В первом классе я сидела за партой с Игорем Брусникиным, обыкновенным, вертлявым мальчишкой, проказником и непоседой. Ему я очень понравилась на торжественной линейке, и он упросил свою маму договориться с моей бабушкой, чтобы нас посадили вместе. На уроках он всегда отвлекал меня, заводил разговоры, которые жутко изводили меня. Когда же я пригласила его на свой день рождения, он принёс мне кучу подарков, оправдываясь, что хотел ещё кое-что захватить, но папа (военный) сказал: хватит! Теперь у Игоря своя семья, он тоже военный где-то на Урале.
В классе я всегда пользовалась уважением всех ребят. Меня назначали старостой каждый год. Когда Таисия Николаевна уходила в рабочее время на уколы в поликлинику (у неё было больное сердце), я проводила уроки чтения: читала выразительно сама, слушала, как читают другие, составляла с ними план пересказа, записывая его на доске. Нарушителей дисциплины вносила в «чёрный список». И в классе до прихода учительницы были тишина и порядок.
Мы очень уважали нашу Таисию Николаевну. За её честность, принципиальность и неподкупность. В 3-ем классе, в день её рождения, 17 мая, наш класс, выстроившись, по моему предложению, в 2 ряда перед доской с цветами, при появлении в дверях Таисии Николаевны трижды проскандировал звонкое «Поздравляем!» А она, расчувствовавшись, со слезами на глазах, расцеловала каждого из нас.
Уроки физкультуры проводила у нас наша же учительница: в чёрном трико, немолодая, но стройная. А уроки пения – Эдуард Александрович, мужчина с загорело-красным лицом, надушенный одеколоном, высокий и худощавый. Стоя рядами друг за другом в рекреациях, мы разучили с ним не один десяток песен. Проходил у нас практику и молодой в те годы музыкант Кошечкин, работающий и теперь в балаковской филармонии. А кажется, целая жизнь прошла с той поры. Был у нас и другой учитель музыки в средних классах, запомнился он тем, что нараспев диктовал нам слова какой-то разудалой песни прямо со всеми знаками препинания: « Эх, на Луне, ЗА-ПЯ-ТАЯ! Да, на Луне, ЗА-ПЯ-ТАЯ!».