, одетым в исподнюю рубаху арабом формальный бизнес. Дом купил, сравнительно недорого, на «пальме». Полы мраморные, бассейн, рододендрон под окном, вид на Персидский залив, «Парус»* и всеарабскую стройку.
Верховный правитель запретил продавать арабскую землю чужакам. Но хитроумные арабы выдумали насыпать искусственные острова и разрешить селиться там «неверным». Остров, на котором стоял купленный им дом, назывался Палм Джумейра, выдавался в Персидский залив, в виде финиковой пальмы с разбросанными веером «ветвями» и был возведен первым из уникальных насыпных островов Дубая.
***
Первое время он купался в новых ощущениях. Ему нравилось решительно всё в этом упорядоченном до предела государстве. Заботясь о своих подданных, местный монарх не оставлял вниманием и приезжающих на работу и временное жительство иностранцев. Кругом царила чистота и роскошь. Великолепной архитектуры строения вырастали прямо на глазах. Приглашенные архитекторы получали carte blanch для воплощения своих самых необыкновенных идей в материале. Практически искоренены были воровство, мздоимство и прочие человеческие грехи, которыми в Старом Свете, ровно лодка полипами, обрастают строительство домов и дорог. Еще недавно здесь за кражу рубили руки. В страну призвали множество наемных рабочих, инженеров-строителей, бизнесменов и ловких, но сравнительно честных адвантюристов и предпринимателей. Денег в проекты было вложено не меряно.
Климат, поначалу показавшийся слишком жарким, оказался вполне терпимым. А, попривыкнув, он уже не желал иного. По утрам он долго до изнеможения плавал в прохладном пресном бассейне. Потом, погревшись в водах лагуны, принимал душ и в течение дня наслаждался ничегонеделанием. Телевизионный приемник он покупать не стал, а выписал из Города два сундука книг, которые давно хотел прочесть, и целыми днями валялся на плюшевом диване или качался на устроенном в прохладном закутке веревочном гамаке. Либо включал допотопный, по случаю купленный на рынке, довоенный, в роскошном краснодеревом корпусе, радиоприемник «Telefunken» и слушал дыхание эфира.
***
Но, спустя время, то, что поначалу так нравилось ему – закутанные до глаз в полупрозрачные черные шелка, кареокие восточные красавицы; повсеместно устроенная, лезшая в глаза чрезмерная роскошь; то, какие деньги тратили молодые арабские бездельники, чтобы навесить на бампер своей «Maserati» или ручной сборки несуществующей нигде боле в мире модели спортивной BMW номер с одним из девяноста девяти имен Аллаха; невозможная круглогодичная жара; праздник Рамадан, в течение которого нельзя было выпить даже глотка воды, с тем, чтобы не оскорбить религиозное чувство «наволочников» (так за глаза называли здешних арабов европейцы) – стало его нервировать.
Многие мусульманки носили хиджабы – накидки на тело и на голову, скрывавшие только тело и волосы. Лица же их, с насурьмленными сверх всякой меры бровями и грубо подведенными выпуклыми глазами, выставлены были напоказ. «Лучше бы все они носили чадру! - раздраженно думал он, - Спокойнее было бы и им и окружающим». Его ставила в тупик необязательность и вечные опоздания азиатской обслуги и рабочих коммунальных служб. Чистильщик бассейна, выходец из восточной Индии, относился к своим обязанностям с прохладцей, больше для виду простаивая у края бассейна с сачком опущенным в воду, будто позируя невидимому ваятелю. Таксисты-пакистанцы, хоть и ездили аккуратно, но вечно клянчили, сверх положенной по счетчику суммы, чаевые. Он и без того бы дал водителю на чай, но они видели в том естественное с его стороны подношение, и глядели на него своими обиженными, как у бассет-хаунда, глазами так грустно-фальшиво, что ему нестерпимо хотелось их ударить.
От постоянных перепадов температуры (жара на улице и холодный кондиционированный воздух в помещениях) он регулярно болел ангинами и насморками, которые лечил морскими купаниями и ингаляциями. На время простуда отпускала, но через день-другой насморк и кашель снова донимали его. Он сердился, пригоршнями пил байеровский аспирин и витамины. Помогало но опять ненадолго…
Ко всему прочему, он не нашел здесь мало-мальски порядочного общества. Окружающие плотно занимались бизнесом. Не до общения было. И оставленные на родине опостылевшие приятели и знакомые издалека показались ему вполне симпатичными и неглупыми людьми. Что касаемо амурных отношений, то с этим было совсем дело швах. Он не был каким-нибудь особенным Казановою. Просто иногда до боли в висках хотелось прижать кого-нибудь к груди или, наоборот, уткнуться в чьи-то пахнущие плотью и нагретым чулочным шелком коленки. И шептать в них по-русски банальную, заведомо известную, но такую милую дамскому сердцу ложь.
***
Он купил плазменную панель. Подключил спутник. Бесчисленные каналы на разных языках призывали смотреть и слушать, покупать, покупать дешевле, еще дешевле, покупать практически даром – консервы для черепах, собак и кошек; дамские прокладки и заточенные лазером, вечные ножи; новые, взамен только что купленных, автомобили; бриллианты по цене сахарного песка; удобную, самоходную, годную даже для плоскостопых, обувь; жевательную резину и зубную нить; снова консервы для котов, только уже кастрированных, а потому, особо требующих к себе внимания; капли для глаз, носа и заднего прохода – три в одном!; пневматические увеличители фаллоса, искусственную (совершенно, как настоящую) силиконовую вагину и набор разноцветных дилдо; консервированный томатный суп Campbell; не тающую в руке карамель и…
По-старинке пробовал напиться. Отоварил в спецмагазине местного Торгсина зелено-фиолетовый купон на алкоголь. Нажрался до зеленых соплей. Стало только еще хуже.
***
Отпустив такси, он закурил, пару раз затянулся крепким ароматным табаком и выбросил сигарету. Посмотрев на мерцающий в сумерках огонек, длинно выдохнул, очищая легкие от табачного дыма, и саркастически улыбнулся. Ему вспомнилось, что приговоренные к смертной казни, отправляясь в последний путь, обязательно выкуривают сигарету. Бред собачий! А если смертник не курит?
Его длинное плоское, как у щуки, тело почти без всплеска вошло в воду. Что-что, а нырять он умел. Недаром он вырос на берегах Великой Реки. У них во дворе умение нырять и плавать считалось едва ли не в числе самых обязательных. Наравне с навыками лазать по деревьям и заборам, быстро бегать и метко стрелять из самодельного, вырезанного из гибкого орехового хлыста, лука.
Ловкими движениями привыкшего к плаванью человека он посылал тело навстречу невысокой волне. Отплывши на приличное от берега расстояние, остановился, улегся на спину, раскинул руки в стороны и замер. Сколько так прошло времени, одному только Богу известно. Он лежал на воде, тихо покачиваясь, словно большой белый крест.
Потом он снова опустил ноги вниз, перекрестился, набрал воздуху и нырнул. Темная вода приняла его, как родного. Сильными толчками он плыл все глубже и глубже, словно желая достигнуть самого дна. Кислород почти перестал питать мозг. Перед глазами поплыли розовые и зеленые круги. На мгновение он замер. Потом зажмурил глаза, открыл рот, выдул облако хрустальных пузырьков и впустил воду в легкие. Мозг, порождая Большой Свет, взорвался тысячью звезд.
Немного погодя, он сделался органичной частью равнодушного к чаяниям жителей земли мирового компота. Он стал океаном.
Дубай, Июль 2011 г.
*Парус - семизвездочная гостиница Бурдж Аль Араб в Дубае.