Глава 15.
Уилл ничего не понимал в карточных играх – и от этого ему было до ужаса страшно наблюдать за разворачивающимся перед ним действом. Юноша стоял за стулом графа, на расстоянии шага, как и подобает вышколенному слуге – чтобы в любой момент услышать и исполнить приказ своего господина. Уильям видел, что милорд Эдвард вел игру уверенно, твердой рукой выкладывая и собирая с полированной поверхности столика карты – граф выглядел бесстрастным и собранным, но по напряженной спине, еле заметно подрагивающим пальцам и чересчур бледному лицу можно было догадаться, насколько он нервничает на самом деле. Принц Георг, напротив, вел себя совершенно развязно, то и дело прикладывался к бокалу с вином, громко смеялся и размахивал своими картами направо и налево, будто его вовсе не волновал исход игры.
Чувства Уилла словно стократ обострились от страха. Он ощущал волнение своего господина, и каждый раз, когда милорд Шеффилдский медлил с выбором карты, у бедного паренька сердце уходило в пятки. В то же время Уильям видел, как принц за напускной веселостью скрывает торжествующий блеск глаз – и от этих мимолетных, до ужаса трезвых взглядов становилось страшно до икоты. Рядом с Уиллом стоял бледный граф Гарри – он нервно теребил белоснежный надушенный платочек, грозя разорвать ни в чем неповинный батистовый лоскуток в клочья, и переводил взгляд с одного игрока на другого, пытаясь предугадать исход этой неожиданной партии. Больше половины гостей сгрудились вокруг принца с графом, вполголоса обсуждая их ходы и предшествующую игре сцену. Уилл взялся было подслушивать, но карточные термины и не совсем приличные шутки только еще больше пугали юношу. Оставалось молча молиться, сжимая в кулаки взмокшие ладони и уповая на милость провидения. О том, что происходило в эти нескончаемые минуты с Анри, за которым совсем недавно закрылась дверь в один из будуаров принца, Уильям запрещал себе даже думать. Слишком многое свалилось на него в этот вечер, слишком хрупко было душевное равновесие – а ведь он должен будет поддержать своего возлюбленного господина в случае, если тот…
– Ах, ну что за черт! – раздраженно воскликнул принц, бросая на столик веер карт. – Граф, тебе сегодня везет…
Уилл боялся поверить в то, что кошмар закончился, но возбужденный гул голосов и недовольная мина хозяина вечера подтверждали – милорд Эдвард выиграл! Простодушному юноше потребовалось собрать все свои силы, чтобы не броситься на шею к господину тут же, на глазах у всех, позабыв о приличиях, у него звенело в ушах, а сердце билось так быстро, словно собиралось выскочить из груди. Как в тумане Уильям слышал поздравления, которыми осторожно награждали милорда Шеффилдского некоторые смельчаки, и гораздо более бурные сожаления, высказываемые принцу, видел благодарную улыбку графа Гарри, готового расплакаться от облегчения. «Все! Все позади! Если бы можно было сейчас же забрать Анри и убраться восвояси!..»
Подобная мысль, по-видимому, пришла в голову не только измученному волнением Уиллу. Сквозь оживленный гул вокруг он услышал сдержанно учтивый голос своего хозяина.
– Не прикажете ли вернуть мне мой выигрыш, ваше высочество? И, если позволите, мы с графом Освальдским засим откланяемся…
– Не позволю.
Голос принца мог быть жестким и властным настолько, что ни у кого не возникало и мысли воспротивиться приказу. От металлических ноток и холодного взгляда наследника Уилла словно окатило ледяной водой, хоть и обращался принц Георг не к нему, а к его господину. Милорд Эдвард также удивленно замер под этим взглядом, ожидая объяснений, и даже гости один за другим смолкли, почуяв неладное. Не отводя глаз от лица партнера по игре, открыто наслаждаясь произведенным эффектом, наследник медленно отпил вина из бокала, постоянно подливаемого ему одним из слуг, и вдруг непринужденно улыбнулся, перегнулся через столик и хлопнул Эдварда по плечу.
– Ну же, граф! Не лишай нас своего в высшей степени интересного общества! Я так давно мечтал увидеть на своих скромных вечерах самого желанного жениха Англии! И не пытайся разыгрывать смущение – сестры мне все уши прожужжали о твоем успехе… К тому же – твой выигрыш еще… мм… не совсем готов. Дадим маркизу насладиться своим правом в полной мере, а пока…
Испытания продолжались. Еще минуту назад Уильям думал, что не выдержит больше, что его душевные силы истощились до предела – и вот снова приходится стискивать за спиной пальцы, в отчаянии ожидать самого худшего, да еще и оставаться видимо бесстрастным – чтобы не навлечь на своего господина большие неприятности. У Уилла голова шла кругом, он даже представить боялся, что еще придумает принц Георг, чтобы унизить или вывести из себя милорда графа. И его самые худшие ожидания оправдались.
– Сыграем еще раз! – наследник увлеченно тасовал карты, его взгляд снова блестел, выражая азарт и почти нескрываемое вожделение. – Ты должен дать мне шанс отыграться, граф! В этом не отказывают даже простолюдинам, а я все-таки твой будущий король… Ты ведь не откажешь мне? Обещаю – еще только одна партия! Желание на желание, мм?
«Нет! Нет, прошу! Все, что угодно – любой предлог, но давайте уедем – уедем сейчас!» – от невозможности броситься на колени, умолять, кричать, лишь бы заставить графа немедленно покинуть злосчастный дворец принца, у Уильяма спазмом сдавило горло. Дурное предчувствие было настолько сильным, что причиняло физическую боль, но в то же время Уилл понимал, что и в этот раз милорд Эдвард не сможет отказаться.
– Как вам угодно, мой принц, – кротко ответил граф Шеффилдский, пряча за учтивостью ту бурю эмоций, которая бушевала в его взгляде.
Наследник с минуту задумчиво вертел в руках карты, пожирая глазами своего партнера, сумевшего внешне остаться невозмутимым, а затем, торжествующе усмехнувшись, принялся раздавать.
Нынешняя партия собрала вокруг игроков вдвое больше народу – теперь миниатюрный, отделанный искусной резьбой столик окружало плотное кольцо вельмож, старающихся не упустить ни единой детали разворачивающейся перед ними сцены, господа налегали друг на друга, позабыв о приличиях, последние ряды толкали первые, в образовавшейся толпе нечем было дышать. Уилл обливался потом и судорожно хватал ртом воздух, чувствуя, что от нехватки последнего может в скором времени лишиться чувств. Юноша в который уже раз подивился выдержке своего господина, продолжавшего игру, даже не сняв фрак и шейный платок, тогда как принц к этому моменту остался лишь в панталонах, чулках и расстегнутой рубашке.
Тем временем, напряжение, волнами исходившее от игроков и их зрителей, достигло апогея. Один любопытный толкнул другого, третий неловко отшатнулся – и в результате, некий молоденький виконт с покрасневшими от жарких поцелуев губами не устоял на ногах, налетев прямо на принца, и опрокинул на столик с уже выложенными картами недопитое наследником вино. Георг разразился такой площадной бранью, что несчастный Уильям с трудом совладал с собой, борясь с желанием заткнуть уши ладонями. Испуганного виконта быстро утянули в толпу – подальше от высочайшего гнева, невесть откуда взявшиеся лакеи в мгновенье ока уничтожили следы учиненного беспорядка, казалось, о случившемся можно забыть и продолжить, наконец, измучившую всех партию…
– Мои карты вымокли! Черте что творится… – продолжал картинно негодовать принц. – У кого-нибудь под рукой есть колода?
Карты нашлись подозрительно быстро – у одного из приятелей и собутыльников наследника, молодого кутилы, сына герцога Бофор. Уильям не мог объяснить, почему у него так сдавило сердце, откуда взялось предчувствие беды – возможно, виной тому стал случайно замеченный взгляд, коим принц поблагодарил так вовремя нашедшегося приятеля, уж больно много в нем было двусмысленности и уверенности в успехе… Как бы то ни было, едва игроки возобновили прерванную партию, юноша мог почти с полной уверенностью предсказать исход игры…
–…Вы выиграли, ваше высочество.
Голос графа Шеффилдского не дрогнул, даже когда в воцарившейся тишине он произнес приговор самому себе. В его глазах застыла холодная решимость, удачно маскирующая презрение и отвращение, но, по-видимому, принцу Георгу не было дела до истинных чувств своего партнера.
– Я знаю… – протянул Георг, почти мурлыча, растягивая гласные, от чего его голос приобрел весьма двусмысленные интонации. – Пройдем в мою… в мой кабинет, граф? Господа, продолжайте веселиться, нам с графом Шеффилдским нужно срочно кое-что… обсудить!
Не в силах больше изображать бесстрастность, Уилл закрыл глаза, ощущая, как ресницы слипаются от слез. Захотелось растолкать этих напыщенных раскрасневшихся от неожиданного спектакля вельмож и выскочить вон – в ночь, в парк – куда угодно, лишь бы не знать, что произойдет дальше. Но разве мог он оставить своего господина одного – теперь, когда тому и так придется несладко… «Я хотел бы разделить с вами не только радости, но и горести… правда, лучше их не было бы вовсе… лучше бы не было…»
Под понимающий смех и сочувствующие взгляды, Эдвард медленно встал из-за рокового стола, стараясь не показать, как одеревенели от напряжения мышцы. Почему-то, сохранить лицо казалось в этой ситуации едва ли не самым важным, и граф все душевные силы бросил на то, чтобы не выглядеть растерянным, уязвленным, взбешенным… отчаявшимся. Принц Георг был противен Эду до омерзения, граф не мог без содрогания представить, что этот похотливый мерзавец будет прикасаться к нему, не говоря уже о чем-то большем. Но выхода не было – невозможно пойти на попятный сейчас, проиграв на глазах у десятка вельмож, чтобы не прослыть трусом и бесчестным человеком, не способным держать свое слово. А одного взгляда на торжествовавшего принца, в предвкушении облизывавшего тонкие губы, было достаточно, чтобы похоронить всякую надежду на чудо.
Только остановившись перед гостеприимно распахнутой дверью в личные покои наследника, Эдвард заметил Уильяма, тенью следовавшего за ними. Сердце болезненно заныло: он втянул невинного мальчика в это разврат, в эту грязь, а сейчас еще и подвергает опасности – кто знает, что взбредет в голову уже изрядно пьяному принцу?! «Ты не должен быть здесь! Не должен видеть… мое падение!»
– Уильям, отправляйся в общую залу и будь подле графа Освальдского, пока я не вернусь, – Эд намеренно добавил в тон холода, чтобы Уилл не вздумал оспаривать приказ, но, увы, за юношу это сделал сам Георг.
– Нет-нет, пусть этот очаровательный молодой человек подождет здесь, – принц усмехнулся уголками губ, даже не глядя на застывшего в нерешительности Уилла. – Сдается мне, он может нам понадобиться…
Все, решительно все шло в эту ночь не так, все оборачивалось против Эда. Собрав волю в кулак, граф склонил голову, выражая согласие с пожеланием принца, и переступил порог хозяйских покоев, отрезав себе тем самым пути к отступлению.
– Ах, граф… Ты похож на агнца, ведомого на заклание, – Георг сдержанно засмеялся и подошел к небольшому круглому столику у окна, на котором стояли откупоренные бутылки с вином и пара бокалов. – Выпей, может, станет легче?
– Может быть, ваше высочество соблаговолит озвучить свое желание? Мне хотелось бы поскорее…
– А мне нет. Я слишком долго этого ждал, и «поскорее» уж точно не входит в мои планы, – тон принца снова в мгновенье ока из пьяного и фривольного стал холодным и жестким. – Я скажу тебе о моем желании, когда сочту нужным. А пока – сядь и выпей что-нибудь.
Эд изо всех сил стиснул зубы, так, что даже услышал, как они скрипнули. Его самые худшие ожидания оправдывались: принц теперь отыграется на нем сполна, за все. Эдвард прекрасно знал, что Георг испытывает к нему сложные чувства – от ненависти и зависти до вожделения и, пожалуй, восхищения, а зная дурной нрав наследника, можно было предположить, что самым сильным желанием для него является унизить соперника, подчинить себе. Нужно было приготовиться к самому худшему, и поэтому граф, приняв предложение принца, налил себе в высокий бокал терпкого красного вина и осушил его почти залпом, только после этого усаживаясь в указанное кресло.
– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул Георг, садясь напротив. – Право слово, я чувствую себя каким-то чудовищем рядом с тобой… давно меня так откровенно не боялись!
Не вспылить, только не поддаться на провокации!.. Граф сцепил в замок пальцы и медленно выдохнул.
– То, что я испытываю, сложно назвать страхом… Скорее, мне не нравится, когда меня принуждают к чему-то, чего я не хочу.
Несколько томительных минут принц пристально смотрел в глаза своему собеседнику, очевидно, надеясь вызвать в нем неловкость или хотя бы заставить отвести взгляд. Не преуспев в своем желании, Георг нарочито тяжело вздохнул и покачал головой.
– Ай-яй-яй, Эдвард… Ведь ты еще не знаешь, о чем я тебя попрошу, а уже делаешь выводы. Все вы таковы – считаете своих правителей жестокими монстрами, даже не удосужившись заглянуть к нам в душу… увидеть наши истинные стремления…
– Очень трогательно, ваше высочество, – не удержался граф, смерив принца презрительным взглядом. – И все же, если вы не против, может, перейдем к делу?
Всего на миг в глазах наследника полыхнула обида и такая жгучая ненависть, что Эд с трудом подавил в себе желание отшатнуться. И не смотря на то, что в следующее же мгновение лицо принца снова выражало лишь насмешку и предвкушение, графу наконец стало по-настоящему страшно.
– Ну что ж… раз тебе так не терпится, давай перейдем… Для начала – на кровать.
Щеки вспыхнули против воли, а в груди возник ледяной ком, мешавший дышать. Эдвард сейчас так сильно ненавидел принца, что будь на месте Георга кто-то другой, он уже валялся бы в углу комнаты, утирая с лица кровь. Но быть повешенным за избиение наследника престола Эду совсем не хотелось, поэтому он, покорно, встал и направился в смежную комнату, в которой виднелась большая застеленная темным шелком кровать.
– Присядь… Не стоит быть таким напряженным, мы оба знаем, что ты не девственник. А если и девственник, ведь так даже интереснее, не правда ли?.. Вот так… Всегда мечтал это сделать…
Эд широко распахнул глаза и замычал в рот принцу, задохнувшись от боли: Георг впился поцелуем в его губы, с силой оттянув голову назад, грозя вырвать клок волос на затылке, и одновременно положил вторую руку между чуть разведенных бедер графа, безжалостно стискивая пальцы на его совершенно невозбужденном члене. Тонкая ткань парадных лосин не служила какой-либо защитой от грубых, жестких ласк наследника, Эдвард силой воли сдерживал себя, чтобы не оттолкнуть мучающую его руку, ощущая, как от омерзения начинает накатывать тошнота.
Тем временем, принц, судя по тяжелому дыханию успевший возбудиться, повалил свою жертву на кровать, предусмотрительно поставив колено между ног графа. Дрожащие от страсти пальцы принялись сноровисто расшнуровывать завязки на штанах Эда, наследник терся о распластанное на постели тело, не замечая того, что граф безучастно лежит, вцепившись в простынь, и не принимает никакого участия в собственном соблазнении. По правде говоря, Эдварду стоило огромных усилий оставаться неподвижным, слишком уж сильным было желание скинуть с себя разошедшегося принца, прекратить эти мерзкие прикосновения и тошнотворные поцелуи. В голове мелькнула мысль о том, что если Георг зайдет дальше, он может и не выдержать. Действия принца не возбуждали совершенно – его высочество привык только брать, никогда не заботясь о том, чтобы доставить удовольствие партнеру или партнерше. Графу, оказавшемуся по воле случая в постели с наследником, по большей части было просто противно, хотя иногда приходилось прилагать все усилия, чтобы не застонать от боли – когда принц слишком сильно дергал его все еще вялый член, щипал за соски или кусал за язык. Эд попробовал отрешиться от жестокой и отвратительной реальности, вызвал в памяти образ своего Уилла, попытался представить, как его мальчик робко ласкает его, проводит языком по груди, вопросительно глядя на господина блестящими от возбуждения глазами…
– Черт тебя дери, граф… Вот уж не думал, что ты настолько… фригиден!
Эд не мог поверить в то, что его действительно отпустили, что к нему больше не прикасаются ненавистные пальцы и губы. Осторожно открыв глаза, граф увидел, как наследник, находясь в крайнем раздражении, дергаными движениями застегивает пуговицы на своей рубахе, гневно сверкая глазами. Неужели – свобода?
– Поднимайся. Мне не доставляет удовольствие заниматься любовью с безжизненным бревном. Ты кого угодно таким образом доведешь до мужской несостоятельности… Черте что! Вот уж от кого не ожидал, так это от тебя…
Эд боялся поверить в свою удачу – не может быть, что все оказалось вот так просто! Медленно поднявшись с постели, граф привел в порядок свою одежду, испытывая сильнейшее желание прополоскать рот или принять ванну – чтобы смыть с себя даже воспоминания о минутах ненавистной близости с принцем. Эдвард совсем уже собрался откланяться, когда наследник жестом указал ему на прежнее место у столика с вином.
– Ну что ж, забудем эту маленькую неприятность… и поговорим, наконец, о нашем деле – вернее, о моем выигрыше.
Вероятно, на Эда свалилось сегодня слишком много потрясений, иначе у него не отказала бы выдержка, и он не подскочил бы к принцу, схватив того за грудки, намереваясь вытряхнуть из мерзавца всю душу.
– Значит ли это… что ваши грязные домогательства, не далее как несколько минут назад, не являлись тем самым выигрышем?! Видит Бог, ваше высочество, предел есть даже у моего терпения…
– Ты за словами-то последи, граф. И поостынь, пока не дошел до государственной измены… – Георг на удивление спокойно высвободил из пальцев взбешенного Эда тонкую ткань изрядно помятой рубашки и уселся на свое место, разливая по бокалам вино. – Я ведь и не говорил, что потребую в случае выигрыша твое расположение в постели. Это ты так решил и был столь нетерпелив… что я просто не смог тебе отказать!
Не сводя неверящего взгляда с лукавой улыбки принца, Эд рухнул в свое кресло, чувствуя себя совершенно раздавленным. Как он мог так попасться?! А если бы Георг довел дело до конца – а потом потребовал еще и выигрыш? От этой мысли графу стало нехорошо. Давно он не чувствовал и не выставлял себя таким идиотом.
– Так что Вы… Что Вы потребуете в качестве выигрыша, мой принц?
– Мне нравится, когда ты такой… покорный. А что до моего желания… Боюсь, я совершенно развею свою репутацию холодного жестокого эгоиста, потому что собираюсь предложить тебе сделку, которая решит не только мои, но и твои проблемы, граф.
Спокойный и даже деловой тон, на который перешел наследник, неожиданно отрезвил Эдварда. Граф отбросил неуместное сейчас самоедством и постарался напрячь свое внимание, чтобы не пропустить очередную ловушку, в которую его, без сомнения, собрался вновь заманить принц. Еще немного вина оказалось кстати – Эд почувствовал, как проясняется ум и возвращается его обычная собранность.
– Не понимаю, о чем Вы, ваше высочество? Разве у меня есть проблемы, которые Вы можете решить?
– А разве нет? – Георг выглядел на удивление трезвым, от прежнего образа пьяного развратника не осталось и следа. – Ошибусь ли я, если скажу, что вся эта возня с жениховством не вызывает у тебя радости? По каким-то своим причинам, которые мне не составит труда выяснить, ты вознамерился во что бы то ни стало обзавестись супругой, хотя, между нами, вряд ли она заменит в твоей постели то милое создание, что мается сейчас под моей дверью, ведь так?
Эду понадобилось лишь несколько секунд, чтобы понять – Георг действительно знает об истинном положении дел графа Шеффилдского, а если еще не знает – это вопрос времени. Рисковать в очередной раз вызвать недовольство наследника своим упрямством было глупо и опасно. Но и раскрывать перед принцем все карты не хотелось.
– Ваше высочество желает узаконить адюльтер? – Эдвард кривовато усмехнулся, надеясь, что Георг оценит шутку.
– Ах, граф, это было бы слишком скучно! Подумай, сколько запретной сладости в тайных свиданиях темными ночами, как будоражит кровь любовная связь под боком у законной женушки – жизнь станет слишком пресной без этого, – Георг откровенно наслаждался беседой, нервируя Эда все больше.
«Что же он задумал? Какую цену мне придется заплатить за собственную недальновидность?»
– Тогда, простите, мой принц, я решительно не понимаю…
– Помолчи, сделай милость, – принц поморщился и отпил внушительный глоток из своего бокала. – Тебе повезло, граф, что на твою не слишком простую задачку у меня случайно оказалось решение…
Еще один глоток, пара задумчивых взглядов из-под нахмуренных бровей – Эду вдруг начало казаться, что принц не столько мучает его ожиданием, сколько не знает, как начать щекотливый разговор.
– Не буду долго ходить вокруг да около, – решился наконец Георг. – Я предлагаю тебе взять в жены одну из моих сестер. Можешь мне поверить – она не горит желанием делить с тобой постель еще больше, чем ты не хочешь разбивать сердце своему хорошенькому лакею. Да и я не буду лукавить и убеждать тебя, что затеял все это представление только ради того, чтобы иметь право назвать тебя своим родственником… Видишь ли, ситуация такова, что… моей сестре необходимо в самые кратчайшие сроки обзавестись законным супругом… и чем быстрее, тем лучше.
Последнюю фразу принц произнес с заметным нажимом, вероятно, надеясь, что граф сам догадается о причинах столь странной спешки. Вот только Эдварду совсем не нравились те догадки, которые прямо-таки просились на ум.
– Боюсь вызвать справедливый гнев вашего высочества, – осторожно начал граф, пристально следя за реакцией принца, – но все же осмелюсь предположить, что причина такого скоропалительного решения кроется… в интересном положении одной из ваших сестер? И вам понадобилось срочно найти того идиота, который закроет глаза на некоторые несовпадения в сроках, и будет с ложной отцовской гордостью воспитывать чьего-то ублюдка?
– Всегда ценил в тебе сообразительность, – усмехнулся Георг, недобро сверкнув глазами. – Именно такого идиота я и нашел сегодня на своем званом ужине! Хотя, не буду лукавить – решение сделать тебя королевским зятем возникло не сегодня. А что до ублюдка… Станет ли тебе легче, если ты будешь знать, что в ребенке течет исключительно королевская кровь?
От мгновенно вспыхнувшей догадки у Эда на миг потемнело в глазах. Он, конечно, знал что наследник престола – мерзавец, каких свет не видывал, но чтобы до такой степени… в это просто невозможно было поверить.
– Но… КАК?! – только и смог вымолвить Эдвард.
– Как, как… Не строй из себя пуританина, граф. Накануне было выпито много вина, а тут эта дура, попавшая под горячую руку… Возможно, ты мне не поверишь, но я не испытываю гордости за этот поступок. Как бы то ни было, нам нужно как можно быстрее заключить ваш брак, пока… результат моего в высшей степени бесчестного поведения не стал заметен окружающим…
Потрясение, которое испытывал Эд, было настолько сильным, что он, как ни искал, не мог придумать ни единого спасительного повода, позволившего бы ему отказаться от навязываемой роли мужа-рогоносца.
– Но почему я? – это единственное, что пришло графу в голову, но и на этот вопрос у принца нашелся ответ.
– Потому что моя сестра совершенно не расположена к браку – она, видишь ли, собиралась уйти в монастырь, готовила себя служению Богу… А теперь… кхм… она и вовсе боится мужчин и всего… что с ними связано. Я должен найти ей такого мужа, который не станет требовать выполнения супружеского долга – ни теперь, ни после рождения ребенка. Думаю, разрешившись от бремени, она испросит позволения удалиться от мирской суеты… А ты получишь наследника для своих земель и полную свободу действий в придачу. Что скажешь, граф?
Эдвард медленно цедил ставшее безвкусным вино, пытаясь выиграть время и взвесить все «за» и «против». Чудовищная ситуация, обрисованная Георгом, не укладывалась в голове и вызывала отвращение и жалость, но при этом граф не мог не признать, что подобный брак действительно решал многие его проблемы… Если, конечно, вся эта история, достойная пера великих драматургов, не является всего лишь очередной хитрой ловушкой…
– Каковы условия сделки, мой принц? Если – пока я говорю лишь «если» – я все же дам свое согласие на этот брак, чего мне ожидать от вас и ваших благочестивых родителей?
Облегчение, с которым принц выдохнул, прежде чем дать ответ, могло бы позабавить Эда в любое другое время, но не теперь, когда решалась его судьба.
– Все варианты твоего «если» мы, кажется, уже обсудили: ты ведь должен мне желание, ты помнишь? И я уж найду способ доставить себе удовольствие, используя твое тело, долго ты не сможешь оставаться бесстрастным, обещаю… – Георг довольно улыбнулся, увидев, как граф содрогнулся, представив эти «способы». – А что касается условий…
Словно по волшебству принц извлек откуда-то небольшой ларец, отпер его висевшим на поясе ключиком, и протянул Эдварду внушительного вида конверт, из которого выглядывал уголок королевской гербовой бумаги.
Эд вчитывался в составленный по всем правилам документ, просматривал все эти перечисления титулов, привилегий и земель, которые правящие монархи давали в приданое супругу одной из своих дочерей, и понимал, что его тихой жизни в старом добром Шеффилде скоро придет конец. Даже если его будущая супруга возжелает удалиться от мира, Эдвард – как член королевской семьи и отец одного из внуков правящих монархов – должен будет присутствовать на всех официальных приемах, принимать участие в заседаниях парламента, вывозить своего будущего пасынка в свет и устраивать ответные званые вечера…
«Стоит ли всего этого возможность посвятить свою любовь единственному дорогому человеку… до конца дней?..» Перед мысленным взором графа предстало взволнованное раскрасневшееся лицо Уилла: блестящие карие глаза, в которых светится безграничная любовь и преданность, смущенный румянец на скулах, розовые манящие губы… «Ах, милорд, позвольте мне разделять с вами не только радости, но и горести…»
– Могу я поговорить с вашей сестрой, мой принц? Думаю, без ее согласия оформить этот брак, не вызывая ненужных подозрений, будет довольно сложно...
Георг-младший мог быть совершенно очаровательным. Довольная улыбка, предупредительность, учтивое предложение сопроводить будущего родственника до покоев принцессы – все это делало наследника едва ли не милым. Когда они вышли из комнат Георга, к Эдварду стрелой бросился Уильям – долгое ожидание в полном неведении под дверьми принца окончательно лишило юношу самообладания.
– Ваше сиятельство… Вы… – бормотал Уилл, смаргивая слезинку и отчаянно желая прикоснуться, обнять хозяина – но не решаясь под пристальным насмешливым взглядом наследника.
Эд мягко отстранил юношу от себя, не удержавшись и мимолетно погладив по щеке. Он не желал устраивать спектакль на радость Георгу, но и оставить своего мальчика предаваться отчаянию также не мог.
– Со мной все в порядке, Уильям, – граф постарался смягчить голос, но в то же время придать ему уверенности. – Его высочество был так добр, что предложил познакомить меня со своей сестрой. Думаю, после этого недолгого визита мы, наконец, сможем откланяться…
– О, несомненно! – с воодушевлением подхватил Георг, даже не скрывая понимающую усмешку. – Не смею тебя больше задерживать, граф, как только на тех документах, что ты столь тщательно изучал все это время, появится твоя подпись, я лично велю подать вам с графом Освальдским экипаж. А чтобы я не боялся, что ты найдешь способ улизнуть раньше, этот милый юноша составит мне компанию, пока ты будешь беседовать с Шарлоттой. Поторопись, а не то мне может стать слишком скучно…