ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЗУМНАЯ НЕДЕЛЯ.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Ночь с понедельника на вторник.
Я пришёл в себя, оттого, что саламандра больно прижгла мне запястье.
- Очухался? – прошипела она. – Идиот несчастный! Бабник. Из-за твоего вожделения, оба сейчас пропадём.
- Тебе-то что сделается, ты же, у нас, дух.
- Тебя сейчас в жертву принесут, и я, как неразрывно связанная с тобой, тоже погибну! Поделом, связалась с кретином.
- Хватит ныть. – Оборвал я отчаявшуюся саламандру. – Кто из нас хвастался, что в магии силён? Не могла предупредить, что чары наводят?
- Мне, между прочим, всего-то двенадцать тысяч лет, я совсем ещё подросток. К тому же, последнюю тысячу проторчала в цепочке. Немного отстала от современности. – Более миролюбиво ответила она. – Что делать будем?
- Прежде всего, следует осмотреться. – Я попытался открыть глаза, но ничего не вышло, лицо закрывала плотная черная тряпка. Пришлось просить осмотреться огненную фею.
- Ты в центре зала, в самой серёдке начерченной мелом пентаграммы. Руки-ноги прикручены к бронзовым кольцам в полу, вокруг твои друзья-подружки стоят вокруг, в льняных балахонах, с тиарами на головах.
- С чем, на головах?
- С колпаками матерчатыми, если так тебе понятнее.
- Не кипятись. Ты дельное говори, какая разница, чего они на головы напялили.
- Хорошо. Ихний главарь точит жертвенный нож, а твоя разлюбезная Диана, протирает чаши для сбора крови и подносы, для внутренностей.
- Надо же, а я её на серванте пыль стереть не мог заставить. Не то, что посуду мыть. – Мне стало обидно.
- И кто из нас думает о ерунде? – тут же взъярилась саламандра, но взяла себя в руки, или что там у неё вместо рук, энергетические потоки, продолжила:
- Остальные с нетерпением поджидают начала, двое притащили картину с «деревом Сефирот», устанавливают на алтарь.
- Каким деревом?
- Тебе лекцию прочитать?
- Потом.
- Ладно. Ещё один, чёрненький, тощий, забился в угол, дрожит от страха.
«Димка», - догадался я. Обратился к фее: - Ты верёвки перегрызть можешь?
- Я не крыса.
- Извини, хотел сказать – пережечь.
- Ну, - подумав, ответила она, - если только вместе с руками. Могу проводку замкнуть, у них ни свечей, ни факелов нет, а в темноте обряд проводить нельзя.
- Так делай! – чуть не заорал я, приготовился к боли в запястье, но саламандре потребовалось всего несколько секунд, за которые браслет даже не нагрелся.
Где-то, у входной двери, громко бабахнуло. Новоявленные колдуны разразились громкими проклятьями, обещая обрушить всевозможные кары на местного электрика. Сами они, проводку чинить не умели, свечей, действительно, не припасли, так что жертвоприношение откладывалось на неопределённый срок.
Кто-то чиркнул зажигалкой, но ойкнул, опалив пальцы. Другой, сослепу, налетел на мольберт, со страшным грохотом рухнул, вместе с ним, на пол.
- Мой натюрморт! – простонал Антон, бросился спасать свой шедевр, наступил на ногу одной из дамочек. Звонко щёлкнула пощёчина.
- Может, в ночной киоск сбегать, свечей купить? - размышлял вслух Васька-панк.
- Там, кроме водки с сигаретами, нет ничего.
- Ну, тогда, водки.
- И пачку «Элэма». Курить нечего. – Капризно приказали женским голоском.
Диана предложила намотать на палки от подрамников тряпки, облить скипидаром и поджечь, как факелы.
- Нет уж, так можно всю мастерскую спалить. – Запретил опасную затею Курский. – Лучше такси вызвать и в ночной супермаркет съездить. Фонариков купить.
- Гирлянду на ёлку. – Съехидничал Николай, который недолюбливал главаря, надеясь когда-нибудь спихнуть Курского, занять его место. Между старыми соперниками вспыхнула серьёзная перепалка.
- Чёрненький, тощий к тебе ползёт. С ножом. - Предупредила Саламандра. – Подпалить его?
- Подожди. Не думаю, чтоб Димка решил меня зарезать.
Холодные тонкие пальцы прикоснулись к руке. Неумело, чуть не вскрыв мне вены, Дима пилил тупым ножиком крепкий альпинистский трос, которым меня связали. Сразу видно, человек ничего, кроме кисточек, отродясь в руках не держал.
Как только он освободил мне руку, я отобрал нож и сам перерезал остальные путы. На четвереньках, стараясь не шуметь, поминутно замирая в нелепой позе, как спаниели перед уткой, мы поползли к выходу. Подхватив обувь, куртки и саквояж, выскочили на улицу, кубарем скатились по лестнице, бросились бежать.
- Стой! Стой! – как все глупые преследователи, орали колдуны. Сейчас, мы остановимся, подождём и разрешим с собой расправиться. Вскоре, их нестройные вопли остались далеко позади, а мы остановились, чтоб отдышаться и решить, что делать дальше. Ночь на дворе. Холодно.
- Четыре часа уже. – Пробормотал Дима. – Идём в ашрам, к кришнаитам. Они уже не спят. Прасадом угостят, пообщаемся.
Ашрам – это по-санскритски общага, а прасад – обычная еда, которая постояла на алтаре. Довольно вкусная, если только вы не принципиальный противник вегетарианства.
- Идём. Не по улицам же слоняться.