В просторной кухне четыре окна с широкими белыми подоконниками, обеденный стол для многочисленной семьи, русская печь и плита, за которой живёт маленькая Каштанка. Она изгрызла перекладины у табуреток, очень громко и звонко лает, и дедушка привычно ворчит на неё, называя пустолайкой.
По воскресеньям на кухне оживлённо. Топится печь, женщины в пёстрых ситцевых фартучках, – у каждой свой фасон, – стряпают шаньги и плюшки, жарят пирожки или пекут пироги. Вкусно, очень вкусно пахнет стряпней, ароматы разносятся дому.
Мужчины, готовясь к зиме, трудятся во дворе: пилят-колют недавно привезённые дрова, складывая их в бесконечные поленницы – в доме должно быть тепло даже в самые суровые морозы, а печей в доме девять, кроме камина в столовой и кухонных, особо прожорливых. Впрочем, мало ли дел на большом дворе Большого дома.
Когда все обязательные дообеденные хлопоты завершены, в столовой накрывают стол. Плита на кухне, согревая долгим теплом, хранит румяные пирожки - без малого сотня. Бочок к бочку - дожидаются положенного времени на огромной чугунной сковороде. И кто-нибудь из женщин, выйдя на крыльцо, зовёт:
– Ребята, обедать!
Воскресный обед затянется. Потом все разбредутся по спальням, чтобы через пару часов собраться за большим столом у самовара пить чай с вареньем или молоком – кому как больше нравится.
– В этом году малины будет больше, – задумчиво скажет тётя Вера, наливая дяде Вите второй стакан чаю. Стакан вставлен в серебряный подстаканник, который, изображая старинную крепостную башню, плотно обхватывает тонкое стекло.
***
Тётя Вера и дядя Витя, как помнится, были счастливы и без детей. Она – его первая жена, он у неё – третий муж.
Дворяночка по происхождению, изящная петербургская девочка, вышла замуж в шестнадцать лет за гвардейского офицера, по её словам, красавца, который, к несчастью, оказался бешено ревнив. Верунчик выдержала год жестоких семейных сцен и, с благословления матушки и не без её содействии, сумела-таки этот брак разорвать, что было в те времена довольно сложно.
Октябрь семнадцатого сокрушил семью. «Матросики», вспарывая штыками во время «обысков» матрасы и одеяла даже в спальне у девочек – «в поисках контры», – обшаривая шкафы и комоды, прибирали к рукам и уносили в глубоких карманах «широких штанин» всё более-менее ценное. Хотя случился и курьез - как не удивиться!
Ивана Федоровича, отца Веры Ивановны вызвали в «Комиссию» и с извинениями вернули золотые часы, сопроводив сентенцией – «часы не роскошь, а вещь первой необходимости». Однако после обысков, конфискаций и вызовов в различные комитеты на предмет лояльности власти, он слёг и, потеряв речь, больше уже не встал,. Братья Верочки, офицеры, следуя свои убеждениям, оказались – один с белыми, другой – комиссаром у красных. Сестра Ляля, откашливая распадающиеся легкие, тяжело и в сознании умерла от туберкулёза у Верочки на руках, мать – от холеры.
Оставшись без семьи и средств, двадцатилетняя Вера Ивановна, решительно подправила в паспорте дату рождения, прибавив себе год, и отправилась поступать на бухгалтерские курсы. Легко их окончила и начала самостоятельную жизнь.
К сожалению, потрясения смутного времени бесследно не прошли. Начались приступы летаргического сна, непродолжительные, правда, а золотые косы редели с каждым днём.
Следуя совету доктора, Верочка стрижется наголо! Пришивает пряди волос к шляпке! Так и ходит на работу. На службе можно шляпку не снимать – ещё живы некоторые обычаи. Доктор, уверенный, что пикантно-красивая молодая дама не решится на столь смелый поступок, потрясён и восхищён.
Волосы отрасли, но былой пышности и густоты они уже не имели. Да, впрочем, и новая мода настойчиво рекомендовала короткую стрижку без локонов и прочих изысков. Нужно было научиться быть как все.
Вскоре Верочка вновь вышла замуж, и даже очень удачно. Муж – из васильеостровских немцев. За его спиной – большая почтенная семья и любящая mutter. Даже спустя полвека Вера Ивановна вспоминала свекровь только в уважительных тонах и превосходной степени.
Пришлось Вере Ивановне, в силу трагических обстоятельств того времени, покинуть с мужем столичный город, исчезнуть, затеряться на бескрайних просторах. Не успела Верочка привыкнуть к провинциальной жизни, как муж скончался от тифа. Нет друзей, нет знакомых – сама хоронит мужа, и погружается в беспамятство и кошмары болезни. Выжила. И начала ещё раз новую жизнь.
Пригодилось бухгалтерское образование – взяли на приличную должность в большую организацию. Десять лет жила одна, не находя себе спутника жизни в «такой глуши» и боясь ошибиться – круг знакомых и сослуживцев её несколько шокировал.
Счастливый случай свёл её с Виктором Александровичем. Обаятельный холостяк уже под сорок, с приличным образованием и воспитанием, без памяти увлёкся Верочкой, роман какое-то время бурно развивался, перешёл в крепкую привязанность и завершился счастливым браком на долгие, промелькнувшие как один миг, как говорила сама тётя Вера, полстолетия.
Внешне Виктор Александрович удивительно напоминал чрезвычайно популярного в то время Макса Линдера. Она же культивировала свое сходство с Верой Холодной. Умение держаться и эффектная внешность привлекали к ним внимание в общественных местах.
Однажды, почти опоздав к началу киносеанса с участием знаменитостей, супруги прошли к своим местам в первом ряду на виду у всей публики. Она – в дорогой шубке и шляпке, он – под стать ей.
По окончании фильма, когда зажёгся свет, и они встали, собираясь уходить, в зале раздались аплодисменты. Оказалось, публика, по простоте душевной, путаясь во временах и годах, приняла их за кинознаменитостей. Что делать, скромно раскланялись и поспешили к выходу. Слава Богу, автографов не просили!
В одну из суровых зим военного времени Виктор Александрович по делам службы находился в небольшом городе уральской глубинки. Оттуда пришла Вере Ивановне телеграмма, которая заставила её, бросив все дела, ехать к мужу, лежащему в больнице без сознания с травмой головы. Удар был нанесен сзади. Ни говорить, ни ходить Виктор Александрович, увы, не мог, пропала память.
Вера Ивановна, оставив службу, и добывая деньги на жизнь продажей своего не очень-то богатого имущества, посвящает себя лечению мужа. Медленно, но все же возвращались утраченные навыки, речь, память. Пришлось заново учиться писать и читать. Всё оказалось преодолимо.
Имея небольшие художественные способности Вера Ивановна, рисовала для мужа картинки на фанере, он их выпиливал лобзиком, а она расписывала масляными красками, превращая в занятные безделушки-украшения для комнаты.
Вернулась к Виктору Александровичу и способность к сочинительству. Он загорелся желанием написать детские стихи. Появилась «поэма» про лесных маленьких человечков. За горами, за лесами на полянке у куста, без забот и без печали жили два лесовичка. Это - люди-невелички высотою с ноготок. Они жили, словно птички и их звали Май и Скок...
Вера Ивановна с энтузиазмом подключилась к незатейливому творчеству, рисуя иллюстрации пером к каждой странице. Однако в редакции вынесли безоговорочный приговор – произведение безыдейно и в напечатанном виде пользы советским детям не принесёт.
Рукопись положили в стол. Потом её читали мне. А в дальнейшем, когда я дала почитать сказку дочке одного из сотрудников, рукопись пропала.
Вера Ивановна, распродав всё имущество, оставшись при одном платье, одной паре обуви, без любимой котиковой шубки и дорогих сердцу безделушек, искала способ восстановить материальное благополучие.
Виктор Иванович уже работал на прежней своей должности, но обычной зарплатой дело было не поправить. И они, по предложению уже живших там друзей - Н.Н.и Е.И.Урванцевых – уехали в Норильск на пять холодных лет. Потом – ещё на пять. Впрочем, могу предположить, что была и вторая причина отъезда в столь отдалённое место: тридцатые годы, кто ж их не знает…
- Да, малины, пожалуй, будет больше, да опять без нас, – мне не совсем понятен грустный тетушкин голос.
– Тетя Вера и дядя Витя, к сожалению, опять уезжают в Норильск, у них закончился отпуск. Ты их, Сонечка, теперь два года не увидишь. Не расстраивайся, потом снова приедут отдохнуть.
За столом непривычно тихо.
***
Утром я встала поздно. Ночью чуть слышно моросил, а потом стих дождь. В комнате прохладно, спалось крепко и сладко. А теперь солнце, и пора вставать. По взрослому, с полотенцем через плечо, спускаюсь вниз к бабушке на кухню.
До умывальника не достать. Бабушка поливает из ковшика над тазом, от воды - зайчики на потолке.
– Рано утром тётя Вера и дядя Витя улетели на самолёте, просили тебя поцеловать в обе щечки….
Моё потрясение велико, готовлюсь заплакать. Горечь разлуки невыносима. Но что там бабушка говорит?
– Когда пролетали над нашим домом, сбросили с самолёта для тебя подарок. Он, наверное, в саду. Мне кажется, упал куда-то в малину.
Я впадаю в страшную суету. На улице прохладно, нужно снять с высокой вешалки и накинуть на себя старенькое пальтишко, а оно, как назло цепляется за крючок и никак не снимается. Ну вот!
Выбегаю.
Скорее, скорее!
Вот он, подарок!
На земле, возле кустов малины лежит белая овальная коробка, перевязанная шёлковой розовой лентой. На коробке нарисованы букетики голубых цветов. Я знаю - это незабудки. Скорей домой – что там внутри? Конфеты! Шоколадные! И белое бумажное кружево по внутренним краям коробки. Такое бывает только в сказке!
Слезы разлуки не пролились.