Алекс Олейник
http://www.proza.ru/2011/07/21/118
Хочешь, я расскажу тебе сказку?
Я расскажу тебе о мотыльке, влюбленном в ослепительные лепестки огня, о его долгом полете во тьме к далекой дрожащей искре тепла и надежды, о его робком и страстном танце в жарких потоках губительной ласки, о том, как его желание испепелило осторожность, о его самом последнем отчаянном вечном объятии. Не нужно его жалеть, ведь у него не было иного пути.
Я расскажу тебе о веселом котенке, мечтавшем поймать солнечного зайчика, который горел страстным желанием увидеть звезды.
Я расскажу тебе о старой черной собаке, каждое уторо выползавшей на крыльцо, чтобы, уронив тяжелую голову на немеющие лапы, забыв о голоде и жажде, целый день наблюдать за белой голубкой, свившей гнездо над горящим витражами окном нового нарядного храма. Собака была полу-слепой, но ей не нужно было видеть голубку. Достаточно было просто верить в неприступную чистоту ее крыльев.
Я расскажу тебе о плачущем ангеле, скорбившем о том, что, научившись любить человечество, он утратил способность любить людей. Слезы невыносимой потери смывали с его щек нежно-розовые фарфорные румяна и ушлый поэт, наловчившись, выдернул из ангельского крыла самое длинное перо.
Я расскажу тебе о неразумном поэте, разменявшем драгоценные слитки чувств на гремучие медяки слов. Этих слов получилось так много, что они теснились на листах, сползали с полей и крикливыми птицами бились в стекла его слепых очков.
Я расскажу тебе о птицах, прикованных к каменной скале тяжелыми цепями. Их могучие крылья рождали бурю и те, кто боялся шторма, призвали старинный холодный ритуал горького железа, того самого, из которого делаются капканы и кандалы, решетки и цепи, и клинки, пьющие жизнь. Но парусу нужен ветер, а человеку нужен парус, и умные печальные птицы глядели с высоты своей синей неволи на гаснущий мир людей, утративших стремление ввысь.
Что знаешь ты о высоте? Я расскажу тебе о маленьком мальчике, любившем сидеть на краю мира, болтая ногами над черной бездной. Колючие звезды оседали на его ресницах белым инеем и подглядывали его сны, волшебные сны о далеких мирах с высокими горами, быстрыми реками и отважными людьми с короткой жизнью, полной борьбы, любви и страха. Люди походили на мальчика лишь внешне, потому что он, конечно, был вечным и не знал ни страха, ни любви.
Рассказать тебе о страхе? Это короткая и грустная сказка. Израненное голодное войско, потерпевшее поражение в жестокой битве, выбрало для отступления горную дорогу. Им нужно было время, чтобы достичь границ союзного королевства, укрыться под защитой высоких стен его неприступных крепостей. Семеро остались на крутом перевале, чтобы ценою своей жизни купить необходимое время. В конце их пути, на продуваемой жестокими ветрами узкой тропе, из всех человеческих чувств им осталось лишь одно. Страх. Страх бежал по их венам и бился в их сердцах и наполнял их легкие и дрожал в их пальцах и вспыхивал на стали их клинков. Он прогнал боль, и холод, и усталость, он вел их в бой и поддерживал жизнь в их израненных телах, он заменял им воду и пищу. Он требовал от них невозможного, этот жестокий страх не суметь, не выстоять, подвести, сломаться. Он сделал их богами, их горький страх самого последнего, окончательного поражения.
А хочешь, я расскажу тебе о муравье, потратившем свою жизнь на создание чуда безупречно устроенного идеального дома, чтобы в бессильной ярости наблюдать его небрежное уничтожение ленивым медведем? Впервые за многие годы муравей понял, что ему некуда спешить и нечего делать, что мир огромен и прекрасен, и совершенно равнодушен к прочным постулатам муравьиного мировоззрения. Что сделал он со своей вновь обретенной свободой? Отправился на поиски нового муравейника. Свобода - сильнодействующее лекарство с неприятными побочными эффектами. Его лучше принимать с едой.
Погоди, куда же ты? Пожалуйста, не уходи! Свою лучшую сказку я сберег напоследок. Это сказка о грустной и светлой любви. В ней нет принцев и принцесс, замков, волшебников или злодеев. В ней нет счастливого конца. Зато в ней много тепла. Оно в прикосновении твоих рук и на дне твоих золотых осенних глаз, в бережном, осторожном звуке твоего голоса, так заметно расходящемся со смыслом честных и жестоких слов. В этой сказке душистый ветер касается пряди волос у твоего виска и медленно, как пышный утренний цветок, раскрывается твоя улыбка и загорается в глазах лукавым солнечным зайчиком. Эта сказка мудра. Она знает, что ожидание никогда не бывает напрасным, а вера - последнее прибежище слепых, и любить одного человека гораздо труднее, чем любить людей, и из страха куется самое острое оружие, и поражение нуждается в признании. Так многое хочется мне вместить в мою последнюю сказку: прохладную гладкость твоей кожи и глубину твоего смеха, дрожащего под моими губами, холодный стук острых каблуков на мокрых камнях осенней улицы и внезапную пустоту многолюдной станции метро. Но ветхая сказочная ткань не выдерживает такой тяжести и рвется с треском, разлазится по шву, и все умное и теплое, и весомое падает и разбивается, и пропадает, и лишь колючая боль утраты цепляется за подкладку и дышит мне в лицо влажным холодом одинокого позднего ветра, подобравшего железное эхо твоих удаляющихся шагов.