ЗВОНОК
Он был уверен, что проснется поздно в это утро, потому что накануне читал, до трех часов лежа в постели. Проснувшись, он отметил, что еще не было и девяти – период уныния и апатии заканчивался. Зебра жизни сдвинула его на белую полосу.
Он начал прогулку взглядом по городу, шагая через крыши, прозревая дома сквозь деревья, мостовые сквозь стены. Отрадой для глаз в этом невзрачном городке были красные черепичные крыши; с годами их становилось все меньше.
Прервав прогулку, он одним прыжком вернулся в комнату. Ему не давал покоя телефонный разговор.
Он вышел на звонок, в комнате в это время оживленно беседовали.
– Кто это?... Не слышу… Я вас не слышу!... Говорите громче!
В трубке стоял треск, сквозь него пробивалось некое подобие голоса. Как только он угадывал за этим ковыряющим душу треском звуки человеческой речи, разговор в комнате переходил в общий гул или смех, и он ничего не успевал разобрать. Когда кончался гул в комнате, начинался треск в трубке.
– Я не слышу Вас!... Назовите себя!...
Снова появлялся голос, но тут же усиливался разговор за дверью. Он собирался крикнуть, чтобы там замолчали, но набирая воздуха для крика, он заметил, что даже шум собственного дыхания мешает ему расслышать такие знакомые интонации. Он не мог крикнуть еще и потому, что тот, звонивший мог принять окрик на свой счет. Можно ли было это допустить?
Это звонила его любимая женщина.
Он не может ничего расслышать.
Заговор проволоки против чувств.
Он так долго ждал.
Да прекратят ли они наконец галдеть!
– Я не могу расслышать ни слова!...
Звонили с доброй вестью: ему пытались сообщить о большой удаче. Его план принят и одобрен. Теперь ему предлагают выгоднейшие, воодушевляющие условия.
– Очень плохо слышно!... Перезвоните!... Я жду звонка!... Вы меня слышите?...
Одеревеневшей рукой он положил трубку. Помедлив, вошел в комнату. Как они хитро переглянулись.
Никто не придал значения его состоянию. Он сел к столику, потрогал свою чашку.
– Мне звонили. Я не мог ничего расслышать, не мог понять, с кем говорил.
Ребенок заплакал и, забираясь к нему на колени, сказал:
– Хочу, чтобы со мной говорил.
Это был звонок от друзей. Они собирались приехать навестить его. Теперь не приедут. Он мог бы терпеливо ждать звонка.
Это звонили с места преступления. Как утопающий за соломинку, потерпевший хватался за возможность связаться по телефону и запросить помощь. Телефон сработал в пользу этих негодяев, соединил не с полицией, а с его квартирой, но даже это сделал издевательски бездарно. Нельзя было понять ни кто звонит, ни откуда, невозможно было уловить хоть какие-то приметы… А он сам положил трубку…
Он понял, что теперь ждать звонка бессмысленно. Это звонили с того света. То, что звонок был во сне, ничего не меняло: не могли же они звонить оттуда наяву, среди бела дня. И он не понимал, а скорее проникал и прозревал самыми чувствительными рецепторами своего сознания, что второго звонка не будет.