Дедушкины и бабушкины родственники совсем разные. Дедушкины – умные. Интеллигентные. Зато бабушкины – добрые и душевные. Мудрые.
Дедушкиного старшего брата – дядю Лёню( по паспорту – Алексея Солодовникова) – я видела несколько раз. Со своей единственной дочерью – тётей Ирой ( полное имя - Ираида) – они приезжали к нам не раз. Дядя Лёня - бывший полковник. Тётя Ира работала в каком-то патентном бюро и имела 2 высших образования и ни одного мужа. Они жили вдвоём в двухкомнатной квартире в Волгограде. Одна комната вовсе не была предназначена для жилья: там хранились «фамильные драгоценности», т.е. вещи, которыми давно не пользовались, но которые были дороги для семьи. Она, эта комната, была забита всевозможными коробками и свёртками. Именно оттуда тётя Ира достала жемчужные бусы для Оли в подарок. Ели Солодовниковы всегда в ресторане: У тёти Иры была экзема, и дядя Лёня часто повторял одну и ту же фразу: « У Иры – руки.» По сей же причине бельё всегда относили в прачечную. Они были очень чопорными людьми, хотя и вполне хорошими. У них мы останавливались всей семьёй, когда летели на самолёте в Хосту. Тогда же впервые я побывала на Мамаевом кургане. Больше всего меня поразила Родина-мать: когда мы подошли совсем близко, стало казаться, что она вот-вот упадёт на нас. Мы были такими маленькими рядом с ней, серой и потому особенно жуткой. Размер её мизинца на ноге равнялся росту взрослого человека. Ещё помню Море слёз, - так его назвала мама. Вода переполняла бассейн и переливалась через края. Запомнила скорбную фигуру склонившейся над убитым сыном Матери. Это понятнее христианских скульптур и икон. Это о нас – людях, сильных и мужественных в своём горе. Не запомнила ту музыку, что звучала отовсюду на Мамаевом кургане, но со слов взрослых знала, что это были « Грёзы» Шумана. Они будто заставляли людей умолкнуть на время и, возможно, впервые задуматься так глубоко о самом важном в жизни.
В отличие от « мямликов» Солодовниковых, как они сами называли себя, бабушкины братья Беловы были « шустриками». Один из них жил в Минске ( дядя Костя), другой – в рабочем посёлке под загадочным названием Турки ( дядя Лёша). Дядя Лёша очень весёлый, добрый, но большой любитель выпить, отчего с ним часто случались пренеприятные истории, вплоть до тюремного заключения. Отсидев положенный ему небольшой срок, он не сразу вернулся к себе в Турки, а заехал в Балаково к своей родной сестре, т.е. к моей бабушке. Мама очень волновалась, поскольку оттуда он привёз с собой вшей. Но после санобработки у нас дома, все опасения отпали сами собой. Мама боялась и того, что дядя Лёша каждый день будет пить, а бабушка его всегда жалела ( может, потому что он был самым младшим, а может, потому что был он всегда будто обижен самой жизнью).
Жил дядя Лёша с женой, тетей Аней, простой некрасивой женщиной с рябым лицом, в доме своей матери, главным достоинством которого был огромный сад ( а. может, он казался таким мне, маленькой). Он не был «регулярным парком», а, начинаясь сразу за домом, вёл на окраину Турков, в поля. «Чеховский» вишнёвый сад, в котором, казалось, можно заблудиться…Даже в жаркий солнечный день там было тенисто и прохладно. Больше всего нравился вишнёвый клей, липкий, янтарно-жёлтый, который нитками паутины тянулся, отламываясь от дерева… В Турки я попала однажды, да и то случайно.
С сестрой и родителями мы отправились в дом отдыха «Ударник», что на реке Хопёр под Саратовом. На меня путёвки не было, и мама надеялась пристроить меня с собой в комнате, Поговорив с директором дома отдыха, мама вернулась расстроенной: заведуя прежде каким-то тюремно-исправительным заведением, он сохранил прежний стиль общения с людьми, несмотря на то, что давно уже работал совершенно в другом месте, Ни на какие уговоры и увещевания в пользу моего спокойного нрава он не пошёл, а заявил, чтобы и духу моего к утру на территории взрослого дома отдыха не было…Пару дней мы с мамой тайно ночевали в её корпусе на одной кровати. Но так долго продолжаться не могло, потому что директор дома отдыха был настроен решительно и каждый день совершал проверки и обходы по корпусам. Поэтому мама поднимала меня в 6 часов утра, чтобы до «обхода» вывести из корпуса . Вскоре решено было, что Оля с папой останутся отдыхать в « Ударнике», а мы с мамой поедем в места её далёкоё юности – рабочий посёлок Турки. Иногда нас навещали Оля и папа, скучая без нас. Здесь мы с Олей устроили «головомойку» маленьким жёлтым утятам, усиленно отмывая их в бочке с холодной водой. Прибежавшая вовремя тётя Аня отняла их у нас и заставила унести на солнышко сушиться на зелёной лужайке. Чуть не уморили мы весь утиный выводок.
Пара дней, проведённых в доме отдыха, успели доставить мне радость: катание на лодке с вёслами, кувшинки на длинных стеблях, которые скользкими канатами уходили вглубь Хопра, в самый омут, резные белоснежные лилии, которые Оля вплетала в свою косу…
А ещё танцевальные вечера и конкурс «А, ну-ка, девушки!», в котором принимали участие дамы «бальзаковского возраста». Запомнились и задания, которые предлагались участницам: скороговорка « Расскажите про покупки», которую зрители встречали дружным хохотом, поскольку слово «покупки» никак не выходило правильно - то «попупки», то «капупки». В другом соревновании крупногабаритная дама застряла в спортивном обруче, через который пыталась протиснуться снизу вверх, зацепив за обруч собственное платье так, что чуть не сняла его через голову…