ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
ЧАСТЬ V. ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
ГЛАВА 7. ПОТОМКИ УНАГДЫ.
Ночью мы остановились, не желая испытывать судьбу. К тому же, я не мог продолжать свою работу. От напряжения и усталости очень кружилась голова, под вечер я едва не терял сознание. Аарн и Ната устроили наш кораблик в такой же тихой бухточке у правого берега. Мы сидели у костра, и нас грызла совесть за то, что мы бросили Терезку одну в каюте. Время от времени все бегали её проведать, я тоже кое-как доковылял. Но жену Хрота не грызло ничто. Она спала и улыбалась счастливой улыбкой. Безымянный ребёночек тоже спал и не мумыркал. Наверное, характером в маму пошёл. А вот внешностью он пошёл в отца: и волосики у него тёмные, и реснички, и брови. От Терезки мальчику достались только очень светлая кожа и длинноватые пальчики. Я размышлял, не захотят ли Корки с новой силой избавиться от него насильственным путём. Зачем им внук анчу? Хорошо, однако, что Хрот даже ни звуком не дал понять, что хотел бы отдать сына в другую семью. Хрот – он хороший человек и хороший отец. Первым из Корков оставив при себе ребёнка от анчутской женщины, он совершил неслыханный по смелости поступок.
Проведав Терезку и её сына, я вышел в коридор и наткнулся на Рики. Он подозрительно топтался у крохотного чуланчика, который весь был отдан под сокровища экспедиции.
- Ты чего? – спросил я замершего в неудобной позе братца.
- Э-э-э… Куртку взять хотел я.
- Почему там?
- Ну-у-у… Забыл там.
- Бери да пойдём.
- Ты иди первый, а я приду потом.
Те, у кого есть дети или младшие братья, сразу скажут, что дело нечисто. Я мигом распахнул дверцу чуланчика. Там, на сундуке, сидела Лала и лихорадочно листала облезлую книгу, из которой я вырвал картинку.
- Рики, я не найду рисунок никак, - сердито произнесла девочка не оглядываясь.
- Страница двадцать девятая, - подсказал я.
Книга аж взлетела к потолку – до того Лала перепугалась. Получив корешком по темечку, она залепетала какую-то чушь о том, что решила почитать на ночь. При этом в руке у неё я видел бритву.
- Хотели раритет испортить, - кивнул я. – Зачем?
- Э-э-э…
- Ну-у-у…
- Картинка не понравилась? – домогался я.
- Так ведь этого самого…
- Кто ещё видел? – угрожающе прошипел я.
- А никто, - отрапортовал Рики.
- А кто-то выдрал, - не отцеплялся я.
- Так, может, Терезка? Она читала.
- А ты, Миче, что, тоже по этому делу? – захихикала Лала.
- Откуда ты знаешь, что картинки нет? – догадался спросить Рики.
- Что двадцать девятая страница? – добавила девочка.
- Брысь! – скомандовал я.
Дети кинулись к выходу, дверца открылась раньше – и они сналёту врезались в живот Кохи. В руках у старшего Корка была бритва. Он едва успел её поднять и никого не поранить. За спиной Кохи маячил Хрот. Я приветливо помахал рукой:
- Почитать захотели?
- Э-э-э… Да.
- Вон ту книжку.
- Так уж её почитали, - сказал я и, вытолкав детей в коридор, вышел сам.
- Почему думаем, что больше никто не видел? – полюбопытствовал я.
- Потому что это мы книгу нашли. Я и он, - ответила Лала.
- Потому что её Терезка сразу читать схватила, только сначала поспорила с Аней, - сказал Рики.
- Тут подошёл Лёка, но он только немного полистал и ничего не сказал.
- Ната Мадинке передала, чтобы та по-быстрому перечитала песню Еона на привале. Вроде, там слова отличаются от каких-то других.
- А Кохи сказал, что не так уж сильно и отличаются, что он с детства помнит именно эти слова.
- Но тут надо было уже отчаливать, поэтому Аня забрала книгу у Хрота и отдала Терезке. Всё равно, сказала, сейчас нам некогда будет читать.
- Ни читать, ни спать, ни есть. Пусть, мол, Терезка читает первой вместо того, чтобы смотреть на разлив и пугаться.
- Так что, кроме нас и Терезки картинки никто не видел.
И дети припустились от меня с большой скоростью.
Терезкина дверь приоткрылась – и юная мать спросила полумрак коридора:
- Ну что, милый, всё?
- Конечно, Терезик! – ответил я, подражая голосу Хрота.
- Миче?!
Тут уже я порысил с места преступления, на ходу подмигнув Терезкиному удивлённому глазу, что таращился из щёлки. И чуть не сбил на лесенке Нату и Аню. В руках у Ани была бритва. В проёме, на фоне неба, маячила фигура Мадинки, стоящей на карауле.
- О! – сказали девочки, увидев меня.
- Тикайте, - посоветовал я. – Там крадутся Кохи и Хрот. Совершили преступление против истории.
- Да? – озадачилась Ната.
- А мы тут как бы… - начала было Аня.
- Утеплиться зашли, - закончила из проёма Мадина.
- Нам не во что утепляться, - напомнил я.
- А! Ну, тогда пошли-ка к костру.
- Бриться раздумали? – я едва сдерживал смех.
- Бриться? Ну… Да, - и девчонки быстро исчезли из поля моего зрения, потому что снизу послышался голос Кохи:
- Терезик, картинки нет.
- Как нет? – изумилась Терезка.
- Понять невозможно. Никто ведь не видел. Только Хрот и я.
- Миче видел, - откликнулись дуэтом муж и жена.
- Миче? Вряд ли он заметил. Если в книге нет заклинаний, его такая книга не интересует.
- Странно как-то, - пришла к выводу преступная троица.
- Как вы могли не сказать мне, что в книге такая картинка? Я бы в самый первый день сама её вырезала, - оскорбилась Терезка.
- Не до того было.
Я поспешил к костру и сел рядом с Натой, которую так и распирало от сдерживаемого смеха. Она припала к моему плечу, и мы с ней так смеялись под осуждающим взглядом терзаемого беспокойством Петрика! Кажется, все водевили Кохи для нас сейчас были не смешнее этого случая. Рики с Лалой хохотали тоже. Мадинка и Аня фыркали – фыркали, потом убежали от костра, чтобы где-нибудь там как следует просмеяться. Братья Корки переглядывались недоумевающе. Хрот, кажется, и вовсе был потрясён. Но, когда до Кохи дошло, что случилось, он расхохотался тоже, и смеялся так, что даже икать начал.
Честно говоря, разговор в тот вечер у нас совсем не клеился, и веселье наше носило истерический оттенок. Завтра нас поймают, бросят в тюрьму, а пока мы будем прохлаждаться в камерах, случится переворот, и всех убьют. Ну и всё. Не о чем говорить. Единственное, что мы обсудили тогда – так это то, что всей толпой не сунемся в Някку. Где-нибудь спрячем «Комарик», и двое – трое из нас пойдут на разведку. Потом разберёмся в ситуации. Судёнышко пусть будет наготове, может, компании самой придётся спасаться. И это при том, что Петрик, вроде, ещё недавно говорил, будто можно уже не бояться. Взрыв завода в имении Лалы подорвал нашу, слабую ещё, веру в счастливый исход. Мы стали опасаться, что пока тут сидим у костра, в наших домах хозяйничают бандиты Корков. Иногда голубиная почта – это зло, если служит на благо озверевших противников короля, недовольных реформами продавцов отравы. Рики, правда, нашёл в этом кое-что хорошее:
- Зато больше никто не будет издеваться над голубями. Представьте, сколько птиц передохло на дурацком заводе! А эти выживут, поправятся и птенчиков выведут.
- Хротик, расскажи что-нибудь, - попросила Лала.
- Нет, солнышко. Настроения нет.
- А у кого есть? Петрик, расскажи сказку.
- Отстаньте от Петрика, - тихо прорычал Малёк.
- Миче, расскажи сказку.
Я честно попытался:
- Ну, жили-были… Чёрт его знает, кто там жил-был. Ничего в голову не лезет.
- Мадиночка, расскажи сказку.
Аарн усмехнулся:
- Лалочка, расскажи сказку.
- Я? Нет. Лучше мы с Рики спать пойдём. Скучно с вами.
Но Рики, я думаю, в тот вечер никто бы не отцепил от меня.
- Подожди, Лала, - позвал Аарн. – Я расскажу.
- Расскажешь сказку? Правда? – Инара вцепилась в брата тонкими пальчиками и посмотрела на него с обожанием.
- Я не сказал, что сказку. Просто меня попросили открыть вам то, что вы хотели бы знать.
- Историческую правду! – обрадовался Хрот.
- Историческое преступление, - не удержался я от намёка на бритву, принесённую Корками в чулан с ценной книгой.
Но Аарн действительно вёл речь об исторической правде, завеса над которой чуть приподнялась перед нами с Петриком в Айкри.
По словам Кереичиките, сами его приятели - призраки попросили его о таком одолжении, а он решил, что сейчас самый подходящий момент – ведь не известно, когда мы ещё соберёмся в таком составе. Он сказал:
- Никто не знает, как оно всё было в те времена, а я знаю, потому что слышал из первых уст, и только правду. А правду никто не знал даже в те времена. Кроме троих.
- Они тебе прямо в древности рассказали? – не выдержал Рики.
- В современности. Я же «не тот», поэтому пугаться мне не было смысла. Я спокойно приезжал в свою глушь, а они сначала зашли посмотреть, кто тут храбрый такой, и, видно, я им понравился. Стали заглядывать на огонёк.
- И на чаёк, - ехидно вставил Петрик.
- Чай им без надобности. Но они составляли нам с Саей компанию, когда мы были не против.
- Унагда и Гиббери - нормальные люди. Я их тоже не боюсь, - вставила Сая. – С ними приятно поболтать. А вот с тем Миче - когда как. Странный он. Нудный. Временами противный. Я даже думаю: не бил ли он Унагду, когда был её мужем? Они все запутались однажды.
- Ну да, - подхватил Аарн. – они запутались в своих отношениях, и в отношениях с миром, и с разными людьми. Эта женщина, Унагда, Миче, Принёсший Солнце, и Гиббери, в молодости работавший шаманом.
Я не знаю, что приятного в этом знакомстве и как можно не бояться. Петрик тоже состроил соответствующую физиономию, и мы спросили, не опасно ли рассказывать подобную историю прямо в горах по одну из сторон прохода Айкри? Аарн был уверен, что нет.
- Им довелось жить во времена страшно тяжёлые, ну, да вы знаете. И вот, оставив свою жену и детей… Да, у того Миче были сыновья, в ту пору очень маленькие. И он оставил их, чтобы где-нибудь в странствиях набраться божественной мудрости, учиться у великих учителей, познать мир и его тайны и вернуть своему народу хорошую погоду и здоровье. По крайней мере, так он объявил перед уходом. Он узнал всяких тайн, хоть отбавляй, но к цели своей не приблизился. Ну что он мог сделать с изменившимся климатом? Тот Миче вернулся домой, чтобы затем попытать счастья в других мирах. Причём, мир Навины, например, казался ему диким, туда он не захотел. Тот Миче провёл некоторое время в Доме Ожидания в пещере Гремящий Холод.
- Это там, где прятали Доброе Сердце Эи, - показала свою осведомлённость Инара.
- Он совершал обряды, очень тайные, которые помогли ему невредимым проникнуть…
- Аарн, - подал голос Рики, - значит, между своими двумя путешествиями тот Миче вернулся домой? Он навестил свою семью?
- Навестил, - кивнул Аарн, - но всё было непросто. Унагда, которая много лет ждала того Миче из его странствий и одна растила детей, устала от ожидания. Она полюбила Гиббери, который никуда не уходил, жил в пещерах со своим народом, заботился о нём, помогал Унагде советами и делами, боролся с сыростью, холодом и болезнями. Он ставил перед собой гораздо более простые цели, чем тот Миче. Например, посылать лекарей на учёбу к людям с поверхности, улучшить вентиляцию, подумать о том, как бороться с сыростью и холодом, как освещение сделать ярче… Анчу совершали разные обряды, уговаривая Эю вернуть солнце. Считали, что это должно помочь. Но Эя за что-то разгневалась на своих внуков, и всё становилось только хуже. Вот в такие тяжёлые времена Унагда полюбила Гиббери, а тот полюбил её.
- Любовный треугольник, - встрял драматург Кохи.
- Ой, не знаю, треугольник ли, и был ли вообще тот Миче способен на любовь. Унагде было стыдно, хоть она полюбила человека достойного и всеми уважаемого. Она боялась связать свою судьбу с Гиббери. Унагда Агди родилась в Айкри, а там такие вольности не поощрялись. Разводы были запрещены. Женщины должны были безропотно подчиняться. Выйдя замуж в Нтоллу, она обнаружила в себе небольшой дар… хм… Нет, я не могу назвать это предвидением!
- Это послевидение, - сострил я.
- За это послевидение над ней все посмеивались, и Унагда веселилась больше всех. На неё свалилось множество забот, она повзрослела, поумнела, осмелела, следовала новым обычаям, но то, что восприняла в детстве, из неё было не вытравить. Унагда стояла во главе Нтоллы и считала, что должна быть образцом для других женщин.
- Значит, тот Миче был королём? Унагда из Айкри вышла замуж за короля Нтоллы! – воскликнули дети.
- Не знаю, можно ли назвать королём того, кто в трудный час переложил заботы о подданных и маленьких сыновьях на плечи жены и утопал хлебать божественной мудрости, - сердито высказал Аарн своё мнение. Сая глянула на него восторженно. – По сути, правили Унагда и Гиббери. Теперь вам ясно, что женщина не могла связать судьбу с другим до тех пор, пока она хотя бы не выяснит отношения с супругом? Она согласна была терпеть его присутствие в своей жизни, наступить на горло собственной любви, если бы он проявил себя, как глава страны, семьи, как заботливый отец.
- Ясно, - эхом откликнулись мы.
- И вот он вернулся после первого своего путешествия, но был теперь далёк от текущих дел и никак не хотел в них вникать. Какие там ещё водопроводы, какая вентиляция? Какое это имеет отношение к божественной мудрости? И тот Миче отправился к Дому Ожидания. Унагда простила бы, но он проявил к ней и детям такое равнодушие, что она была потрясена. Да и не только она. Унагда заговорила о том, что больше не любит мужа, а тот лишь плечами пожал. Она предупредила, что разведётся с Миче, а он ответил: «Хорошо». И сказал, будто не верит, что мямля из Айкри способна пойти против супруга. Жестоко посмеялся над ней и ушёл.
- Ну, вообще!
- Когда он, несмотря на её уговоры, сунулся в чужой мир, откуда можно было ждать лишь бед, Унагда сдержала слово, развелась с тем Миче и вышла замуж за Гиббери.
- Смело.
- Правильно сделала.
-Абсолютно. Люди были рады этим переменам. Они признали Гиббери своим правителем. И, между прочим, он был сильным магом. С ним было не так страшно. И уже начались изменения к лучшему, потому что вентиляция и хорошее отопление – великие вещи. И вот тут-то вернулся тот Миче, причём насовсем. Не тот у него уже возраст был, чтобы продолжать по мирам шляться. А никто и не думал, что оттуда возвращаются. Люди отказались признавать его королём, хоть именно он правил изначально, а Унагда приехала к нему из Айкри.
- Ну надо же!
- Да. А он вернулся и принёс это солнце. Сказал, что и не помышляет о власти. Он поселился в отдельной пещере на отшибе и объявил, что цель его жизни – нести вечно простуженным людям здоровье. Прошло сколько-то лет. Люди накупили этих солнц и вместо всех своих простуд получили гораздо большие проблемы, только не понимали, откуда.
- Накупили? За деньги? Легенда говорит, что светильники люди получили бесплатно.
- Бесплатно! Смешно. Вы же купеческие дети. Подумайте, за какие шиши тот Миче покупал сырьё? На что он жил, истратив столько средств на путешествия? И потом, где вы видели человека, что делится божественной мудростью бесплатно?
- Да. Это аргументы.
- Это факты. Я знаю точно: тот Миче продавал солнца, кушать-то ему надо было. Чтобы не зависеть от королевы и её увещеваний, он отказался от содержания, назначенного Унагдой. Тем временем выросли его сыновья и подрастали сыновья Унагды и Гиббери. Королева оказалась на редкость плодовита. Выросшая в Айкри, она совсем не пыталась контролировать количество детей. Сколько Эя дала – столько и хорошо. Да ещё рождались у Унагды двойни. И всё мальчики.
Возможно, отцы настраивали сыновей друг против друга. Но, скорей всего, Унагда просто не смогла их правильно воспитать. Она была женщиной из Айкри, и не имела права выступать против мужчин. Даже против сыновей – ведь они тоже мужчины. Она обязана была им потакать, жертвовать собой ради их интересов. Так её учили в детстве. Но она вынуждена была вести себя, как королева, робкая девушка сильно изменилась. Унагда могла твёрдой рукой править Нтоллой, решать судьбы разных других мужчин, но почему-то ей казалось, что перед сыновьями она обязана ходить на цыпочках. Всё время чувствовала себя виноватой перед ними. Может, оттого, что почти не занималась детьми, поручив воспитание нянькам? Королевы – очень занятые люди, особенно, в тяжёлые для страны годы. Это Гиббери жалел и любил свою избранницу, а в детях не было уважения к матери. Дети разных отцов ненавидели друг друга и без конца враждовали. Ухудшали ситуацию в тяжёлые Мрачные времена. Драки и смертоубийства стали обычным делом. К Унагде обратились с просьбой унять выросших сыновей и примирить две враждующие партии. Ничего не вышло. Король и королева быстро теряли авторитет, зато Миче, Возвративший Солнце, стал героем и любимцем. Отголоски этих событий влияли на жизнь всего континента. Миче, внимание! Ты спрашивал, чем НАСТОЛЬКО провинились анчу перед другими народами, что их не хотят видеть у власти. Вот именно этим.
- Несоблюдением карантинных мер, - поделился я своей догадкой. – Солнца продавались людям с поверхности, но тем казалось, что анчу просто распространяют заразу.
- И это тоже. Солнца – само собой, но распри в доме Унагды замучили всех, причинили много вреда. Большая работа Гиббери по укреплению связей с людьми с поверхности пошла коту под хвост, как только мальчики стали самостоятельными. Никто не верил, что потомки Унагды могут править мирно и мудро. Народы гор и долин заботились о своем спокойствии.
- Да, Аарн, это очень понятно. Видно, вражда была очень сильной.
- Да не то слово! И, на свою беду, именно в это время Гиббери раскрыл вред солнц и попытался вразумить свой народ и этого самого Миче. Но с солнцами было хорошо, тепло, сухо и удобно. Слова правителя встретили, мягко говоря, с неодобрением. Тот Миче отрицал всё и говорил, что прекрасное изобретение приносит лишь пользу, а проблемы со здоровьем – это последствия тяжёлых лет. Он прибег к клевете и оболгал Гиббери. Именно эта клевета и попала в учебники. Он говорил, что правитель обнищавшей империи анчу хочет иметь свою выгоду от продажи солнц, а потому, получив отказ от благородного Миче, не пожелавшего поднять цену, распускает слух о вреде его светильников. Ну, и всё закончилось, как закончилось.
- Сказано, этого Миче растерзала толпа, науськанная Очень Злым Шаманом. Потому что в праздник, с потолка, прямо на людей обвалилось самое большое солнце. Тот Миче хотел, чтобы оно обогревало сразу всю Нтоллу.
- Они погибли оба, потому что тот Миче был тоже не промах и знал толк в науськивании. Гиббери не смог постоять за себя – магия была убита светом солнц. Он защищал свою власть, а тот Миче рвался к ней. Хотел занять утраченный престол.
- Ну, это ты и загнул, Аарн!
- Нет, так и было. Вот такая она, божественная мудрость, обретённая этим изобретателем. Всё свелось именно к этому. Понимая, что потерял авторитет за годы странствий, тот Миче пытался восстановить его. Принёс в пещеры свет и тепло. А Унагда, как спутница жизни, того Миче не интересовала.
- Он её никогда – никогда не любил?
- Он женился на ней потому, что хоть она и родилась в Айкри, её предки раньше правили Нтоллой. Женитьба помогла Миче укрепить своё положение, потому что его права на престол были сомнительны. Добившись своей цели, укрепив свою власть, он всё взвалил на плечи Унагды и отправился в странствия. Не думал, что у неё тоже есть цели и желания. Никогда не жалел ни её, ни детей, которых подвергал опасности быть убитыми.
- А наука? Что он там лопотал про науку?
- А все такие лопочут о высокой идее. Наука ради науки, свет, рождающийся из воздуха, вот вам великое изобретение – и плевать на вас же. Высокие идеи – просто пустые слова. Власть и деньги – вот двигатель науки, как сказал наш собственный Миче.
- Ясно. А что Унагда?
- Она переживала безумно. Ей казалось, что она виновата в гибели любимого супруга. Но и такого благородного Миче ей было жаль – она купилась на его хитрые речи. Дети разочаровали Унагду, не были ей поддержкой. Они продолжали интриги, свары и побоища, ничуть не заботясь об убитой горем матери. Каждый обвинял её в гибели отца. Она устала от всего этого и ушла глубоко и далеко ото всех, объявив сначала, что в обмен на светильники даёт исцеление от всех болезней. Ну, почти от всех. Она никого не осуждала, не объявила во всеуслышание правду, не подтвердила слова Гиббери. Женщина из Айкри не может осуждать своих мужчин. Не имеет права говорить о них худо. Как ни крути, тот Миче был отцом её старших сыновей. Оттого для наших с вами современников остались тайной губительные свойства солнц. Муж успел оставить Унагде рецепт лекарства и научить, как уничтожать светильники. Незадолго до гибели сделал эти открытия.
Кто-то, доведённый до отчаяния, пришёл к Унагде, как к последней надежде, а потом народ потянулся косяками. Но сама королева заболела и умерла от того, что возилась с отравой. Незадолго до смерти, она собрала шаманов разных племён анчу и научила их, как справляться с напастью. Почему Унагде пришло в голову дать этим людям завет всё оставить в тайне, уничтожать светильники лично? Наверное, всё по той же причине: сохранить репутацию двух её мужчин. Шаманы самоотверженно разбирали солнца и раздавали людям лекарство и текст молитвы, придуманной королевой. Все они погибли, некоторые потеряли своих наследников и учеников. Так был нанесён страшный удар по магии анчу.
Занявшись избавлением своего народа от светильников, Унагда пустила дела на самотёк, предоставив сыновьям грызться за престол. Но он не достался никому из них. Род Унагды едва не пресёкся тогда. Потому-то власть на исходе Мрачных времён захватил совсем посторонний человек.
- Да, мы знаем.
- Только не знаете, откуда он. А был он из Красивых Горных Людей, что всегда жили по соседству с анчу. Был внешне похож на нас с Инарой. Он родился в пещерах, был в ту пору очень молод и переживал за народ, который считал своим. Был разумен, энергичен и предприимчив, и уже успел завоевать популярность. Заняв пустующий престол, и разом прекратив безобразия, он стал любимцем и авторитетом.
- И женился на королевне Някки! – подпрыгнула Лала. – И жизнь стала налаживаться. Он призвал анчу покинуть пещеры и жить в тёплых сухих домах, на чистом воздухе, у целебных источников - это полезно для здоровья. Только потом его потомок не оставил наследников – и к власти пришли Охти. У меня по истории высший балл!
Аарн продолжил, одобрительно кивнув:
- Светлая Эя, разумнейшая из сестёр, не любит распрей. Она допустила, чтобы эти трое в виде призраков вели среди гор подобие жизни. Древние таблицы у входов в Айкри – это просто памятник Унагде с записью её то ли вещего сна, то ли специально сделанного предсказания. Это память о тех временах и о счастливом избавлении от ядовитых светильников. Призраки обосновались в Айкри, потому что оттуда родом Унагда и Гиббери. Развлекались тем, что пугали прохожих – только от скуки. Помирились за столько веков. Потом подружились со мной и Саей. Не знаю, чем мы им понравились. Они ждали того, кто решит спор, который обязаны были завершить перед лицом светлой Эи.
- Понятно: о власти, корысти, науке, ответственности и любви.
- Якобы тот, на кого укажет Эя, должен пройти череду испытаний, должен добровольно согласиться на них. Или же – отказаться. Да. Или отказаться. В зависимости от выбора, в зависимости от того, как будут пройдены испытания, не остановится ли избранный на полпути, не свернёт ли, спор будет решён так или иначе. Судьба всего будет решена тем, на кого укажет мудрая Эя. Она указала на Миче и Петрика, всё разделивших пополам, согласно тому предсказанию.
- А-а-ах! – пронеслось над полянкой. Все смотрели на нас с Чудилкой взглядами, полными восторга.
- Но дело вот в чём, - смеясь заговорила Сая. – Призраки считали, что избранного придётся долго вводить в курс дела и ещё дольше уговаривать пройти испытания, а что за испытания, они понятия не имели. Но всё решилось без них. Да, Аарн?
- Так и есть. Всё началось давно. Наших призрачных товарищей просто поставили перед фактом. Миче и Петрик сами, добровольно ввязались в это дело. Причём, задолго до того, как обнаружили первый светильник. Всё взаимосвязано. Чудилка с ума сходит от беспокойства за природу Винэи, озабочен здоровьем моряков и рыбаков. Корки наладили вредное производство, а вашу компанию вдруг высылают из Някки из-за разбушевавшегося Миче, из-за событий в столице. Ему и Петрику попадается кулинарная книга заклятий. Эти двое внезапно поворачивают к месту будущих событий, хотя могли бы весной вместе со всеми проделать путь по рекам. И пожалуйста – они не проходят мимо дома, где поселилось несчастье. Имели право не пойти с Тотом, ведь так? Могли бы развести руками и отказаться от поисков причины беды. Сказать: «Ничего не понять. Обратитесь к докторам и священникам». Но это такие люди, которые не отвернутся от того, кто просит о помощи. Мало того. Они едва не разделили судьбу Унагды, но не бросили борьбу с отравой, убивающей совсем не знакомых им людей. Я думаю, светлая Эя, разумнейшая из всех, для того позволила мне уцелеть в пути и не попасться Воки, чтобы я пришёл на выручку, тем, на кого она указала. Но, если бы однажды Миче первым не пришёл мне на помощь, они погибли бы в лесу от этой самой череды испытаний. Одно вытекает из другого.
- Когда это я помог тебе, Аарн? – поразился я.
- Ты спас мне жизнь, но не о том речь.
- Когда? - пристал я. – Это ты спас меня и Чудилку.
- Отстань, Миче. Потом расскажу. Но так и есть: я жизнью тебе обязан.
- Да вы в расчете уже, - напомнил Малёк, но Аарн лишь головой покачал. Он не считал свою помощь нам чем-то существенным. Просто сбылась его мечта познакомиться с нами. Такой вот странный Аарн. Я отстал.
- Спор окончен? – осторожно спросил Рики.
- Нет, - сказали хором Кереичиките, Сая, Петрик и я.
- А как узнать, что завершён? Когда король всех преступников арестует?
- Арестует он нас, - напомнил Лёка.
- Спор будет считаться завершённым, когда вернётся солнце, - сказал Аарн. - Вернее, ЕСЛИ оно вернётся.
Мадинка спросила:
- Как это - вернётся солнце? Если ты о светильниках, то они уже вернулись. Надо ждать, когда вернутся ещё раз? Я не хочу. Или опять исчезнет наше настоящее светило и начнутся новые Мрачные времена? Это хуже всего! Только не это!
- А я не знаю, - состроил недоумевающую рожицу Аарн. - Но когда это случится, мы поймём.
- Потому что это просто о хорошем настроении, я вам всегда говорю, - тоненько крикнула с палубы кое-как выкарабкавшаяся на свежий воздух Терезка. – Вы спать идёте? Завтра день ужасно тяжёлый.
- Кошмарный день, - вздохнул Петрик. – Но ладно, пока мы вместе, мы скажем, да, Кохи?
- Да, - кивнул тот. – Почему бы и не сказать.
- Сидите и молчите. – Малёк опустил на плечо Петрика здоровенную лапу. – Не говорите того, о чём пожалеете.
Так, понял я, приехали. Снова Малёчек, а, может, и не только он, знает то, чего мне знать не позволено. Ладно, хорошо.
- Чудилка, - тихо позвал я. – Прекрати уже извиняться.
Кохи рассмеялся, услышав мои слова:
- Нет – нет! Это можно сказать. Специально для Миче, хотя никто из вас не знает.
- Мы об этом не пожалеем, это даже смешно, - улыбнулся Чудила. – Я не пожалею. Я не люблю многих из Корков. Только, как вы знаете, ничего не имел против дружбы с тобой, Кохи, и с тобой, Хрот. Я Мадинку люблю. Я рад, что Миче вас принял в нашу компанию.
- А что смешного? - удивилась Лала. - И почему ты, собственно, должен быть не рад?
- Потому что я – один из потомков того самого Гиббери и Унагды. Я всегда это знал от родителей. Миче прав – он увидел сходство на рельефе. Но не болтайте об этом пока – это большая тайна. Нашей семьи и королевской семьи. Фамилия Охти пошла от Гиббери. Я в родстве с Охти, вы знаете.
- А мы, - сияя прекрасной улыбкой сказал Кохи, - потомки того самого Миче, Принёсшего Солнце. И Унагды той самой. Тоже большая тайна, но мы всегда знали. Фамилия того Миче была Корк.
- Ага! - обрадовалась Терезка. – А наш Миче как раз спрашивал, откуда они взялись, эти два рода, и почему оба претендуют на престол. Вот теперь Миче знает. И я, оказывается, тоже!
Пока ребята то восторгались, то удивлялись, то шутили по этому поводу, я переживал большое огорчение, не оставлявшее меня с момента встречи с призраками. Не очень здорово быть тёзкой некоторым личностям. Зато, вот как славно дело повернулось: представители некогда враждующих родов теперь шутливо пожали друг другу руки и очень рады своей дружбе.
Я щёлкнул смутившуюся Лалу по носу: помнится, она утверждала, что в ней нет ни капельки крови анчу. Ещё вид приняла такой высокомерный, аж косички встопорщились! Ох, знала девчоночка всю свою семейную историю, но свято соблюдала тайну, завещанную предками!
- Анчутка! – улыбнулся Петрик. - Я говорил тебе, что у Охти и Корков был общий предок, причём женщина. Эта женщина – Унагда Агди.
Мой младший брат спросил:
- Агди – это фамилия такая?
- Так её звали.
Рики почесал нос:
- Так ты, Чудик, наверное, узнал своих предков в Айкри?
- Конечно. Они не скрывали имён.
- Надо же, как интересно! Лала, поедешь со мной к дяде Раппу? Я тоже хочу с привидениями поболтать.
- Да! Да! Поеду! Хочу! – заверещала девчоночка. – Полезем в сумерки в горы! Познакомлюсь с Унагдой!
Почему-то при этом заявлении не проснулся мой старый страх. Я не завопил, пугая друзей: «Что вы? В горы? Ночью? Одни? Не смейте! Караул!» Наоборот, я подумал, что, должно быть, это интересно для детей – встретить в сумерках призрачных предков Чудилки и Кохи, поболтать с ними, похихикать над смешными предсказаниями Унагды… Я сказал:
- Тогда лучше не к Раппу, а сразу к Аарну. Привидения приходят в гости.
Настала тишина, и все посмотрели на меня.
- Кто-то подменил нашего Миче, - хмыкнул Кохи. И все снова заговорили о дальнем родстве Охти, Корков и Тихо, представителей которых, кроме Петрика, никто в глаза не видел.
И тут мне в голову залетела мысль вообще к этому не относящаяся.
- Лёка, - тихонько спросил я, - ты когда-нибудь слышал о родителях Петрика, как о значительных людях? Они дружат с государями, состоят с ними в родстве, у них повсюду важные дела и, подозреваю, они тоже имеют отношение к тайной полиции или чему-то такому. Но читал ли ты о людях по фамилии Тихо? Видел ли ты их фотографии в газетах? Если такой древний у Петрика род, может, ты видел портреты в музеях? Может, вы с Хротом записали пару легенд о подвигах прежних Тихо?
На это Лёка мне ответил:
- Мы записали только легенды о подвигах нашего Тихо. О победе над Длинным Когтем, о морской разведке, о договоре с Найной, смотрительницей целебных вод, и о контракте с детьми воздуха. О том, как вы с ним открыли вред возрождённого солнца, тоже записали. О том, как мы с тобой в пещерах сражались с каменными великанами за Доброе Сердце Эи – эти рассказы также имеются. Сражались деревянной саблей! Современные легенды – тоже интересная вещь. Кохи говорит, нам повезло: мы живём в то время, когда ещё рождаются сказки.
- Лёка, я всего лишь спросил о родителях Петрика. Очень простой вопрос. Тебя в сторону унесло.
Мой друг посмотрел на меня долгим печальным взглядом:
- Того, о чём ты мне тут говорил, Миче, я не видел и не слышал. Ну и что? Если родители Чудика имеют отношение к чему-то тайному, пусть даже к полиции, они должны вести себя… ну да, тихо.
Это справедливо.
Хотя, о Петрике из тайной полиции мы все отлично знаем. О нём не раз писали газеты. Например так:
«Сегодня вечером, перед заключительным концертом студенческого фестиваля произошла драка. Небезызвестный в городе Петрик Тихо из Серёдки вступился за своего друга, ювелира Миче Аги и его младшего брата. Последних принялись оскорблять матросы с Джатского торгового судна «Буян», называя «паршивыми анчу». После того, как борец за чистоту наших парков и водоёмов надел на голову одного из них барабан, матросы бежали с места битвы. Хорошо, что драка с иноземцами произошла прямо у магазина музыкальных инструментов. Его хозяин, болевший за студентов родного города, к этому времени уже стоял на крыльце с новым барабаном в руках. Он понимал, что без барабана выступление ансамбля «Белый лист» было бы бессмысленным, и, к тому же, не желал задерживать ребят. Так, благодаря сознательности наших граждан, ансамбль Някки победил как в драке с беспардонными заморскими матросами, так и на фестивале среди коллективов из других городов. Петрик Тихо рассказал нам, что главное для старших членов ансамбля в этом году – получить дипломы».
Ничего подобного мы никогда не читали о ближайших родственниках Петрика. Они не дрались в юности, не выступали на студенческих фестивалях, не ходили на балы, не участвовали в переговорах, не заключали сделок, не попадались фотографам из газет, не посещали вечеринок, не упоминались знакомыми, не выступали ни за, ни против, не делали крупных покупок. Дворяне, родственники короля, потомки шамана Гиббери. Чудеса, право.
И до того меня почему-то зациклило на этом вопросе, что я не задал Чудилке того единственного, правильного и нужного, который только и должен был волновать меня после рассказа Аарна. Как Охти сумели занять трон Някки и столько веков, столько поколений сохранять тайну своего происхождения и происхождения своей фамилии? Ведь дело не только в том, что они прятали ото всех детей, рождённых с внешностью анчу.
Наши друзья возбуждённо переговаривались. Петрик незаметно отошёл и сел в сторонке. Мне совсем не понравился его понурый вид и то, как он нервно потирал лицо одной рукой, а другой сжимал золотую длинную пластинку, которую всегда носил на шее. И то, что Кохи, сев рядом, так что-то втолковывал ему, будто мой родной дружок очень нуждался в утешении.
Я должен был подойти, но не посмел, наткнувшись на взгляд Лёки, как на забор. Кохи знал, что сказать. Я – нет.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/10/16/820