С этими невеселыми думами и отправился наш молодой человек на следующее утро на службу. Маленький, залитый солнечным светом кабинетик, принял Никифора Устиновича вожделенной прохладой. Чиновник тяжело опустился в кожаное кресло, отодвинул от себя папки с бумагами и, включив компьютер, загрузил электронную почту. Перечитывая послания от далеких друзей, наш герой все никак не мог отвлечься от тяжких размышлений. Ведь до званого ужина у мэра оставалось меньше месяца, а такой шанс судьба дважды могла и не подарить.
Тихий стук в дверь заставил молодого человека сдвинуть брови, тем самым принимая величественный вид, который он долго тренировал в себе еще, будучи студентом. Вообще-то у нашего чиновника было множество талантов, среди которых умение различать виды дверного стука и быстро мимикрировать в зависимости от услышанных звуков. Вот, к примеру, сторож Степан всегда стучал грубо, как-то по-деревенски, а в стуке секретарши Светочки были слышны нотки женского кокетства, для которых и дубовая дверь не являась преградой. Теперешний стук многое рассказал о посетителе. Скорее всего, за дверью находилась какая-либо старушка, пришедшая просить справку. Молодожены стучали более настойчиво, несколько токката. Стук пожилых людей больше напоминал поскребывание. Это – самые нерешительные посетители, которые боялись отвлечь государственного мужа от его повседневной заботы о благе горожан. Для принятия подобной категории посетителей Никифор Устинович лишь сдвигал брови и деловито вглядывался в первую попавшуюся папку с бумагами. Этого было достаточно, чтобы дать понять, что перед просителем – государственный человек. С желающими вступить в брак было сложнее. Они никак не хотели покидать его кабинета без разрешения на снижение времени ожидания. Самым желанным был стук Светочки. Заслышав мягкий удар всей миниатюрной ладошки, наш чиновник набрасывал на лицо несколько игривое выражение. При этом уголки губ Никифора Устиновича слегка растягивались и опускались. Это движение губ было выверено до миллиметра, и выстроенное с его помощью выражение лица должно было свидетельствовать о привязанности государственного мужа к его секретарше, должно как указать Светочке на эту привязанность, так и очертить границы, за которые эта привязанность распространяться не может.
Смахнув набежавшую тень мечтательности, поставив брови на приличествующее место и раскрыв папку для бумаг, чиновник, наконец, произнес: «Войдите!». И если бы вы, читатель, были в ту минуту в его кабинете, то непременно бы раскрыли еще один талант Никифора Устиновича – его умение говорить. Ведь вот, к примеру, самое простое слово – «войдите», а многие ли из нас, простых смертных сумеют произнести его так, что приглашение прозвучит не как приглашение, а скорее как приказ выйти вон и не нарушать деловитую тишину кабинета своими малозначительными просьбами? А попробуйте передать в этом, весьма распространенном обращении всю ту подобострастную трепетность перед вышестоящими чинами. Не получается? А наш герой был весьма искусен в подобных упражнениях. Никифор Устинович также мастерски владел взглядом, справедливо полагая, что для чиновника, взгляд – главный инструмент его работы. Для оттачивания всех этих навыков, молодой человек даже изредка почитывал специализированную литературу.
Как и предполагал заведующий ЗАГСом, на пороге его кабинета возникла маленькая сгорбленная старушка с траурной повязкой на голове. Она робко и как-то боком протиснулась к самому далекому краю стола, и тихо протянула: «Мне бы свидетельство».
Никифор Устинович смерил просительницу быстрым взглядом, и бросил, будто выплюнул: «О смерти?»
«Да, сыночек, ты уж подсоби. Мне там бабоньки сказали, что сегодня таких бумажек не дают, что за ними надо только на следующей неделе приходить».
«Ну, так и приходите на следующей неделе», - и Никифор Устинович вновь раскрыл какую-то папку, давая посетительнице понять, что их разговор окончен. Но старушка вместо того, чтобы смиренно покинуть кабинет, стала наступать на заведующего. Чиновник никак не ожидал подобного поведения от тихой с виду старушки. Он даже успел подумать, что, вероятно, теряет свои основные таланты, и дал себе обещание прочитать сегодня перед сном книжку про невербальные манипуляции, что пылилась на его прикроватной тумбочке второй месяц.
А пожилая женщина вплотную подошла к молодому человеку, сверкнула каким-то нехорошим, темным взглядом, и прошептала: «Прокляну. Ты учти, мне терять нечего. Дед-то мой покойный кредитов набрал, а после его смерти банки как обезумели. Еще и тело остыть не успело, набежали стервятники. Да только идти к ним без этого свидетельства, смысла нет. Так что, милок, или ты мне нужную бумажку или счастье тебе не видать».
Никифор Устинович неожиданно почувствовал легкий озноб. Что-то похожее на догадку, промелькнуло в его голове. Он распахнул дверь перед старушкой, и позвав секретаршу, выставил посетительницу вон.