Петь в нашем доме любили. Когда работали и когда отдыхали. Бабушка за швейной машинкой. Дедушка, укладывавший меня днём отдохнуть, располагался, как в цирке, на двух стульях: голова с подушкой – на одном, ноги – на другом, под поясницей – табурет. Сказка за сказкой, песня за песней, - сам себя усыпит, а мне не до сна: « Дедусь, а дальше?» И песни были удивительные: целая жизнь, чья-то судьба в них заключена.
В низенькой светёлке
Огонёк горит,
Молодая пряха
У окна сидит…
-----------------------
Степь да степь кругом…
Путь далек лежит.
Там в степи глухой
Замерзал ямщик…
-------------------------
И особенно такая песня помнится:
Это было давно,
Год примерно назад:
Вёз я девушку
Трактом почтовым…
Льётся песня и не убаюкивает, а будоражит детские мысли: слёзы выступают на глаза – жаль, ох, как жаль девушку, которой суждено умереть молодой, ведь думала она не о себе, а «счастья народу желала». Не песни, а героические легенды… Может, потому и спетая мною первая серьезная песня была тоже «исторической», о Женьке-партизанке, что «мальчишечье имя носила, была в ней великая сила». Папина сестра тётя Валя не раз просила меня, трехлетнюю девчушку, спеть для неё, а я уже знала: стоит затянуть мне «Стоит средь лесов деревенька», и заплачет моя тётка, потому что вспомнит свою сиротскую жизнь, когда девчонкой заменила братьям родную мать, когда недетский крестьянский труд сгибал её спину…
Бабушка любила есенинский «Клён» и, когда пела, казалось, пересказывала свою жизнь. У каждой женщины есть свои тайны: и чудилась в звуках ее голоса тоска по безвозвратно улетевшей молодости – недолюбила, недосказала, не дожила…