3. Как мы купались в дебреценском фонтане

               

                А.В.Летенко

         КАК МЫ КУПАЛИСЬ В ДЕБРЕЦЕНСКОМ ФОНТАНЕ,   
                И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО

                (Из  воспоминаний)

     Конец августа 1974 года в Венгрии был очень жарким. Дневная температура в тени зашкаливала за 40 градусов. Хотя в помещении МЕМОС-а (Зал собраний венгерских профсоюзов), где тогда проходил IV-й Всемирный Конгресс Экономистов, воздух кондиционировался, мы – группа советских делегатов из Института экономики мировой социалистической системы АН СССР – частенько, а честно говоря – регулярно,  сбегали оттуда в расположенный неподалёку (за Площадью Героев, рядом с Зоопарком) бассейн на термальных водах «Сеченьи Фюрдо». Там и спасались, не подозревая о том, какие испытания нам еще придется перенести.
   
      Венгерская жара окончательно «достала» нас в автобусах, в которых мы совершили послеконгрессную поездку по Северо-Востоку страны. Этот тур был «фольклорный» и, по правде говоря, просто  волшебный. Рассказывать о каждом из его эпизодов нужно отдельно – и об Эгере (где я так и не смог подняться в крепость под палящим солнцем и пил холодное пиво внизу), и о залихватской деревенской свадьбе в горах Матры, и о томном послесвадебном похмелье в прохладных пещерах и водопадах Мишкольцтапольца, и о  фольклорном концерте в родовом гнезде князей Ракоци - Шарошпатаке, и о вечере в  рыбацкой чарде на берегу Тисы, где я впервые услышал вживую и навсегда полюбил цыганский оркестр, и, наконец, об экскурсии по Дебрецену и последовавшими за ней аттракционами и застольем в степной Пусте.
    
      Интересно, что именно в Дебрецене мой брат Лёня первый раз был более менее серьёзно ранен в 1944 году. Для военного времени это его ранение было довольно курьёзным и, можно сказать, получено чисто «по-мадьярски». Его пырнули ножиком  на танцах, когда кому-то из местных, наверное, не понравилась его манера танцевать с мадьярками.
    
      Но вернёмся в Восточную Венгрию 1974 года. Настроение у нас было великолепное и попутчики просто замечательные. С нами в автобусе путешествовала часть делегатов Конгресса из западных стран  (на соседних со мной автобусных сиденьях располагались  Тэд Гиллин – тогдашний президент Ассоциации экономистов Австралии и Новой Зеландии и его жена Эстелла, с которыми впоследствии нас  связала крепкая личная дружба). Кроме того, более трети мест в нашем автобусе занимала советская группа, состоявшая  из преподавателей вузов, награждённых этой поездкой обществом «Знание» за успехи в лекционно-пропагандистской работе. Кстати, руководителем этой группы оказалась моя хорошая знакомая Людмила Качалина – крупнейший в то время в СССР специалист в области оргтехники и эргономики.
    
      Всё бы хорошо, но, как говорится, «в семье не без урода». Среди членов «качалинской» группы  весьма выделялся один «товарищ», который, как потом выяснилось, заведовал кафедрой и парторгствовал в ростовском транспортном институте. Добровольно приняв на себя функции надсмотрщика, он постоянно «комиссарил» в своей группе, а временами распространял свои заботы и на нас, не уставая разъяснять нам «как надо вести себя за границей». До поры до времени мы относились к этому снисходительно, пока не разразился настоящий конфликт.
    
     А произошло вот что. Доведенный бешеной жарой до крайности член нашей группы Саша Ципко (ныне известнейший и весьма уважаемый учёный-политолог и публицист), попросив нас подержать  его одежду, залез под каскадный водопад, являвшийся частью грандиозного фонтана напротив здания Дебреценского университета.  Уступ, с которого стекал тот водопад, был не на виду, раскалённая солнцем площадь у фонтана была фактически безлюдна, да и стоял Саша под струёй всего минуту. И всё бы ничего, но, на наше несчастье, мы попались на глаза тому самому «комиссару», обрушившемуся на Сашу Ципко и на нас всех со всей своей «политической мощью». Упрёки в недостойном поведении («за границей»!!!) перемежались угрозами «довести до сведения компетентных органов» и прочее, и тому подобное. На мою робкую попытку вступиться и оправдаться я немедленно получил такой отпор: «А вы вообще молчите! С вами еще надо будет разобраться, и сообщить куда надо о том, как вы тут якшаетесь с западниками».
    
     Тут уж меня, наконец, проняло.  Я решил ответить  адекватно и сказал ему следующее: «Дорогой товарищ! Час тому назад вы  прилюдно сделали выволочку нашему гиду Миклошу за то, что якобы программа наших экскурсий порочна. Вы высказали мнение, что вместо того, чтобы слушать органные концерты в храмах или болтаться по университетским библиотекам, где какой-то там Лайош Кошут выступал с речами, призывая к независимости своей Родины,  лучше  было бы устроить посещение производственных предприятий и встречи с их трудовыми коллективами. Милый друг, а знаете ли вы, что, высказывая пренебрежение и неуважение к истории и религии гостеприимного венгерского народа, вы таким образом совершаете проявление шовинизма?» Вы бы видели, как он, мгновенно заткнувшись, изменился в лице и немедленно смылся!
    
      Через некоторое время мои коллеги обеспокоенно стали спрашивать меня: «Саша! Что у тебя произошло с тем мужиком? Он ходит вокруг Качалиной, тычет в твою сторону пальцем и бормочет: «шовинизм», «шовинизм», «шовинизм»…» Я отвечал: «Ребята, не беспокойтесь. Это он меня боится».
    
     Сидевшая рядом с нами в автобусе пара москвичей из качалинской группы, узнав о случившемся, сказала: «Ну и правильно вы сделали. Этот фельдфебель нас совсем замучил постоянными мелочными придирками и морально-политическими наставлениями. Вы не поверите, но он поначалу даже пытался ввести у нас в группе утренние построения и переклички».
 
     Наверное, действительно он им так насолил, что ребята с явной охотой согласились поучаствовать в окончательном обуздании «энтузиаста». Для этого я предложил им по возвращении в Будапешт (и лучше всего при посадке в московский поезд) подойти к нему и спросить следующее: «Слушай, что у тебя произошло с этим высоким толстым парнем из академической группы? Почему он всё выспрашивал, как твоя фамилия и где ты работаешь?».

     Видно ребята не вытерпели и вывалили ему всё это сразу, потому что я заметил, что на всех последовавших остановках вплоть до возвращения в Будапешт этот дядька старательно избегал попадаться мне на глаза и при столкновениях шарахался в сторону как от чумного.   
    
     Вот так мы развлекались, когда были молодыми…