ГЛАВА 31
РАССТАВАНИЕ
Юная девушка склонилась надо мной и весело рассмеялась мужским голосом. Наверное, в Тибете даже представители сильного пола носят женские маски. Впрочем, чего не бывает во сне.
– Вставай, – стаскивая инородную личину, тронул меня за рукав тибетский комедиант. – Пойдем во двор, там именитые гости поднимают бокалы за тебя, Алиса.
– Карлос! – вскакивая на ноги, закричала я. – Я долго спала, Карлос?
– Уже стемнело, – хихикнул пьяненький элементал. – Ято беспокоится, что тебя нет с ними.
Что же со мной приключилось? Я дрыхну на ходу, словно медведь в берлоге!
Послышался резкий звук монастырских труб. День закончился, и вспыхнули сотни ламп, плавно раскачивающиеся на ветках деревьев и на навесах дома. Их свет отражался в спокойных водах бассейна, в середине которого отдыхали от дневных забот белоснежные лебеди.
– Хале! Хале! – восклицала разношерстная публика, радостно хлопая в ладоши и поедая незнакомые мне кушанья.
Надо бы подкрепиться.
– И как тебе нравится это платье? – грубо оттаскивая меня от буфета, сооруженного прямо на свежем воздухе, мило поинтересовался домовой.
– Сколько красивых женщин живет в Тибете! – разглядывая оригинальные прикиды местных дам, ахнула я.
– Это шунь-девушки, – неожиданно оказавшись рядом, с заносчивостью произнесла Ято. – Они показывают мои платья, так как я сама никогда не смогу продемонстрировать их многочисленным соперницам.
«Гордыня, матушка, в тебе говорит, гордыня», – подумала я и ласково улыбнулась местной богачке.
Хорошо, что мне милостиво дали синюю, доходившую до лодыжек, шерстяную юбку и такой же жилет. К ним прилагались фетровые боты, но я от них категорически отказалась из-за разницы в размерах наших с аборигенкой ног.
За воротами особняка, привлеченные на праздник шумом и запахами всевозможных яств, собрались здешние бедняки. Они с аппетитом поедали то, что им выносили слуги, и громко восхваляли хозяев дома.
– Чудится мне, что эта лукавая братия в Тибете жительствует без особых проблем, – с раздражением поглядывая на сирых и убогих, незлобиво проворчал Жемчужный.
– Профессия нищего позволяет обитать у нас просто-напросто припеваючи, – согласилась с сообразительным духом вездесущая Ято. – Мы их холим и ублажаем больше, чем собственных чад. Еще бы: законом предусмотрено, что каждый состоятельный гражданин должен знать нужды тех, кому меньше повезло в жизни; так что мы, имущие, ответственны перед неимущими жителями нашего квартала.
– Поощрение лени – плохая затея, – пробурчал Карлос.
«Я полностью не согласна с манерой воспитания тибетских детей, – рассеянно слушая циничную аборигенку, подумала я. – Не может ребенок, не получивший любви в детстве, быть добрым и ласковым».
Стало холодно. Я поежилась от охватившего меня озноба и, испросив разрешения у хозяйки, побрела в дом. В одной из комнат особняка сидела в подушках Кэтти и тихо плакала.
– Что с тобой, деточка? – обхватывая руками ее хрупкие плечики, растерялась я.
– Папа сидит рядом с какой-то тетей и постоянно хвалит ее, – доверчиво прижимаясь ко мне, всхлипнула юная англичанка.
Действительно, в течение всего вечера я не видела заморского профессора и лучезарного ангела. Неужели и Хесед не смог устоять перед местными прелестницами? Кстати, когда-то я любила праведника. Или его иллюзорную физическую оболочку. А сейчас?
– Элис, выходите за моего отца замуж, – обнимая меня за шею, тихо промурлыкала Кэт.
Синеглазый Стас…. Чье прекрасное тело использовал князь Тьмы? О, Спаситель, я снова нарушаю правила конспирации!
– Вы мне очень нравитесь, Элис, – продолжала невнятно бормотать не по годам наблюдательная малышка. – Вы добрая и никогда не причините мне зла.
И это говорит пятилетний ребенок! Не иначе как реинкарнация все же существует.
– Разве ты испытала на себе зло? – витая в заоблачных высотах, скорее машинально произнесла я.
– Да, – посетовала бедняжка. – Мои родители погибли от страшного урагана там, в графстве Девон. Я не люблю Англию, Элис.
Боже мой! Это я осиротила их дочку!
– Значит, ты располагаешь информацией о том, что…, – я запнулась.
– Сэр Орлофф – не мой прямой родственник? – улыбнулась сквозь слезы Кэтти.
– Ты помнишь настоящих маму и папу? – минуя небольшую паузу, ахнула я.
– Помню, – натянулась, как струна, куколка. – У Майкла утонули жена и ребенок, и он взял меня к себе, чтобы нам вместе было не так страшно.
Если бы она знала, что я являюсь причиной ее сиротства, она б возненавидела меня! Какое же я чудовище! А еще претендую на приятное местечко в Раю.
– А бабушки и дедушки? – теряясь от чувства всепоглощающей вины, я намеренно дурашливо затормошила несчастное создание. – У тебя есть бабушки и дедушки?
– Нет, – мгновенная судорога прошлась по хрупкому тельцу малышки. – Они тоже умерли.
Я попросту обязана сделать ее счастливой, а потому выйду замуж за Михаила и стану самой лучшей на свете матерью для этой горемычной крошки. Но как научиться смотреть ей прямо в глаза? Кто-то обещал мне содружество с бескомпромиссной совестью…
– Почему вы не на банкете? – стремительно влетел в дом Орлов. – И о чем вы шепчетесь, девочки?
– Элис будет моей мамой, – крепко прижимаясь ко мне, заявила приемному отцу Кэт. – Ты хочешь, чтобы она была моей мамой?
– Да? – растерялся от сомнительных слов дочери заморский профессор. – А сама Элис догадывается о твоих наполеоновских планах?
– Догадывается, сэр, – стиснула я в объятиях вмиг повеселевшего ребенка. – И смотрит на это весьма положительно.
Если бы мне сказали, что мужчины, длительно добивающиеся от женщины взаимной любви, бывают необыкновенно счастливы в момент ее согласия на брак, то они бы попросту ничего не сказали. Застыв на мгновение, Михаил бросился передо мной на колени и, приникая пылающим лицом к моим рукам, заплакал от переполнивших его чувств.
– Папа, – попыталась склониться к сотрясающемуся от неслышных рыданий Орлову Кэтти, – папа, тебе плохо?
– Никогда в жизни мне не было так хорошо как сейчас, дочка, – покрываясь красными пятнами, провещал Майкл.
– Кто это у нас там так ликует? – материализовался возле нас домовой. – Что случилось? Вы нашли клад, мой драгоценный друг?
– Да, – рывком поднимая себя с колен, похвастался новоиспеченный жених. – Да. Алиса милостиво согласилась выйти за меня замуж.
По гороскопу я – здравомыслящая дева, но почему тогда так быстро принимаю решения, о которых никогда не знаю заранее? Что это? Сумасшествие или безрассудство? Впрочем, то и другое – одно и то же.
– Импульсивность, – поник седовласой головой элементал. – Ты хотя бы подумала о том, что вынуждена скрываться от влюбленного демона в Тибете начала двадцатого века, до-рогая? Какие перспективы ты предлагаешь специалисту с мировым именем? Стать лодочником или землепашцем? Сможет ли гениальный кардиолог прокормить семью, сажая на этой суровой земле ячмень?
«Он тысячу раз прав, – внутренне ужаснулась я. – И хроническая неудачница не имеет права взваливать на чужие плечи свои бесконечные проблемы».
– Я отрекусь от того, что имел, я никогда ни в чем не упрекну тебя, потому что без тебя нет мне жизни! – с жаром провозгласил Михаил.
Бедный, бедный Майкл! Угораздило же его встретить на своем пути заколдованную неприкаянную душу! Еще ни одному мужчине я не принесла счастья.
– А как же Кэтрин? – не унимался дотошный Карл Жанович. – Какую роль вы приготовили ей? Прислуги или шунь-девушки?
– Я хочу жить с Элис! – самоотверженно бросилась на защиту отцовской любви отважная Кэтти.
– И что же нам делать, мсье Ламарт? – страшно бледнея, простонал житель Туманного Альбиона.
– Пока ничего не знаю, но только одно могу сказать вам, милый друг: улетайте домой и постарайтесь забыть Алису, – торжественно продекламировал домовой.
– Чувство, которое проникло в меня, сильнее всех ваших правильных доводов, – покачал головой британец.
– Хорошо, вы будете прилетать сюда по бесконечным людским праздникам и выходным дням, чтобы видеться с ними обеими, – сжалился над страдальцем добросердечный дух.
– Из двадцать первого столетия? – поперхнулся слюной заморский профессор.
– Хесед обязательно решит эту проблему, – встряла в разговор я.
– Если у него это получится, – потупил глаза старый обманщик.
– Понимаю, – скривился Орлов. – Ложь во имя спасения – не совсем хорошая штука.
– Спокойно оставляйте Кэтрин здесь, Майкл. Опасно брать ее в Девон, – стукая по спине невезучего влюбленного, посоветовал ему Карл Жанович.
– Однако же вы сами сказали, что в Тибете она не получит приличного образования! – переставая кашлять, нервно рассмеялся Орлов.
– До школы еще два года, – удрученно поскреб затылок Жемчужный. – Долгих два года. Не торопите время, приятель.
– Но нет безвыходных ситуаций, сэр, – нездоровая искринка блеснула в глазах несчастного. – По крайней мере, не должно быть!
Мой новый жених на что-то надеется? Надежда умирает последней.
– Согласен, – удовлетворенно прищурился элементал. – Если Господь закрывает дверь, он открывает окно. Надо набраться терпения.
– Даешь слово, что не выскочишь замуж за здешнего князя? – прижимая меня к себе, улыбнулся сквозь слезы Михаил.
– Даю, – покорно приникая к его сильной пульсирующей груди, скорбно прошептала я. – Я буду ждать тебя, сколько потребуется, милый.
Снова сфальшивила. Ложь во имя спасения…. Это именно тот случай.
– Завтра утром вы должны улететь в Лондон, Майкл, – решительно прервал мои лицемерные любовные заверения домовой.
– Вы отыскали черную дыру, по которой путешествуют во времени? – вспыхнул профессор. – Впрочем, с вашими способностями…
– Нашли космическую проблему! – хмыкнул Карлос.
«Почему Жемчужный так торопится выпроводить Орлова? Почему хитрит и лживо виляет хвостом? Но там, в Англии, демон. Он уничтожит смертного человека»! – мучаясь угрызениями совести, озадаченно думала я.
– У него нет выхода. А Астарот? Не попрет же он законы мироздания? – элементал злился.
Несомненно, «американский дядюшка» старается защитить меня от нечистой силы, но при чем тут таинственные вселенские законы? И для кого они пишутся? Впрочем, я снова ничего не понимаю!
– Почему именно завтра? – в отчаянии вскричал англичанин. – Но у меня отпуск!
– Когда прибудете на место, сию минуту переведитесь в русскую клинику, сэр, – процедил сквозь зубы «граф де Ламарт». – Оперируйте пациентов и ждите приглашения в Тибет. Когда ситуация будет не столь плачевной, я непременно вызову вас.
– Если в России князь Тьмы теряет свою силу, – тихо произнесла я, – тогда почему там, в Уфе, он забыл об этом?
– Несколько раз в году Создатель открывает двери своих владений для гостей, – почесал в затылке домовой. – А, впрочем, спросите об этом у ангела, я – всего лишь смертный дух, дорогая.
А наутро Майкл испарился. Заботливо уложив Кэтти, всю ночь он просидел подле моих ног.
Наверное, этот мужчина мог бы стать мне отличным мужем. Лучшим в мире мужем. Но злой рок преследует меня по пятам.
ГЛАВА 32
ИЗЛЕЧЕНИЕ
Маленький каменный домик с тремя уютными спаленками и просторной гостиной встретил новоиспеченных жильцов с радушием истинного тибетца. Пышные пуховые подушки умиротворенно покоились вдоль чисто выбеленных стен, паркетные полы были тщательно натерты воском до сияния новых зеркал, а масляные лампы надраены до блеска так, что непонятно было, из какого металла они изготовлены. Даже небольшой, скрупулезно выметенный дворик горделиво сверкал на утреннем солнце, словно выложен был из полудрагоценных камней.
– Как здесь красиво! – ахнула Кэтти и сильнее прижалась к Жемчужному, на руках которого находилась. – И в этом месте мы будем жить, Элис?
– Заметьте, окна в вашем жилище из настоящего индийского стекла, – кивнула на окрашенные в белый цвет рамы наблюдательная Ято.
Сегодня ночью я видела Астарота. Он понуро сидел в углу и молча смотрел на меня. Но рядом с подушками, неумело изображающими кровать, находился Майкл. И я была в безопасности.
– Как вы относитесь к сновидениям? – спросила я весело хлопочущую по дому аборигенку.
– Во время сна человек переходит в другую плоскость бытия, Алиса, – удивилась моей некомпетентности добросердечная женщина. – Сновидения – это ожидаемые нас явления. Когда же путешествующая душа возвращается в тело, шок пробуждения искажает увиденное во сне настолько, что субъект неподготовленный считает видения недостойными его пристального внимания.
Неужели демон узнал, где я?
– У вас нет служанки, – пристально оглядывая небольшое хозяйство, озабоченно почесала переносицу славная жительница Тибета. – Я подарю вам трудолюбивую горничную, госпожа.
– Спасибо, но мы не привыкли к слугам, – недовольно поморщился домовой. – У нас есть ноги, руки, и мы сделаем все сами.
– Хорошо, – безропотно согласилась со странным гостем почтеннейшая матрона. – Но если вам захочется умело приготовленной цампы, прошу пожаловать к нам.
Через несколько минут она удалилась, а я побрела на кухню и попыталась смастерить банальный омлет. Незнакомое растительное масло показалось мне отвратительно безвкусным, но я решительно налила его на новенькую сковородку, которую поставила на керосинку, появившуюся, казалось, ниоткуда.
– К черту жареные яйца! – нюхая запах горелого месива, проворчал домовой. – Не пристало истинному аристократу есть пищу презренных простолюдинов.
– И что же вам состряпать, господин маркиз? – пробуя несъедобное кушанье, огрызнулась я.
Непревзойденная хозяйка Алиса Смирнова окончательно разучилась готовить. Впрочем, в преддверии Рая нет продуктов, к которым мы, россияне, привыкли.
– А мне нравится омлет, Элис, – заметив мое огорчение, прошептала умница Кэтти.
– Не хотите ли ароматных шашлыков, девочки? – начиная производить руками сложнейшие пассы, важно пропыхтел Жемчужный.
Словно из воздуха на маленьком столике появились вместительные тарелки, полные душистого подрумяненного мяса, затем нашему изумленному взору предстала гигантская ваза с разнообразными фруктами. Недалеко от аппетитного завтрака материализовалась бутылка багрового грузинского вина.
– Вы фокусник? – озадаченно разглядывая неизвестно откуда взявшиеся деликатесы, ахнула Кэт.
– Ешь, милая, – ласково погладил Кэтти по голове домовой. – И ничему никогда не удивляйся. Хорошо?
– Поняла, сэр, – послушно кивнула малышка и с энтузиазмом набросилась на еду.
– Почему мы не можем вернуть Катюше возможность ходить? – с горечью наблюдая за юной англичанкой, шепнула я на ухо элементалу. – И почему ты веришь в законопослушность демона?
– Мы не вправе распоряжаться чужой кармой, – вытирая лоснящиеся от жира губы невесть откуда взявшейся салфеткой, отмахнулся от меня дух. – А бес? Мучая праведника, он останется в изоляции, а это и для чертей страшно! Даже сам Сатана старается не нарываться на галактическую полицию. Кстати, я посоветовал профессору на всякий случай уехать из Англии.
Что он сказал? Ничего не поняла, но хотелось бы верить в его пространные байки. Что мне еще остается?
– А девочке мы можем вызвать настоящего тибетского монаха? – осторожно спросила я. – Слышала, что в этом загадочном краю местные священнослужители с успехом излечивают все кармические болезни. Даже рак.
– Попробуй, – милостиво разрешил Жемчужный.
– После завтрака я схожу в храм, – чувствуя приятную сытость в желудке, расслабленно провещала я. – Меня пропустят туда?
– Не знаю, – пожал пухленькими плечиками Карл Жанович.– У анахоретов с женщинами всегда проблемы.
– Можно я поеду с тобой, Элис? – хватаясь за новенькую инвалидную коляску, подаренную щедрым господином Ламартом, умоляюще проканючила малышка. – Я ни минуту не смогу прожить без тебя!
– Нет, – вспоминая здешние крутые дороги, категорически заявила я. – Я очень скоро вернусь, родная, а пока с тобой побудет дедушка Карлос.
– Запомни навсегда – самый лучший дедушка в мире! – величественно поднял указательный палец к потолку Жемчужный.
Кэтрин вздохнула, но подчинилась моему решению. Вот что значит пресловутая английская дисциплина.
Спустя полчаса я бодро шагала по извилистой горной тропинке к ближайшему видневшемуся на горизонте монастырю.
Возле ворот, ведущих во внутренний дворик храма, толпился народ. Из маленького окошка в стене святилища доносился запах любимого кушанья тибетцев – цампы, умело приготовленной из ячменя, который поджаривают до золотисто-коричневого цвета, мелют в муку и заливают горячим чаем с растопленным маслом.
Открылась дверь, и к нам вышел длинный, худой монах, одетый в свободное, чуть зауженное в поясе, темно-красное платье. Верхняя часть прикида представляла собой огромный карман, в котором безгрешный представитель нации носил немногочисленные личные вещи.
– Не могли бы вы вылечить мою приемную дочку? – бросаясь в ноги священнослужителю, закричала я.
Впрочем, зачем я так неприлично ору? Не привыкшие к шуму тибетцы уставились на меня как на умалишенную.
– Вы иностранка? – ошеломленно разглядывая мои светлые волосы, поинтересовалось темно-красное платье.
– Да, я из России, – немедленно поднимаясь с колен, с придыханием изрекла я.
– А почему вы не обращаетесь к вашему Христу? – надменно вскинул брови верный слуга Будды.
Многострадальный, нежный Иисус, как же я взгляну когда-нибудь тебе в глаза!
– Он далеко, а вы рядом, – льстиво улыбнулась я. – Не откажите мне в помощи, святой отец, ведь Бог един, и все религии мира приветствуют благие дела.
– Где вы живете, женщина? – вздрогнув от моих напыщенных фраз, уже мягче осведомился монах.
Обрадовавшись тому, что не получила отказа, я указала на гору, у подножия которой, по моим представлениям, примостился наш крошечный домик.
– Хорошо, я пойду с вами, – проследив движение моей руки, смиренно проворковал священнослужитель. – Только обождите немного, я должен уведомить о своем внезапном уходе настоятеля храма.
Ждать пришлось недолго. Я не успела налюбоваться пурпурными отрогами Гималаев, как появился добрый монах. В руках он нес небольшой матерчатый мешочек.
Назад мы шли молча. Мне чрезвычайно хотелось побеседовать с тибетцем о ламаизме, но, с любопытством посматривая на спутника, я трепетно боялась нарушить его священный покой. Возле дома мы остановились.
– Пришли? – выкатилась нам навстречу в инвалидной коляске Кэтти. – Вы вылечите меня, святой отец? Вы обязательно вылечите меня?
Монах потупился.
– Пойдемте в дом, уважаемый,– внезапно материализовался Карл Жанович и бережно взял щебечущего ребенка на руки.
– У вас есть алтарь? – монотонно перебирая в руках отполированные до блеска четки, глухо промолвил необычный гость.
Часовня находилась в правом крыле дома. Под деревянными скульптурами весело горели масляные светильники, зажженные руками истово верующей Ято. Семь золоченых чаш были доверху наполнены святой водой.
– Хотите шашлычков из баранинки, приятель? – с состраданием обозревая истощенное тело пришельца, ни с того ни с сего ляпнул «маркиз да Ламарт».
– Чего? – растерялся от кощунственного предложения темно-красный прикид.
– Мяса, – кинулась на помощь Карлосу Кэтрин. – Почему на вашей одежде заплаты, преподобный отец? Вы бедны? У меня сохранилось немного денег, и, хотя я теперь небогата, вы можете на них рассчитывать.
Я внимательнее присмотрелась к платью смутившегося благородного гостя. Действительно, на нем с достоинством красовались многочисленные лоскуты более темной по цвету ткани.
Ах уж эта детская непосредственность!
– Я не ем животных, – вздрогнул от предложения плохо, по его мнению, воспитанной девочки ошеломленный эскулап. – Уложите ее на подушки.
Тотчас сникнув, Кэтти покорно примостилась под алтарем и испуганно захлопнула потемневшие от стыда глаза.
– Готова? – поинтересовался наконец-то успокоившийся лекарь.
Малышка кивнула, элементал судорожно сглотнул слюну. Я пристально вгляделась в бедного ребенка и, к своему удивлению, обнаружила в нижней трети позвоночника разнообразные черные пятна. Словно пиявки, они прилепились к покрасневшим от воспаления и боли позвонкам, высасывая из них жизненную энергию.
«Ура! Я вновь обрела экстрасенсорные способности, а потому необходимо убрать эти отвратительные кляксы», – решила я и принялась мысленно, по ходу часовой стрелки, стирать их с неподвижного тела крошки.
Не обращая внимания на посторонних, я свирепо завращала глазами.
«Пятна стали светлее», – удовлетворенно подумал священнослужитель и зашептал замысловатую мантру.
«В самом деле, скоро они побелеют», – согласилась я с наблюдательным святым отцом.
«Их уже нет? – удивился про себя тибетский монах. – Так быстро я еще никогда не лечил людей! Ом! Мани падме хум»!
«Спасение в самом себе», – с изумлением перевела молитву на русский я.
Все-таки здорово знать все языки мира и читать чужие мысли!
– Поднимайся, – засовывая в карман деревянные четки, приказал юной пациентке взыскательный эскулап. – Поднимайся и подай мне воды!
Кэтти несмело пошевелилась и, испрашивая у меня разрешения, растерянно посмотрела в мои глаза.
– Иди ко мне, – ласково позвала я оробевшую крошку. – Иди ко мне, дорогая.
Трясущимися руками опираясь на бездушную каменную стену, осторожно, будто на острие кинжала, Кэт поставила свои иссохшие ножки на начищенный до блеска пол тибетской часовни.
– Я стою? – затравленно озираясь по сторонам, дрожащими губами прошептала потрясенная девочка. – Я буду ходить, Элис?
– Обязательно! – подхватывая на руки ее легкое, утомленное вертикальным положением, тельце, неожиданно заплакал осчастливленный домовой.
– Унесите ее, – сухо велел элементалу непорочный сын великой нации и наконец-то обратил на меня холодный взор узких карих глаз.
– Вы просили воды? – чувствуя себя ученицей, не выучившей заданный урок, пролепетала я.
– Я не хочу пить, женщина, – вдруг осветился улыбкой обстоятельный слуга Будды. – Почему вы так хотели вылечить этого ребенка?
– Я люблю ее, – удивилась я диковинным словам лекаря.
– Но слабый человек представляет собой опасность для окружающих! Например, для вас, – озадачился преданный слуга Господа.
– А сострадание? – поразилась я. – Неужели в вашей религии нет элементарного сострадания?
– Все христиане боятся смерти, – поморщился темно-красный плащ, – а между тем смерть – это рождение. Как мы снимаем с себя поношенную, приевшуюся одежду, так и душа освобождается от прежнего бренного тела, чтобы обрести новое: молодое и сильное.
– Вы говорите о реинкарнации? – насторожилась я.
– Существует миллион миров, обитатели которых наблюдают за нами как за опасными животными, и среди них находятся те, которые жили когда-то на Земле, – игнорируя мой вопрос, продолжал разглагольствовать тибетский праведник.
Хотите сказать, что…
– Нет ни Ада, ни Рая! – патетично воскликнул святой отец. – Христиане слишком самонадеянны, так как считают, что Сатана и компания ночи не спят, дабы в поте лиц своих ежечасно изготовлять отступившимся дрова и топить для них прожорливые котлы. Отчаянно греша, ваши себялюбивые соплеменники мечтают безмятежно восседать в белоснежных кальсонах и кружевных пеньюарах на облаках, чтобы там обучаться игре на скрипке!
– Но я была в раю, в чистилище и в преисподней! – изумляясь неподдельному возмущению ораторствующего ламаиста, пролепетала я.
– То было лишь сновидением, – взмахнул неожиданно мускулистыми руками миндалеглазый горец. – После смерти физического тела свободная душа стремится увидеться с теми, кого любила и уважала на Земле, потому что пребывала с ними в гармонии. И мы никогда не встретим в потусторонней жизни презираемых нами, ибо неуважение вызывает диссонанс, а в благословенной Стране Золотого Света какофония немыслима.
– Вашими бы устами да мед пить, – наблюдая за одухотворенным лицом праведника, печально молвила я. – Да прости меня, Господи, за крамольные разговоры!