Книжник. Сладкая месть
Цикл – «Неформатные книги».
Жанр – детектив (с лёгким налётом фантастики).
КНИЖНИК. СЛАДКАЯ МЕСТЬ
От Автора.
Месть. Заслуженная – на сто процентов из ста. Право на которую никем, собственно, и не оспаривается. Месть…
Как сделать так, чтобы она была – сладкой?
То есть, полноценной и всеобъемлющей? Удовлетворяющей и – в конечном итоге – прощающей? Пусть, и с лёгким налётом юмора?
Сложный и коварный вопрос. Очень – сложный и коварный.
Главное – не спугнуть…
Кого, пардон, не спугнуть?
В первую очередь, себя. Свои мысли, чувства, желания. Собственную память, в конце-то концов. Собственное чувство – меры…
Настоящая месть, она – почти – без крови. Она – на ощущениях.
Сладкая месть, она плетётся долго. Из отдельных цветастых нитей. Ну, как туркменский ковёр ручной работы. Плетётся и плетётся. Медленно, верно и неотвратимо.
Психологическое ассорти. Не более того.
Но профильно, выборочно, и сугубо по делу. В том плане, чтобы истинный и главный козёл – непременно – сошёл бы с ума. Или же – многочисленные второстепенные козлы? Впрочем, не важно. Ерунда. Пусть они все сойдут…
Как бы так. И в этом – истинная сладость…
То бишь, по делам реальным – каждому.
По обещаниям – сладким – невыполненным…
Автор.
Все аналогии – относительно описанных событий и действующих лиц, возникающие в головах у читателей, являются приватным делом читателей.
За случайные совпадения с реалиями, имевшими место быть, Автор ответственности не несёт…
Пролог
Розовые сопли.
Совершенно неожиданно начался сильнейший и острый зуд. Вернее, самая натуральная чесотка – противная, коварная и мерзкая. Чесалось всё: грудь, плечи, спина, сильнее всего – пальцы рук и голени ног…
Сперва Серый лишь слегка почёсывался, боясь разбудить соседа по гостиничному двухместному номеру. Но, как известно, аппетит приходит во время еды, а чем больше – с крепкого похмелья – пьёшь пива, тем сильнее тебя одолевает неистребимая жажда…. Так и здесь – с каждой минутой Сергей чесался всё отчаянней, настырней, яростней и громче…
Наконец, его сосед Иван Кузьмич Паршиков, спящий на узенькой койке у противоположной стены, проснулся и, демонстративно поворочавшись три-четыре минуты с боку на бок, недовольно заявил:
- Ты, Сергей Сергеевич, это…. Прекращай немедленно! Так тебя и растак! Мне утром вставать в шесть часов, поеду в Пашинский лесхоз. Так что, совесть поимей, оглоед, дай выспаться старику…
Серый, вдев ступни ног в старенькие шлёпанцы, поднялся с постели, прошёл в ванную комнату (совмещённый санузел), включил свет и замер около зеркала, поражённый увиденным: вся его грудь, плечи, живот, руки и шея были покрыты мерзкими, ярко-красными прыщиками. Он медленно перевёл взгляд ниже, но и там наблюдалась та же картина: ноги – до самых ступней – были густо обсыпаны совершенно неаппетитной сыпью.
- Мать его растак! - от души высказался Серый. - Ну, надо же! Не было печали у гусара…
Он, слегка взъерошив волосы на затылке, скорчил собственному отражению в зеркале непонимающую и задумчивую гримасу. Действительно, происхождение прыщей было трудно и плохо-объяснимым: Серый был мужчиной чистоплотным, да и венерическое происхождение этой дурацкой сыпи полностью отпадало, ибо он уже долгие годы являлся примерным семьянином.
«Может, это Ирка учудила – с кем-нибудь?», - возникла в голове неприятная мысль. - «А, что такого? Жена-то у тебя – женщина симпатичная и сексапильная, опять же, совсем ещё и нестарая. Ты же, родной, целыми неделями пропадаешь в командировках. Вот, она, ведомая плотской тоской, и сбегала на сторону – с какой-нибудь молоденькой и широкоплечей сволочью. А вместе с рогами тебе ещё и гадость эта, венерическая, досталась…. Что, такого быть не может? Ну-ну…. Уверен в собственной супруге на все сто процентов?».
- Кузьмич! - отчаянно взвыл Серый. - Иди скорей сюда!
Иван Кузьмич, пожилой лысый дядечка, возглавлявший в корпорации «Бумажная река» департамент лесозаготовок, заглянул в ванную комнату уже через семь-восемь секунд и, сонно моргая реденькими ресницами, невесело усмехнулся:
- Эк, тебя разрисовало-то, Сергей Сергеич! Ничего, это дело поправимое. Сейчас я тебе дам мыло дегтярное, оно и полегчает, - скрылся за дверью, загремел отодвигаемыми стульями, вытаскивая из-под кровати старенький чемодан.
- Интересно, а имеется ли в этом Богом забытом и занюханном Сёстринске – приличный дерматолог? - неуверенно и озабоченно спросил Серый. - Впрочем, ерунда. В Питер, наплевав на всё, двигаем. Натрёмся мылом дегтярным, и – двигаем…. Неужели, действительно, это я так разволновался из-за сокращения? Уволили, мать их. Обидно. Двенадцать лет корпорации отдал. И, вот. Сократили…
Аэропорт. Ожидания.
Ожидания – чего? Приглашения на посадку? Нет, просто – ожидания….
Милая песня – под гитару:
Январь…. Какая странная пора…
Пора?
Пора, мой друг, давно – пора!
Туда, где пенится волна.
Всегда…
Январь. Качает ветер фонари.
Январь.
Прошу – со мной – поговори!
О том, как теплятся огни.
Вдали…
Она?
Она немного влюблена.
В меня? Вполне возможно, что и да.
А может, как это не жаль,
В январь…
Январь.
Какая серая пора.
Вино.
И кругом голова.
Сосульки – с незнакомых крыш…
Ты почему – молчишь?
Любовь?
Она всегда волнует кровь.
Всегда.
Когда приходят холода.
Полезна – очень – как морковь.
Любовь…
Звезда.
Сияет – в дальнем далеке…
Опять.
Иль – это снится мне?
На стенке – толстый календарь.
Январь…
Январь.
Какая грустная пора.
Пора?
Пора, мой друг, давно – пора!
Ключи?
Закроем двери как-нибудь…
И в путь!
Январь.
А за окошком – снег.
Пурга…
Она всегда – права.
Январь.
И мне немного жаль –
Нас всех…
Январь. И мне немного жаль – нас всех…
Январь…
И мне – немного жаль…
Нас – всех…
Январь…
Самолёт, наконец-таки, взлетел.
Серый, дремля в кресле, рассуждал про себя: - « Чего я собственно, волнуюсь? Квартира у меня нынче – просто отличная, дача неплохая, две машины-иномарки новенькие, денег в разных банках сложено – на чёрный день – тысяч сорок долларов. Ну, и чего это я так, спрашивается, переживаю? Нервничаю, прыщиками, даже, весь покрылся – как лох последний, чилийский.…Не, надо успокоиться, собраться с мыслями. Самое лучшее – прямо завтра, благо, что завтра суббота – рвануть на дачу. Пивка накупить литров семь-восемь, запереться, посидеть у камина, вспомнить старые добрые времена, подбить некоторые промежуточные итоги…. Ерунда, прорвёмся!».
На следующее утро – как и планировал – Серый уехал на дачу. Жена Ирина, будучи женщиной по-настоящему умной, возражать не стала. Повздыхала только немного – понятливо и жалостливо, а на прощанье подмигнула – тепло и нежно…
Широкой лопатой, предусмотрительно оставленной на улице, он расчистил дверь от снега, зашёл в промёрзший за зиму дом и растопил камин. Потом, часа через два с половиной, когда в комнате стало относительно тепло, Серый подтащил к камину столик, застелил его старенькой скатертью, на которую выставил многочисленные пивные банки. Вскрыв разнокалиберные пакетики, разложил по тарелкам нехитрые закуски: чипсы, орешки, снетки, спиральки подкопченного сыра и узкие кальмаровые полоски.
- Что же, приступим, пожалуй? - предложил сам себе Серый и – с негромким «пшиком» – вскрыл первую банку. - Вспомним, как оно было…
В понедельник Серый – помолодевший и весёлый – вернулся домой.
- Неужели, что-то придумал? - мягко улыбнулась Ирина, подставляя упругие губы для поцелуя.
- А, то! - он протянул жене лист бумаги, на котором в столбик было начертано несколько слов.
- Двойник Меньшикова, Метель, Выстрел, Выбор-побег, Маскарад, АнтиМетро-2033, Зеркала Борхеса, - прочла-перечислила Ирина. - Что значат эти странные фразы?
- Это названия романов, которые я напишу в самое ближайшее время, - пояснил Серый. - Я решил податься в писатели. Говорят, что дело – однозначно – престижное и денежное…
Глава первая
Издательство «Крылья». Первая кровь.
«Первая кровь?». Сильно сказано. Избыточно сильно. Просто – первая непонятка. Не более того. Старт….
И, вообще, каждому овощу – своё время. Будет ещё и кровь, и пот, и остро-пахнущий человеческий кал. Всё ещё будет…. Для чего, собственно, мы в своё время – все поголовно – получали высшее образование? Правильно, именно для того, чтобы горячку не пороть. Пусть всё будет – медленно и плавно. Ну, как при половом акте в первую брачную ночь. Если, понятное дело, невеста является девушкой непорочной и целомудренной. Что, согласитесь, по нашему наглому и неправильному Миру – является глупым нонсенсом…
Первый параграф
Изумрудная девушка.
Витя Крыленко умел пьянствовать. По-настоящему – умел…
Кто это там – так недоверчиво – хмурится? Бросьте. В сытое и толстощёкое табло – давно не прилетало? То-то же…. Пьянствовать, чтобы вы знали, это – высокое искусство. Высокое, благородное и…. Да, уж…
Всякое бывает – по нашему странному Миру. Всякое.
Но иногда – бывает и по-другому. Иногда…
В Репино – под Санкт-Петербургом – организовали какой-то очередной писательский семинар. Или же – международную конференцию по обмену литературным опытом? Трудно, ребятки, сказать однозначно. В том смысле, а вам-то – братья и сёстры – какая разница? Мол, семинар? Или же, наоборот, конференция?
Впрочем, сценарий данного мероприятия был стандартно-смешным: холодный весенний ветер с Балтики, холодная слабо-прожаренная корюшка, слегка пахнущая свежим огурцом, выдохшееся пиво и откровенно-левая водка – в мятых пластиковых стаканчиках…
Скука смертная и неисправимая, короче говоря. Только парочка ребят из Перми чуть-чуть исправляли ситуацию – у обоих выходили книжки в одном из питерских издательств. Выходили, мать его…. Получите, гости дорогие, по этому важному поводу – порцию провинциального щенячьего оптимизма…
Мало ли чудаков живёт на этом свете? Много. Слава Богу.
Впрочем, один – из двух пермских чудаков – писал, действительно, прилично. И, вообще, вёл себя – аки натуральный Ангел небесный. То бишь, денег практически не просил. Так, лишь блаженно улыбался. Был доволен – всем и вся. Книга «бумажная» появилась – уже хорошо. Типа – счастье голоштанное. Гордыня, блин горелый…
- Идеальный клиент, мать его, - тихонько пробормотал Виктор. - Только на таких ребятах он и держится, современный бизнес издательский. Твою мать…. Где срочно взять пятёрку баксов? Где, я вас спрашиваю? У кого? Ну, очень надо. Маринка, писюшка похотливая, уже две недели клянчит. Мол, хочу иномарку подержанную прикупить…
- Привет, Витюша! - пророкотал рядом самоуверенный басок. - Как жизнь? Скучаешь?
Крыленко обернулся и, внутренне поморщившись, широко и вежливо улыбнулся. К нему, держа в ладони правой руки стильную фляжку из нержавейки, приближался – вальяжной походкой – Саня Мазур, известный писатель-фантаст, по совместительству – ведущий редактор издательства «Ассоль Сп-б».
«Сука сытая и хитрая. Морда хохляцкая», - подумал про себя Виктор. - «Загар испанский на сытой харе. Ботиночки итальянские на лапах сорок пятого размера. Коньячком приличным явственно попахивает. «Хенесси», не иначе, так его и растак. Как же, будет метр отечественной фантастической литературы вкушать левую водочку. Хрен дождётесь. Даже до морковкиного заговенья – не получится…».
- Здрасьте, Сан Саныч! - вежливо откликнулся Крыленко. - Всё цветёшь и пахнешь? В смысле, дорогой французской туалетной водичкой? Издательство, кстати, менять не надумал?
- Надумаешь тут, - заметно поскучнел Мазур. - Я бы – со всем удовольствием. В плане, поменял бы. Но…
- Квартира держит?
- Ага. Хитрый такой договор заключила со мной «Астра». Мол, только через десять лет – после его заключения – ко мне переходят права собственника. Ещё три с половиной года осталось впахивать. Рабовладельцы хреновы. Мать их…
- Суки рваные, - поддержал Витька. - Монополисты, выстроившие весь бизнес по американским гадким калькам…. Дашь коньячку хорошего хлебнуть? Вот, спасибочки, благодетель щедрый. Премного благодарен…. Хорош, напиток! Хорош…. А, как дела издательские?
- Говно полное, - поморщился Мазур. - Авторы совсем обнаглели. Не желают работать без денег. Твари безмозглые…. Разве мало, что твою рядовую мыслительную хрень – издали «в бумаге»? Цветная твёрдая обложка. Красивая такая. Живи, радуйся и гордись.
- Точно, ваше благородие. Работай, впахивай, а по вечерам и по выходным – книжки пиши. Ну, и надейся на карьерный рост, связанный с ближайшей аттестацией…
- Это – как?
- Элементарно, Шурочка, - криво улыбнулся Крыленко. - В любой анкете, которая сопровождает серьёзную аттестацию, есть графа – «хобби и интересы». Например, аттестуемый пишет в данной графе, мол: - «Рыбная ловля». Что – при этом – думает мудрый работодатель?
- Да, что он думает?
- Мол, данный работник является горьким и законченным пьяницей. Для чего, мол, русские мужики ездят на рыбалку? Водки, ясен пень, попить от пуза…. А здесь – «Писательская деятельность. Автор нескольких фантастических романов…». Внушает, блин. Надо мужика – в любом раскладе – повышать по службе. Ведь, нельзя же, находясь в алкогольном угаре, писать фантастические романы? Верно? Я прав?
- Ну, не знаю, - Мазур задумчиво – на пару-тройку секунд – приложился пухлыми губами к фляжке с коньяком. - Есть один чувак, которому – именно по пьянке – пишется всласть. Так пишет, сука, что даже завидки иногда берут. Морда наглая…. Так диалоги строит, закачаешься. Не говоря уже о психологических коллизиях….
- Серегу Хрусталёва имеешь в виду?
- Его, родимого. Читал – «Снега, снега»?
- Читал. Скотина. Моцартом себя возомнил.
- Ничего. У нас на каждого хилого Моцарта – завсегда – отыщется пару сотен крепких Сальери. Тварь…
- Скандальный тип, - брезгливо поморщился Виктор.
- Совсем достал?
- Ага. По полной программе. На весь Интернет, тварь подлая, ославил. Открытым текстом пишет. Мол, денег не платим. Обещаний не выполняем. Ни письменных, ни устных. Балуемся «левыми» многочисленными допечатками. Заключаем с Авторами «чёрные» договора. Ну, и так далее. По полной и развёрнутой программе…
- Знакомое дело. Он и нас регулярно достаёт. Сволочь.
- Может, обмозгуем – сложившуюся ситуацию – совместно?
- Ну, не знаю….
- Да, ты, Санёк, меня насквозь неправильно понял. Я про наёмных киллеров ничего и не говорил. Есть же суд, всякие там адвокаты, следователи и прокуроры. Сперва, скинувшись, денежек зашлём – по проверенным каналам. Потом заявление подадим…. Чтобы другим козлам было неповадно. Пусть Хрусталёва на пару лет посадят. Да и условный срок – в принципе – пойдёт…. Сразу скажу. С меня – одна пятая часть от общих расходов. «Крылья» – издательство маленькое и скромное. Мне большего не потянуть. Извини.
- Да, всё я понял, - заверил Мазур. - Подумаю на досуге, посовещаюсь с Москвой. Всё бабло у них, козырных. Пусть и решают. Хари жадные, к Кремлю приближённые…. Ладно, всех благ. Пойду, прогуляюсь немного. Там мне одна завлекательная блондиночка зазывно подмигивала. Мол, являюсь вашей давней фанаткой, и готова доказать – данный искренний постулат – на деле…. Бывай, Витюшка. Созвонимся.
- Ага. Буду ждать.
- Только – без согласования – ничего не предпринимай. Пожалуйста…. Этот лысый урод – намедни – и Первый канал достал. Умудрился-таки. Так что, сам, наверное, понимаешь…
- А, то…
Мазур, хищно посматривая по сторонам, удалился по направлению к большому общему костру.
- Виктор Степанович, - прошелестел из-за ближайшей сосны тихий девичий голосок. - Виктор Степанович…
«Чёртова девчонка из Химок, - пролетела в голове скучная мысль. - «Послать её – куда подальше? Послать, понятное дело…. Стоп! А, вдруг, она, бездарная, является богатой? Типа – можно бабла срубить по лёгкому? Да, и сама барышня – ничего из себя. Юбочка короткая-короткая, ярко-изумрудного цвета. Такой же топик, игриво обтягивающий аппетитную грудь. Глаза – ярко-зелёные, с лёгкой и ненавязчивой развратинкой…. Изумрудная девушка, короче говоря. Практически – мечта поэтически-настроенного жулика…».
- Ну, уважаемая Татьяна Сергеевна, - радостно улыбнулся Виктор. - Чего вы хотите от меня на этот раз?
- Того же самого, Виктор Степанович, - целомудренно отводя глаза в сторону, промямлила симпатичная девица. - Когда же, всё-таки, выйдет моя книжка?
- Какая – конкретно?
- Ну, «Пленница белоснежного единорога»?
- Не знаю, право. Я же вам уже всё объяснил….
- Мол, мировой финансовый кризис, большие накладные расходы и целенаправленное наступление подлого Интернета?
- Правильно. Вы, милая Танечка, обладаете отменной памятью.
- Обладаю, - смущённо улыбнувшись, подтвердила начинающая писательница и, помявшись, добавила: - У меня имеются и другие – важные и весьма привлекательные достоинства.
- Какие, например? - заинтересовался Крыленко.
- Длинные и стройные ноги. Упругая грудь – с очень чувствительными сосками. Бурный сексуальный темперамент…
- Это, да. Типа, действительно, привлекательные достоинства.
- А ещё, - принялась отчаянно интриговать девица. - Я готова и денег – за внеочередную и оперативную публикацию моего романа – заплатить.
- Сколько?
- Четыре тысячи долларов.
- Маловато будет. Мне нужно – пять.
- Но, у меня больше нет…. Может, вас устроит – качественными сексуальными услугами?
- На тысячу долларов? - жадно сглотнув слюну, уточнил Виктор.
- Ага. Причём, прямо сейчас. Лады?
- Лады. А, собственно, где?
- Там, - небрежно и развратно махнула рукой на запад странная изумрудная барышня. - На берегу залива. На мягком светло-жёлтом песочке. Под задумчивый шум волн и загадочный шёпот вековых сосен. Долго и трепетно. Вдумчиво и разнообразно…. Пошли?
- Там же забор.
- В нём есть лаз. Так – как?
- Как в Кумасутре. Страничка за страничкой.
- Пошли?
- Уговорила, длинноногая. Шагаем…
- Вам говорили, что вы – очень похожи на молодого Ленина? У меня папа марки собирал….
- Говорили. А, действительно, похож?
- Очень…. Можно, я буду тебя называть – «Ильичём»?
- Можно. Называй. Меня так многие называют…
Нежный питерский закат. Тихий свист зябликов в давно не стриженом кустарнике. Далёкий голос лесной кукушки.
- Двенадцать раз всего-то накуковала, - печально вздохнул Крыленко. - Малова-то будет.
- Кому – как, - насмешливо хмыкнула девица. - Тем более, непонятно, что глупая птичка имела в виду. Года? А, может, месяца? Дни? Или, к примеру, минуты?
- Сплюнь, дура.
- Тьфу, тьфу, тьфу!
- Молодец, шалава зеленоглазая. Послушная, - скупо похвалил Витька. - Куда дальше?
- Прямо…. Видишь, тёмное пятнышко впереди?
- Вижу.
- Это он и есть. Лаз в заборе…
- Стоп. Это что ещё такое? Вроде…. Сопит кто-то?
- Это Геночка Конкин спит под берёзкой. На мягкой моховой кочке. Умаялся.
- Мой главный редактор?
- Ага. Твой.
- Ты что же, изумрудная? И его обслужить успела?
- Очень надо, - обидчиво хмыкнула девушка. - И без меня желающих хватает. Причём, в избытке.
- Кто же, если не секрет? Томка Гладышева? Ну, которая «Графиня из Будущего»?
- Нет. Серёжа Шмарко. Который «Дозор Времени»…
- А, бывает…
Виктор Крыленко, дабы протиснуться в заборную дырку, слегка нагнулся.
Болезненный укол в шею. Тишина. Чернота. Обострённое чувство тревоги, предвещавшее скорую смерть. Долгую такую и очень мучительную….
Второй параграф
Следователь Сомов
Пашка Сомов был – безусловно – хорошим человеком.
Хорошим и правильным. То бишь, правильным пацаном. Практически – без страха и упрёка…
Как же, блин питерский, иначе? Отслужил в родимых Органах – без малого – одиннадцать лет? Отслужил. Причём, в том районе, где и родился. Откуда в армию уходил. Куда и вернулся…. Не посадили? Нет, до сих пор на свободе. Не застрелили – в бурные и неверные года? Пытались, но ничего – у сук грязных – не получилось. Так, только два сквозных ранения и контузия лёгкая. Ничего серьёзного….. Не выгнали из Рядов? Ну-ну. Не смешите…. Из лейтенантов дослужился лишь до капитана? Не вопрос. Скромность, она, как известно, украшает человека. В том смысле, что правильного и нормального человека. Отнюдь, не депутатов – всех уровней и созывов….
- Хороший кадр, - изучая подробное досье на подчинённого, многозначительно усмехнулся очередной новый Начальник питерского РУВД. - Честно служил. Перед вышестоящими не прогибался. Карьеры не строил. Воровал? Типа – по скромному крышевал всякую азербайджанскую сволочь, жмущуюся к станции «Купчино»? Наверное. Но, судя по показателям, делал это вдумчиво. Дружа с головой…. Ладно, Катенька, пропускаем этого субъекта дальше. Ставь жирную галочку. Мол, аттестацию прошёл. Нет вопросов. Достоин, именоваться гордым и красивым словом – «полицейский»….
Звонок мобильника запиликал в самый неподходящий момент.
- Милый, не останавливайся, - изгибаясь сильной и умелой змеёй, попросила Александра. - Ну, их всех – в конскую задницу. Не останавливайся, милый. Пожалуйста….
- Я бы и рад. Но…
- Что – но?
- Генерал звонит. Я все остальные номера заблокировал.
- Генерал? Это – что-то…. Ускоряйся, морда чернявая. Ещё. Ещё – быстрее! Быстрее! О-о-о-о! Генерал…
- Слушаю, товарищ генерал-лейтенант! – браво выдохнул в чёрную телефонную трубку Пашка. - Готов – к труду!
- А к обороне? - ехидно поинтересовался вальяжный баритон. - Готов?
- Точно. Готов. Век майорских погон не видать! Всё выполню.
- Всё?
- Так точно! - браво заверил Пашка. - Всё. И даже – больше. Приказывайте.
- Мне тут из Мэрии звонили. Мол, люди пропали бесследно. Надо найти. Обязательно – надо. Усекаешь?
- Так точно! Выполню!
- Не «выполню», майор, а – выполни. Будь так добр, майор. Приказ о назначении – с очередным повышением в звании – мною заранее подписан. И под сукно положен. Проникся, курсант хренов?
- Проникаюсь. В смысле, постепенно…. А почему – «курсант»?
- По кочану. Все – ниже майора – курсанты. Доходчиво?
- Ага. Ну, и?
- Намечается – дерьма кусок, - запечалился генерал. - Уже – откуда только не звонили. И из Думы Государственной. И из Совета Федерации. Блин….
- А из Контор? - слегка икнув, уточнил Сомов. - Я имею в виду…
- Заткнись, капитан. Заткнись, и слушай. Имеет он кого-то. Тварь. Ладошку свою потную – имей. До самого семенного конца.
- Да, я…
- Головка – от тайного ракетного комплекса – «Булава».
- Так точно!
- И это – правильно! - повеселел генерал. - Ну, хочешь, собака бешеная, майором стать?
- Дык…
- Собаку – в миг. Ну?
- Баранки – усердно – гну! В том плане, что жду – чёткого приказа.
- Приказа?
- Или конкретного задания, - притормозил Пашка. - Я, собственно…
- Отставить.
- Есть, отставить!
- Молодец. Пропали уважаемые люди. Надо – найти.
- Пропавших людей?
- Не обязательно, - хмыкнул генерал. - Достаточно – следы и потенциального злодея…. Въехал?
- Так точно.
- Молодец. Итак…. Пропали двое. Виктор Крыленко – учредитель и Генеральный директор издательства «Крылья»…
- По кличке – «Ильич»?
- Он самый. Плюсом – главный редактор данного издательства – Павел Конкин. Въехал?
- Въехал, - заверил Пашка. - Там у них, кажется, в Репино, семинар проходит? Я имею в виду – у писателей?
- Проходил, - хмыкнул генерал. – Вчера закончился. Бесследным исчезновением двух уважаемых и знаковых персон. Так что, Сомов, временно забудь о своём Купчино и о тамошних щедрых азерах. На месяц переводишься в Курортный район. Где, ясен пень, и возглавишь оперативную группу. Всё понял?
- Так точно!
- Молодец…. Кстати, Сомов, а кого ты сейчас имеешь?
- В смысле? - осторожно уточнил Пашка.
- Без всякого смысла, - лениво зевнул генерал. - С кого это ты, мерзавец похотливый, слез – после моего телефонного звонка?
- Дык…
- Петушка в попу – вмиг! Я, что же, мышей – по-твоему – ловить разучился? Не могу – по дыханию подчинённого – определить общую обстановку? Нюх потерял? Отвечать, тварь, когда старший по званию спрашивает!
- Никак нет! Можете!
- Вот, то-то же…. Итак, с кого – минуту назад – слез, голытьба капитанская? Надеюсь, что с женского тела? Типа – с нежного и трепетного? Гы-гы-гы…
- С женского, - сознался Пашка.
- Уже – молодец, майор…. Небось, Александра Фролова, корреспондентка «Новейших новостей»?
- Так точно. А, что? Ментам, разве, нельзя – с корреспондентками? Типа – общаться? В смысле, полицейским?
- Можно, - хихикнул генерал. - И даже нужно. Особенно – в свете предстоящих оперативно-розыскных мероприятий. Молодец, майор. Ты – это…
- Что?
- Пообщайся со своей пассией – на означенный предмет.
- Э-э-э, - замялся Пашка. - В смысле?
- В оперативном смысле. Сперва – по новому кругу – вновь заберись. Доведи девушку до очередного оргазма. Лучше – до серии. А потом, слезши, пораспрошай. Типа – об издательстве «Крылья». Мол, как, что и почём? Журналистки, они многое знают. Слухи там, сплетни разные…. Въехал в тему?
- Так точно!
- Выполнять, майор! Причём – с усердием. Не посрами – честь погон. Твою мать…
- Не посрамлю. Уже – залезаю…
- Удачи.
- Роджер.
Третий параграф
Два капитана
Пивной бар назывался «Два капитана», хотя в интерьере данного заведения ничего морского не наблюдалось – стены, обшитые бело-красным пластиком, обшарпанные квадратные столики, разномастные убогие стулья, заплёванный грязный пол. Единственным светлым пятном бара выступала телевизионная плазменная панель – полтора метра на метр.
Но – главное – заключалось совсем в другом. Кабачок, действительно, являлся заведением, отнюдь, непростым. Спецслужбы и прочие несимпатичные организации – по негласному соглашению – здесь никогда не устанавливали записывающего и подслушивающего оборудования. Более того, «Два капитана» никогда не попадали в сводки и профильные отчёты, как будто бы этого бара, и вовсе, не существовало в природе. Здесь «фээсбешники» – вопреки всем строгим инструкциям и правилам – могли общаться с «грушниками». А секретные агенты ЦРУ, не ставя о том в известность руководство, болтать – о чём угодно – с жадными и коварными российскими депутатами.
Пашка взял литровый бокал «Балтики» и пакетик с вялеными кальмарами, уселся за самый дальний – от барной стойки – столик и внимательно огляделся по сторонам.
Всё было спокойно и благостно. За дальним столиком две светловолосые и длинноногие нимфы несуетливо окучивали господина – насквозь – арабской внешности.
«Понятное дело. Фээсбешные курсантки сдают практический тест. Типа – преддипломный», - машинально отметил Пашка. - «Только никакой это и не араб, а Махмуд с автомобильного рынка, что расположен улица Салова. Наняли, ясный свежий сыр, за сущие копейки. Болтает сейчас, небось, о тоннах качественного динамита, коварно заложенного под казённой дачей уважаемой Валентины Матвиенко…. Интересно даже, поведутся девицы? Или же расколют орла дагестанского? И как, собственно, колоть будут? Может, через разнузданную сексуальную оргию? Поучаствовал бы, честное слово…».
Пиво же, как и всегда, было отменным. Свежим, ароматным и забористым. «Капитаны» – по устоявшейся давней традиции – держали марку. А, как же иначе? Чай не последнее заведение города. И в Европе про него знали. И в далёком Вашингтоне. Хрусталёв, дрянь наглая, даже в паре авантюрных романов упомянул – вскользь – о «Капитанах». Морда писательская…
Наконец, в зале появилась Александра – в компании с низеньким дяденькой средних лет. Лысым широкоплечим и приметным – с толстым багровым шрамом на правой щеке.
- Сергей Хрусталёв, - усаживаясь на хлипкий пластиковый стульчик, представился дяденька.
- Я в курсе, - вежливо улыбнулся Пашка. - Как же, такой человек…
- Краса и гордость Купчино?
- А, то. После джазового Билли Новика. Понятное дело.
- Это точно. После Билли, - согласился Хрусталёв. - Я на контрабасе играть не обучен…. А ты, брат-капитан, третьим – по перечню – идёшь? В смысле, по купчинской значимости?
- М-м-м….
- Третьим, - подтвердила Александра. - А, лично для меня, так и первым. Лучший питерский мент, как-никак. А Купчино, как всем известно, столица Мира…
- Согласен, - скупо улыбнулся Хрусталёв. - Действительно, столица.
- Пивка? - предложил вежливый Пашка.
- Уже несут. Стандартный заказ…
Возле их столика появился пожилой и предупредительный официант с физиономией отставного матёрого подполковника ФСБ, и принялся расторопно сгружать – с прямоугольного подноса на столешницу – кружки и блюдечки.
- Солидно, - одобрил Пашка. - Пять кружек. Орешки. Скумбрия.
- Обычная норма Сергея Сергеевича, - охотно пояснил официант. - Рыбка, как вы любите, с лёгким душком, а сухарики чуть-чуть пережаренные. Приятного аппетита!
- Спасибо, любезный…
Через несколько минут Сергей Сергеевич поинтересовался:
- Чем, собственно, обязан?
Пашка подробно рассказал о таинственном исчезновении Крыленко и Конкина.
- Доигрались, жлобы дешёвые, - с удовольствием прихлёбывая пиво, констатировал Хрусталёв.
- Думаешь, кто-то отомстил?
- В гости к тёще не ходи. Надоела уже эта сладкая парочка. Причём, всем. Болтуны душные.
- Расскажешь про них?
- Расскажу. Не секрет. Вот, только…
- Что такое? - забеспокоился Пашка.
- Ничего. Просто жарковато здесь. В смысле, в «Капитанах». Да и ушей любопытных хватает. И журналистских и шпионских. Зачем – впутывать иностранцев в наши несимпатичные российские игрища?
- Предлагаешь – прогуляться? Типа – по благословенному и прекрасному Купчино?
- Предлагаю, - подтвердил Хрусталёв. - Только сперва пиво надо допить. А потом уйдём. По-тихому. Минут через сорок-пятьдесят. Через запасной выход, понятное дело…
Запасной выход оказался подземным, и был – через каждые пять-шесть метров – освещён тусклыми светло-жёлтыми фонарями. Он проходил под улицей Гашека и заканчивался в подсобке универсама «Пятёрочка».
- Этот коридорчик остался ещё со старых и добрых Времён, - идя первым, охотно рассказывал Сергей Сергеевич. - Там, где сейчас находится пивной шпионский бар, до Перестройки располагалось подпольное казино и элитный бордель – для партийной ленинградской номенклатуры. А в помещении «Пятёрочки» размещался универсальный магазин «Тысяча мелочей». Чёрные солидные «Волги» регулярно останавливались возле «Тысячи мелочей», и важные дяденьки в коричневых шляпах неторопливо заходили в магазин, типа – купить электрические лампочки, зубную пасту и бельевые прищепки. Потом партийные деятели незаметно просачивались в подсобку, где дежурил офицер КГБ, и по подземному ходу отправлялись развлекаться. То бишь, эффективно сбрасывать накопившуюся усталость, готовясь к новым схваткам с подлым мировым капитализмом…
- А откуда, Сергеич, ты знаешь об этом?
- Я же не всегда был нищим писателем-фантастом. В молодости и погоны носить доводилось. Представь, даже до высокого капитанского звания дослужился.
- ФСБ?
- Выше бери. ГРУ.
- Уважаю, - завистливо вздохнул Пашка, а про себя подумал: - «Непрост этот Хрусталёв. Ох, непрост…. А глаза? Холодные глаза несуетливого убийцы, как любит говорить Сан Саныч Бушков. Присмотреться надо будет к Сергею Сергеевичу. Справки навести…».
Они, выйдя из «Пятёрочки», свернули на Купчинскую улицу и неторопливо зашагали в сторону универсама, носившего гордое наименование – «Шайба».
- Ну, что там у нас с издательством «Крылья»? – напомнила приземлённая Сашенька.
- С «Крыльями»? - переспросил Хрусталёв. - Хорошо, слушайте. Дело обстоит следующим образом…
Четвёртый параграф
Ретроспектива 01. Гаврилов и Конкин
Первую книгу Хрусталёв написал достаточно быстро, за три с половиной месяца.
- Интересно получилось, молодец, - прочитав, одобрила Ирина. - А, какой это жанр?
- Жанр? - задумался Сергей. - Не знаю, честное слово. Наверное, «бодрый авантюрный роман с ярко-выраженной любовной линией…».
Книга называлась – «Братство Че». Главные Герои, являвшиеся идейными последователями Эрнесто Че Гевары, странствовали по белу свету и – с нескрываемым удовольствием – мочили всяких и разных буржуазных козлов.
Хрусталёв разжился в Интернете нужными электронными адресами и отправил текст в восемь российских издательств.
Прошёл месяц, полтора, но никто так и не откликнулся. Сергей сдублировал процесс, снабдив текст вежливыми письмами. Тишина.
- Странно, - удивилась Ирина. - Неужели, так трудно ответить? Мол, извините, но предложенный вами роман нам не подходит…. Элементарная вежливость, не более того. Интеллигентные же люди, раз издатели…. Может, по телефонам позвонить?
- Не надо, - решил Хрусталёв. - Лично посещу, я не гордый. То есть, горный, но в меру…. Что здесь у нас самое ближайшее? Ага, издательство «Крылья», площадь Некрасова. Сгодится…
По нужному адресу он подъехал к десяти ноль-ноль. Позвонился в звонок, вмонтированный в косяк солидной железной двери. Тишина. Ещё позвонил – на этот раз – длинно и настойчиво. Тот же результат.
- Они так рано не приходят, - сообщил худой старичок, поднимавшийся по лестнице. - Творческие люди.
- А, когда приходят? - спросил Хрусталёв.
- Ты, сынок, к часу дня приходи. А ещё вернее – к двум. Творческие люди, я же говорю…
Сергей пришёл к двум и, пользуясь тем обстоятельством, что дверь была слегка приоткрыта, прошёл внутрь.
- Есть кто дома? - громко поинтересовался Хрусталёв.
- Есть, - отозвался хриплый голос. - На кухню греби, приятель. Не ошибёшься…
«Бардак какой-то», - отметил про себя Сергей. - «Обшарпанные письменные столы, заваленные всякими бумагами. Колченогие книжные шкафы. Допотопные компьютеры. Заплёванный пол. Бедновато…».
Кухня тоже никакого почтения не вызывала. Грязная разнокалиберная посуда. Старенький линолеум на полу. Хлипкая кухонная мебель. Доперестроечный холодильник в углу.
На древней фанерной табуретке восседал толстощёкий угрюмый тип среднего возраста – с сальными длинными волосами, неряшливо перехваченными чёрной резинкой. На кухонном столе наличествовали две пивные банки.
«Натуральный хиппи из второй половины прошлого века», - подумал Сергей.
- Гаврилов, - вскрывая одну из банок, представился тип.
- Хрусталёв.
- Извини, но пива не предлагаю. Самому мало.
- Ничего, бывает. А ты, брат, кем трудишься в «Крыльях»?
- Ведущим редактором. Отвечаю за фантастику и приключения. А ты, небось, автор? Типа – писатель?
- Ага, начинающий, - признался Сергей. - Книжку вам засылал – по электронке – с месяц назад. Вот, пришёл узнать.
- Как называется опус?
- «Братство Че».
- А, помню, - Гаврилов, приложившись к банке, активно забулькал. - Интересное чтиво. До конца дочитал…
- Ну, и как?
- Я же говорю, интересно. Но «Крыльям» не подходит.
- Почему?
- Не ложится в схему нашей стратегической редакционной политики. Понимаешь?
- Не очень, - загрустил Хрусталёв. - Поясни, пожалуйста.
- Мы сейчас печатаем либо «пост-апокалипсис», либо – про «попаданцев».
- Про кого?
- Ну, про наших современников, попавших в Прошлое.
- Кажется, понял…. А в какое конкретное Время должен перенестись Главный герой?
- От неолита до Второй Мировой войны. Сам выбирай, - покончив с первой пивной банкой, Гаврилов, не делая пауз, открыл вторую. - Переделаешь «Братство Че»? То бишь, сдвинешь действие во Времени?
- Можно попробовать.
- Вот, и попробуй. Подожди-ка минутку….
Гаврилов вышел, а вернувшись, протянул несколько мятых листов бумаги.
- Что это? - спросил Сергей.
- Инструкции. Так сказать, для начинающих авторов.
«Каждая глава должна начинаться с того, что Главный герой попадает в беду», - приступил к чтению Хрусталёв. - «На протяжении главы герой должен из этой беды – с честью и достоинством – выбраться. Но тут же попасть в беду следующую, ещё более серьёзную. Динамика событий играет главную роль и должна быть поставлена во главу угла…. Любовные отношения героев и героинь не должны влиять на общую динамику. Следует избегать всех мелодраматических моментов…. Не допускается большое количество юмора. Одна шутка – на три главы. Не более того…. Главный герой не должен страдать избыточным благородством. То есть, он просто-таки обязан быть в меру циничным и прагматичным. Следует помнить, что Власть является сильно действующим наркотиком. Все герои, как главные, так и второстепенные, обязаны стремиться к Власти…».
Минут через семь-восемь Гаврилов поинтересовался:
- Ну, и как оно тебе?
- Терпимо, - задумчиво хмыкнул Сергей. - Попробую, конечно, учесть.
- Попробуй. Вот, ещё…. Избегай, пожалуйста, умных слов. По тексту, я имею в виду.
- В смысле?
- Безо всякого смысла, - поморщился Гаврилов. - Избегай, и всё тут…. Вот, к примеру, как называется первая глава твоего романа?
- «Миттельшпиль».
- Ну, и зачем? Думаешь, что многие – из потенциальных читателей – знают это мудрёное словечко?
- Почему бы и нет? Шахматы – народная игра.
- Отстал ты от жизни, брат Хрусталёв, - недовольно покачал головой новый знакомый. - Современную молодёжь шахматы совершенно не интересуют. И, вообще…. Интеллектуалы – все поголовно – уходят в Интернет. А «в бумаге» книги читают…э-э-э, не самые умные и образованные люди. То бишь, не отягощённые – как правило – избыточным интеллектом…. Понимаешь?
- Не очень.
- Короче говоря, не стоит излишне умничать. Надо быть проще, народ к тебе и потянется.
- Попробую, конечно…
Через месяц Сергей отослал в «Крылья» три четверти переделанного романа. Книга теперь называлась – «Чукотский вестерн», а действие происходило в далёком и загадочном 1937-ом году, куда Главный герой – совершенно случайно – и провалился.
Ещё через сутки позвонил Гаврилов и обрадовал:
- Твоя книга нам подходит. Приезжай завтра к двум, будем договор заключать-подписывать. Встречаемся у входа.
Рядом с Гавриловым стоял тощий и лохматый парнишка.
- Хрусталёв, - вежливо представился Сергей. - Сергей Сергеевич.
- Геннадий Конкин, главный редактор «Крыльев», - протянул руку парнишка. - Можешь меня Геной называть…. Кстати, Серый, а как ты относишься к пиву?
- Очень положительно.
- Тогда – за мной…
Они двинулись вглубь проходных питерских дворов. Поворот, второй, третий…. Возле лестницы, ведущей в подвальное помещение, Конкин остановился и торжественно сообщил:
- Лучшее пивное заведение города! Не веришь, Серёга? Напрасно, честное слово.
Внутри всё было обставлено в восточном стиле – характерная мебель, увешанные коврами стены.
- Привет, Вагиз! - поздоровался Конкин.
- Вах, какие люди! - восхитился пожилой хозяин кабачка. - Проходите, гости дорогие! Свежей бастурмой угощу!
- Бастурма, это хорошо, - одобрил Гаврилов. - Давай три порции. Ну, и шесть бокалов пива, - пояснил для Хрусталёва. - Пиво здесь английское. Самое настоящее. Контрабандное, ясен пень. У Вагиза целая куча родственников трудится на нарвской таможне. В том плане, что по разные её стороны…. Вот, за этот столик садимся. Знаковое и легендарное местечко.
- Чем же оно знаменито?
- Именно за этим столиком Греков вёл тайные переговоры с Бушковым. Въезжаешь?
- Не очень.
- Ладно, проехали. Потом объясню.
- Тут это, - замялся Сергей. - Пиво английское, оно, наверное, очень дорогое…
- Ерунда, - заверил Конкин. - Ежели что, мы добавим копейку. Ильич Крыленко, конечно же, жлоб прижимистый. Но иногда денежку выделяет. Типа – на представительские расходы…. Спасибо, Вагиз, за оперативность…. Спасибо, уважил.…Ну, за знакомство?
- За знакомство…
Пиво оказалось вполне приличным, а бастурма – наисжевайшей и практически-таявшей во рту.
- Вот, договор, - Конкин небрежно выложил на стол несколько листов бумаги. - Подписывай, браток…. Ты что же, его читать собрался?
- Грамотный же, - неуверенно улыбнулся Хрусталёв. - Прочту, не переутомлюсь.
- Ну, если делать нечего, - встрял в беседу Гаврилов. - Тогда оно, конечно. А, вообще, нормальные люди эту юридическую хрень не читают.
- Почему?
- По кочану. Юридические бумаги, они для юристов и пишутся. А нормальные пацаны, они должны доверять друг другу. На этом наш Мир и держится. Как бы так…. Вагиз, принеси ещё пивка!
Через несколько минут Хрусталёв сообщил:
- Ляпов, между нами говоря, хватает. Всякие «переуступки прав третьим лицам», чётко не оговорена величина стартового тиража, не раскрыт механизм допечаток…. А эта фраза, мол: - «Гонорар автору выплачивается в течение шести месяцев после выхода стартового тиража…». Долговато будет.
- Мы с авторами рассчитываемся в течение двух месяцев, - лениво зевнул Конкин. - Принцип такой.
- Зачем же тогда писать – по тексту договора – про шесть?
- А я откуда знаю? Юристы, они путаники и твари известные…. «Переуступка прав третьим лицам»? Ну, это чисто на всякий случай. Если злая Налоговая прищемит. Чтобы успеть сбросить на сторону интеллектуальную собственность…. Стартовый тираж? Книга у тебя получается крепкой. Попробуем издать семитысячником. Когда? Ну, думаю, месяца через три уже будет в продаже. Не о том тебе сейчас надо думать, молодой и талантливый автор. Не о том, родной…
- А о чём? - спросил Хрусталёв.
- Про вторую книгу.
- Нехило было бы к первой, заглядывая в Будущее, киносценарий написать, - предложил Гаврилов. - Типа – на трёх-четырёх серийный телесериал. Мол, отвязанные приключения в чукотском интерьере далёкого 1937-го года. Герои у тебя, браток, крепкие. Прокатит.
- Сразу – киносценарий?
- Ага. А чего, собственно, тянуть-то? Возле «Крыльев» постоянно вертятся всякие киношные агенты. Втюхаем, не сомневайся…. Ну, будешь договор подписывать? Вагиз, ещё пива!
Хрусталёв замолчал.
- Что же было дальше? - спросила Александра.
- Подписал договор, - грустно вздохнул Хрусталёв. - Вернее, сразу два. То бишь, на обе книги. На этом, собственно, и всё. Закончилась светлая полоса. Прервалась, так сказать, толком и не начавшись.
- Расскажи поподробнее, - попросил Пашка.
- Пожалуйста…. Первая книга вышла не через пару месяцем, а ровно через год. Тиражом три тысячи экземпляров. Вторая – ещё через полгода. Деньги? Не смешите, право. За первую что-то там заплатили. Копейки сущие. По второй – полный ноль, хотя с момента её выхода прошло уже больше двух лет. Киносценарий? Написал, понятное дело. Два с половиной месяца потратил. Впустую, естественно. Никто им так и не заинтересовался…
- Как же так? - удивилась Александра.
- На все вопросы в «Крыльях» одна отговорка, мол: - «Мировой финансовый кризис, мать его…». Только врут они всё, суки алчные. Гаврилов давно уже уволился из «Крыльев». Встречались мы как-то с ним, выпили по-взрослому. Вот, он по пьяной лавочке и поведал – о количестве «левых» допечаток по каждой из двух книг. Впечатляет.
- Почему же ты, Сергей Сергеевич, не обратился в суд?
- Если я буду по судам, высунув язык, бегать, то кто книжки – вместо меня – будет писать? Вот, то-то же…. Опять же, надо помнить и о коронной фразе – «переуступка прав третьим лицам…». Причём, это «третье лицо» запросто может оказаться «однодневкой», зарегистрированной в Биробиджане…
- И много вас таких – «Крыльями» обиженных? - уточнил Пашка.
- Много, - криво усмехнулся Хрусталёв. - Десятка полтора наберётся. Почти все авторы последних трёх лет…. Так что, Сомов, срочно заходи на сайт «Крыльев», в раздел «Наши авторы». Получишь готовый список потенциальных подозреваемых…
Пятый параграф
Ретроспектива 02. Борман
Александра отправилась в редакцию. Пашка отбыл – на казённой машине, предоставленной генерал-лейтенантом – в Репино, на осмотр места преступления. То есть, пока – происшествия.
А Хрусталёв, свернув на улицу Олега Дундича, решил не прерывать прогулки. Он неторопливо шагал по тротуару и вспоминал подробности своего последнего визита в «Крылья».
Дело было зимой. В кабинете находились Крыленко и Конкин – оба хмурые и мрачные.
- Есть деньги? - поинтересовался – вместо приветствия – Хрусталёв.
- Откуда? - сделал удивлённые глаза Виктор Степанович. - Ведь, это…
- Мировой финансовый кризис?
- Он самый.
- А, что по третьей книжке?
- Ну, не знаю….
- Не катит – третья книжка, - глядя в сторону, сообщил Конкин.
- Почему?
- По многим факторам. Вот, к примеру, возьмём главу, посвящённую встречи с Борманом. Зачитываю.
В назначенное время к высокому крыльцу санатория подъехал ухоженный чёрный «мерседес», из которого вылезли три высоких и широкоплечих молодых человека, одетых в штатскую одежду: длинные – до пят – кожаные чёрные плащи, широкополые чёрные шляпы, белые шарфы, небрежно накинутые на толстые бычьи шеи.
- Сеньор Рамос? - небрежно спросил паренёк, стоявший рядом с водительской дверцей. - Очень приятно. Садитесь на заднее сиденье, идальго, посередине.
Денис влез в автомобильный салон, пахнущий хорошим табаком и дорогим мужским одеколоном. Двое других молодых людей тут же крепко стиснули его кожаными боками.
Машина, негромко чихнув, тронулась и медленно покатила в сторону моря.
- Сейчас вам завяжут глаза. Не обижайтесь, кабальеро, но, так надо! - не оборачиваясь, солидно сообщил с водительского сиденья главный «кожаный плащ».
Его товарищ, достав из кармана плаща плотную чёрную повязку, крепко завязал Денису глаза, после чего – порядка ради – пошарил рукой вдоль повязки, проверяя надёжность и действенность этого ограничителя зрения.
«Да – во все времена и у всех народов – Власть Предержащие обожали, обожают, и будут обожать – колотить дешёвые понты», - с философской грустинкой подумал Денис…
Первые десять-двенадцать минут машина ехала по отличному асфальту, потом, судя по участившимся колебаниям рессор, свернула на второстепенный просёлок.
Он решил ещё раз разложить в голове «по полочкам» информацию о человеке, с которым ему предстояло встретиться. Впрочем, достоверной информации было до обидного мало.
«Итак, начнём!», - мысленно потёр Денис ладонью о ладонь. - «Борман появился на «Олимпе» Рейха внезапно, словно бы – из неоткуда…. Точно известно, что весь 1924-ый год он провёл в тюрьме – за участие в кровавых уличных беспорядках, где и заработал свой знаменитый кривой шрам на щеке. А потом – словно по мановению волшебной палочки – стал всесильным канцлером НСДАП…. Как? Никто толком не знает. Гитлер, вдруг, за что-то всерьёз рассердился на Гесса. На своего ближайшего друга и старого соратника, которому разрешал называть себя по имени и на «ты». Гесс – канцлер НСДАП, старая, видавшая виды лиса – это сразу почувствовал. Что произошло дальше – общеизвестно…. Пришлось думать, кого вместо Гесса посадить в кресло рейхсканцлера. Неожиданно для большинства, выбор фюрера пал именно на Бормана – серую незаметную мышку, который не терпел публичности и даже от фотографов постоянно прятался за спинами соседей. Небольшого росточка, полноватый, непрезентабельный, круглоголовый, неразговорчивый, неуклюжий, недоверчивый.… Став рейхсканцлером, Мартин Борман совершенно не изменился: в быту, такое впечатление, стал ещё скромней, в поведении – ещё молчаливее, подозрительнее и мрачнее. Этого никто не понимал, Бормана стали всерьёз бояться…. Только один Гитлер довольно ухмылялся в усы и был с рейхсканцлером приветлив и любезен, но – очень даже в меру, без перебора и видимой теплоты…. Борман же служил своему фюреру как старый верный дворовый пёс, ничего не требуя взамен. Рассказывают, что фанатизм рейхсканцлера иногда переходил все границы разумного: по его приказу в места, где Гитлер планировал выступать перед народными массами с приветственными речами, пересаживали взрослые деревья – чтобы фюреру, часом, не напекло голову…. Всё это происходило совершенно незаметно, само собой. Рейхсканцлер тщательно и скрупулёзно вел повседневные бумаги, готовил тезисы к программным речам, а когда его просили, то, смущаясь и краснея, давал краткие, но дельные советы. Он всегда был при деле, работая по пятнадцать часов в сутки, без всяких выходных и праздников…. Но однажды Борман заболел и слёг на три дня. «Я остался без рук! Встала вся работа! Борман болен, а все остальные – абсолютно бесполезны!» - публично заявил Гитлер…. Только после этого случая элита Рейха начала осознавать, кто имеет на фюрера реальное влияние. Гитлер, скорее всего, это тоже понимал, но данная ситуация его полностью устраивала.… Вот, собственно, и вся информация. Не густо…».
Прошёл час, другой…. Вдруг, в приоткрытое боковое окошко автомобиля ворвался свежий запах моря, становясь с каждой минутой всё острее, острее…
Машина остановилась, невидимые «кожаные плащи», бережно подхватив Дениса под локти, повели куда-то. Высокие, выщербленные местами ступени, ведущие по крутой спирали неизменно вверх…. Сопровождавшие, наконец, остановились, вежливо усадили его на табурет, аккуратно сняли с глаз повязку и, спускаясь вниз, старательно застучали каблуками по ступеням.
Постепенно вернулось зрение – полутёмный круглый зал с высоким потолком, неаккуратный громадный камин, пылающий посередине помещения, возле камина застыла невысокая фигура в мешковатой чёрной одежде. У высокого стрельчатого окошка угадывался силуэт второго человека, сидящего за большим письменным столом и что-то увлечённо отмечавшего карандашом на большом листе белого ватмана. В зале главенствовала зыбкая тишина, нарушаемая только редкими выстрелами угольков в камине и странным глухим шипением.
«Похоже, что это какой-то очень старинный маяк на берегу моря», - решил про себя Денис.
Человек в чёрном задумчиво поворошил чёрной кованой кочергой аметистовые угли в каминной топке, потом аккуратно поставил кочергу на специальную подставку, обернулся…
«Ну, и нечего особенного», - хмыкнул про себя Денис. - «Круглое добродушное лицо пожилого дядюшки-бюргера из заштатной немецкой провинции. Шрам на щеке? Да, мало ли что. Может, это его норовистая лошадка лягнула, когда он ей специальным гребешком расчёсывал густую гриву. Или злой домашний белый гусь ущипнул несчастного дядюшку за щеку – во время насильственного предпраздничного кормления грецкими орехами…».
Борман был одет в мешковатые, явно старые, чёрные мятые брюки и в чёрный ношеный флотский бушлат, застёгнутый на все пуговицы. На ногах всемогущего рейхсканцлера красовались разношенные армейские ботинки, оснащённые почему-то белыми шнурками.
«Смотритель маяка» подошёл ближе, остановился, не дойдя несколько шагов, вскользь улыбнулся и протянул руку:
- Здравствуйте, сеньор Рамос!
Денис, торопливо вскочив с табурета, крепко пожал руку «доброго дядюшки».
- Хайль, партайгеноссе!
- Да полноте, вы же беспартийный, - ехидно усмехнулся Борман. - Я же читал протоколы вашего допроса с применением детектора лжи…. Хвалю за правдивость! Такая искренность – по нынешним непростым временам – большая редкость. Именно это качество оказалось определяющим и решающим – при принятии непростого решения о вашем подключении к работам по возникшей проблеме…. Пройдёмте, поможете мне управиться с дичью. Герр Шумахер! - рейхсканцлер обернулся в сторону стрельчатого окна. - Сворачивайте все ваши чертежи, доставайте из шкафчика скатерть, столовые приборы, бутылки, фужеры. Перед началом серьёзных разговоров предлагаю слегка перекусить…
Следом за «дядюшкой» Денис подошёл к камину. Тут же обнаружился и источник странных звуков – над углями, мерцавшими всеми оттенками бордового, розового и сиреневого цветов, размещалась чугунная подставка, в прорезях которой были закреплены три толстых стальных прута, на каждый из которых была насажена увесистая птичья тушка. Большие янтарные капли жира медленно стекали по птичьим бокам, покрытым приятной золотистой корочкой, и, соприкасаясь с жаркими углями, с громким шипением испарялись, наполняя помещение чудесным ароматом…
Борман осторожно, по очереди, потыкав в тушки острым длинным стилетом, удовлетворённо сообщил:
- Похоже, что всё уже готово! Это, видите ли, уважаемый сеньор Рамос, дикие утки. Сегодня на рассвете они ещё беззаботно жировали в местных прибрежных камышах. Лично застрелил, одним удачным дуплетом…. Пенемюнде, к вашему сведению, это старинные охотничьи угодья: на протяжение нескольких последних веков немецкие аристократы, включая принцев и принцесс крови, регулярно наезжали в эти края – на утиную охоту. Вы, дон Оскар, уважаете утиную охоту?
- О, да!
- А, раз так, то берите это старинное блюдо и сгружайте на него дичь.
Денис осторожно, один за другим, снял прутья с чугунной подставки и – с помощью маленькой никелированной кочерги – «сгрузил» подрумяненных уток на большое фарфоровое блюдо, украшенное цветными рисунками – на тему утиной охоты, естественно.
- Перемещаемся к столу, перемещаемся! - нетерпеливо скомандовал рейхсканцлер, жадно сглатывая голодную слюну…
«Интересное дело», - рассуждал про себя Денис, не уставая удивляться сюрреализму происходящего: - «Два опытных русских диверсанта остались наедине с одним из руководителей фашистского Рейха…. Более того, с «тенью» самого Адольфа Гитлера. Ну, надо же! Может, придушить его, добродушную гниду, да и все дела? Нельзя, к сожалению, сейчас для нас главное – уничтожить лабораторию, где обогащается урановая руда. Ничего, и до этого «дядюшки» дойдёт очередь. Каждому овощу, как известно, своё время…».
Письменный стол уже был покрыт серой льняной скатертью, Третьяков, как и Денис, облачённый в строгий чёрный костюм, расставлял по периметру стола овальные тарелки, высокие бокалы и пузатые стаканчики, раскладывал совершенно обычные вилки и ножи.
- О, дон Оскар! - искренне обрадовался Гарик, водружая посередине стола две бутылки: пузатую чёрную – непрозрачную, покрытую лёгкими изысканными узорами нежно-голубой плесени, и другую – зелёную, высокую, наполненную подозрительной мутно-коричневой жидкостью. - А мы с партайгеноссе Борманом уже вкратце поговорили. Обсудили, так сказать, некоторые аспекты нашего общего дела…
- Вот, именно, что – вкратце, - мягко перебил Третьякова рейхсканцлер. - Успеем ещё поболтать о насущных делах…. Дон Оскар, разложите, пожалуйста, уточек по тарелкам! Сейчас, господа мои, я вам покажу, как надо правильно разделывать дичь…
И показал, пользуясь большим острым тесаком и массивной серебряной двузубой вилкой. Ловко это у него получалось, надо признать: несколько скупых, выверенных движений, и, вот, уже утка расчленена на восемь составных частей, причём, золотистая кожа аппетитной горкой возвышалась отдельно – на краю тарелки…
Борман любезно поколдовал над всеми тремя тушками, после чего, сложив разделочный инструмент на сервировочный столик на колёсиках, стоящий чуть в стороне, скупо махнул короткой рукой, приглашая гостей к столу.
- Из какой бутылки прикажите налить, экселенц? - любезно поинтересовался Третьяков.
- Давайте-ка, герр Шумахер, налейте всем из чёрной, в те маленькие серебряные стаканчики…. Это, друзья мои, коньяк – страшно сказать, какой выдержки. Его, то есть, из других бутылок, стоящих в дубовом ящике рядом с этой, сам Наполеон Бонапарт потреблял – во время долгого заточения на острове Святой Елены…
Гарик ловко разлил по предложенным емкостям янтарную жидкость.
- Предлагаю выпить – за нашу победу! - рейхсканцлер, многозначительно подмигнув, чуть приподнял вверх стаканчик.
- За нашу победу! - хором поддержали его Денис и Третьяков.
Выпили. Коньяк был по-настоящему хорош – ароматный, очень мягкий, с ярко выраженным цветочно-медовым привкусом. А, вот, пернатая дичь вкусовыми качествами на Дениса особого впечатления не произвела – жестковатое тёмное мясо, немного пахнущее варёной рыбой, не более того…
«Надо было этих уток часов пять повымачивать в слегка подкисшем молоке, или, на худой случай, минут сорок-пятьдесят подержать в самом обычном маринаде…», - недовольно ворчал он про себя. - «А то застрелил, и сразу же – на вертел! Впрочем, у немцев всегда с фантазией было достаточно напряжённо…».
Борман дочиста обглодал утиное бедро, негромко рыгнул, воспитанно прикрывая рот розовой ладошкой, тщательно вытер белым хлопковым полотенцем жирные пальцы рук и вежливо сообщил:
- Сеньор Рамос, я внимательно просмотрел ваши бумаги: геологические карты и планы, описание месторождений, расчёты величин запасов полезных ископаемых, экономические выкладки…. Скажу одно – весьма недурственно! Всё это очень и очень интересно: вольфрам, графит, железные руды, некоторые другие, достаточно интригующие вещи.… Но, зачем вы обо всём этом рассказываете мне? Формально, Шпицберген является свободной экономической зоной. Испания и сама может – при должном оформлении необходимых бумаг, и, естественно, после успешного завершения нашей общей войны – заняться разработкой всех этих богатых месторождений…. Не так ли?
- Извините, но я полностью не согласен с вами, экселенц! - тут же откликнулся Денис. - Испания не располагает необходимыми людскими и финансовыми ресурсами. Только в плотном и всестороннем взаимодействии с Великой Германией мы, испанцы, видим наше будущее. Тесное взаимодействие – по всем фронтам – вот, надёжный залог нашего грядущего общего успеха!
Рейхсканцлер понимающе усмехнулся:
- Вчера вечером я уже слышал эти слова. От вашего патрона. То есть, от генералиссимуса Франко, с которым имел честь разговаривать по телефону…
Внутренне Денис напрягся и заледенел, стараясь – изо всех сил – внешне выглядеть максимально беззаботно, улыбаясь лучезарно и приветливо.
Борман сделал маленький глоток коньяка из серебряного стаканчика, на секунду довольно прикрыл глаза, жадно облизал тонкие губы и непринуждённо продолжил:
- Да-да, дон Франсиско именно так мне всё и объяснил…. Что же, в этих умозаключениях есть здоровое зерно и стройная логика. Думаю, что в скором времени мы обсудим эти проекты более подробно, с привлечением учёных экспертов и опытных экономистов…. Кстати, генерал Франко очень тепло отзывался и о вас лично, дон Оскар. В частности, о ваших профессиональных качествах и недюжинных талантах. И даже любезно согласился, чтобы вы приняли участие в некоторых важных геологических изысканиях на нашем острове Узедом. Правда, выделил на это всего две недели, собирается, видите ли, в скором времени отозвать вас обратно, в Испанию…
«Что ещё за бред?», - искренне недоумевал Денис. - «Как мог генерал Франко – тепло отзываться о моих профессиональных качествах и недюжинных талантах? Что значит – «выделил на это всего две недели»? А ещё перл – «собирается в скором времени отозвать вас обратно, в Испанию»? Может, обычная пошлая провокация? Непохоже. Нет, надо завтра срочно связываться с Москвой, запрашивать объяснения и чёткие инструкции…».
Судя по удивлённым круглым глазам Третьякова, он также мало что понимал.
Борман, вяло покусав тощее утиное крылышко, предложил:
- А теперь, давайте-ка, попробуем напиток из второй бутылки. Ну-ка, сеньор Оскар, откройте пробку, понюхайте…. Что это такое, как вы думаете?
Денис, сильно упираясь пальцами, с трудом выдавил пробку из узкого горлышка бутылки и старательно принюхался.
- Знаете, экселенц, честно говоря, теряюсь в догадках. И пивной аромат, без сомненья, присутствует, и фруктовой неочищенной водкой, определённо, пахнет…
- Браво, браво! - рейхсканцлер несколько раз вяло похлопал одной пухлой ладошкой о другую. - Это не что иное, как классический немецкий пивной шнапс, мой любимый напиток. Знаете, как он приготовляется? Не знаете? Хорошо, коротко расскажу…. На первом этапе берётся выдержанное светлое пиво и заливается в обычный перегонный аппарат. Вот, именно, в обычный самогонный аппарат! Пиво перегоняется, получается пивная самогонка. А потом этой самогонкой укрепляют обычное свежее пиво, каждый – на свой вкус…. В данной бутылке содержится немецкая классика: литр пивного самогона двойной перегонки и литр светлого баварского пива. Разливайте, сеньор Рамос, вон в те высокие бокалы. Смело лейте!
Опытный рейхсканцлер предсказуемо оказался прав, всё содержимое зелёной бутылки – тютелька в тютельку – поместилось в рекомендованных бокалах.
- Пить данный напиток надо только крупными глотками, желательно – до половины за один раз, - скупо пояснил Борман. - Ну, за нашу победу…
Вкус пивного шнапса показался Денису знакомым – явственно напоминал о существовании русского народного напитка под ёмким названием – «ёрш». Разве что – в этом случае – вкусовые рецепторы явственно ощущали некую приятную «бархатинку». Он поставил наполовину опустевший бокал на стол и немного расслабился – в голове приятно шумело, внезапно проснувшийся аппетит выражал настойчивое желание ещё раз отведать тёмного мяса дикой утки, вкус которого уже представлялся почти приятным…
Рейхсканцлер неожиданно перевёл разговор в серьёзное русло:
- Господин Шумахер, доложите – ещё раз – суть вашего беспокойства. Только кратко, чётко, без сантиментов и лишней воды! - голос Бормана был совершенно трезв и холоден, в нём явственно ощущалась непреклонная требовательность и канцелярская сухость.
- Слушаюсь, экселенц! - Третьяков, чуть не опрокинув свой бокал с остатками пивного шнапса, резко вскочил со стула
В последнюю секунду он – ладонью правой руки – ловко подхватил зашатавшийся бокал, двумя глотками допил его содержимое, поставил на стол, вытер губы рукавом пиджака и принялся бодро докладывать:
- Существуют подробные планы и схемы всех подземных помещений, с отмеченными на них вентиляционными входными и выходными отверстиями. Однако аналогичного наземного плана не существует…. То есть, никто точно не знает, где на поверхности земли находятся конкретные вентиляционные колодцы и выходы соответствующих труб. Ситуация осложнена тем, что при строительстве объектов все наземные сооружения и их отдельные элементы были тщательно замаскированы – из соображений конспирации. А, ведь, с тех пор прошло уже несколько лет…. Далее, у каждой крупной подземной лаборатории существует собственное мобильное охранное подразделение. Но эти подразделения функционируют только под землёй, не осуществляя никаких регулярных охранных мероприятий на поверхности. Таким образом, все наземные элементы вентиляционных систем целевым образом не охраняются…. Нет персональной ответственности, а это очень плохо. Только персональная ответственность – стопроцентный залог полной безопасности. Следовательно, лазутчики неприятеля – пусть и сугубо теоретически – могут беспрепятственно осуществлять успешные акты диверсий с использованием наземных вентиляционных колодцев и труб…. Во-первых, с применением отравляющих и иных газов. Во-вторых, даже обычная граната, умело брошенная в вентиляционный колодец, может привести к непоправимым последствиям.
- Согласен со всем вышеизложенным…. Персональная ответственность – это краеугольный камень всего устройства нашего Тысячелетнего Рейха! Без неё нельзя! Ваши предложения? - подал ответную реплику Борман.
- Мы с сеньором Рамосом получаем доступ на посещение всех особо важных подземных объектов. Спускаемся под землю. Я внимательно и дотошно описываю все вентиляционные входы-выходы: диаметры, сечения, материалы основные и материалы армирующие, типы оплётки и так далее…. Дон Оскар, тем временем, делает привязку этих же элементов к видимым выходам горных пород. Если возникнет необходимость, то всякие облицовочные конструкции можно будет частично демонтировать на время осмотра…. Кстати, подробная наземная геологическая карта у меня есть, к ней и будем привязываться. После этого поднимаемся на поверхность и проводим там комплекс соответствующих мероприятий…. На конечном этапе проведённой операции за охранными службами – каждого подземного объекта – закрепляются конкретные наземные элементы вентиляционных систем, обозначается мера ответственности. После этого выпускаются соответствующие регламенты и положения, пишутся подробные должностные инструкции, определяется порядок несения наземной караульной службы. Не исключаю, что в отдельных случаях речь может идти даже о выставлении стационарных, тщательно скрытых наземных постов…. На этом у меня всё!
- Молодцом, одобряю! - скупо похвалил докладчика рейхсканцлер, после чего обратился к Денису: - Сеньор Рамос, успеете справиться за отпущенные вашим генералом две недели? Конечно же, я могу вас здесь задержать – своей волей – на неопределённый срок. Но, большая политика…. Чёрт бы её побрал! Так, как?
- Постараемся справиться в отведённые две недели, экселенц! Приложим все силы! - искренне заверил Денис…
- Ну, и чего не нравится? - удивился Сергей.
- Всё! - заверил Конкин. - Для кого написана эта глава?
- Для людей, конечно.
- Какие, Хрусталёв, люди, в конскую задницу? Ты, морда, пишешь для читателей! Сиречь, для потребителей, имеющих чёткие потребительские предпочтения…. Так, вот, потребителей, читающих приключенческую литературу в «бумажном» виде, не интересуют ни историко-географические очерки, ни кулинарные рецепты, ни гнилые философские изыскания. Для всего этого существует профильная литература. Понимаешь?
- Нет, не понимаю, - набычился Хрусталёв. - Я к людям привык относиться с уважением. Зачем же их приравнивать к однобоким недоумкам? Кстати, а что – по твоему мнению – интересует современного читателя-потребителя авантюрных романов?
- Погони, драки, преследования, схватки, поиски, трупы, убийства…. Короче говоря, высочайшая динамика процесса. Больше ничего. Всё должно быть непритязательно и просто. Как говорится, вперёд и вверх. За орденами и славой, не ведая сомнений…
- А размышления о смысле жизни? А жаркие споры – возле дружеского походного костра? Муки ревности, в конце-то концов?
- Дурак ты, Хрусталёв, - поморщился Конкин. - Почему твои разведчики не замочили Бормана?
- Им надо было получить пропуска в тайную лабораторию, где фашисты обогащали урановую руду.
- Молчи лучше. Молчи…. Да, не получилось из тебя писателя…
Шестой параграф
Ретроспектива 03. Глухие кайманы
Помолчав с минуту, Хрусталёв – сугубо для очистки совести – решил немного поспорить.
- В этом романе насчитывается двадцать пять глав, - заявил он. - И только одна глава – про встречу с Мартином Борманом – является относительно-спокойной и неторопливой.
- Ни одной быть не должно! Динамика, она не терпит перерывов…
- А Бормана – в самом конце книги, уже в 1955-ом году – ребята, всё же, убьют. Взорвут – к чёртовой матери. В Аргентине.
- Это пошло, - подключился к разговору Крыленко.
- Что – пошло?
- То, что Бормана взорвут в 1955-ом году, причём, именно в Аргентине. Стереотип такой, затасканный и всем известный.
- Конечно, известный, - согласился Хрусталёв. - Потому, что это – чистая правда.
- Что – правда?
- Всё. Несколько лет тому назад, в Буэнос-Айресе, уважаемый и донельзя правдивый сеньор Аугусто Романо-и-Гарсия, родившийся в 1930-ом году в почтенной семье русских эмигрантов первой волны, целый вечер рассказывал мне о сказочной бело-голубой стране – под гордым названьем – «Аргентина». Отдельный раздел этого повествования был посвящён далёкому 1955-му году. Именно тогда свергли классического диктатора Перрона, а ещё через месяц после этого знаменательного события – в Аргентине и Парагвае – неизвестные диверсанты уничтожили нескольких высокопоставленных наци, сбежавших в 1945-46-ом годах из поверженной фашисткой Германии в страны Южной Америки. Дон Аугусто уверял, что лично видел, как по центральной улице одного провинциального аргентинского городка проносили закрытый гроб с останками Мартина Бормана. Закрытый, потому что бывший рейхсканцлер НСДАП был подло взорван русскими шпионами – в доме собственной любовницы – с применением целой тонны динамита…
- Это ровным счётом ничего не меняет, - небрежно и вальяжно отмахнулся Крыленко. - Всё равно, пошлый и глупый стереотип.
- Разве правда может быть глупым стереотипом?
- Может. По крайней мере, в голове у читателя, который пройдёт мимо книжной полки, не побеспокоил кошелька…. А ещё мне очень не понравились эти серые глухие кайманы…. Дай-ка, Гена, текст. Ага, нашёл. Зачитываю…
Переночевал он относительно спокойно – под разлапистым кустом, смутно напоминавшим банан. Разбил походный лагерь. Пока совсем не стемнело, решил немного порыбачить. Мол, когда ещё доведётся половить рыбки в самой настоящей тропической реке? Достал из рюкзака классическую донку, насадил на крючок №12 большую цветную лягушку – ту, что первой подвернулась под руку. Помня о наставлениях Креста – относительно местных ядовитых тварей – на ладони рук Денис предварительно надел толстые брезентовые рукавицы. Закрепив наживку на крючке, он раскрутил снасть над головой, забросил в воды Уны метров на сорок, а свой конец лески крепко привязал к неизвестному кусту, нависавшему над берегом уже дремлющей реки.
Через полчаса куст задёргался, словно бы собираясь вырваться из земли на свободу и убежать в неведомую даль. Понимая, что клюнуло что-то по-настоящему серьёзное, Денис торопливо натянул на ладони всё те же брезентовые рукавицы: любой опытный рыбак прекрасно знает, что рыболовная леска – на конце которой «сидит» крупная рыбина – может порезать руки ничуть не хуже, чем опасная бритва…
Минут через семь – после отчаянной борьбы – он вытащил на пологий берег двадцатикилограммового сома: натурального сома, только с очень длинными и толстыми многоярусными усами и крупными жёлто-оранжевыми пятнами на боках. Или же эти пятна просто так выглядели – в черноте тропической ночи и в отблесках яркого походного костра? Как бы там ни было, но пойманная рыба и на вкус оказалась сомом. Обычным сомом, запечённым в обычных углях обычного, уже остывающего тропического костра…
Утром Денис отправился в путь очень рано. Ещё и семи часов не было, краюшек жёлтого солнца только чуть-чуть выглянул из-за неровной кромки сельвы. Над тёмной водой Уны – отдельными замысловатыми гиперболами – поднималась молочная дымка. На востоке разливалось розово-алое полотнище тропической зари. В прибрежных зарослях – о чём-то тревожном и важном – громко кричали беспокойные разноцветные попугаи.
Через полтора часа берега реки широко раздвинулись в стороны, узкая пирога мягко вплыла в заросли розовых корзинок лотоса. Он внимательно оглянулся по сторонам, высматривая кровожадных кайманов.
Бурые воды разлива Уны были обманчиво спокойны, только возле тонкой и длинной полоски розово-лиловых камышей – во все стороны – расходились широкие круги, это жировала местная рыба, слегка напоминавшая зеркального карпа. Ещё когда плавали по разливу Грязнухи, Денис успел, между делом, отловить пару достойных экземпляров – характерная серебристая чешуя, только плавники были очень большими и ярко-жёлтыми. Крест потом из этой добычи приготовил шикарное и вкуснейшее «рыбное асадо». Судя по громким всплескам, «карпы» в разливе Уны водились весьма приличных размеров.
Неожиданно перед носом пироги всплыло толстое полутораметровое бревно – слегка зеленоватое от старости, с голубыми наростами игольчатой плесени.
«Бревно? Разве у брёвен бывают янтарно-оранжевые, хищные глаза? Очень маловероятно!», - осторожно высказался внутренний голос.
«Да, это же он и есть, хвалёный глухой кайман!» - опомнился Денис и усиленно заработал широким веслом, направляя пирогу к ближайшему берегу, смутно видневшемуся сквозь загадочную туманную дымку.
Вдруг, ход лодки резко замедлился – так и есть, наглый кайман крепко ухватился зубами за корму пироги и буквально-таки повис на ней. Денис в десятые доли секунды выхватил из «подмышечной» кобуры браунинг и несколько раз выстрелил, целясь противному холоднокровному существу в наглый оранжевый глаз. По словам Мари, у глухих кайманов было всего два уязвимых места: брюхо, покрытое тонкой и бледной кожей, и глаза – маленькие, янтарно-радужные, недобро мерцавшие, практически-волчьи…
Попал, конечно же. Кайман «отвалился» в коричневую воду, зажав в острых жёлтых зубах большой кусок древесины, безжалостно вырванный из тела лодки.
«Вот же – сука злая!», - возмутился про себя Денис и выпустил вслед нежданному мародёру ещё пару пуль.
Запихав пистолет обратно в кобуру, он оглянулся. Со всех сторон к пироге быстро и целенаправленно подплывало десять-двенадцать других зеленоватых «бревнышек», густо утыканных – вдоль комля – короткими тёмно-синими и фиолетовыми иголками. Денис изо всех сил заработал веслом…
Когда до каменистого берега оставалось метра два с половиной, пирога окончательно «встала». Сделав последний сильный гребок, он соскочил в воду, не оборачиваясь, по колено в воде, добрёл до носа лодки и, крепко ухватившись, потянул её к берегу.
Преодолев сопротивление противника, Денис вытащил пирогу на мелкую гальку косы и протянул вперёд – сколько хватило сил. Упал рядом с лодкой, пытаясь привести дыхание в норму. Руки неприлично дрожали, по спине ползли частые капельки холодного пота.
Сзади раздавались громкие всплески, это хвосты глухих голодных кайманов – в бессильной злобе – колотили по бурым водам разлива заштатной парагвайской реки Уны…
«Да, это достойный противник!» - признал Денис. - «Здесь не стоит ждать лёгкой победы…».
Перекурив, он сильным щелчком отправил окурок сигареты в сторону, поднялся на ноги и подошёл ближе к кромке воды. Увиденное откровенно не вдохновляло – в непосредственной близости от берега плавали многие десятки светло-зелёных кайманов, воинственно ощетинившихся короткими сине-фиолетовыми иглами. Мерзкие твари – время от времени – рассерженно пофыркивали, от чего во все стороны бодро разлетались тёмно-кофейные брызги.
Но главная неприятность заключалась в другом – кайманы «разорвали» корму пироги в клочья, ящики с гранатами и тротилом бесследно исчезли, видимо, утонули. Это усложняло всё до полной невозможности, из винчестера (путём меткого попадания в глаза), всех кайманов было не уничтожить. По крайней мере, в течение ближайших десяти лет…. Хотя, применение взрывчатки в местности, где бродят хладнокровные убийцы в пробковых шлемах, говорящие на немецком языке, тоже было делом опасным – на грохот взрывов могли незамедлительно нагрянуть незваные и очень недружелюбные гости…
Неожиданно раздался глухой хлопок, и над разливом Уны взвилась яркая зелёная ракета. Она зависла на несколько секунд на одном месте, после чего резво пошла вниз, разделившись – при этом – на две красные.
«Очевидно, Марта где-то совсем рядом», - понял Денис. - «Услышала близкие выстрелы, теперь, вот, пытается выяснить, кто это бродит поблизости. Злые и коварные враги, или же верные и добрые друзья?».
Он достал из рюкзака ракетницу, вскинул её вверх и нажал на спусковой крючок. Ответная ракета весело улетела в голубое бездонное небо…
Денис – за час с небольшим – обошёл стороной широкую полукруглую бухту, сильно заросшую буро-лиловыми водорослями и белыми гигантскими кувшинками. С помощью острого мачете он пробился через плотную стену зелёного камыша и вышел на слегка заболоченный берег разлива реки.
Овальный остров, на краюшке которого неподвижно застыл бесхвостый гидроплан, находился от него примерно в двухстах метрах, на фоне самолёта виднелась светлая фигурка, приветливо машущая рукой.
Денис помахал в ответ и громко закричал:
- Марта!
- Арта-арта-арта…, - тут же откликнулось звонкое тропическое эхо.
- Я, я, я, я…, - прилетел ожидаемый ответ.
Вот, долгожданная пропажа, с Божьей помощью, и отыскалась…. Только теперь возникал актуальный и назойливый вопрос: - «Что делать дальше?».
Вопрос был совершенно непраздным, бессчётное количество глухих кайманов заполняло собой всё пространство между берегом и островом. Одни из них мирно дремали, высунув на поверхность воды длинные заострённые морды. Другие же, наоборот, безостановочно нарезали петли и восьмёрки между разноцветными розетками лотосов и кувшинок.
Он достал из кармана заветный базальтовый свисток и, предварительно набрав полную грудь воздуха, дунул в него изо всех сил. Результат оказался нулевым, кайманы на «шипение» никак не отреагировали.
«Очень похоже, что они, и в правду, полностью глухие», - огорчился внутренний голос. - «Что, пришла пора рвать волосы на голове и впадать в полную и безысходную фрустрацию? А, если попробовать по-другому?».
Денис разделся до трусов и метра на полтора вошёл в бурые воды озера. Глубина здесь была уже выше колен, до ближайшего зеленоватого каймана, посматривающего на него с плотоядным интересом, оставалось метров семь-восемь.
Эх, где наша не пропадала! Денис крепко зажал свисток зубами, нагнулся, закрыл глаза и, погрузив голову в воду, сильно дунул. Пузырьки воздуха с громким бульканьем устремились к поверхности…
Он резко выпрямился и распахнул глаза, ожидая увидеть рядом кровожадный оскал холоднокровного хищника…. Пронесло, Бог миловал! Более того, ближайшие к нему кайманы отплыли на несколько метров в сторону. Неужели? А, ну-ка, ещё раз!
Сделав ещё несколько шагов по илистому дну водоёма, Денис погрузился в воду уже по грудь, немного присел – так, чтобы рот и нос оказались под водой, снова сильно дунул в свисток, выпрямился….
Действует, чёрт побери! Ближние кайманы снова немного отплыли. Павианы, правда, в такой ситуации улепётывали без оглядки, а эти только отплыли на несколько метров и остановились, не собираясь безоглядно давать дёру. Но, всё жё, хоть что-то…
«А, вдруг, это они тебя просто заманивают?» - глумливо зашелестел в голове внутренний голос. - «Вдруг, просто притворяются? Ты сейчас поплывёшь, как последний слюнявый идиот, тут они на тебя и набросятся – всей нехилой стаей. Как – прыгнут! Как – порвут на мелкие кусочки! То-то смеху будет…».
Послав внутренний голос далеко и надолго, Денис смело поплыл по направлению к острову. Поплыл ленивым и неторопливым кролем, сильно выдыхая воздух в воду – через базальтовый свисток – после каждого второго гребка. Чувствовалось, что кайманы где-то рядом, окружили со всех сторон, образовав круг чистой воды с диаметром метров в десять-двенадцать.
Он размеренно плыл, стараясь ни о чём не думать, время тянулось медленно и вязко, словно молочно-фруктовая ириска из далёкого босоногого детства…
Неожиданно ноги коснулись твёрдого дна, Денис торопливо выбрался на берег.
- Здорово это у вас получилось! - сообщил восторженный девичий голос. - Прямо, как в крутых американских боевиках!
Денис поднял голову и понял, что попал в беду. В Беду безысходную и неотвратимую, в ту, которая – «с большой буквы»…
Сердце провалилось в холодную бездонную пропасть. Мир изменился и засверкал новыми, абсолютно неизвестными красками. В душе Дениса, заледеневшей после смерти Тани, закапала звонкая весенняя капель…
Девчонка, стоящая в трёх метрах от него, казалось бы, совсем не походила на прекрасную Небесную Принцессу: худенькая, невысокая – метр шестьдесят с кепкой, короткие растрёпанные светлы волосы, когда-то голубая футболка, покрытая буро-серыми пятнами во всех местах, заправленная в такие же грязные штаны непонятного цвета.
Босая, чумазая, милая…
А глаза – огромные, тёмно-зелёные, пронзительные.
Как бы там ни было, но его сердце плавилось, истекая горячими каплями неизвестного металла, а душа звенела – в предчувствии чего-то светлого и…
И? Наверное, печального – до полной и нескончаемой бесконечности…
- Разве в этой главе отсутствует должная динамика? - удивился Хрусталёв.
- Так, средненький уровень, - поморщился Крыленко. - Можно было и покруче завернуть.
- В конце – мелодрамой пахнуло?
- В меру.
- Что же тогда не нравится?
- Глухие серые кайманы. Я влез в Интернет и установил, что животные – с таким дурацким названием – в парагвайских реках не водятся. Если я этот вопрос прояснил с лёгкостью, то и дотошные читатели прояснят…
Сергей, свернув на Бухарестскую улицу, направился к своему дому. Он размеренно шагал и тихонько бормотал под нос:
- Суки гнилые. Решили, понимаешь, придраться, оскорбить и разорвать все творческие отношения. А, следовательно, и финансовые…. Ничего, очень скоро ребятки, вам придётся – в обязательном порядке – познакомиться с глухими серыми кайманами. Да и с Мартином Борманом – запросто – можете повстречаться. Дурилки самодовольные…