Возвращаться в город не хотелось, но пришлось. Как и все хорошее, каникулы кончились, и снова потянулись учебные будни. Настя не стала рассказывать Наталье о разговоре с Анечкой и запретила ей вообще упоминать о происшествии на карнавале. Та попыхтела, но смирилась. Но ужасное Анечкино признание не выходило у Насти из головы. А если, правда, у нее будет ребенок, замирая, думала она. Когда он родится: летом или осенью? Наверно, уже через пару месяцев станет заметно. Интересно, знает Вадим об этом? Неужели он и вправду ее бросил из-за меня? И как это можно: бросить, если все было? Наверно, он к ней вернется, когда узнает о ребенке. Почему она тянет, не говорит ему? И как же это можно: обнимать одну, а любить другую? А я? Разве я смогу - с ним после всего? Да никогда! Буду все время думать, как у него было - с ней. Господи, до чего же больно!
Умная Наталья, хоть и не знала, в чем дело, посоветовала брату и его другу оставить Настю на время в покое. У Анечки тоже хватило ума не болтать об их разговоре, - понимала, что Вадим никогда ее не простил бы. Ведь насчет задержки она соврала, никакой беременности не было. Анечка знала, что у него с Настей по-прежнему ничего нет, и потому продолжала надеяться на возобновление отношений. На лекциях садилась рядом, просила помочь с трудными заданиями и даже проводить домой, если они дотемна задерживались в лаборатории. Он никогда не отказывал, - но и только. Их близость были весьма непродолжительной и давно закончились, - но она продолжала его отчаянно любить, хотя понимала, что таких же чувств он к ней никогда не испытывал. Сблизился от одиночества и по душевной доброте: видел, что она умирает по нему, и понадеялся, что у них все получится. Но не получилось, - девочка с глазами фиалки взяла верх.
Январь и февраль пролетели - лицеисты и не заметили как. Наталья тянулась за Настей изо всех сил, но к концу третьей четверти стала выдыхаться, - скатилась на тройки по всем предметам и уже не пыталась их исправить.
К тому времени класс резко разделился на тех, кто преуспевал в учебе и кто оказался в хвосте. В передовиках числились Павлик, уже освоивший программу даже одиннадцатого класса, Денис, давно выправивший свой почерк и писавший теперь почти каллиграфически, и Настя, отдававшая всю себя учебе.
В аутсайдерах оказались Наталья с Акпером. Им приходилось чаще других оставаться после занятий - исправлять оценки или доделывать работу, с которой не успели справиться на уроке. Поэтому они вскоре подружились. Акпер признался Наташке, что попал в лицей благодаря дяде - крупному бизнесмену. Он нанял племяннику самых лучших педагогов и нажал на нужные рычаги, поэтому Акперу удалось просочиться в лицеисты. Но с программой парень не справлялся и, если бы не родители, давно бросил бы надоевшую учебу.
Беленькая Наташка понравилась азербайджанскому пареньку с первого взгляда. Он постоянно оказывал ей знаки внимания: то сунет в сумку шоколадку, то положит на стол букет первых подснежников. Наталье это льстило, - она благосклонно принимала презенты и позволяла себя провожать, хотя сама к нему никаких особых чувств не питала. Но Акпер считал, что раз девушка принимает подарки, значит, она согласна стать его возлюбленной, нужно только немножко подождать. Хотя бы до окончания этого года - и можно делать официальное предложение. Ей будет семнадцать - пора выходить замуж. Зачем дальше учиться? - он ее всем обеспечит. Отвезет к родителям, а сам окончит лицей и поступит в МГУ, - дядя устроит. Он даже написал родным, что полюбил русскую и хотел бы на ней жениться. И послал фотографию, где Наталья стояла, обняв березку, - он сделал этот снимок, когда они выезжали всем классом на природу. Она там получилась такая прелестная, что у него всякий раз щемило сердце при взгляде на эту фотокарточку. И он надеялся, что его родители не останутся равнодушными к такой красавице. Так и случилось. Вся родня, без памяти любившая своего мальчика, прониклась пониманием к его чувствам и одобрила выбор.
Наталья, понятия не имевшая об этих планах, смотрела на ухаживания Акпера сквозь пальцы, тем более, что он никогда не пытался ее приобнять и не лез целоваться. Ей самой поочередно нравились сначала одноклассник Сережа Касаткин, потом лаборант Валера с кафедры физики, и, наконец, старшекурсник с пятого этажа, имени которого она не знала. Каждую перемену она бегала наверх полюбоваться его роскошной шевелюрой и греческим профилем. Правда, он ее в упор не видел, но это Наталью не останавливало. - Я поняла, что любовь может и не быть взаимной, - пылко признавалась она Насте, - главное, испытывать это чувство, оно так греет!
- Но зачем ты Гаджиеву голову морочишь? Он же за тобой по пятам ходит. Если не нравится, скажи ему прямо.
- Да пусть ходит. Смотри, какую он мне прикольную заколку подарил: незабудки, как настоящие.
- Наташа, это нечестно. Он ведь рассчитывает на взаимность.
- Да ладно! Все равно за мной больше никто не ухаживает, - так пусть хоть он. На безрыбье и рак рыба. Настя, похоже, за год у меня будут все трояки, кроме английского и физкультуры. Учу, учу, и все без толку. Как я от всего этого устала, ты не представляешь.
- Сочувствую.
- Знаешь, я, наверно, попробую после десятого перейти в медколледж. Закачу родителям скандал, пусть нанимают преподавателей, чтобы летом попытаться поступить. Попрошу Юдину дать мне телефоны, с кем она занималась. Вдруг получится?
- Ну и правильно. Раз решила стать врачом, туда тебе и дорога.
Вечером Насте неожиданно позвонила Наташкина мама:
- Настенька, ты не могла бы к нам зайти? Хотим с тобой посоветоваться.
Надо же! - удивилась про себя Настя. И какой я могу дать совет многомудрой Белле Викторовне? Даже интересно.
Но когда она вошла в Наташкину комнату, сразу догадалась, о чем пойдет речь. Родители подруги с расстроенными лицами сидели на диване, надутая Наталья - в кресле, а ее братец, скрестив руки на груди, с недовольным видом подпирал стенку.
- Вот, Настенька, - страдальчески произнесла Белла Викторовна, - Наташа объявила, что хочет бросить лицей. С таким трудом туда пробилась, а теперь решила уходить. Хоть ты вразуми ее.
- Но, Белла Викторовна, она же хочет стать врачом, - попробовала возразить Настя, - может быть, ей, действительно, лучше перейти в медицинский колледж? Там и биологию глубже дают, и химию. И основы медицины. Зачем ей столько математики, если она там не нужна?
- В мединституте высшую математику читают весь первый курс, - вмешался Никита. - И где гарантия, что она после этого медколледжа туда поступит? После нашего лицея туда все поступают, а в этом колледже знания дают - хуже некуда. Только используют девчат в качестве нянечек да санитарок. И никаких привилегий при поступлении.
- Неправда! - крикнула Наташка. - При равных баллах у них преимущество.
- Когда б ты набрала те баллы, - съязвил братец. - За год всю физику забудешь. И вообще никуда не поступишь. Просто, тебе лень заниматься, вот и ищешь, где полегче.
- Заткнись! - заорала Наташка, покраснев от возмущения. - Тебя это вообще не касается! Не слушайте его, - повернулась она к родителям. - Ему лишь бы сказать мне гадость.
- Ну и дура! - Никита оторвался от стенки и вышел, хлопнув дверью. В комнате воцарилось молчание.
- Вам денег жалко, да? - Наташка пустила слезу. - Тогда так и скажите. Конечно, на машину этому козлу не жалко, а мне жалко.
- Дело не в деньгах, дочка, - мягко возразил Наташкин отец. - Нам для тебя ничего не жалко. Но, может, тебе все же следует продолжить образование в лицее, а на будущий год наймем репетиторов прямо из мединститута?
- Да не могу я больше в лицее, поймите! Одни трояки да пары - попробовали бы сами быть хуже всех. Ну, нет у меня математических способностей! А в нашем лицее все на одной математике держится. А дежурить в больнице мне нравится. Папа, мама, умоляю, наймите мне сейчас репетиторов из колледжа! Вот увидите, я поступлю. Землю буду рыть, а поступлю!
- А ты что скажешь, Настенька? - обратился Наташкин отец к Насте. - Ты такая разумная девочка, всегда была для дочки примером. Как поступить?
Как им поступить? Настя растерялась. Что тут можно сказать? Вроде, каждый прав: и Никита, и Наталья, и ее родители. Разве может она, Настя, за них решить, что делать? А они смотрят на нее с такой надеждой, особенно Наташка.
- Послушайте Наташу, - вдруг решилась она. - Не надо ее мучить. Этот год ей дал очень много, да он еще и не кончился. Еще целую четверть учиться. В медколледже она навыки всякие приобретет: уколы делать, компрессы ставить. Таня говорит, там всему учат.
В это время зазвонил телефон. - Это тебя. - Белла Викторовна передала Насте трубку. - Твоя мама.
- Ты еще долго? - В голосе Галчонка звучало нетерпение. - Что там опять стряслось?
- Иди, иди, - кивнула ей Наташкина мама. - Мы теперь сами разберемся. Спасибо тебе.
- Слава богу! - обрадовалась Галчонок, выслушав вернувшуюся дочь. - Наконец-то она оставит тебя в покое. Сколько можно ее тянуть - как бегемота из болота.
Настя и сама была рада уходу подруги. В последнее время совместные домашние занятия стали ее тяготить. Из-за Натальи приходилось сильно тормозить, объясняя по десять раз одно и то же. На это у Насти уходило много драгоценного времени, которое она могла бы потратить с большим толком на себя.
- Сказали, будут думать, - позвонила ей вечером Наташка. - По-моему согласятся. Спасибо тебе, если бы не ты, точно отказали бы. Все из-за этого гада, моего братца. Представляешь, машину у них клянчит, а тут из-за меня дополнительные расходы. Машина ему нужна, - трахать свою корову на природе. Дома я ему мешаю.
- Наташа, перестань! - возмутилась Настя. - Знаешь, что не люблю эти разговоры. Ты давай, звони Юдиной. Куй железо, пока горячо.
- Уже нет нужды. Оказывается, директриса этого колледжа лежит у матери в больнице. Она с ней уже познакомилась. Думаю, не случайно эта директриса там оказалась, ведь моя маман такая ушлая. Небось, прознала про ее болячку и через знакомых посоветовала лечь к ним.
- Здорово! Ты давай, нажимай на родителей, чтобы поскорее начать заниматься с репетиторами.
- Да уж теперь нажму. Не сомневайся.
Через неделю к Наташке пришла репетитор по химии Серафима Владиславовна - модно одетая дама с золотыми кольцами на всех пальцах. Сначала она выпила чашечку кофе с пирожным и только потом приступила к занятиям. Побеседовав с Натальей, химичка удивленно отметила, что знания у девочки неплохие, только их надо приблизить к медицине. И посоветовала приобрести у нее учебник химии, изданный мединститутом. Она же порекомендовала им профессора биологии, подрабатывавшего в их колледже. И Наташка с увлечением набросилась на занятия.
Поскольку Белла Викторовна нашла общий язык с начальницей колледжа и даже подружилась с ней, в Наташкином поступлении теперь можно было не сомневаться. Один Никита ходил с недовольным видом - покупку машины из-за репетиторов надолго отодвинули, - чему Наташка тихо радовалась, но виду не показывала.
Теперь Настя частенько делала уроки одна. Наталья больше не стремилась зарабатывать на математике четверки, а с остальными предметами она справлялась и без помощи подруги. Репетиторы старались не зря есть свой хлеб, поэтому у Наташки почти не было свободного времени. И подруги стали постепенно отдаляться друг от друга. Тем более, что теперь после уроков провожал Наталью Акпер, - а Насте совсем не улыбалось быть там третьей лишней.
С Вадимом ни в лицее, ни где-нибудь еще Настя не пересекалась, и боль от мыслей о нем как-то притупилась. Встретив однажды на лестнице Никиту, она поразилась выражению его лица: обычно веселый и самодовольный Наташкин брат выглядел мрачным и подавленным. Не прыгал, как всегда, через две ступеньки, а угрюмо плелся по лестнице и только кивнул в ответ на Настино приветствие.
- Что это с ним? - встревоженно спросила она подругу. ; Заболел, что ли? -одит, плечи опущены, даже нос повис-
- Хо! - радостно воскликнула Наташка. - У него такой облом! От ворот поворот получил - от толстой Светки. Она выходит замуж. За односельчанина, представляешь? И предложила Никите быть свидетелем в загсе. Братца аж перекосило от такой новости. Ой, как я рада! Вот она его уела.
- Но он же ее не любил. Чего же так переживает?
- Конечно, не любил. Какая тут может быть любовь - с бородавкой на носу. -росто, ему досадно, что она первая его бросила. Молодчина! Я ее даже зауважала после этого. А у тебя что новенького в личном плане?
- Ничего. Нет у меня никаких личных планов, - ты же знаешь.
- Да знаю, знаю.
- А если знаешь, чего спрашиваешь? Чтобы позлить?
- Да нет, - я просто так. Даже не знаю, о чем с тобой говорить. Что ни спросишь, ты или ругаешься, или обижаешься.
- А ты не говори, если не о чем.
Настя отвернулась от Наташки и подошла к окну. Та молча собрала учебники и ушла к себе. А Настя вернулась к столу и продолжила решение дифференциальных уравнений.
Около четырех часов прилетела Лялька - позаниматься с матерью английским. Ученики у Галчонка постоянно менялись, и только Лялька дважды в неделю неизменно появлялась у них в доме.
- Лялечка, ты же в вашей группе английский знаешь уже лучше всех, - убеждала ее Галчонок, - тебе что, денег не жалко? Не нужны тебе никакие дополнительные занятия.
Но Лялька упорно продолжала являться и аккуратно оплачивала все уроки, ; за что мать к ней особенно благоволила: приглашала к столу и не возражала, когда отец отвозил припозднившуюся девушку домой. Настя тоже подружилась с рыжеволосой певуньей, - тем более, что та, в отличие от Наташки, никогда не лезла к ней в душу с досужими расспросами. Наоборот, Лялька сама рассказывала Насте о своих многочисленных ухажерах, которыми вертела, как хотела, - но близко к себе никого не подпускала.
- Неужели тебе никто из них не нравится? - допытывалась Настя. - Этот Володя Пономаренко из вашей группы - он в тебя ведь безумно влюблен, невооруженным глазом видно. А сам такой славный. И еще этот беленький, не знаю его фамилию, за тобой бегает. Он, кажется, с третьего курса. Красивый такой: сероглазый, с темными бровями.
- Они мне все нравятся, - смеялась Лялька. - Нравятся многие, а люблю одного.
- И кто же этот счастливец? Я его знаю?
- Нет. Ни ты, и никто другой. Его знаю только я.
- А он тебе отвечает взаимностью?
- Ему нельзя. Он женат.
- Женат? - поразилась Настя. - Ты что, с ума сошла? Как это можно: любить женатого?
- Еще как можно! Я его безумно люблю! Люблю каждую его клеточку, каждую морщиночку! Я дышу им! Засыпаю и просыпаюсь с его улыбкой - уже почти год. Только он об этом не знает и никогда не узнает. Поэтому все наши студенты мне до лампочки.
- Наверно, это кто-то из преподавателей?
- Не спрашивай, все равно не скажу. Под пыткой не скажу.
- Ляль, но ведь это бесперспективно. Ты же не собираешься разбивать его семью?
- Конечно, нет! Буду любить, и все. Пока любится. А там - как получится. Ладно, забудь, что я тебе наговорила. А то еще ляпнешь кому-нибудь, и пойдут слухи по институту.
- Нет, что ты! Я чужие тайны не выдаю.
- А ты сама? - Лялька внимательно посмотрела на Настю. - Почему все время одна? Неужели никто не нравится? Я смотрю: ты все дома да дома. Ведь весна - самое время на свиданки бегать. Вон твоя подружка, - я ее частенько с этим черномазым вижу. Он кто: грузин какой-нибудь или чечен?
- Азербайджанец.
- И что у нее с ним: серьезно?
- Да нет, - просто так ходит. От скуки. Пока никого получше не подцепит. Я ей говорю, что так нельзя, да разве она слушает.
- Азербайджанец? Сложная нация! Зря она с ним так, - может и нарваться. Ты ее предупреди: они обиды не прощают. Ну, а у тебя кто на сердце - признайся. Я же с тобой поделилась.
- Я тоже люблю несвободного парня, - вдруг решилась на откровенность Настя. - Я ему раньше нравилось, да и сейчас он, вроде, ко мне неравнодушен. Но одна студентка, кажется, ждет от него ребенка.
- Кажется или ждет?
- Точно не знаю. Но какая разница? Раз у них все было, значит, со мной у него уже ничего быть не может.
- Да почему? Мало ли что у кого было. Главное: что есть и что будет. У тебя был с ним секс?
- Да ты что! Конечно, нет! Вообще ничего не было. Даже не целовались. Один раз он хотел меня поцеловать, но я убежала. Это было еще год назад.
- Да. Сложная штука любовь. Ужасно хочется взаимности, - а нельзя. Но ты не падай духом: раз он пока свободен, может, его еще и заполучишь.
- А ребенок? Он, как узнает, точно на ней женится. Он такой совестливый!
- На каком она курсе?
- На первом. Факультет информатики.
- Что-то я не слышала, что там кто-то беременный. На третьем, знаю, есть две девчонки и на втором одна с пузом ходит. Такие слухи быстро распространяются. Хочешь, узнаю точно? Как ее фамилия?
- Не знаю. Знаю, что зовут Аня. Тоненькая такая, светленькая, с локонами до плеч.
- Все, я знаю, кто это. Анька Тенчурина. Она за Тумановым бегает. Так вот твоя зазноба: Вадька Туманов. Красивый парень - действительно, в такого влюбиться можно только так. Он с Белоконевым дружит, который был на карнавале Дедом Морозом.
- Это Наташкин брат. Они живут напротив нас.
- То-то я с ним пару раз у вас на лестнице встречалась. Но, насколько я знаю, у Туманова с Тенчуриной сейчас ничего нет. Может, ты преувеличиваешь?
- А беременность? Она мне сама сказала. На карнавале. Сказала, что у них все было.
- Она?! Тебе?! Такое сказала?! Вот идиотка! Да она наврала! Специально! Значит, у них не получилось - из-за тебя. Значит, он тебя любит. Радуйся!
- А если она и вправду беременная? Тогда все - он на ней все равно женится.
- Брехня! Если бы это была правда, он бы уже знал. Все бы знали. А они всегда врозь - на переменах и после занятий. Ладно, я про это аккуратно узнаю.
- Как?
- А у девок из их группы. Если на физкультуре отпрашивается, значит, у нее бывает течка. А у беременных месячных не бывает. Ее вообще от физкультуры освободили бы. Завтра же и узнаю.
- Только про меня ни слова. Обещаешь?
- Да о чем речь! Жди, завтра скажу.
Назавтра, разыскав на большой перемене Настю, Лялька сообщила, что Тенчурина все выдумала: на физкультуре она регулярно отпрашивается и живот у нее абсолютно плоский. - Может, у нее с Тумановым вообще ничего не было, - возбужденно тараторила Лялька, - а ты переживаешь. Давай я с ним поговорю?
- Не-е-ет! - завопила Настя на весь коридор. - Ни в коем случае! Слушай, Ляля, забудь! Умоляю! Я тебе ничего не говорила. Поклянись!
- Ладно, ладно, - торопливо кивнула Лялька, испуганно глядя на нее. - Да не переживай ты так. Я забуду, забуду, уже забыла.
И она убежала на свой этаж. А Настя, испытывая непонятное облегчение и другие сложные чувства, направилась в класс, где на предстоящем зачете по химии эти чувства оказались весьма некстати.