Перевод с английского Александра Пахотина
Глава седьмая
Спускаясь по лестнице, Конвей увидел, как в дом входит девушка с
чемоданом и сумкой в руках. Поставив пожитки на пол, она посмотрела на
Конвея, улыбнулась и сказала:
- Здравствуйте, Артур.
Бауэр взглянул на Конвея. Тот смотрел на девушку. Он никогда прежде не
видел ее.
- Не узнаете меня?
Конвей озадаченно покачал головой.
- Я - Бетти.
- Сестра Хелен? - наконец, вспомнил он.
- Сводная сестра по матери.
- Вы не говорили мне, что у нее есть сестра, - сказал Бауэр.
- Сводная сестра, - поправила его девушка. - А вы не очень любезны,
- снова обратилась она к Конвею. Он совладал с собой и представил сержанта.
Полицейский что-то промямлил.
- Что, удивлены моим приездом?
- Конечно. Я же только вчера послал вам телеграмму.
- Я уже вылетела. Услышала обо всем по радио и решила приехать помочь.
Надо сказать, я ожидала более радушного приема. Вы даже не приглашаете меня
присесть.
- Ой. Да, конечно, садитесь, - Конвей провел ее в гостиную. Он
лихорадочно соображал. Откуда свалилась эта девица, которая не давала о себе
знать уже пять лет? Надо было побыстрее спровадить Бауэра.
- Я ужасно хочу принять ванну и переодеться.
- Вы даже не упоминали ни о какой сестре, - повторил сержант.
- Сводной сестре, - опять сказала Бетти. - Наверное, он забыл о моем
существовании. Мы с Хелен не общались с тех пор, как мать умерла и оставила
всё мне, потому что Хелен не захотела остаться дома и переехала в Нью-Йорк.
Конвей смотрел на нее и видел, что облик Бетти совсем не совпадает с
описанием, данным Хелен. Темноволосая, кареглазая, с правильными чертами
лица и ладненькой фигуркой, она излучала тепло и жизнелюбие.
- А почему вы приехали, если не ладили с миссис Конвей? - спросил
Бауэр. - Вы располагаете сведениями, полезными полиции?
- Боже мой, разумеется, нет. Просто хочу помочь Артуру пережить эту
трагедию.
- Значит, вы добрые друзья?
- Нет, сержант, - ответил Конвей. - Я хочу...
- Надеюсь, мы ими станем, - сказала Бетти. - Как идет следствие?
- Не могу вам ответить, - холодно произнес Бауэр, зыркнув на нее.
- Меня мало интересует ваше личное отношение. Я -единственная
родственница, а вы, надо полагать, слуга народа.
- Я никому не слуга. И позвольте вот что вам сказать...
Конвей затесался между ними.
- Пожалуйста, прекратите. Бетти, сержанту нечего сказать вам, потому
что он уже рассказал журналистам все, что считает нужным.
- Я читала газеты по пути из аэропорта. С чего они взяли, будто это
сексуальный маньяк?
Вот кто меня погубит, подумал Конвей. Не знаю, когда и как, но она
доведет меня до электрического стула.
- А кто же еще? - спросил Бауэр.
- Глупый вопрос, - парировала Бетти. - В Лос-Анджелесе несколько
миллионов жителей, и половина их - женщины. Если по городу бродит маньяк,
вероятность нападения именно на Хелен - один к миллиону. Вы что, не могли
придумать более правдоподобную версию?
Конвея этот довод озадачил, но Бауэра - нет.
- Послушайте, - сказал он, - вероятность быть убитым молнией - один
к десяти миллионам, но, если это случится, вы покойница, и никакая
статистика вам не поможет. Правильно? Правильно. Ваша сестра умерла.
- Сводная сестра, - не преминула заметить Бетти. - Но, если после
грозы вы найдете чей-то труп, это вовсе не будет означать, что человек убит
молнией. Правильно? Правильно.
Бауэр открыл рот, чтобы возразить, но, по-видимому, передумал.
- Мне пора, - объявил он и, остановившись в дверях, обратился к
Бетти: - Где мне вас найти, если вы мне понадобитесь?
- Кажется, вы хотите поговорить со мной? Естественно, здесь.
У Конвея вытянулась физиономия, сержант вытаращил глаза.
- Но вам нельзя оставаться здесь со мной, - сказал Конвей.
- Об этом мы поговорим потом, а пока позвольте мне принять ванну и
переодеться.
- Я заеду позже, - ледяным тоном сообщил Бауэр.
Конвей закрыл за ним дверь и, взяв багаж Бетти, поднялся наверх. Бетти
уже была в комнате Хелен.
- Мне хочется поговорить с вами, но я ужасно грязная. Отложим беседу.
Конвею тоже не терпелось поговорить с Бетти, выяснить, что у нее на
уме, но он не знал, с чего начать. Может быть, пока она моется, он
что-нибудь придумает.
Слушая плеск воды, Конвей искал ответы на многочисленные вопросы.
Почему приехала Бетти? Вдруг Хелен написала ей? Неважно, знает ли Бетти хоть
что-нибудь. Она может бросить тень сомнения на показания Конвея. Само ее
присутствие уже порождает вопросы. А вдруг она приехала с какой-то своей
целью? Шантаж?
Конвей начал понимать, что его "идеальное" убийство становится все
менее идеальным. Одно он знал наверняка: если не удастся спровадить Бетти
восвояси, надо дать ей приют. Так он сможет хотя бы приглядывать за ней и
присутствовать при ее разговорах с Бауэром.
- Наверное, вы удивлены моим приездом? - спросила Бетти, входя в
комнату.
- Мягко говоря, да.
- Во-первых, я действительно хочу помочь вам. Наверное, вам и
невдомек, что я влюбилась в вас еще школьницей, когда Хелен прислала нам
вашу фотографию и написала про вас. Мне всегда ужасно хотелось вас увидеть.
- А других причин нет?
- Пожалуй, есть. Может статься, скоро я выйду замуж и тогда уже вряд
ли буду куда-то ездить. Для меня это последняя возможность увидеть
Калифорнию. Вы не могли бы свозить меня на какую-нибудь киностудию?
- Нет. Я никогда там не бывал.
- Жаль.
- А сколько вы намерены здесь пробыть?
- Зависит от обстоятельств.
- От каких?
- Ну, во-первых, деньги. И будет ли у меня шанс на студии. И
понравится ли мне Калифорния. Но я не намерена навязываться вам на все
времена. Подыщу себе жилье.
- Понятно. А других причин приезжать не было?
- Нет, - удивленно ответила Бетти.
- Гибель сестры, например?
- Зачем нам лицемерить друг с другом?
- Когда вы получили последнее письмо от Хелен?
- Вскоре после смерти мамы.
- Разве она не писала вам после нашего переезда сюда?
- Нет. Я даже не знала, что вы переехали.
- А как же вы узнали, где мы живем?
- Это было нетрудно, коль скоро в каждой газете есть ваши фотография и
адрес.
- А чем вы можете мне помочь?
- Ну, стряпать, прибираться в доме, не давать никому тревожить вас
понапрасну. Писатели совершенно беспомощны. Писатель... Это мне тоже всегда
нравилось в вас.
Конвей насмешливо ухмыльнулся.
- Ваша сестра не считала... - он осекся. - Хелен не рассказывала
мне, что вы такая, - неуклюже закончил он.
Вот что она задумала. Хочет поймать меня на слове. Достаточно случайной
фразы, и я пропал. Нет, надо срочно избавиться от нее.
- Вам нельзя оставаться здесь, - резко сказал он.
- Что? - ее ошеломила его неожиданная грубость. - Что такое? Вы
ведете себя так, будто боитесь меня.
Конвей засмеялся, но получилось не ахти как убедительно.
- А чего мне вас бояться?
- Я заметила на двери спальни Хелен замок. Наверное, такой же есть и
на вашей.
Она думает, что я не устою против ее чар. Конвей был готов вырядиться в
волчью шкуру, лишь бы это помогло отделаться от Бетти. Но надо было
изобрести какой-то другой способ.
- Я совсем ничего не ел, - сказал он. - Может, поэтому и злой.
- Так я и думала. Но вы сами не дали мне возможности накормить вас.
Сейчас я что-нибудь приготовлю. Вот видите, я же говорила, что сумею помочь,
- она направилась на кухню, и Конвей поплелся следом. - Уходите, тут моя
вотчина.
Еда оказалась вкусной, но едва ли этот обед можно было назвать веселым,
поскольку протекал он в полном молчании. Только в самом конце трапезы Бетти
попыталась заговорить.
- Ужасная комната. Почему вы не едите на террасе?
- Хелен там не нравилось. То слишком жарко, то слишком холодно.
- Мне бы понравилось.
- Было очень вкусно. А теперь я помою посуду, а вы поедете подыскивать
жилье.
- Вам прямо неймется выставить меня.
- Извините, если я кажусь грубым.
- Кажетесь? Если бы. Я уеду вечером, а пока доделаю дело. Ступайте.
- Я просмотрю газетные объявления.
Конвей нашел несколько объявлений о сдаче жилья, потом сел за машинку и
сделал вид, будто работает. Прошло около часа, когда в дверь постучалась
Бетти.
- В самолете я не сомкнула глаз и теперь с ног валюсь. Пожалуй,
вздремну, а уж потом пойду.
Конвей хотел возразить, но дверь уже закрылась, и мгновение спустя он
услышал, как щелкнул замок в спальне Хелен.
Что ж, по крайней мере, Бетти согласилась уйти. Хоть какое-то
облегчение. Конвей погрузился в размышления и вздрогнул, услышав дверной
звонок. Он взглянул на часы. Уже пять. Он рассердился на себя за то, что
позволил Бетти проспать так долго, и, прежде чем спуститься вниз, громко
постучал в дверь ее комнаты.
- Я ехал мимо и решил заглянуть, - сообщил Бауэр, входя. - У вас,
часом, не найдется холодного пива?
- Конечно, найдется. Сейчас принесу.
Но сержант пошел за Конвеем в кухню.
- Она уехала? - театральным шепотом спросил он.
- Нет еще. Она спала.
- Что?!
- Сказала, что ужасно устала, а я заработался и даже не заметил,
сколько прошло времени. - Конвей протянул сержанту бутылку с пивом, и Бауэр
надолго припал к горлышку.
- Нехорошо. Молодая девушка у вас в доме...
- Еще бы. Если вы поможете мне поскорее спровадить ее, буду только
рад, - сказал Конвей. - Будь здесь моя машина, я бы собрал пожитки Бетти и
увез. Вы не знаете, когда мне ее вернут?
- Думаю, через пару дней. А тело отдадут завтра. Вам пора звонить в
похоронное бюро. Кстати, не сочтите за любопытство, но как у вас с деньгами?
- Думаю, на приличные похороны хватит.
- Тогда позвоните в "Уолбридж", сошлитесь на меня. Расценки там весьма
умеренные... Я тут проверил всех ваших знакомых из списка.
- И что?
- Ничего. Как я и предполагал. Пустая трата сил и времени. А этот
Тейлор, ну, из записной книжки жены, где он работает?
- Ума не приложу, - честно ответил Конвей. - По-моему, он был
разъездным торговцем, но что продавал и от какой фирмы, не знаю.
- Как он выглядит?
- Чуть повыше меня, черноволосый, смуглый. Это все, что я помню.
Разве он способен вам помочь?
- Нет. Но я должен что-то делать. Появится эта дамочка или нет?
- Сейчас спустится. Вы хотите с ней поговорить?
- Бетти! - позвал сержант.
- Иду! - откликнулась девушка.
- Мне пора, - вдруг сказал Бауэр.
- Не знаю, чего она там возится. Женщины есть женщины.
- Кстати, о женщинах. Я тут обедал с Гретой и показал ей те перчатки.
Знаете, что она сказала? Потеряв одну такую перчатку, женщина непременно
выбросит и другую. В этом есть своя логика.
Мало ему собственной тупости, подумал Конвей. Еще и у Греты занимает.
- Не знаком с особенностями женской логики, но жена попросила меня
вернуться за перчаткой, - сказал он. - Может, собиралась использовать их для работы в
саду.
- Хелен работала в саду? - недоверчиво спросила подошедшая Бетти. -
Тогда она и впрямь изменилась.
Конвей мысленно чертыхнулся, потому что Бауэр подошел к окну и оглядел
совершенно запущенный сад.
- Она любит садоводство? - спросил сержант.
- Нет, - Конвей искал подходящее объяснение, такое, против которого
Бетти немогла бы ничего возразить. - Она часто говорила, что хочет заняться
садом, но никогда ничего там не делала. Это было что-то вроде шутки.
- Не понимаю, что тут смешного, если она ничего не делала.
- Вам не понять. У вас с Гретой тоже, наверное, есть шуточки, понятные
только вам двоим.
- Нет, - сухо ответил сержант. - Никаких таких шуточек. У Греты
туговато с юмором.
- Может, объясните, о чем идет речь? - попросила Бетти.
Бауэр тотчас протянул ей злополучные перчатки.
- Не верится, чтобы женщина могла расстроиться из-за потери такой
перчатки. Скорее, наоборот. Любая была бы рада избавиться от них.
Конвей смотрел на Бетти и ждал, что она скажет.
- Любая, но не Хелен. Она не любила терять вещи и никогда ничего не
выбрасывала.
Конвей подивился этому беспардонному вранью. Еще минуту назад Бетти
намекала, что он говорил неправду о покойной жене, а теперь сама лгала,
покрывая его.
- Мистер Конвей сказал, что вы не будете жить здесь, - заговорил
Бауэр. - Неподалеку есть мотель.
- Я хотела поискать жилье, но проспала. Не хочу ночевать в паршивом
мотеле, когда здесь есть хорошая комната с кроватью.
- Как вы не поймете, что вам нельзя оставаться тут?
- Там, где я росла, считают, что человеку надо помогать в беде, а не
бросать его одного.
- Но что скажут люди? - не сдавался Бауэр. - Это же неприлично.
Правильно? Правильно.
Бетти посмотрела на него, выдержала паузу и сказала:
- Сержант, я смогу позаботиться о своем добром имени без помощи
полицейского управления Лос-Анджелеса. Сейчас я вполне обойдусь без ваших
советов, оценок и вашего навязчивого присутствия.
Бетти подошла к двери и распахнула ее. Бауэр молча покинул дом.
Едва за ним закрылась дверь, Конвей спросил:
- Зачем вы разыграли этот спектакль с перчатками?
- А что, не получилось? Да, актриса я не ахти какая. Но сержант,
кажется, купился. Поужинаем дома или куда-нибудь пойдем?
- Делайте, что хотите. Я намерен ужинать здесь.
- Вот и хорошо. - Его грубость, похоже, перестала действовать на
Бетти. - Пойду что-нибудь приготовлю.
За ужином Конвей так и не решился выпить, боясь, что у него развяжется
язык. Молчание было еще более неловким, чем во время обеда. Наконец Бетти
сказала:
- Вам надо почаще выходить из дома, а то сидите тут как в тюрьме.
- Позвольте напомнить, что у меня недавно погибла жена, и мне не до
развлечений.
- Я не о развлечениях. Как сказал сержант, это было бы неприлично. Но
вы могли бы...
- Повторяю, я не расположен веселиться.
- Разумеется, вы расстроены, но вовсе не обязаны изображать из себя
убитого горем мужа.
- О чем это вы?
- Вы с Хелен прожили четыре года. Ни один нормальный человек не стал
бы сожалеть о ее кончине. Неважно, убили ее или нет.
Бетти смотрела на него открытым честным взглядом, и Конвей отвел глаза.
А потом воскликнул: "Вы сошли с ума!" - и убежал в свою комнату.
Что она знает? О чем догадывается? Что замышляет? В какую ловушку хочет
его заманить?
Ответов на эти вопросы он не находил. А потом понял, в каком
направлении движутся его мысли, и испугался. Неужели придется убить и эту
девушку? Нет, он не убийца, хотя и задушил Хелен. Это был единственный путь
к спасению. Но теперь "идеальное" убийство на глазах теряет всю свою
"идеальность".
Он услышал, как Бетти поднялась в комнату Хелен, подождал, потом
выглянул из кабинета. Бетти уже погасила свет. Конвей спустился на кухню,
взял бутылку виски, содовую и вернулся к себе.
Глава восьмая
Наутро, открыв глаза, Конвей первым делом посмотрел на небольшие часы
на столике. С трудом сфокусировав взгляд, он увидел, что уже десять, и
ужаснулся. Сев на постели, он принялся приводить в порядок мысли. Что ж, Бауэр
не звонил - и то слава Богу.
На кухонном столе лежали газеты и грейпфрут, на плите стоял кофейник.
Конвей выпил одну чашку кофе, налил еще и, сев за стол, взялся за грейпфрут
и газеты. Убийство по-прежнему будоражило умы. О нем писали на первых
полосах, но статьи сменились колонками комментариев.
- Я не слышала, как вы спустились.
Голос донесся с террасы. Конвей поднял глаза и увидел голову Бетти,
которая выглядывала из-за спинки кушетки. Бетти загорала. Она встала, и
похмелье Конвея мгновенно улетучилось. На Бетти были совсем коротенькие
шорты и лифчик, едва-едва прикрывавший великолепную грудь.
- Сегодня газеты пишут об убийстве гораздо меньше, - заметила Бетти,
стоя в дверях. Конвей очнулся. Он был зачарован красотой ее молодого
стройного тела, но теперь напустил на себя суровый вид и ответил:
- Бауэр сказал, что шумиха скоро уляжется.
- На улице так хорошо, - Бетти потянулась. - Почему бы и вам не
позагорать?
- А что скажут соседи?
- Соседи! - Бетти поморщилась. - На террасе нас не видно.
Предложение было очень заманчивым, и Конвей решил снова начать грубить.
- Разве вы не пойдете искать жилище?
- Извините, - ответила она с таким видом, будто он влепил ей пощечину.
- Пожалуй, я оденусь.
Когда Бетти ушла, Конвею стало по-настоящему стыдно за свое поведение.
Через пару минут она снова спустилась вниз.
- Если вы намерены питаться дома, запаситесь продуктами. Холодильник
уже пуст. Я не знаю, когда вернусь за вещами. Если пойдете куда-нибудь, оставьте
ключ под ковриком.
Конвей видел, что Бетти обиделась и старается держаться холодно, но в
ней не было того убивающего яда, который Хелен буквально источала. Ему
захотелось извиниться, но он не мог себе этого позволить.
- Я оставлю дверь незапертой.
Бетти ушла, а Конвей позвонил в похоронное бюро и обо всем договорился,
после чего проглотил таблетку аспирина и прилег у себя в кабинете. Не успел он
задремать, как его разбудил звонок в дверь. Конвей прекрасно знал, кто
пожаловал.
- Я тут ехал мимо и решил заглянуть, - сказал Бауэр. - У вас
неважный вид.
- Должно быть, потому что я небрит. Опять не мог заснуть.
- Да, я же обещал рассказать, как с этим бороться, - спохватился
Бауэр. - Дело в том, что, если человек не может заснуть, значит, ему не
дают покоя какие-то мысли. Рецепт прост: надо выкинуть эти мысли из головы.
Правильно? Правильно.
- Понятно. А о чем же тогда думать?
- Ни о чем, - Бауэр понизил голос и спросил: - А где она?
- Ушла. Сказала, что вернется за вещами, как только подыщет жилье.
- Отлично. Да, кстати, пока не забыл. Рэмсден хочет еще о чем-то вас
спросить.
- Я рассказал все, что знаю.
- Да. Но он спрашивал только о дне убийства. Я все проверил, толку
никакого, стало быть, надо копнуть подальше в прошлое. Что вы делали
накануне? Это было воскресенье.
- Я весь день работал, а Хелен была дома. - Это была правда. - Мы
хотели поужинать где-нибудь, но у нее разболелась голова. Я сварил ей суп,
потом она пошла спать, а я отправился подышать воздухом, обмозговал свой
новый рассказ и вернулся домой.
- Ага. А в понедельник?
Конвей рассказал и о понедельнике. Сидели дома, обедали. Хелен
отправилась по магазинам, он купил газету и ждал ее в машине. И тут Конвей
сделал вид, будто что-то вспомнил.
- Да! Она же купила себе пару новых перчаток. Вернувшись в машину, она
сказала, что наконец-то обзавелась второй парой белых перчаток и теперь ей не надо
будет так часто их стирать.
- Значит, у нее была еще одна пара?
Конвей на миг разозлился на себя. Оказывается, этот болван Бауэр даже
не заметил новые перчатки, когда открывал ящик в комнате Хелен.
Сержант в недоумении покачал головой.
- Тогда я и впрямь не понимаю, зачем ей понадобилось искать старую
перчатку. Да, кстати, пока не забыл. У вас с деньгами не туговато?
- Ну, более-менее нормально.
- Это, конечно, не мое дело, но сколько у вас на счете?
Ага! Вот оно что! - подумал Конвей.
- Один доллар.
Бауэр искренне изумился.
- Так вы знали, что ваша жена сняла все деньги?
- Конечно. Сумма уменьшилась, а банк берет плату за обслуживание
каждого выписанного чека, вот мы и решили снять деньги.
Вконец расстроенный Бауэр поплелся к двери.
- У вас были какие-то другие мысли по поводу этих денег?
- Я все думаю об этих перчатках. Мне казалось, ваша жена что-то
замышляла, хотела на некоторое время уехать от вас, поэтому и отправила вас
за этой драной перчаткой. У меня очень хорошая зрительная память. Я
вспомнил, что видел в ее ящике банковский конверт. Проверил и выяснил, что
она сняла все деньги. Но теперь... теперь, кажется, меня не туда занесло.
Сержант Бауэр не боится признать ошибку.
Под вечер Конвей все же решил сходить за продуктами. Вернувшись домой и
разложив покупки, он услышал голоса на террасе. Беседовали Бетти и Бауэр.
Конвея охватил уже знакомый острый страх. Он хотел подслушать разговор, но
не смог разобрать ни слова. Нет, надо немедленно положить конец их беседе.
Конвей толкнул дверь и вышел на террасу.
- Неплохо устроились. А я не заметил вашей машины.
- Она на задах дома. Я проезжал мимо и увидел на крыльце Бетти.
- Вы забыли оставить дверь открытой, - сказала Бетти.
- Извините.
- Я подъехал, - продолжал Бауэр, - и мы прояснили вчерашнее
недоразумение.
- Да, - подтвердила Бетти. - Мы просто не поняли друг друга.
- Бетти нашла себе квартиру.
- Но вселиться можно будет только в воскресенье. Я могу остаться
здесь? - спросила она сразу обоих мужчин.
- Думаю, два лишних дня не имеют значения, - рассудил Бауэр.
- По-моему, тоже, - согласился Конвей.
- А где вы сегодня ужинаете? - осведомился Бауэр.
- Не знаю. Наверное, дома.
- Да что вы все время сидите дома? Давайте сегодня поужинаем вместе.
Нынче у нас пятница. Я вас отвезу в одно местечко, где подают жаркое в
горшочках. Объедение! И цены приемлемые. Это блюдо у них бывает только по
пятницам. Поехали. Или у вас другие планы? - он взглянул на Конвея и Бетти.
Конвей не мог выносить сержанта в больших дозах, но не посмел
отказаться.
- Я согласен. А вы, Бетти?
- Хорошо. Только переоденусь, - Бетти пошла к себе.
- Ну, что, - спросил Конвей, - нашли Тейлора?
- В телефонном справочнике шестнадцать Гарри Тейлоров, но нашего среди
них нет.
- А как с той девушкой? Дэниелз?
- А-а, - в голосе Бауэра слышались презрительные нотки. - Она такая
тупая. Только и любуется свими фотографиями в газете. Наверное, и читать-то
толкком не умеет. Я с ними обоими беседовал. Тошно.
- Что тошно?
- Смотреть на них тошно. Похоже, они даже не слышали моих вопросов. Сидели,
держась за руки, хихикали, умилялись друг дружкой. Слава Богу, я сперва
допросил их по отдельности. Нам повезло, что передавали речь сенатора Тарфа.
А то они даже не знали, который час, шесть или десять.
Конвей ужаснулся. Кого же он выбрал для подтверждения своего алиби! Да
здравствует сенатор Тарф!