Фото: Елена КИРАКОСОВА 1999
Опубликовано в № 15 (349) «ОБЩЕЙ ГАЗЕТЫ» за 13 – 19 апреля 2000 года на 14 странице
Леонид ЛЕРНЕР
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ – ЭТО СМЕШАННЫЕ КРАСКИ
ОН РИСУЕТ ОБРАЗЫ МИРОЗДАНИЯ
В ЗЕЛЕНОГРАДЕ прошла выставка 40-летнего художника Артема Киракосова с загадочным названием - 'Шедевры на уроках'. В полумраке зала зрители, вооруженные фонариками и лупами, с любопытством разглядывали миниатюрные рисунки: 'Розовая звезда', 'Голубая станция', 'Райские сады' - крошечные графические картинки, исполненные на каких-то (будто бы даже рваных!) бумажках. Вокруг рисунков вспыхивали диспуты, по рисункам сочиняли рассказы - один фантастичнее другого. Рассказы ходили по Зеленограду, возвращаясь во дворец с новыми толпами зрителей. Дети повторяли темы 'шедевров' в своих импровизациях.
Художник Артем Киракосов родился и вырос в Москве, но в нем жив дух старинного армянского рода.
- Мои прадеды были золотых дел мастерами, - рассказывает он. - Дед, художник и предприниматель, владел красильнями в Тбилиси, дружил с католикосом Вазгеном I, жертвовал на строительство церквей, имел прекрасную библиотеку... Он послал детей учиться в Москву. А после его смерти бабушка, взяв с собою трех сестер, переехала туда же, чтобы приглядывать за детьми и внуками.
Но еще до того как строгие армянские бабушки явились в Москву, 15-летний Артем совершил дерзкую вылазку к своим истокам. Добравшись до Дилижана, он почти месяц шел горными тропами из Армении в Тбилиси.
- Мне казалось, что я первым вижу Землю, ощущаю вкус Воды - пил из каждого ручья. Свет в горах насквозь пронизывает камни, деревья и человека. Наверное, тогда и родилась моя графика. А с нею и 'Шедевры на уроках'.
- На каких уроках?
- Ну, это вся моя жизнь. Но рисунки я и в самом деле создавал на уроках. В Суриковском училище. К примеру, все рисуют натурщика, а я на бумажечке - три на пять сантиметров - рисую 'Розовую звезду', которую увидел во сне. И на моей
картинке она становится центром мироздания.
- Но почему на бумажках? - недоумеваю я. - Почему не на нормальном листе?
- Обрывая бумагу, - объясняет художник, - я изначально создавал образ Вселенной, где нет границ. Теперь пишу картины, вставляя их в рамы, но по-прежнему считаю, что это условность. Право - лево, края, углы...
- Но ведь и бумажки какие-то случайные.
- Образы, которые я изображал, требовали необычной техники, а следовательно, и бумаги особого качества. А хорошей бумаги было мало. И я стал 'мусорщиком': всюду искал, находил и подбирал качественные бумажки, в том числе и квитанции, сделанные подчас из бумаги ручного литья - китайской и голландской. Для моих целей годился и полукартон, и оберточная бумага разных цветов, просвечивающих, как звездное небо, крошками стружек. Я грунтовал свои бумажки и лишь смутно осознавал, что эти рисунки станут фундаментом всей моей работы и жизни.
На первую 'перестроечную' выставку 'Арбатр' (ныне ставшую легендой) Артем, ко всеобщему изумлению, вынес коллекцию рисунков на 'рваных' бумажках, своего рода дневник идей и наблюдений, импровизаций, рождавшихся в минуты откровений. Как живут звезды и текут воды, как растут деревья и растет человек... Глядя на эти 'ребусы', коллеги не понимали - о чем тут речь. А быть может, и не хотели понять. До того ли было? Ждали фантастических перемен в своей жизни. Именно 'Арбатр', а затем и 'Лабиринт' открывали молодым художникам дорогу в большой мир.
- Почему ты не пошел со всеми?
- Этот всеобщий энтузиазм заслонил другие события: побоища в Сумгаите и Фергане, войну в Карабахе. Я же ощущал такую тревогу, так ясно вдруг представил - что нас ждет...
На третий день землетрясения в Спитаке он был уже среди спасателей. Среди руин, в которых погибали тысячи людей, художнику казалось, что весь мир неумолимо движется к гибели. Но тогда - в чем смысл жизни?
В Москве он поехал в музей-заповедник 'Абрамцево' и попросился в реставраторы. Здесь, вдали от суеты и тщеславия, ежедневно входил в художественный опыт прошлого и обретал ясные представления о сущности творческого процесса. А позже в еще более келейном мире - в реставрационных мастерских имени Грабаря - выразил свои ощущения в романе 'Настоящий художник'.
Вчитываюсь в романтические, на первый взгляд, наивные строки: 'Всю любовь сказать в красках. Всю любовь вместить в цвет...' И вдруг: 'Художник должен жить очень долго, чтобы успеть сделать добрые и прекрасные, совершенные вещи'.
- Человеческая жизнь такая разная... Однажды я понял: чтобы выразить себя в картине - надо смешать все краски: гуашь, акварель, пастель, темперу, тушь, масло... И в твою живопись уже не сможет вмешаться никто. Это и есть 'Счастье жить', так я назвал свою картину. Смешивать краски - и больше ничего не нужно. При любых режимах, в любых обстоятельствах. Смешивать краски - вот и все мое призвание.
осень 1999 - 2000 весна