пьеса Я гений

                https://youtu.be/2_hE6A8Ott4
               

                Я ГЕНИЙ.

                Действующие лица.

САЛЬВАДОР ДАЛИ, испанский художник, около семидесяти лет.
ГАЛА, жена ДАЛИ, около восьмидесяти лет.
АРАМ ХАЧАТУРЯН, советский композитор, около семидесяти лет.
АМАНДА ЛИР, молодая подруга ДАЛИ, в будущем известная певица.
ДВОРЕЦКИЙ, знающий себе цену полиглот.
                СЛУЖАНКА, юная красавица.

        ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

                Сцена первая.

Начало семидесятых годов двадцатого века.
        Испания. Порт – Льигат.
        Дом  ДАЛИ и ГАЛА.
Справа - большая гостиная, где стоят  антикварные вещи, среди которых мавританская напольная ваза, изящный стол, сервированный фруктами, лёгкими закусками и первоклассным испанским вином.
    Слева -  маленькая  очень скромная комната, в которой находятся  лишь пара стульев в белых чехлах,  столик и шкаф.
Полумрак.
В маленькой комнате слегка различается фигура стоящей лицом к гостиной  ГАЛЫ. Она пристально всматривается в невидимое отверстие в стене.
        Слышится храп спокойно спящего человека.
Часы бьют два раза.
        В  гостиной загорается яркий свет, и вошедший первым ДВОРЕЦКИЙ приглашает
пройти внутрь невысокого крепкого человека зрелого возраста с большим  портфелем в руке.   Это  ХАЧАТУРЯН.
      (Диалог ХАЧАТУРЯНА с ДВОРЕЦКИМ происходит на фоне тихого размеренного храпа.)

ДВОРЕЦКИЙ (по-английски). This way, please. Mr. Dali has just arrived from America and is arranging himself. He wants you not to feel bored and make yourself at home… Russian. (Прошу вас, маэстро…  Господин Дали только что прибыл из Америки и сейчас приводит себя в порядок… Он просит вас не скучать и чувствовать себя по-русски.)
ХАЧАТУРЯН (сосредоточенно слушает, кивает, но понимает лишь отдельные слова и переспрашивает по-русски). По-русски?
ДВОРЕЦКИЙ. Э-э-э… (Достаёт из кармана записку, сосредоточившись, читает по-русски.)  Здр-здрааа… Здрав-ств… ствуй-тэ, гОс-пО-дин Кх… Кх… Кха…
ХАЧАТУРЯН (добродушно улыбаясь). Ха.
ДВОРЕЦКИЙ (удивлённо). Ха?
ХАЧАТУРЯН. Да-да. Господин Ха… (Восторженно осматриваясь.) Да, вот и Испания мне рукоплещет…
ДВОРЕЦКИЙ. ГОс-пО-дин Ха?!
ХАЧАТУРЯН. Да-да. Ха… (Смотрит на озадаченного Дворецкого, заглядывает в текст, подсказывает, словно ребёнку.) И-и-и… Ну? Читайте дальше…  Ча-а-а…
ДВОРЕЦКИЙ (послушно повторяет). Ча-а-а…
ХАЧАТУРЯН. Да, правильно… Ча… Такой успех! Такой успех! Вот теперь и Испания знает моё имя – имя советского композитора…
ДВОРЕЦКИЙ. ГОс-пО-дин… Ча…
ХАЧАТУРЯН (улыбаясь, поправляет). Да нет…
ДВОРЕЦКИЙ. Да? Нет?
ХАЧАТУРЯН (смеётся). «Да нет» – это значит «нет». Значит, да: «нет». Ну, значит, мы согласны, что «нет»… Не понимаете? Ну да Бог с ним… У меня сложное имя: Ха-ча-ту-рян… Я понимаю, вам трудно читать русские имена… (Озадаченно.) И господину Дали, видимо, тоже будет сложно… (Радостно.)  А мы тогда по-простому: Арам – Сальвадор… Правда? Два художника, два поэта…  Ну, если образно…
ДВОРЕЦКИЙ. Об-рас-но…
ХАЧАТУРЯН. Да. Но это вам запоминать не надо… (Воодушевлённо.) Я знал, я чувствовал, что Дали, конечно же, захочет со мной встретиться… Два гиганта…
ДВОРЕЦКИЙ (услужливо кивая). Да гиганта…
ХАЧАТУРЯН. Два… Но это вам тоже не нужно… (Радостно вскинув руки.) Да, чувствовал…  Но чтобы так!.. Чтобы он прилетел из Америки специально для меня!  Как только узнал, что я в Испании и хочу с ним встретиться! Из А-ме-ри-ки!
ДВОРЕЦКИЙ. Ис А-ме-ри-ки…
ХАЧАТУРЯН. Да. Значит, это не просто успех, правда? Значит, это признание. А я волновался: как пройдут гастроли, как пройдут гастроли… Испанская тема… Да-да, испанская, но ведь в моём представлении… А народ Испании ведь мог и не принять моей версии… И имел на это право.
ДВОРЕЦКИЙ. Да.
ХАЧАТУРЯН. Да… Вот и вы, простой испанский парень теперь знаете меня… И я счастлив… Просто счастлив… И никаких денег, никакого богатства не надо! Ведь правда?
ДВОРЕЦКИЙ. Ведь правда…
ХАЧАТУРЯН. Вы чудный человек! Чудный – это сразу видно. Чуткий и отзывчивый! Я расскажу всем советским людям о вас, испанцах…
ДВОРЕЦКИЙ. Испанцах…
ХАЧАТУРЯН (тычет Дворецкому пальцем в грудь). О вас: ис-пан-цах.
ДВОРЕЦКИЙ. Ис-пан-цах… Да. (Вдруг догадывается, о чём речь.) Нет. Ка-та-лу-ни-я…
ХАЧАТУРЯН. Каталу… А, понял-понял… Я ведь тоже из союзной республики… И ведь тоже, как бы… не русский. Но для мира  вы - испанец, я - русский!
ДВОРЕЦКИЙ. Я русский. Да.
ХАЧАТУРЯН. Нет, нет, это я русский… Из СССР.
ДВОРЕЦКИЙ. Ес, сэр…
ХАЧАТУРЯН. Нет… Ну да ладно… (Показывает на записку.) Читайте уже дальше, что там… Ну? Читайте, читайте…
ДВОРЕЦКИЙ (согласно кивая). Как… (с  трудом  выговаривает)  у себья… доума…(Показывает на стол, говорит по-английски.)  Treat yourself. (Угощайтесь.)
ХАЧАТУРЯН (смущённо улыбаясь). А-а-а… Спасибо, очень приятно, но… это лишнее: я не голоден. (Видит, что Дворецкий не понимает.) Не-го-ло-ден!..  О, пардон, пардон – надо ведь по-английски… Э-э-э… (вспоминает) нот… хангри… (Радостно.) Да...  (Громко и чётко.) Нот хангри. Понятно?
ДВОРЕЦКИЙ (усмехнувшись, говорит  по-испански). Todavia no tengo hambre. (Пока не голоден…)
ХАЧАТУРЯН (смущённо). Простите?..
ДВОРЕЦКИЙ (широко улыбаясь). Как  доума…
ХАЧАТУРЯН (искренне). Спасибо, дорогой, спасибо… Я понял… Спасибо…(Смущённо.) Видите ли, я не знаю ни испанского, ни французского… А по-английски – лишь с трудом… Как говорят у нас в Союзе, со словарём… (Вдруг взволнованно взмахивает руками.)  Послушайте, а как же мы будем общаться с господином Дали? Позаботился ли он о переводчике?..

ХАЧАТУРЯН внимательно смотрит на ДВОРЕЦКОГО и, увидев, что тот ничего не понимает, задумывается.


Я говорю о переводчике… Э-э-э… Транс-лей-тар…
ДВОРЕЦКИЙ (по-английски). Translator? (Переводчик?)
ХАЧАТУРЯН. Ес, ес! Траслейтар. Я могу своего… (Прижимает руку к груди.) Май… Май транслейтар… Надо?  Я могу сейчас… (Оглядывается на дверь.) Это займёт совсем немного времени – он в машине… Это совсем не задержит Мастера!
ДВОРЕЦКИЙ (подумав мгновение, понял и отрицательно закачал головой). ( Говорит по-английски.). О, no, no! You needn’t a translator. Mr. Dali has a Russian wife Gala. Doesn’t Mr. Composer know it? (Переводчик не нужен: у господина Дали русская жена ГАЛА. Или господин  композитор не знает этого?)
ХАЧАТУРЯН (сосредоточившись). Гала…  А, вы хотите сказать, что у художника жена русская… Знаю, знаю! Конечно, знаю! Конечно! Это большая гордость для всего нашего народа!.. (Восторженно.) Значит, я не только увижу самого Мастера, но и его половину!!! Какая честь для меня! Какая честь… (Пытается объяснить по-английски.)  Ай… Так, как же «видеть»… А, вспомнил: ай сии… (Закатывает глаза.) Господи, да как же дальше?! Как же это… Половина, половина…  А!  (Радостно.) Хав! (Гордо.) Ай сии хав Дали?!
ДВОРЕЦКИЙ (подумав). Half of Dali? Why half…  (Половина Дали?.. Зачем же, половина…)  (Говорит по-испански.) Ser;a demasiado hasta para Dal;… ;Es interesante c;mo se lo imagina? (Это  было бы слишком даже для Дали… Интересно, как он это себе представляет?) (Улыбаясь, говорит по-английски.)  Don’t worry! He will be whole.  (Не волнуйтесь, господин выйдет весь.)
ХАЧАТУРЯН (виновато улыбаясь). Не понимаю…
ДВОРЕЦКИЙ (растянув губы в улыбке, говорит по-испански). Virgen Mar;a, lo estupidos que son estos rusos!.. (Дева Мария, до чего же глупый народ – эти русские!..) Ку-жай-те. Ви-пи-вай-те. (Ещё раз показав на стол, уходит.)


     Звучит испанская мелодия из спектакля  «Валенсианская  вдова» по пьесе Лопе де Вега.
ХАЧАТУРЯН, глубоко вдохнув, пожимает плечами и,  смущённо - счастливо оглянувшись, расплывается в улыбке. Его рука взлетает и, под мурлыканье маэстро, выписывает в воздухе дирижёрские четверти.  (ХАЧАТУРЯН остаётся на сцене на протяжении всего спектакля.)


Сцена вторая.

Дом ДАЛИ и ГАЛЫ.
Под ритмичную испанскую мелодию храп начинает звучать всё громче и громче и, наконец, превращается в львиный рёв.
ГАЛА, оглянувшись, качает головой.
(ГАЛА и ДАЛИ говорят по-французски.)


ГАЛА  (негромко, но резко).  Cela d;j; ;une mani;re  provocante, mon cheri… (Это уже вызывающе, дорогой…)


          Храп тут же смолкает.


ДАЛИ (голос).  Pourquoi tu ne me fais pas dormir, si tu ne dors pas? (Почему тогда ты не даёшь мне спать, если сама не спишь?)
ГАЛА. Nous pas encore jusq;;  la fin avons examine le sc;nario ;aujour;hui. (Мы ещё не до конца обсудили сегодняшний сценарий.)
ДАЛИ (голос). Vers quoi? Je suis toujours  ;accord… (К чему? Я всегда согласен…)  (Пауза.)


ГАЛА наблюдает за ХАЧАТУРЯНОМ.


ДАЛИ Tu pourquoi te tais, Gala? (Ты почему молчишь, Гала?!) (Пауза.)  Oui dans quoi est ;affaire?!
 (Да в чём дело?!) (Вбегает в комнату, на ходу надевая  халат на обнажённое тело.)


ГАЛА продолжает молча наблюдать за ХАЧАТУРЯНОМ.
ДАЛИ возмущённо поднимает руки, но, подумав, тут же их опускает и, отодвинув ГАЛУ, начинает сам  смотреть в отверстие.


ДАЛИ. Il est, en effet, ton compatriote. (Гала, он ведь твой соотечественник.)
ГАЛА (холодно). Toute la population des Soviets sont mes compatriots… (Всё население Советов – мои соотечественники…)
ДАЛИ (не поворачиваясь). Il est le compositeur reconnu… (Он признанный композитор…)
ГАЛА. De tels reconnus… (Таких признанных…)  (по-русски) что собак нерезаных…
ДАЛИ (повторяет). Сa-бак не-рэз-ных?
ГАЛА (тихо передразнивает). Нерэзных, нерэзсных… (Продолжает по-французски.)  Comme est ridicule ce courtaud… (Как смешон этот коротышка…)
ДАЛИ (обернувшись). Il t'a plu ainsi, ou c'est la nostalgie? (Он тебе так понравился, или это ностальгия?)
ГАЛА (резко).  Tu t'as pas dormi bien, le petit… (Ты не выспался, малыш...) 


ДАЛИ, усмехнувшись, примирительно поднимает руки.


ГАЛА (Внимательно рассматривает мужа). Mais comme a acqu;ri… (А как оброс…) (Презрительно.) Tu as l'air malproprement… (Выглядишь неопрятно…)
ДАЛИ (сквозь зубы). Donc quand m;me, a plu… Mais que? (Наступает на жену.)! Eh bien, que? Peut-;tre, connaissais-tu t;t? (Значит, всё же, понравился… А чем?! (Наступает на жену.) Ну, чем? Может, ты его раньше знала?)               
ГАЛА (принюхивается). ; mon avis, tu as oubli; ;;changer le linge! (И, по-моему, ты забыл поменять бельё!)
ДАЛИ (в ярости).  Gala!.. Tu!.. Tu!.. Tu es… SUCHCA russe… (Гала!.. Ты!.. Ты!.. Ты русская… (по-русски) сучка!)
ГАЛА (на мгновенье  замерев, разражается смехом). Quarante ans n‘a pas pass;, comme tu es devenu de parler russe! (Хохочет.) J’apporterai les ciseaux et je te mettrai en ordre pour que je n’avais pas honte devans ce monsier ponctuel. (Не прошло и сорока лет, как ты стал говорить по-русски! (Хохочет.) Я принесу ножницы и приведу тебя в порядок, чтобы мне не было стыдно перед этим аккуратным господином…) (Уходит.)
ДАЛИ  (примирительно-вяло). Comme tu diras… (Как скажешь…) (Подходит к стулу, усаживается.)


ГАЛА возвращается с расчёской и ножницами.
(С этого момента они говорят по-русски.)


А ты не знаешь, сколько он написал нот?
ГАЛА. Нот? Ты хотел спросить, произведений? (Расчёсывает мужу волосы.)
ДАЛИ (упрямо). Нот, нот! Я хотел спросить, сколько он написал нот?
ГАЛА (недоумённо).  Ты имеешь в виду, сколько он нарисовал точек на нотной бумаге? (Стрижёт.)
ДАЛИ. Именно это я и имею в виду.
ГАЛА (разводит руками). Но… разве можно музыку измерить количеством нарисованных точек?
ДАЛИ (капризно). Почему же нет? Моё же творчество меряют количеством полотен.
ГАЛА. Количеством полотен, но не количеством мазков…
ДАЛИ (перебивает). И количеством мазков! Если бы мне кто-то помогал правильно смешивать краски, находить нужный тон, я бы написал значительно больше! Ты же сама знаешь, сколько на это уходит времени!..
ГАЛА. Какой пафос! А что делает в твоей мастерской тот бедный студент?
ДАЛИ. Я, между прочим, плачу ему хорошие деньги!..
ГАЛА (иронично). А, ну тогда это совсем другое дело…
ДАЛИ. Так сколько?
ГАЛА. Откуда же я знаю?! (Продолжает стричь.)
ДАЛИ. Вот именно.  Я думаю, я сделал намного больше, чем он… А ноты… Ноты  я и сам рисовал - они очень графичны…  Я ещё, к тому же,  рисовал и  музыкальные инструменты… А он только ноты… Даже не цветные, а только чёрные! Слышишь, Гала?.. Я несомненно сделал больше - я знаменитей!.. (Вскакивает.) Я знаменитей или нет?!
ГАЛА (спокойно). Сядь на место и не дёргайся.
ДАЛИ (успокаиваясь). А он богат? (Садится.)  Он очень богат, Гала?
ГАЛА. Боже, милый, как он может быть богат, если живет в СССР? Там все равны. Разве ты забыл, что рассказывала моя сестра Лидия?  У них богатым быть неприлично. Как-то…унизительно даже…
ДАЛИ (удивлённо). А по мне не богатым быть унизительно, а унизительно умереть под забором… Надо же, все равны… Но ведь он – не все! Он знаменитый композитор, а значит, не может жить как все…
ГАЛА. Может. Их идеология направлена на борьбу с властью золота…
ДАЛИ. Простейший способ освободиться от власти золота – это иметь его в избытке.
ГАЛА. Что ты! Коммунисты творят не ради денег!
ДАЛИ. А он коммунист?!
ГАЛА (презрительно).  Стал бы он знаменитым, если бы не был коммунистом…
ДАЛИ (недоумённо). Я христианин и католик, но чтобы стать художником, ни того, ни другого мне не потребовалось.
ГАЛА. О чём ты говоришь, малыш? Ты на самом деле не знаешь, что такое коммунизм и что такое Советы?! Не понимаю, как тебя всё ещё привлекает Россия, когда весь мир против неё?
ДАЛИ. Ну, во-первых, не весь… А во-вторых, я просто не имею ничего против коммунизма. Я уважаю любые убеждения и, прежде всего те, которые не совместимы с моими… А в-третьих, глупо враждовать с Россией. Незнание русской истории и культуры, которым так нередко бравируют на Западе,- признак  дурного тона, недостаток культурности. Списывать со счетов русскую культуру просто несерьёзно.
 ГАЛА (иронично). Слышали бы коммунисты, как о России говорит человек, для которых он является персоной нон грата.
ДАЛИ (снисходительно).  Думаю, они просто опасаются за художественную девственность своих граждан, ведь я, сумасшедший гений, пока ещё ничем их не порадовал… Хотя… моя гениальная картина «Шесть явлений Ленина…»… (Задумывается.) До сих пор не могу понять, чем же им не угодило это гипнотическое полотно? Головы Ленина с маленькими жёлтыми нимбами на голубой клавиатуре сияют как солнце… Это так… символично… Я же не написал, к примеру, «Лирическая ягодица Ленина»… Хотя и очень хотел…
ГАЛА. Для них это всё буржуазная культура… Они же хотят вытеснить её, заменить на свою: пролетарскую…
ДАЛИ. Мы тоже можем разбуржуазить нашу культуру, но только тогда, когда депролетаризируем общество и направим работу духа ввысь, обратно к его законным, божественным истокам. Тогда должна будет проявить себя аристократия духа. Человек-царь будет терпеть при своём дворе лишь князей духа.
ГАЛА. Это очень мудро… А сказать по-русски – мудрёно… Не забудь записать… Но, милый, для коммунистов твоя теория будет слишком сложна…
ДАЛИ. Естественно! Ведь коммунизм неуклонно деградирует.


ГАЛА смеётся.


ДАЛИ. Напрасно смеёшься, суди сама: Маркс был необыкновенно волосат, Ленин носил бороду и усы, хотя и не столь пышные, Сталин только усы, а у Хрущёва  и того не было…
ГАЛА (заканчивая стричь). Да, стройная градация. Только что же теперь делать с бровями Брежнева?
ДАЛИ (задумывается). А вот  это пусть волнует самих коммунистов… (Встаёт и уходит.)
ГАЛА (вдогонку). Не забудь после душа поменять бельё, малыш...

Сцена третья.

Гостиная в доме ДАЛИ и ГАЛА.
ХАЧАТУРЯН смотрит на свои часы, понимающе кивает, подходит к столу,  берёт бутылку вина, рассматривает её, наполняет  бокал. Выпив глоток, композитор долго смакует послевкусие. Какое-то время он стоит в раздумье, потом отщипывает виноградинку, закусывает, придвигает к себе стул, чтобы сесть, но,  о чём-то вдруг вспомнив, быстро наклоняется за портфелем, вытаскивает бутылку армянского коньяка, торжественно ставит на стол, удовлетворённо улыбается.

Сцена четвёртая.

Маленькая комната в доме ГАЛЫ и ДАЛИ.
ГАЛА стоит лицом к стене и наблюдает за ХАЧАТУРЯНОМ.
Входит ДАЛИ.


ГАЛА (оглянувшись).  Ну, как стрижка? (Очень серьёзно.)  Достойно... Вполне… Ну-ка, повернись… Отлично… 
ДАЛИ. Гала, признайся, в молодости ты мечтала стать парикмахершей?
ГАЛА. Да Бог с тобой! С чего это ты?!
ДАЛИ. Значит, тебе просто нравится это дело…
ГАЛА (перебивает). Терпеть не могу!
ДАЛИ (растерянно). Тогда почему же тогда ты меня… Всю жизнь…
ГАЛА. Да потому что я… РУССКАЯ женщина…


Раздаётся тихий стук и в комнату тут же входит СЛУЖАНКА с телефоном  в руках.


СЛУЖАНКА (подтягивая телефонный шнур). Госпожа, вас к телефону.
ДАЛИ. Гала занята.
СЛУЖАНКА (настойчиво). Это Америка.
ГАЛА (удивлённо-растерянно).  Америка?! (Берёт телефон, направляется к двери.)
ДАЛИ (торжествующе). Америка!
ГАЛА (холодно). Я в спальне переговорю.
ДАЛИ (преграждая путь жене и подталкивая к двери СЛУЖАНКУ). Мы  же предупреждали тебя, чтобы ты не смела нас тревожить!!!
СЛУЖАНКА (упрямо). Но госпожа всегда говорит с Америкой! Даже ночью.
ГАЛА (оттолкнув мужа). Я не задержу тебя…

 
ДАЛИ, вспыхнув, хватает её за рукав.


ДАЛИ. Ты не будешь с ним говорить!
ГАЛА (успокаивающе).  Это не долго, малыш…
ДАЛИ (истерично перебивает). Гала, ты не пойдёшь!
ГАЛА (терпеливо). Я на пару слов…
ДАЛИ. Да не унижайся ты перед этим педиком!
ГАЛА (подчёркнуто терпеливо).  Он не педик! К тому же, какое это имеет значение, если он – просто мой друг…
ДАЛИ (подпрыгнув). Да что ты! Друг!.. Старая курица, посмотри на себя в зеркало – он же тебе во внуки годится!
ГАЛА. Когда люди любят друг друга, возраст значения не имеет…
ДАЛИ (истерично перебивает). Любят друг друга?!! Ты всё ещё надеешься, что этот педик любит тебя? Не будь смешна! (Пытается вытолкнуть СЛУЖАНКУ за дверь.)


ГАЛА сама выталкивает мужа, захлопывает за ним дверь, берёт у СЛУЖАНКИ  телефон. СЛУЖАНКА, рванувшись было  за ДАЛИ, вдруг резко останавливается, вздыхает и  отходит в угол.


ГАЛА (не обращая внимания на СЛУЖАНКУ). Джеф, милый, я думала, ты уже прилетел…  (Запинается.) Что? Что ты слышал?.. (Растерянно.) Педик? Успокойся, Дали всех молодых и красивых обзывает педиками… Я?! Я никогда, Джеф!!!  (Испуганно слушает.) Кому я могла говорить?.. Ведь я-то уж знаю, что это не так… А что случилось, ты опоздал? (Потрясённо.)  Но ведь продюсер… Что? Сейчас не это важно? Не это важно?!  Но я уже внесла за тебя  всю сумму!.. Почему не увидимся?! Из-за того, что выживший из ума  избалованный художник несёт, Бог весть что?.. (Едва сдерживается, чтобы не заплакать.)  Джеф… А почему?! (Оживляясь.) Что?!   Что?!! (Гневно.) Кто?! Да как они смеют?! Я сама лично оплатила все твои счета! Какие ещё долги?.. (Растерянно.) Но когда ты успел, я же только вчера… Но это шантаж, милый! (С отчаяньем в голосе.)  Иди в полицию!.. Поздно?.. (Решительно.) Я сегодня же вылетаю! Я этого так не оставлю! Я  сама всё… Что ты говоришь?.. (Растерянно.) То есть, как,  у тебя?! Они сейчас у тебя? Ты хочешь сказать, что они сейчас в нашем доме?!! И что требуют?.. (Ужаснувшись.) Джеф, это невозможно – её Дали подарил мне на годовщину, ты  же знаешь... Ну, пообещай им денег… Картину?! Отдай другую – у нас много оригиналов других достойных художников…(Потерянно.)  Невозможно… Да невозможно же! Отдай две, но  других авторов!.. Три отдай, но только не эту!.. (Истерично.)  Да почему же, больше никогда?!! Я же и так всё тебе отдаю! Всё!.. (Покорно.) Хорошо… Отдай… Если так…


В комнату врывается разъярённый ДАЛИ со шваброй в руке.


ДАЛИ (замахиваясь на жену). Ты!.. Ты!.. Да как же ты можешь?! Мою картину?! Мою!!!
ГАЛА  (бросает трубку). Нет, мою – ты подарил её мне!


СЛУЖАНКА проворно забирает у ГАЛЫ телефон и, бросив на ДАЛИ взгляд, полный обожания,  снова отходит в угол.


ДАЛИ. Вот именно, подарил! Это мой тебе подарок! Подарок тебе! Тебе, ЖЕНЕ моей! Моей ЕДИНСТВЕННОЙ! (Продолжает нападать.)
ГАЛА (защищаясь). Успокойся!!! Да успокойся же!!! (Вырывает из его рук швабру.)  Успокойся… (Без сил опускается на стул.) Это и для меня удар…
ДАЛИ. И для тебя удар?! Хватит уже врать!.. И для неё удар… Для тебя удар, что он опять обвёл тебя вокруг пальца!
ГАЛА. Кто обвёл меня вокруг пальца? Что ты несёшь?! Думаешь, Джеф по своей воле задерживается?! Нет, дорогой… Просто… так нужно… Иначе, его могут привлечь… Или даже убить…
ДАЛИ. Убить? Убить! Да не смеши меня! (Истерично смеётся.) Убить… Какая-то очередная девица закапризничала – вот он и разыграл сцену!.. (Язвительно.) Убить!..  Да-а-а, а он, действительно, неплохой актёр! (Качает головой.)
ГАЛА (медленно поворачивается к мужу). Что ты сказал?  (Вскакивает). Какой девице?! (Замахивается шваброй.) Какой девице?!!


ГАЛА, ещё раз замахнувшись на мужа, вдруг всхлипывает, откидывает швабру в угол  и медленно садится на пол. Прижав ладони к лицу, она плачет.
Смеющийся ДАЛИ вдруг умолкает, подходит к жене, сочувственно гладит её по голове. Через минуту он уже сидит рядом, обнимая и целуя ГАЛУ.
СЛУЖАНКА  ставит на столик телефонный аппарат и, взглянув с досадой на ГАЛУ, выходит из комнаты.


ДАЛИ (прижимая к себе жену). Ну, ну, успокойся… Успокойся, родная, я люблю тебя. Люблю. Очень люблю. Слышишь?
ГАЛА (всхлипывая). Слышу.
ДАЛИ. Вот и хорошо… Брось этого молокососа  – и я подарю тебе ещё много картин! Много! Ты обвешаешь ими свой замок и станешь самой богатой женщиной в мире!.. Самой-самой!.. (Срываясь, кричит.) Ну, неужели же ты не видишь, что на самом деле нужно этому альфонсу?!
ГАЛА (гневно отстраняет мужа). Не смей! Джеф – не альфонс!
ДАЛИ. Нет? Но он живет на твои деньги, Гала!
ГАЛА. Да, он принимает мою помощь. По-мощь! Потому что талантам надо помогать! Ты забыл, как сам в молодости брал деньги?!
ДАЛИ. Брал. Чтобы иметь возможность работать ещё больше! А этот… берёт, чтобы не работать вообще! Да ещё содержит за твой счёт не только прислугу, но и ублажающих его малышек! В доме, который тоже купила ты!
ГАЛА (в отчаянье стучит кулаком по полу). Не надо! Не смей! Тебе повезло: результат твоего таланта – в картинах, а их видно и невооружённым глазом… А как быть тем, чей талант вот так сразу просто не увидеть?!
ДАЛИ. Любой талант видим! А что касается моего таланта… Он не в картинах, дорогая, а в уме! И именно он, то есть ум, видим невооружённым глазом… (Обнимает жену ещё крепче.)
ГАЛА (бессильно). Уйди…
ДАЛИ (нежно прижимает к себе). Перестань… Перестань…
ГАЛА. Уйди!
ДАЛИ.  Да успокойся уже… Успокойся… Ну? Всё хорошо?
ГАЛА (успокаивается). Прости меня… (Всхлипывает.)
ДАЛИ. Ну-ну, не надо… Не надо… Я и не думал на тебя обижаться – я же знаю тебя… Я люблю тебя …
ГАЛА (обнимая мужа).  И я люблю тебя… Только тебя… Только тебя…
ДАЛИ. Конечно… Конечно… (Сжимает голову жены, яростно  лохматит.) Конечно…  (Осыпает поцелуями.) Какая ты красивая, Гала!.. (Целует.) Какая красивая!!! (Истерично.) Нельзя быть такой красивой! Нельзя!!! (Сжимает ей щёки, сплющивает нос, прижимает уши к щекам.) Вот так… Так!.. Так!!!
ГАЛА (пытаясь вырваться). Пусти!.. Пусти!!! (Задыхается.)
ДАЛИ. Что такое? Что такое?! Я тебя люблю… Я люблю тебя!
ГАЛА (громко рыдая).  Ты.. Ты… Ты извращенец!!! Ты получаешь удовольствие от того, что доводишь своих близких до слёз!!! Ты упиваешься этим! Наслажда-а-а-а-ешься!!!
ДАЛИ. Близких? Это кого же? 
ГАЛА. Да всех! Всех! Начиная с доктора!..
ДАЛИ (искренне удивлён).  Доктора? Какого доктора?
ГАЛА. Твоего! Сколько тебе тогда было? Пять? Шесть? Кроха совсем, а ведь довёл!..  А он тебя лечил! Не отходил от тебя! Лелеял!..
ДАЛИ (вспоминает). А-а-а… Да-а-а… Только я его не доводил…
ГАЛА. Как же, не доводил? Даже отец твой рассказывал, как доктор рыдал у него на плече!
ДАЛИ. Да. Рыдал…  Но я не доводил его! Я… просто… его… избил…
ГАЛА (закатив глаза).  Боже, пощади безумца, пошли ему разум!!!
ДАЛИ (очень серьёзно). Безумца?  Даже великие психологи и те не могли понять, где кончается гениальность и начинается безумие… 
ГАЛА. Конечно, гениальность!.. Конечно… О чём бы мы не говорили, ты всё сведёшь к своей гениальности! И это нормально?! Ну, скажи, скажи: нормально?!
ДАЛИ. Нормально. А ты сомневаешься? Гала, ты сомневаешься?! Ненормален, как  раз-таки, тот, кто не понимает меня, моей живописи, кто не любит Веласкеса, тот, кому не интересно, который час на моих растёкшихся циферблатах – они ведь показывают точное время,  Гала! 
ГАЛА (бессильно). Сумасшедший…
ДАЛИ. Нет, Гала, ты неправа… Разница между мной и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший…  Правда, я вуайерист… Но для художника это совершенно нормально…
ГАЛА. А критики пишут…
ДАЛИ (нервно перебивает). Меня совершенно не трогает, что пишут обо мне критики… Я-то знаю, что в глубине души они любят мои работы… Но признаться боятся… (Улыбается.) Пусть пишут… Всем известно, как трудно привлечь к себе внимание даже ненадолго, а предаваться этому занятию всякий день и час… Так пусть обо мне говорят! Пусть!..
ГАЛА. Смотря что…
ДАЛИ (хохочет). Да, согласен: на худой конец, пусть говорят хорошо…
ГАЛА (бессильно вздыхает). Как я устала…
ДАЛИ. Ничего удивительного - перелёт, смена часового пояса, климата… А ты уже старая, Гала. Старая!
ГАЛА. Ах, вот как… Да, ты значительно моложе…  (Оценивающе смотрит на него.)  А сколько ты весишь, друг мой?
ДАЛИ (насторожившись). А что? (Старается втянуть живот.)
ГАЛА. В самолёте тебе едва хватило ремня, чтобы пристегнуться…
ДАЛИ (возмущённо). Это ещё почему?
ГАЛА (невозмутимо). Потому что в Америке ты очень много ел…
ДАЛИ. Неправда, я не прибавил ни грамма!.. Что ты так на меня смотришь?.. Вот я сейчас пойду и взвешусь!
ГАЛА. Пойди…
ДАЛИ. И пойду… (Направляется к двери.) И ты убедишься… (Выходит.)
ГАЛА. Иди, иди… (Подходит к столику.) Ну?.. Ну, что молчишь? (Берёт со столика телефонный аппарат.)   Сколько? (Набирает номер.)
ДАЛИ (голос). Сейчас, сейчас… Я решил сначала сходить в туалет…
ГАЛА (усмехаясь). Чтобы меньше весить? (Хохочет.) Тогда не забудь ещё зубы почистить…  И уши…


        Часы бьют один раз.
В комнату, постучавшись, входит беспристрастный ДВОРЕЦКИЙ.


ДВОРЕЦКИЙ. Полчаса прошло. Гость чувствует себя, как дома. Какими будут дальнейшие распоряжения?


ГАЛА  машет на него руками, чтобы уходил.
         ДВОРЕЦКИЙ уходит.


ГАЛА (в трубку).   Джеф, дорогой, это я… Как это, кто такая?! (Гневно.) Джеф,  проснись сейчас же! (С телефоном в руках идёт к двери.)  А чей это голос я слышу?.. Что? Какая ещё служанка, когда у вас уже ночь?! (Выходит, но ещё слышен её голос.) А что же  тогда она делает в твоей спальне?..  Ничего не хочу больше слышать:  немедленно вылетай – через неделю уже съёмки!

Сцена пятая.

Гостиная.
        ХАЧАТУРЯН, взглянув на свои часы, в который раз пожимает плечами,  подходит к столу и уже  без стеснения, как у себя дома, наливает в бокал вино. Смакуя, с удовольствием выпивает его и, выбрав среди фруктов манго, долго рассматривает его, нюхает, давит пальцем и кладёт назад. Отходит от стола, но, оглянувшись, решительно возвращается и,  щедро наполнив пустую тарелку закусками, начинает с наслаждением есть.

Сцена шестая.

Маленькая комната.
        Входит ДАЛИ.


ДАЛИ. Ну, что я тебе говорил!.. Я и на самом деле нисколько  не поправился!..  Ну, может, грамм двести… (Оглядывается.) Гала!  (Оглядывается на дверь.) Гала, ты куда исчезла?! (Взрывается.) Да что же это такое?! Не успел выйти, как она тут же… (Быстро идёт к двери.) 


Дверь открывается, входит СЛУЖАНКА. Кокетливо улыбаясь, она вплотную подходит к художнику, заглядывает в глаза.   


СЛУЖАНКА. Господин, вы же не можете спуститься?
ДАЛИ. А что случилось?! Я занят.
СЛУЖАНКА (довольно усмехнувшись). Я так ЕМУ и сказала, но ОНА упрямится… Зачем, если я ясно объяснила, что хозяин не может ЕГО принять… (Поправляет халат хозяина.)
ДАЛИ. Что-что-что?! Кто упрямится? Кого я не могу принять? Ко мне ещё кто-то пришёл?
СЛУЖАНКА. Ну, да… Тот ГОСПОДИН… То есть, ГОСПОЖА…
ДАЛИ (восторженно). Аманда?! Что же ты топчешься тут, курица?! (Резко отталкивает её.) Почему не приглашаешь её?!
СЛУЖАНКА (обиженно). Но вы же сами…
ДАЛИ. Что?! Что, я сам?.. Что?! (Замахнувшись на СЛУЖАНКУ, быстро выбегает из комнаты.)
СЛУЖАНКА (с досадой сквозь зубы).  Сам же сказал, не тревожить… И откуда она только узнала?!

Сцена седьмая.

Гостиная.
ХАЧАТУРЯН всё ещё сидит за столом,  продолжает есть. Неожиданно он роняет на пол кусочек помидора. Сочный овощ, приземлившись, взрывается, обрызгивая пол. ХАЧАТУРЯН, растерянно оглянувшись, берёт салфетку и собирает растёкшийся помидор. Подержав несколько секунд мокрую салфетку с раздавленным помидором в руках, он неуверенно кладёт её на стол рядом с тарелкой, но, подумав, снова берёт в руки, и, завернув месиво в новую салфетку, быстро засовывает в свой портфель.

Сцена восьмая.

Маленькая комната.
Входят ДАЛИ и АМАНДА.


ДАЛИ (пропуская гостью вперёд). Так вы рисуете? Это ужасно! Что может быть хуже, чем женщина-художник… У женщин нет ни малейшего таланта. Талант – это привилегия мужчин.
АМАНДА. А Леонор Финн?
ДАЛИ. И она… Правда, она немного лучше остальных. Но талант находится в яйцах, а у женщин их нет. Вы не согласны?
АМАНДА (многозначительно усмехнувшись). Я согласна.
ДАЛИ (хмыкнув). Н-да… Понимаю вашу усмешку… Но сейчас мы о женщинах…  (Предлагает ей сесть.) Вы слышали когда-нибудь о великой художнице, равной Веласкесу или Микельанджело? Они – мужчины. Талант, творческая сила заключены в мужском семени. Без яиц творить нельзя.
АМАНДА. Значит, у женщины не может быть таланта?
ДАЛИ (на мгновение задумавшись).  Ну, почему же… Для женщин творчество проявляется в способности воспроизводить себе подобных, рожать детей… Но женщина никогда не сможет создать Сикстинскую капеллу…
АМАНДА. Хорошо, пусть нет женщин – великих художников, но сколько великих актрис!..
ДАЛИ. Да бросьте!.. Актрисы… Кто из них, например, может сравниться с Чарли Чаплином?!
АМАНДА. А Мария Калласс? А Грета Гарбо?!
ДАЛИ. О-о-о, таких, как они можно встретить довольно часто…

В комнату, постучавшись,  входит СЛУЖАНКА в платье из секс-шопа. В руках у неё тяжёлая ваза с фруктами. Вызывающе- безразлично взглянув на гостью, она, повернувшись спиной к ДАЛИ,  ставит вазу на столик, но, не удержав, роняет её. Изобразив испуг, она резко наклоняется и начинает медленно собирать фрукты. Художник, забыв о гостье, с удовольствием рассматривает девушку, потом подходит к ней  и задорно шлёпает её по ягодицам. АМАНДА, вытаращив глаза, прижимается к стене. Служанка, собрав фрукты, выпрямляется.
 
СЛУЖАНКА (томно). У нас сегодня будет репетиция? (Направляется к выходу.)
ДАЛИ (провожая её взглядом).  Возможно… (Вспоминает о гостье, поворачивается к ней, внимательно осматривает её.)  Аманда, а не хотите ли и вы принять участие в моих эротических спектаклях?
АМАНДА. О, простите, нет!
ДАЛИ (разочарованно).  Напрасно…
АМАНДА. Я наслышана о вашем «эротическом» театре… Не переношу извращений, извините!.. Достаточно того, что со мной сотворила природа…
ДАЛИ (пожимая плечами). А я расцениваю извращение и порок как самые революционные формы мысли и деятельности, а так же считаю любовь единственным достойным занятием в человеческой жизни… А что касается вас… как человека третьего пола… (Прижимает руку к груди.) Надеюсь, я не обижаю вас?
АМАНДА. Нет. Я не скрываю этого. Хотя… я… теперь уже… женщина.
ДАЛИ (вытаращив глаза). Что?! Да вы с ума сошли… Зачем?.. Зачем?!! Что вы натворили?! Я столько времени бьюсь, объясняя вам, как глупо ваше желание быть похожей на женщину, потому что… женщиной вообще быть глупо, а вы…
АМАНДА (перебивает). А ваша жена? Она ведь тоже…
ДАЛИ (резко наклонившись к лицу гостьи, зашипел). Аманда, запомните раз и навсегда: моя жена – существо незримое… Она -  антиэксгибиционистка по самой сути своей. Скажу вам больше – она единственная, способная с математической точностью унять или подхлестнуть моё божественное безумие!  (Резко поднимается.) Гала для меня – то же, что была для Рафаэля Форнарина!! Гала – это реальность!!! (Театрально, но искренне.) Гала – это небо! (Задумывается.)  Небо… Это его искал я, изо дня в день раздирая крепкую, призрачную, сатанинскую плоть моей жизни…
АМАНДА (робко). Но почему… плоть?
ДАЛИ. Вы спрашиваете, почему плоть… (Смотрит на неё укоризненно.) А вы плохо подготовились… Хотите со мной общаться – изучайте меня!.. В нашем с вами общении мне недостаточно только ваших упругих ягодиц и… И… И чего же теперь ещё?..
АМАНДА (испуганно). Но… я… только и делаю, что…
ДАЛИ (снисходительно).  Ах, бросьте… (Вдохновенно вспоминает.)  В пять… (Задумывается.) Да, в пять лет от роду я увидел насекомое, съеденное муравьями, которые оставили от него только панцирь… Сквозь его анатомические отверстия можно было видеть небо… НЕБО!.. Теперь, милая, если я хочу увидеть небо… То есть, если я хочу достичь чистоты, я смотрю на небо через плоть. (Грозно.) И горе тому, кто до сих пор ещё не понял этого!.. (Снова вдохновляясь.) В первый раз увидев выбритую женскую подмышку, я искал небеса! Вороша тростью гниющие, кишащие червями останки выброшенного на берег дельфина, я искал небеса…Но где же оно, небо? Что оно такое? (Вздохнув, присаживается на стул.) Небо не над нами и не под нами, не слева и не справа. (Доверительно.) Небо – в сердце человека… Для меня небо –  Гала…
АМАНДА (нерешительно).  Мне… не хочется вам возражать…
ДАЛИ (перебивает). И не надо! Это бесполезно…
АМАНДА. Но… Ведь… ваша жена…
ДАЛИ (думая о своём). А это у неё пройдёт. Она и раньше увлекалась.
АМАНДА (не понимая, о чём речь). Увлекалась?..
ДАЛИ. Конечно. Пугает просто…
АМАНДА (совсем растерявшись). Пугает? Кого?
ДАЛИ (недоуменно смотрит на АМАНДУ). Кто?
АМАНДА.  Это вы сказали… Что… кто-то кого-то пугает…
ДАЛИ. Ах, это я сказал… Да, это я сказал!  Вы пугаете! Меня…  Уже испугали!.. Это надо же, испоганить такой дар природы! Такой дар… Подумайте своей глупой головкой, что вы натворили, ведь…
АМАНДА. Ведь женщиной быть глупо. Я поняла... А мужчиной лучше?
ДАЛИ. Мужчиной?! Бесспорно! Несомненно!.. Но вам-то это зачем?! Вам-то по этому поводу страдать не надо… То есть, не надо было… У вас (вздыхая) было всё… Бог сделал вам подарок, а вы так распорядились… Неужели вам было непонятно, что двойной образ нагружен…  и двояким смыслом… И говорит о том, что  женское и мужское начало… как бы… взаимозаменяемы… А это, как ничто другое, способствует творческому вдохновению. И к тому же это так… я бы сказал… целомудренно… Божественно…
АМАНДА (робко). Эта тема вряд ли может быть близка и понятна вам…
ДАЛИ. Вы ошибаетесь! Когда в пятьдесят пятом году я увлёкся загадочной картиной Яна Вермеера «Кружевница»… Помните такую?
АМАНДА (ахнув).  Эта юная милая особа тоже гермафродит?!
ДАЛИ (удивлённо выпучив глаза). А при чём здесь это?! Вы, что, не помните моей копии этой картины?! Став женщиной, вы заметно поглупели: всё дело в носорожьих рогах, милая! Прикоснувшиеся друг к другу фаллообразные рога – это прямой эротический призыв, перерождающий виртуальность события  в его очевидность. Либидо здесь является в чистом и открытом виде, и вожделение в той или иной степени овладевает зрителем! Ещё Зигмунд Фрейд…

               В комнату стремительно входит недовольная ГАЛА.

ГАЛА (увидев  АМАНДУ). У нас ЕЩЁ гости? Надо же, как быстро распространяются слухи о нашем приезде…
АМАНДА. Добрый день. Как добрались? Успели отдохнуть?
ГАЛА (сдержанно). Спасибо, уж как-то  добрались…  А вот отдыхать нам некогда: в гостиной ждёт очень важный  господин… Ты слышишь, милый? (Смотрит на него в упор.) Да ты забыл! Как же ты мог?! Мы специально для этого прилетели...
ДАЛИ (рассмеявшись). А-а-а, так мы для этого прилетели…
ГАЛА (не обращая внимания на слова ДАЛИ). Я думала, ты уже подготовился к беседе со знаменитым композитором!
ДАЛИ. Ах, да, композитор… Аманда, вы слышали что-нибудь о русском композиторе Хачатуряне?
АМАНДА. Конечно, я интересуюсь музыкой… А у него, к тому же, есть испанская тема… Вполне симпатично…

                ДАЛИ выпятил губы.

Вам не нравится?!
ДАЛИ (пожав плечами).  Извините, я вас оставлю – мне надо собраться… Меня на самом деле ждут… Но вы не уходите, Аманда, хорошо? (Уходит.)
АМАНДА (растерянно). Хорошо… (Задумчиво.) Неужели мастеру не нравится испанская тема Хачатуряна?
ГАЛА (вздохнув).  У Дали никогда не было вкуса: как был, так и остался неотёсанным фигейрасским провинциалом…
АМАНДА. Позвольте, но… как же… Дали яркая творческая личность… (Восхищённо.) Художник!.. А ещё и писатель…
ГАЛА. Писатель? Вы  читали его?
АМАНДА. Конечно! Например, «Дневник одного гения».
ГАЛА. А приложение к этому «Дневнику»? «О пуках»… Читали?
АМАНДА (вытаращив глаза). О каких… пуках?
ГАЛА. Например, о пуках рогоносцев…

АМАНДА в недоумении пожимает плечами.

То-то же… (Морщит лоб, вспоминая.) «Пуки рогоносцев бывают двух видов. Первые из них нежные,  мягкие и приветливые… Это пуки рогоносцев добровольных: в них нет ничего злокозненного. Другие резки, бессмысленны и злобны: вот их-то как раз и следует опасаться. Эти похожи на улитку, которая вылезает из раковины только рогами вперёд…» Ну, как? Нравится? Или вот ещё… о пуках замужних дам… «Эти пуки имеют вкус только для любовников, мужья же обычно оставляют их почти без внимания…»

Слышится бой часов.
Входит ДВОРЕЦКИЙ.

ДВОРЕЦКИЙ. Часы пробили три раза. Ваш гость ожидает уже ровно час.

          ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

Сцена девятая.

        Дом  ДАЛИ в Порт-Льигате. Маленькая комната.
        Слышится бой часов.
Входит ДВОРЕЦКИЙ.


ДВОРЕЦКИЙ. Часы пробили три раза. Ваш гость ожидает уже ровно час.
ГАЛА (резко).  Я не глухая.
ДВОРЕЦКИЙ. Я не говорил, что вы глухая - просто вы могли забыть…
ГАЛА (гневно). Вон отсюда! Посмей только ещё раз намекнуть мне, что я постарела – и ты уволен! (Аманде.) Наше частое отсутствие плохо сказывается на дисциплине прислуги - вот и приходится приводить их в чувство…  (ГАЛА быстро подходит к стене, смотрит в глазок.)

Сцена десятая.

Гостиная.
ХАЧАТУРЯН ставит на пол опустевшую бутылку из-под коньяка и начинает долго и внимательно рассматривать  свои часы, потом,  растерянно  оглянувшись, подходит к двери, пытается её открыть, но та не поддаётся. Он тихо стучит. Не дождавшись ответа, он идёт к окну, выглядывает наружу.

Сцена одиннадцатая.

Маленькая комната.
ГАЛА отходит от стены, идёт к АМАНДЕ.


ГАЛА (смотрит прямо в глаза гостье). Вы влюблены в Дали?
АМАНДА (вздрогнув от неожиданного вопроса). Но-о-о… он… великий…
ГАЛА. Да, он Великий! Более того, он Божественный! Он Несравненный! Он – это целый Мир! Да что там Мир – он Вселенная!.. (Вспоминает.) Вот вы помните его работу «Галлюциногенный тореадор»?.. (Пронзительно смотрит на вдруг смутившуюся АМАНДУ.)  Вы не помните эту его картину?! Это непростительно! Хорошо, что художник не слышит сейчас нашего разговора – ему было бы очень больно, Аманда! Кто угодно, но вы… Да-а-а, вам придётся изучить все его полотна – иначе и не рассчитывайте на дружбу с Божественным…  Тем более, «Галлюциногенный тореадор»… Как можно не знать? Это масштабное произведение…  Двенадцать квадратных метров… (Увидев удивление гостьи, с гордостью подтверждает.)  Да – да…  Представьте себе… И по содержанию… Ведь этот холст вместил в себя достижения Сальвадора за многие-многие годы… Это  настоящая антология всего его творчества… Как же вы можете не знать этого… А знаете, что послужило толчком к его  созданию?  Обыкновенная коробка с карандашами с изображением  Венеры Милосской… Слышали о такой?
АМАНДА. Ну, конечно! Не совсем же я дремучая…
ГАЛА. Жа-а-аль… Лучше бы вам не знать Венеру Милосскую, чем  «Галлюциногенного»…  Ну, да тут уж, видимо,  ничего не поделаешь… (Задумывается.) А вам о чём-нибудь говорят  эти стихи?  «Та наскальная роза, которой ты бредишь.
  Колесо с его синтаксисом калёным.
  Расставание гор с живописным туманом.
  Расставание тумана с последним балконом…»
АМАНДА (растерянно). Нет…
ГАЛА (вздохнув). А это Лорка… И ещё это – время, когда они очень любили друг друга… Когда  Дали любил Лорку… ТОГДА он любил Лорку больше меня… И мне пришлось очень постараться, чтобы всё стало наоборот… На это понадобилось время и терпение… И  моя безграничная любовь… Вы понимаете меня?..
АМАНДА. Конечно!
ГАЛА. Конечно?.. Нет, милая, вы ничего не понимаете! Чтобы Дали полюбил вас больше меня, вам придётся очень постараться… Запомните это... И ещё запомните: его нельзя любить как обыкновенного смертного – его можно только обожать! Можно только восхищаться им и возносить его… Вы согласны?
АМАНДА. Да! Конечно, он же… Он несравненный…
ГАЛА (досадливо). Да не о том вы, дорогая! Я спрашиваю, согласны ли вы обожать, восхищаться и возносить Божественного? Всюду и везде. Днём и ночью. Исполнять его прихоти. Терпеть его капризы. Слушать его и соглашаться. И при этом тонко и умело, и незаметно для мастера направлять его, вдохновлять, следить за его делами, встречами, здоровьем, чистотой нижнего белья…
АМАНДА (с негодованием).  Белья?! Ну, это уж слишком!..
ГАЛА. Это не слишком, милая, Дали не любит менять нижнее бельё.
АМАНДА (робко удивляясь). Забывает?
ГАЛА. Не любит… Зато любит, чтобы другие благоухали свежестью… И ещё любит, чтобы ему читали вслух… Запоминаете?
АМАНДА. Нет… А зачем?.. И для чего вы мне всё это говорите?!
ГАЛА. Для того, чтобы вы это запомнили! И приступили к исполнению… У меня замок… Мне нужно там часто бывать… Потом у меня ещё много дел помимо дел, связанных с творчеством мужа:  я… в некотором роде… меценат. Э-э-э… (Задумывается.) Наверное, я потом вам всё расскажу… Потом… А сейчас я занята: мне ещё нужно одеть Дали,  проинструктировать и отправить на встречу…
АМАНДА. У него ещё встреча? Далеко?
ГАЛА. В гостиной. С важным гостем. С русским композитором… Хачатуряном… У вас плохая память?.. 
АМАНДА. Нет… Просто я думала, что, может, речь идёт о другой встрече… А вы, оказывается,  его… туда…
ГАЛА. Да, туда. Туда…  Поэтому я не могу сейчас вами заняться, но позже… обязательно. А пока идите…
АМАНДА. Но… Дали сказал мне не уходить…
ГАЛА. Я не сказала «уходите», я говорю «идите»…
АМАНДА. Но куда?
ГАЛА. Да куда хотите – дом большой. Можете посидеть во дворе. Можете пойти к морю… Что вы застыли?! Идите, привыкайте – вам здесь жить.


АМАНДА, растерянно кивнув, поворачивается и уходит.
ГАЛА подходит к стене и начинает наблюдать за ХАЧАТУРЯНОМ.

                Сцена двенадцатая.

Гостиная.
ХАЧАТУРЯН, покрутившись на месте, снова идёт к двери и начинает стучать сначала тихо и нерешительно, потом всё громче и громче.


ХАЧАТУРЯН. Товарищ дворецкий! Товарищ дворецкий! Откройте, пожалуйста! Да откройте же!!! Это просто безобразие!  (Растерянно и тихо.)  Я буду жаловаться…


        Не дождавшись ответа, он подбегает к окну и, пытаясь открыть его, нетерпеливо  дергает за ручки.

                Сцена тринадцатая.

Маленькая комната.
ГАЛА с интересом наблюдает за действиями  ХАЧАТУРЯНА.
Не поворачиваясь к двери, она зовёт мужа.


ГАЛА. Малыш! Ты скоро?..  Ма-лыш!..
ДАЛИ (вбегая в комнату в халате).  Прекрати! Прекрати немедленно! Я тебе больше не «малыш»!!! И не путай меня со своим педиком!
ГАЛА (оглядываясь). О, ты уже пришёл… (Внимательно осматривает мужа, достаёт из кармана сложенный лист бумаги, разворачивает его.) Итак… Арам Ильич Хачатурян родился в тысяча девятьсот третьем году… Молодой…
ДАЛИ (недовольно возражает). Какой молодой?! Старше меня.
ГАЛА. Подумаешь, какой-то год…
ДАЛИ. Целый год!..  Целый!!! А вот посчитай там, в своей бумажке, сколько он написал произведений? А? Ну, посчитай же!!! Посчитай… А потом сравним.
ГАЛА. Ты не выносим и не исправим…
ДАЛИ. Конечно. А ещё я высокомерен и многообразно порочен. Я – пособник анархии. Если уж я беру, то всегда перебираю. Всё у меня переменчиво и всё неизменно… А всё от того, что когда-то отец выгнал меня из дому… Именно тогда я и ощутил у себя на голове яблоко… История Вильгельма Телля повторяется…
ГАЛА. Всё в мире повторяется…
ДАЛИ. Да… И враги…  Полчища врагов!.. (Вдруг оживляется.) Гала, ты помнишь Париж двадцать девятого?
ГАЛА (шумно выдохнув). Ты опять о галерее Гёманса? (Внезапно разозлившись.) Последнее время ты стал очень часто вспоминать эту выставку! Уж, не из-за  Элюара ли?! Его портрет, намалёванный тобой, вызвал тогда фурор…
ДАЛИ. И не только он - другие картины тоже…
ГАЛА. Но выставку ты вспоминаешь именно из-за портрета! А вернее, из-за самого Поля!
(Резко наклоняется к мужу.) Тебе хочется ещё и ещё раз напомнить мне, кто меня, юную и глупую, сделал русской сукой?! А кого ты этими  своим воспоминанием хочешь упрекнуть? Меня? Его? А между прочим, это он толкнул меня в твои объятья! Он, якобы безумно любящий меня, поделился мной, а потом и великодушно уступил!.. Не ты меня покорил, а он подарил! А ты представлял себя завоевателем! Сильным и неповторимым!  А это всё он! Он! Просто взял – и подарил… (Шипит.) А если бы не тот его широкий жест, что бы с тобой стало?! Ты, тогда уже отъявленный параноик,  окончательно бы свихнулся и кончил бы свою жизнь в нищете!.. Я СПАСЛА ТЕБЯ! ЭТО ты ещё помнишь?! ОН спас тебя. ЭТО ты уже понял?!
ДАЛИ (испуганно). Что с тобой?! Да что с тобой?!! Гала, я не об этом… Я не об этом!!!
ГАЛА (всхлипнув). Об этом! Об этом! В последнее время ты только и говоришь об этом! Всё время об этом!
ДАЛИ. Любимая… Любимая! Я даже и не думал… Да Бог с ним, Элюаром… Спасибо ему за всё… И царство небесное… (Обнимает её.) Я, дорогая, о врагах сказать хотел… О врагах… Ты же помнишь ту выставку?
ГАЛА. Ну, как я могу не помнить?!  Был шумный успех…
ДАЛИ. Да. А результат этого успеха? Не помнишь?.. Ну? Не помнишь?.. А результат – внезапно нажитые враги… 
ГАЛА. И кто же это?
ДАЛИ. Кто?  А почти все... Все поднялись против меня… А ведь я был спасителем современного искусства…  Ведь  только я один способен был возвысить, объединить и с царственной пышностью и красотою примирить с разумом все революционные эксперименты современности, следуя великой классической традиции реализма и мистицизма, этой высочайшей и почётнейшей миссии, выпавшей на долю Испании…
ГАЛА. Ты опять о себе…
ДАЛИ. Нет, я о врагах…
ГАЛА. Господи, ну, о каких ещё врагах…
ДАЛИ. О сильных…  умных…  влиятельных… О-о-о, сколько мне из-за них пришлось пережить… Хотя… я обожаю умных врагов, ведь не будь их у меня, я не стал бы тем, кем стал. Но, слава Богу, врагов хватало всегда…
ГАЛА. Так, ты будешь слушать дальше или нет?
ДАЛИ. Нет. Мне достаточно. Тем более, я знаю произведения этого композитора…
ГАЛА. Да?! Это какие же? И когда успел…
ДАЛИ (перебивает).  Успел, успел… В самолёте, когда ты спала, стюардесса любезно предоставила мне кассеты… Я их все и прослушал. Особенно мне понравился «Танец с мечами»…
ГАЛА. С саблями…
ДАЛИ. Да какая разница… Главное, что мне понравился этот танец… Яркий, экспрессивный…
ГАЛА. Хорошо. Тогда давай обсудим твой наряд…
ДАЛИ. Мне бы хотелось надеть ту ужасную шубу, которую твоя сестра Лидия привезла из России… Этим  я бы дал понять композитору, что мне близка его холодная страна…
ГАЛА. Чушь…
ДАЛИ. Почему в последнее время ты всё время против меня?! Что бы я ни сказал, чтобы ни сделал – ты всё критикуешь!!!
ГАЛА. Не всё…
ДАЛИ. Всё! (Истерично.) Всё-всё-всё!.. Это из-за педика…
ГАЛА. Хватит!
ДАЛИ (успокаивается). Да, хватит… (О чём-то вспоминает.) Давай скорее одевай меня, а то  я и так уже тут с тобой… (Замолкает.)
ГАЛА. Что ты тут со мной?
ДАЛИ. Что-что… Время зря теряю – вот что…
ГАЛА. Ах, вот как… Аманда ждёт.
ДАЛИ. Да! Аманда! Если тебе так хочется…
ГАЛА. Знаешь, я как раз хотела поговорить с тобой о ней…  Тебе уже давно нужна дополнительная реклама, а Аманда, как раз…
ДАЛИ (перебивает). Так Аманда мне нужна для рекламы? А ты для этого американского молокососа завела? 
ГАЛА. Это совсем другое…
ДАЛИ. Ах, вот как? Совсем другое? Уж не любовь ли?..
ГАЛА. Не твоё дело…
ДАЛИ.  Не моё… Значит, тебе можно влюбиться на старости лет, а мне нет? К тому же, я мужчина… Да и не старый ещё…
ГАЛА. Малыш, все твои чувства сводятся к непреодолимому влечению ко всему аномальному и, в частности,  в физиологии и сексе – и только…  О любви здесь не может быть и речи. Но не об этом я хотела поговорить с тобой, а о живописи… Я подумала и решила, что Аманда не сможет повредить НАШЕЙ живописи, а, наоборот, эта юная особа  даже поможет ей…  Как вливание живой крови… Если я правильно помню, так говорят в России…
ДАЛИ (задумавшись).  Почему я тебе верю?.. Почему я тебе всегда безоговорочно верю?! Ты явилась в мою жизнь, чтобы разрушить и уничтожить мою твёрдость… Ты ведь всегда мне мешала работать, исподтишка внедрялась в мой мозг, лишала меня моей личности! Ты ведьма, Гала!

                Сцена четырнадцатая.

Гостиная.
ХАЧАТУРЯН мечется по гостиной, подбегает к двери и изо  всех сил бьёт в неё кулаками. Не дождавшись ответа, он  стучит в дверь  ногами.


ХАЧАТУРЯН. Отворите! Отворите немедленно!  Это же нехорошо… Это неприлично с вашей стороны… Это бессовестно, в конце концов! Если Дали не может меня принять, то так и скажите,  я уйду…  Слышите?!! Не-е-ет, я этого так не оставлю: я буду жаловаться! Я позвоню нашему консулу! Да слышите вы меня или нет?!!


Не дождавшись ответа, ХАЧАТУРЯН подходит к столу, берёт стакан и, повертев его в руке, нечаянно  роняет. Стакан разбивается. Композитор наклоняется, чтобы поднять осколки,  и видит  пустую бутылку. Он  берёт  её в руки и  начинает внимательно рассматривать. Наконец, недовольно поморщившись, ХАЧАТУРЯН ставит бутылку  на пол, оглядывается,  задерживает  взгляд на напольной вазе.

                Сцена  пятнадцатая.

        Маленькая комната.
        ГАЛА и ДАЛИ копаются в шкафу.


ДАЛИ. Нашёл, нашёл! Вот… (Показывает пистолет.)


ГАЛА берёт из рук мужа оружие, внимательно осматривает его.


ГАЛА. В принципе, похож на настоящий… Но, наверное, обойдёмся без него. Надо придумать что-то такое, что показало бы наше к ним презрение, а не страх.


           В комнату без стука врывается ДВОРЕЦКИЙ.


ДВОРЕЦКИЙ. Он буйствует! Он уже разбил стакан! А сейчас слишком уж внимательно осматривает вашу любимую мавританскую вазу!!! Может, вы уже выйдете к нему?
ГАЛА. Поди вон! Не тебе диктовать, что нам делать!


           ДВОРЕЦКИЙ уходит.


ДАЛИ. Но почему ты считаешь, что он один из них, Гала? Он же композитор…
ГАЛА. Одно другому не мешает.
ДАЛИ. Невозможно поверить, чтобы человек искусства…
ГАЛА. А можно поверить, чтобы чекисты вот так просто его к нам отпустили?.. Одного, без сопровождения.  Сама удивляюсь, как это мне раньше в голову не пришло?! Ведь Лидия говорила…
ДАЛИ. Да много твоя сестра знает!..
ГАЛА. Она живёт там – этого уже достаточно!


        ГАЛА и ДАЛИ подходят к стене.

Сцена шестнадцатая.

        Гостиная.
ХАЧАТУРЯН  внимательно рассматривает мавританскую вазу, потом отходит от неё и  снова барабанит в дверь. Подождав ещё какое-то время, он решительно направляется к вазе, на ходу расстёгивая ремень на брюках.

Сцена  семнадцатая.

Маленькая комната.
ГАЛА и ДАЛИ  наблюдают за Хачатуряном.


ДАЛИ. О, что это он? А, Гала? Что это он хочет делать?! Неужели он хо…
ГАЛА (взорвавшись от смеха, перебивает).  Нет-нет, дорогой, нет! Великий мастурбатор у нас – ты, а он просто хочет писать…  Он много выпил… Даже не верится, что такой обаятельный человек  может быть чекистом…

Сцена  восемнадцатая.

Гостиная.
ХАЧАТУРЯН, расстегнув брюки, вплотную подходит  к вазе и затихает.

Сцена девятнадцатая.

        Маленькая комната.
ГАЛА продолжает наблюдать за гостем. ДАЛИ обиженно отходит.


ГАЛА. Ой-ой, посмотри, малыш, посмотри!.. Какая прелесть – чекист писает…
ДАЛИ (оттолкнув жену, смотрит). Какая неприглядная картина…
ГАЛА (отталкивая мужа). Да ты что!!! Это так трогательно… и... беззащитно… Ты же любишь такое…
ДАЛИ (перебивает). О чём ты говоришь?! Сразу видно, что ты ничего не смыслишь в живописи! Ты  не знакома с анатомией, не понимаешь искусства рисунка и перспективы, тебе далеки математические законы эстетики… (Яростно.) Фу, какая ужасающая диспропорция!
ГАЛА (смеясь).  Ах, вот ты о чём… Дорогой, эта ужасающая диспропорция так призывно сексуальна!.. На Руси в таких случаях говорят: в корень пошёл…
ДАЛИ (взрываясь). Сучка! Сучка!
ГАЛА (спокойно). Лидия говорила, что все чекисты обольстительны…
ДАЛИ. Все? Она, что, со всеми успела переспать?
ГАЛА. Дорогой, по-моему, ты забыл принять свои пилюли… Я принесу?
ДАЛИ (по-детски капризно). Принеси. И бокал красного.
ГАЛА. Малыш, я уже столько раз тебе говорила, что вином нельзя запивать лекарства… Особенно успокоительные.
ДАЛИ. А мне нравится. Значит, можно. Можно!
ГАЛА. Не нужно капризничать, солнышко... Не нужно… Я принесу тебе просто холодной водички… Хорошо? (Направляется к двери.)
ДАЛИ (покорно). Хорошо… Хорошо. (Подходит к стене, наблюдает.)  Она права. Как всегда права… (Раздражается.)  Как всегда! Как всегда!!! (С досадой.) Конечно, он великолепен! Конечно же… Конечно же… (Обхватывает голову руками.)  Дева Мария, как же я её люблю! Больше матери, больше отца, больше Пикассо… и даже больше денег!!! Гала… Муза моя, Градива, Галатея, мой талисман, мой клад, моё золотце, оливка… (Оглядываясь.) Да куда же ты запропастилась, Гала?! Гала!!!


         Входит ГАЛА.


ГАЛА. Я здесь, дорогой… Что случилось?
ДАЛИ (недовольно). Пока ничего… Но это пока… А вот если ты и дальше так будешь…
ГАЛА. Что?
ДАЛИ. Что-что… Так долго шляться…
ГАЛА (подаёт ему поднос). Я разговаривала по телефону…
ДАЛИ (взрываясь). Опять?! Сколько можно?! (Выхватывает поднос.  Таблетка падает на пол.)
ГАЛА. Что, опять?.. Что, опять?! Я разговаривала с Питером.
ДАЛИ  (присев, ищет таблетку). С каким ещё пидером?! Опять со своим?
ГАЛА. Прекрати! Я разговаривала с Питером Муром, с управляющим нашими делами… Он сетовал на твоё последнее, очень экспансивное интервью в Америке…
ДАЛИ. Когда?
ГАЛА. Ночью. В аэропорту… Ну, кто тебя тянул за язык, скажи, пожалуйста?! Твои нелестные высказывания  о евреях в один миг лишили нас большой кучи денег!.. Ты забыл, кто ведает в Америке арт-рынком?!
ДАЛИ. Вот сволочи!
ГАЛА. Ты опять?!!!
ДАЛИ. Я о журналистах…
ГАЛА.  А что ты имеешь против журналистов?! (Шёпотом.)  Любимый, тише: у стен есть уши… Моя сестра Лидия говорила…
ДАЛИ (перебивает). А я против них ничего не имею… Напротив, я их люблю! Они способствуют кретинизации населения – и прекрасно с этим справляются.  (Опускает взгляд и видит таблетку.) О, вот она! Я нашёл её! Я всё-таки нашёл её, Гала...  (Поднимает.)  Нашёл…  (Запивает таблетку водой.)
ГАЛА. Так вот Питер сказ… Питер Мур… Так вот Мур сказал, что дела наши и так идут неважно, а тут ещё эти твои необдуманные высказывания… Но, мне кажется, не в этом дело…
ДАЛИ.  А в чём?
ГАЛА. В том, что Мур – жулик!
ДАЛИ. Глупости! Я Мура знаю с незапамятных времён! Капитан, служивший во время войны в архисекретнейшем подразделении правительственной связи и даже готовивший  доклады для Черчилля, не может быть жуликом! Разве мы ему мало платим?! Зачем ему?.. Он славный! И весёлый… И остроумный… Он же может с лёгкостью решить любой финансовый вопрос, играючи устроить любую встречу!.. Помнишь, как, благодаря ему,  мы смогли увидеться с самим Римским Папой!!! Нет, он не может быть жуликом…
ГАЛА. Почему, не может?!  Ты же сам только что сказал, что он с лёгкостью может решить любой финансовый вопрос! Вот он и решает в свою пользу!
ДАЛИ. Гала, ты придираешься! В последнее время ты ко всем придираешься! 
ГАЛА (вздыхая).  У меня есть доказательства… К сожалению…
ДАЛИ. Не может быть!
ГАЛА. Да может, может… Я сама положила начало его нечистоплотным делам… к сожалению…
ДАЛИ. Когда?!
ГАЛА.  Сначала… когда распределяла  наши с ним обязанности, а потом…  когда  позволила тебе пойти на поводу у него и написать ту бумагу… Помнишь?
ДАЛИ. Нет.
ГАЛА. Что ты не помнишь?! Что эстамп или литография с твоей подписью – это уже знак того, что произведение авторское?
ДАЛИ. Ну?
ГАЛА. Что, ну?! Сколько ты уже подписал листов?
ДАЛИ. Каких листов?
ГАЛА. Чистых листов.
ДАЛИ. Чистых?
ГАЛА (взрываясь). Чистых, чистых!.. Чтобы с тобой общаться, Дали, нужно просто дьявольское терпение!.. О чём мы тогда договорились с Муром? Что ты подписываешь чистые листы, а Мур уже сам штампует то, что считает нужным… То есть всё, что угодно…
ДАЛИ. Что значит, всё, что угодно?! Не всё, что угодно, а мои эстампы… И мои литографии… Мои, Гала, мои!
ГАЛА. Слава Богу, вспомнил… Да, твои... Твои. Но не до бесконечности же! Авторскими могут считаться только строго ограниченное и чётко пронумерованное количество оттисков…
ДАЛИ. Пронумерованное?.. А, ну, да… Так он же, наверное, нумеровал…
ГАЛА (передразнивает).  «Наверное, нумеровал…»  Наверное… Только так, как сам считал нужным… И сколько нужным…
Дали (озадаченно). А-а-а…
ГАЛА. Вот тебе и «а-а-а»…
ДАЛИ. Тем более его нельзя увольнять – он в курсе всех наших дел… Да и кем его заменишь? Равных ему нет.
ГАЛА. Незаменимых не бывает!
ДАЛИ. Ну?
ГАЛА. Что, ну? А твой протеже Сабатер?
ДАЛИ. Сабатер?! Ну, какой он протеже?! При чём тут протеже, Гала? Я нанял его для аэрофотосъёмок окрестностей… Это же нам самим нужно… А он талантливый журналист… И умелый лётчик…
ГАЛА. Умелый, умелый… Я об этом и говорю… Сумеет и с нашими делами разобраться.
ДАЛИ. Но у Сабатера и так много дел!  Он ещё далеко не все окрестности облетел! И потом он журналист, а не… Да и зачем нам менять одного на другого, когда можно использовать и того, и другого…
ГАЛА. Я пока не настаиваю, но предлагаю тебе хорошенько подумать!
ДАЛИ. Зачем мне думать? Пусть всё остаётся так, как есть.
ГАЛА. Но Сабатер…
ДАЛИ (перебивает). Сабатер – хитрый и изворотливый! И ещё Аманда говорит, что…
ГАЛА (взрывается). Ах, вот в чём дело: Аманда! Что ж, мне всё ясно…
ДАЛИ (испуганно).  Что тебе ясно?
ГАЛА. Да всё! Я ещё жива, а Аманда уже распоряжается! Дайте мне тогда хотя бы уехать!..  (Категорично.)   А  я уеду! Уеду!.. Вот прямо сейчас и уеду!.. И, пожалуйста, распоряжайтесь всем сами!  (Демонстративно направляется к двери.)
ДАЛИ (бежит за ней).  Гала, Гала! Куда же ты? Остановись!  Господи, это же пустой разговор – стоит ли нам из-за него ссориться?! (Обнимает её.) Ну, скажи: стоит ли? Ну, стоит?! (Заглядывает ей в глаза.)  Хорошо, если ты хочешь, пусть будет Сабатер! Только ему всё же надо сначала доделать свою работу…
 ГАЛА (успокаиваясь).   Конечно, это же не горит… И Мур должен завершить свои дела…


                В комнату без стука врывается ДВОРЕЦКИЙ.

               
ДВОРЕЦКИЙ (возмущённо размахивая руками).  О, Дева Мария! О, Дева Мария!..
ГАЛА (гневно).  Это ещё что такое?! Ты что себе позволяешь?
ДВОРЕЦКИЙ. Но, госпожа… ваш гость… только что… в вашу любимую вазу… (Вытаращив глаза.)  Какая дикость!.. Разве так можно?..
ДАЛИ.  Сразу уж и дикость… Ну, забыли про человека… Некогда нам было… Хотя, конечно, надо ему было показать, где у нас туалет…
ГАЛА.  Тогда мы не смогли бы запереть двери…
ДАЛИ. Да, не смогли бы… А, кстати, зачем мы их заперли?
ГАЛА. Тебе необходимо было отдохнуть… А он мог бы не дождаться…
ДАЛИ. А-а-а… Ну да. (ДВОРЕЦКОМУ.)  Понятно? Так что, мы не виноваты… Иди. Уберёшь. Когда он уйдёт.


Озадаченный ДВОРЕЦКИЙ направляется к двери. ДАЛИ  останавливает его.


Ты установил колонки, как я приказал?
ДВОРЕЦКИЙ. Да. Всё, как вы приказали.
ДАЛИ. Отлично. Я уже почти готов. Иди и жди нашего сигнала.
ДВОРЕЦКИЙ. Да, ещё… Что мне отвечать корреспондентам на их убедительные просьбы об интервью? Вы будете встречаться с ними?
ДАЛИ. Конечно, буду… Что их интересует?
ДВОРЕЦКИЙ. Ваши вчерашние заявления в аэропорту…
ГАЛА. Нет, никаких комментариев! Дали уехал,  не приехал, улетел на Луну, растворился  – говори, что хочешь, только в дом не впускай! Понял?


ДВОРЕЦКИЙ кивает и  уходит.


(Мужу.) Ну, и что ты теперь скажешь?!
ДАЛИ. Да, ладно…
ГАЛА. Нет, не ладно! Национальный вопрос – это очень серьёзно!
ДАЛИ. Ну… вернёмся – ты всё поправишь… Да?
ГАЛА. Нет!.. Нет. Я ничего не буду поправлять. Ничего. У меня больше нет сил, Дали. Я устала. Я очень устала. Всё!
ДАЛИ. Что, всё?
ГАЛА. Всё – всё!
ДАЛИ (усмехнувшись).  Она устала… От чего, Гала? От богатства? Роскоши? Известности, которую я тебе дал?
ГАЛА. Так это всё ты мне дал?! И я здесь ни при чём?!
ДАЛИ. Послушай, дорогая…
ГАЛА (перебивает). Нет,  это ты послушай, дорогой! Всё, я ухожу от тебя! Скорее всего, ты и сам об этом  стал подумывать, когда появилась Аманда… Или я ошибаюсь?.. Молчишь… Молчи, молчи… Я ухожу, но не в бедности и болезни оставляю тебя – ты здоров и богат… Ты даже не просто здоров и богат – ты ещё и один из самых известных людей на земле… И тебя любит сказочная красавица…
ДАЛИ. Ах, вот как! Примитивная ревность…
ГАЛА. Нет, не ревность… Я на самом деле устала… Ты, наверное, удивишься, но за всю нашу долгую совместную жизнь у меня никогда не было уверенности в завтрашнем дне! Я прожила с тобой, как на… как на…
ДАЛИ (подсказывает). Вулкане…
ГАЛА. Вулкане? (Криво усмехается.) Ты, как всегда,  льстишь себе, мой дорогой -я прожила с тобой, как на болоте… Зыбко трясущимся и дурно пахнущем…  Не скажу, что оно было ещё и ужасно, нет, внешне оно было чудным… Но зыбким и вонючим…
ДАЛИ (иронично). А я слышал, что деньги не пахнут…
ГАЛА. Не знаю… Думаю, это, скорее, зависит от остроты обоняния… А вот  то, что деньги - это самое грязное, что есть в мире – не сомневаюсь нисколько!
ДАЛИ (миролюбиво обнимая жену). А, может, ПОВАЛЯЕМСЯ ещё немного в грязи?..

                Сцена двадцатая.

Гостиная.
        ХАЧАТУРЯН в бессильном гневе носится по комнате, стучит во все двери и окна. Подбежав к столу,  хватает стул и, подняв его над головой, идёт к двери.

Сцена двадцать первая.
Маленькая  комната.
        ДАЛИ восхищённо смотрит на ГАЛУ.


ДАЛИ. Ты очень здорово всё придумала. Просто потрясающе!.. Может, показать ему ещё и это?
       
        ДАЛИ с наслаждением тычет в лицо Галы кукиш. ГАЛА гневно отстраняет руку мужа.


ГАЛА. Прекрати сейчас же!
ДАЛИ. Гала, это же я Советам!
ГАЛА. Не надо – мы интеллигентные люди…
ДАЛИ. Тогда,  может, всё-таки, пистолет?
ГАЛА. Успокойся - и так всё будет отлично!..


        В комнату  врывается ДВОРЕЦКИЙ.


ДВОРЕЦКИЙ. Умоляю… Умоляю… Давайте будем начинать! Он разнесёт нам дом! Он уже в гневе! Он неуправляем! Он… Он… Он потом… просто… меня убьёт!


Сцена двадцать вторая.

         Гостиная.
         ХАЧАТУРЯН со стулом над головой  подбегает к двери, замахивается и, глубоко вдохнув, осторожно ставит стул на пол,  бессильно опускается на него.

Сцена двадцать третья.

Маленькая комната.
        ГАЛА  испуганно подбегает к стене, смотрит в глазок.


ГАЛА (смеясь).  У страха глаза велики – всё нормально!..  Но пауза, на самом деле, затянулась… (ДВОРЕЦКОМУ.) Иди, через пять минут начнём…

 
ДВОРЕЦКИЙ выбегает.


(Мужу.) Надо идти… (Подходит к нему.) Ты прости меня за то, что я сейчас тебе наговорила … Да, это на самом деле ревность… А как не ревновать? Она молода, красива… А я…
ДАЛИ. Что, ты?
ГАЛА. А я, старая и уставшая смертная, позволившая себе упрекнуть Солнце, что оно слишком большое и слишком яркое! И что не греет уже меня зимой. И что уходит на ночь, чтобы светить другим… И это позволила себе я, недостойная… Как я могла?! Я, грязная русская сучка… (Оглядывается, и берёт из угла швабру, присаживается на неё.)  Баба Яга…
ДАЛИ (испуганно). Что ты, Гала! Что ты, счастье моё! Любимая моя! Ты – Небо! Слышишь меня? А что может быть чище неба? Даже если набегают тучи… Даже если гроза… После этого оно ещё чище…
 

Подходит к жене, нежно обнимает её, начинает  раздевать. ГАЛА, плача, прижимается к ДАЛИ, стаскивает с него халат.
Слышится телефонный звонок.
        ГАЛА, не отпуская ДАЛИ, тянется к аппарату, берёт трубку.


ГАЛА. Да, я слушаю… Джеф?.. Какой Джеф?.. Ах, Джеф… Нет денег на билет? Мне очень жаль… (Кладёт трубку, нежно целует мужа.)


        Неожиданно резко и очень громко начинает звучать «Танец с саблями» Хачатуряна.
        ГАЛА и ДАЛИ на мгновение испуганно замирают, но ДАЛИ, опомнившись первым, вдруг выхватывает швабру, голышом  запрыгивает на неё, открывает невидимую дверь в гостиную и, размахивая руками, проскакивает мимо Хачатуряна и исчезает в проёме другой двери.
Обомлевший ХАЧАТУРЯН застывает с открытым ртом.
Дверь, за которой исчез художник, снова открывается и, появившийся ДВОРЕЦКИЙ протягивает художнику альбом  ДАЛИ.

 
ДВОРЕЦКИЙ. Господин ДАЛИ благодарит вас за незабываемый тёплый визит и дарит вам альбом в знак искреннего к вам расположения.


Гнев, растерянность, удивление, сменяя друг друга, отражаются на лице у композитора. Он, приняв альбом, вдруг  замахивается, чтобы швырнуть его подальше, но вдруг передумывает и, усмехнувшись, выходит.

Сцена двадцать четвёртая.

Маленькая комната.
ГАЛА стоит с халатом и  буквально ловит в свои объятья  возвратившегося ДАЛИ.


ГАЛА (укутывая в халат мужа). Ты был прекрасен! Ты великолепен! Ты… Ты… Ты Фараон!
ДАЛИ (нежно целуя жену). Я раб,  Гала…  Я  раб…   Твой… И искусства…


        Часы бьют четыре раза.
Слышится уличный  шум с  перебивающими друг друга голосами встречающих Хачатуряна журналистов.


ГОЛОС 1. Господин ХАЧАТУРЯН, «Вечерние новости»: расскажите, как прошла встреча с великим худо…
ГОЛОС 2. Два часа! Это немыслимо!  Дали никому ещё не уделял столько врем…
ГОЛОС 3. О чём вы говори…
ГОЛОС 4. Как встречала вас русская  Гал…
ГОЛОС 5. На каком языке вы общали…
ГОЛОС 6. Что вы расскажете своим соотечественни… (Голоса журналистов заглушают шум проезжающих машин, визг тормозов, людской гомон.)


                Конец.



Приложение 1.

Сальвадор Хасинто Фелипе Дали Куси Фаррес  (11.05.1904 – 23.01.1989) – испанский живописец,  один из ведущих мастеров сюрреализма.

Гала, Елена Дмитриевна Дьяконова (1895-1981) – жена Сальвадора Дали.

Аманда Лир (1946) – подруга и модель Дали в 70-е годы (Анжелика и дракон), певица.

Джеф Фенхолт, любовник Галы, первый исполнитель роли Иисуса (рок-опера «Иисус Христос - суперстар»).

Поль Элюар (1895-1952) – первый муж Галы, французский поэт.



Приложение 2.

Вуайерист – зритель, тот, кто проявляет нездоровое любопытство. (Вид полового извращения (перверсии): тайное наблюдение за эротическими сценами как способ получения сексуального удовлетворения (скопофилия).

Либидо – половое влечение.

Литография – способ печатания, при котором краска с плоской печатной формы (выполненной на специальном камне) переносится под давлением непосредственно на бумагу.

Эксгибиционизм -  вид полового извращения (перверсии); публичное обнажение, выставление напоказ половых органов.

Эстамп- оттиск художественного изображения с печатной формы, выполненной при участии автора.

                2008г.

                Спектакль по пьесе "Я гений" был поставлен
                в Санкт-Петербурге в 2011 году.