ТАМБУР И «КУЛУАРЫ»
Как ни странно, но в шумном и задымлённом тамбуре, с далеко не прозрачными окнами, хорошо думается. Мысли рассеянные и летучие, как дым сигареты, нечёткие, как мираж, и оттого рождающие неожиданные ассоциации.
Я в тамбуре. Смотрю в окно, за которым колышется однообразный пейзаж, мало отличающийся от российского, и удивляюсь всплывшей мысли: а ведь я уже иностранка! Трансформация меня в новую ипостась прошла незаметно и безболезненно: как только таможенник проставил в моей миграционной карточке штамп «Въезд». Убиться можно! Иностранка в Украине, где меня малышкой крестили в Преображенском храме недалеко от одесского Привоза, где я обреталась не одно лето у бабушки, где жила безвыездно и наездами и где до сих пор живёт моя родова!
Чудны дела твои, Господи! Как же Ты позволил порвать страну на клочки, разлучить семьи? Почему попускаешь врагам Отечества, ворюгам и беспредельщикам?
Вагон вздрагивает на стыке рельсов, открывается дверь на громыхающую переходную площадку – и я спохватываюсь: ой, что это со мной? Ну, куда меня несёт? Чего с Бога-то спрашивать, когда сами попускаем, кому не попадя?.. Выбираем во власть людей без стыда и совести, космополитов и циников…
Да уж, в наше время цинизм процветает подобно плесени в сырости. А точнее, он как грибок разъедает всё. Недаром в энциклопедиях цинизм приравнен к аморализму и характеризуется «вызывающе-пренебрежительным и презрительным до наглости и бесстыдства отношением к нормам общественной морали и нравственности». Так и есть! Форменный базар! У наших циников даже слоган свой: «Цель оправдывает средства». А цели нам известны – это нажива у одних и выживание любым путём – у других.
Есть ещё, правда, афоризм, будто, «цинизм – это юмор в плохом настроении», но какой уж тут юмор, господа-товарищи, громодяне незалежние? Разве не циники нас разлучили? Нарезали себе уделов, очертили границы, понастроили таможен…
По ходу размышлений вспоминается давешний таможенник с его на удивление правильной русской речью и гордостью за советскую историю своей малой Родины. Это приятно греет… Хотя куда от неё денешься от нашей совместной истории? Ведь всё у нас общее и в памяти, и в сердце – а они, мол, пограничный режим надо соблюдать, а то штраф в тыщу гривен...
Стоп! Совсем забыла о деньгах, а у меня в кошельке всего одна гривна! Где же этот чёртов меняла рублей на хохлобаксы? Провороню ведь…
Тушу сигарету и направляюсь к выходу из тамбура. Дверь распахивается и дорогу мне перекрывает улыбающийся подросток…
Высокий, тоненький, но довольно плечистый… Я узнаю его: он ещё утром заинтересованно поглядывал в мою сторону, и я подумала, что парнишка хочет стрельнуть сигарету, но стесняется, хотя на вид он был явно не из робкого десятка…
Это точно, он и сейчас открыто и без капли смущения смотрит мне прямо в глаза:
– Вы не могли бы одолжить мне зажигалку? Пожалуйста…
Я немного теряюсь: «Как можно? Малец ещё совсем!» – но его просьбу выполняю и отступаю к окну. Парнишка поджигает тонкую «дамскую» сигарету и явно чего-то ждёт. Наверное, моего мудрого взрослого замечания о вреде курения. И я не обманываю его ожидания:
– Напрасно вы это… До 21 года не нужно бы ни курить, ни пить. Пока организм не сформируется и не окрепнет… А вам ведь, наверняка, не больше шестнадцати?
Подросток согласно кивает, подтверждая мою догадку, и приводит неожиданный довод:
– Но это лучше, чем наркотики, а их сейчас почти все в школе пробуют. А я нет, и, вообще, я очень редко курю, мне нельзя, я спортом занимаюсь…
– Бокс? – рассеянно ведусь я на уклонение от темы курения и наркотиков, заметив на подбородке подростка свежую ссадину.
– Армейский рукопашный бой, – не без гордости поправляет он, – я кандидат в мастера по этому виду спорта.
Ни фига себе! Пацан ещё, а таким серьёзным делом занимается! Изменившееся выражение моего лица, по-видимому, парнишке нравится, и он довольно щурит в улыбке свои серые в пушистых ресницах глаза:
– Меня зовут Саша! И можете обращаться ко мне на «ты».
Позже я понимаю, что именно в эту минуту Саша выбрал меня в собеседники, а точнее, в слушатели, на оставшееся ему время пути. Он отслеживает мои выходы в тамбур и присосеживается там и в коридоре, когда я рассматриваю пейзаж Донецкой области, – и говорит-говорит-говорит… И ищет участия и одобрения, выверяя свои мысли и поступки моими короткими репликами. Ему необходимо выговориться постороннему человеку и позиционировать себя в мире взрослых. Саша охотно и развёрнуто отвечает на мои вопросы и радуется любому проявлению внимания к его проблемам. А мне действительно интересно, чем живут современные «вьюноши» – среда, в которой самоутверждаются сыновья и воспитанники моей дочери – учительницы.
Ох, уж эта подростковая среда! Мало утешительного слышу я от Саши о пристрастиях ребят: наркотики, пиво, сбивание в ватаги, драки за свои «зоны развлечений» и просто так, чтобы показать, кто тут сильнее. Он с гордостью демонстрирует мне свои бицепсы и боевые раны, рассказывает различные истории о столкновениях ватаг и о том, как он защищает «своих»…
Слово за слово и я узнаю, что взрослые вовлекают подростка в мужские игры, предлагая заработки в боях без правил, – и, встревожившись, активно предостерегаю его.
– Да я и не думаю соглашаться, – успокаивает меня Саша, – у меня есть на счету деньги за соревнования. Я их маме отдаю, все почти…
Всякий раз, когда Саша упоминает маму, голос его становится глубже и теплее – теплее становится и мне. И радостно: растёт настоящий мужчина! Побольше бы таких мальчишек – честных, сильных, заботливых и нежных.
Саша очень красив: лицо херувима, взгляд орла и гибкое, сильное и уверенное тело пантеры – сколько же всего в нём заложено! И это заслуга матери, потому как отец давно ушёл из семьи и именно к нему сейчас, и к деду, едет он в Днепропетровск…
ДНЕПРОПЕТРОВСК
В град на Днепре, носившем некогда имя Екатеринослав, направляется и Римма, с которой, как и с Сашей, я познакомилась в тамбуре, а потом беседовала у окошка в общем коридоре. Она русская итальянка, шесть лет назад перебралась жить к дочери в Италию и едет из Саратова, где навещала неизлечимо больную сестру и племянницу, повидаться с братом – раз уж она в России…
Мы с Риммой почти ровесницы и общаться нам легко и приятно. Говорим обо всём, долго и охотно. Конечно, мне интересно про жизнь наших в Италии, но ничего особенного Римма сказать не может: жизнь как жизнь, как и везде нужно работать, чтобы выжить. «Я уже привыкла к чужой стране, – подытоживает рассказ Римма, – скоро получу гражданство». И она меняет тему эмиграции на «подорожную». Мы удивляемся тому, что с предварительной продажей билетов сложности, а «аншлага» в поездах не наблюдается. Более того, от Саратова до Волгограда в нашем девятом вагоне с Риммой ехала всего одна семья, а она в своём купе была одна. «Странный бизнес, нам не понять…» – подводим мы итог и логично переходим к обсуждению курсов валют. И я снова спохватываюсь: почему так и не появились менялы рублей на гривны? Неспроста это…
Днепропетровск, время 20:25. Я провожаю Римму и наблюдаю, как Саша обнимается с дедом. И тревожусь за него: не обломала бы парнишку жизнь, не превратила бы его в циника! Ему, «пятнадцатилетнему капитану», бороздить в штормах будущего и разруливать нынешнюю ситуацию с неправедным расколом страны и семей наших. Дай Бог, чтобы он сохранил в себе заложенный в нём крепкий стержень!
Сашка, Александр, победитель. Ясноглазый Ангел-воин, почитающий Мать и умеющий защитить её, дитя России и Украины. Уж не знак ли неизбежного единства народов наша с ним встреча?
Усмехаюсь: надо же, снова понесло в высокие сферы! Лучше ответить себе на вопрос: почему не учла транзитную остановку в Днепропетровске в своём конкретном плане «обреаливания» виртуальных связей? Потому что балда, не всё предусмотрела, забыла многое, даже зубную щётку и зонтик…
Опять! Ну, причём тут зонтик? Маршрут надо было изучить! Тогда бы сообразила связаться с Юлией Ёлкой и договориться о встрече на вокзале. Полчаса живого общения могли бы многое дать нам обеим! Может быть, она смогла бы приехать из Запорожья, ведь воскресенье и светло ещё… А город Днепропетровск красивый, и вокзал побольше нашего, волгоградского… И Днепр тут широкий, искрящийся…
Полчаса слоняюсь по пустому перрону. Странно всё-таки! Лето, а вокзалы полумёртвые. За границу все умотали, что ли? Ладно, пора идти в своё купе…
Пятихатки последняя станции по пути следования, где я дышу воздухом. На пустом перроне расположились торговцы мягкими игрушками и товар их выглядит причудливо и нелепо в сумраке слияния летней ночи с очами фонарей. Коты, тиры, львы, обезьяны, бегемоты и причудливые подушки всех расцветок… Просто кладбище африканских монстров, почивших в зное самостийности! От скуки интересуюсь: «Почём?» Торговка без особого энтузиазма отвечает, тыча пальцем в несчастное животное: «Сто. Сто пятьдесят. Сто. Сто. Сто. Сто пятьдесят…» Гривен, разумеется, а у меня их по-прежнему нет. Возвращаюсь в вагон и укладываюсь…
Всё, спать. Скоро, в пол-второго ночи, в Кировограде высадится мой застенчивый сосед, а в 5:20 прибываем в Котовск – это моя конечная остановка…
КОТОВСК и далее…
В Котовске я выхожу вместе с землячкой Татьяной, с которой познакомилась накануне поздно вечером. Ей тоже надо пересесть на поезд до Одессы, и мы решили держаться вместе на случай каких-либо неожиданностей. И таковые не замедлили вскочить препятствием на нашем пути: в железнодорожной кассе отказались принять у нас рубли за билеты до Одессы.
– Как же так? – растерялась я. – А в прошлом году у меня не было с этим никаких проблем! Взяли рубли, сдачу дали гривнами…
– Ничего не знаю! – раздражается кассирша. – Только что пришла телеграмма с запрещением принимать российскую валюту! Такое впервые!
Как бы я ни была обескуражена, в голове мелькает мысль: «Неужели снова дефолт?». Додумать её не даёт Татьяна:
– И что делать будем? У меня есть 20 гривен, но на билет нужно 24…
Я включаю соображалку:
– Банк откроется только в восемь утра. Замучаемся ждать. Попробую разменять у кого-нибудь… У таксистов, например… – и, оставив Татьяну при вещах, мчусь на Привокзальную площадь.
Площадь почти пустая: слишком ранний час. Накрапывает дождь. Оббегаю несколько маршруток местного направления – безрезультатно. Банк рядом, но он закрыт. Смотрю на памятник знаменитого красного командира: Котовский указывает саблей в небо. То ли намекает, что Бог подаст, то ли зовёт двигаться вперёд. Не успев определиться в знаках, слышу истошный зов Татьяны – она стоит в дверях и зовёт меня. Бегу изо всех сил.
– Скорее! На электричку! – призывает землячка и подсовывает мне мои сумки. – Через пять минут отправляется…
– А гривны? – интересуюсь я.
– Как-нибудь разберёмся, не ссадят же, – обнадёживает меня Татьяна.
Через пять минут электричка не отошла. Не сдвинулась с места она и через полчаса. Зато мы успеваем отдышаться, унять стук «заячьих» сердец и вовлечь в свою проблему внимательно слушающую наши сетования попутчицу из местных.
– Та не журытесь, – доброжелательно советует она нам, – щас контролёры будут обилечивать, можа договорытесь. Смотря, кто придёт…
Нам повезло: молодая железнодорожница оказалась с понятием и удовлетворяется Татьяниными 20 гривнами и моими 70 рублями. В результате мы получаем два билета: один за 17 гривен до Одессы и другой за 3 гривны до ближайшей станции. Риск быть выкинутыми в неизвестность минимальный, но он таки есть. Я стараюсь не думать об этом, полагаясь на Провидение, как указал мне Григорий Котовский на площади.
Ехать нам предстоит три часа, общаться мы устаём намного раньше, чем истекает этот срок, и затихаем в полудрёме…
Электричка полна народу, останавливается она у каждого столба, люди входят и выходят – и я вскоре перестаю вглядываться в них и осознавать, что я далеко от дома, что я иностранка, что я «заяц» с одной гривной местной валюты в кармане и без зонтика.
О зонтике я вспоминаю, поскольку мы въезжаем в дождь и чем ближе мы к Одессе, тем он гуще и безнадёжней. Попутчица сетует, что дождь испортит ей сбор липового цвета, а я представляю себе лица родных и друзей, с которыми мне предстоит встретиться, и как мы пьём чай с липовым мёдом…
Начало: http://www.proza.ru/2011/07/15/203
Продолжение http://www.proza.ru/2011/07/25/211
Иллюстрация: «Украина из окна поезда» или «Купание железного коня в оранжевых лучах»
http://www.photosight.ru/photos/2812353/