2 Как мы лепили одну из брежневских книг
А.В.Летенко
КАК МЫ "ЛЕПИЛИ" ОДНУ ИЗ БРЕЖНЕВСКИХ КНИГ
(Из воспоминаний)
Кое-кто сегодня еще помнит, что "верный сын советского народа, выдающийся деятель Коммунистической партии, Советского государства и международного коммунистического движения, пламенный борец за мир и социальный прогресс, последовательный марксист-ленинец, Генеральный секретарь..., Председатель Президиума... и прочая, и прочая, и прочая" Л.И. Брежнев считался автором не только ставших притчей во языцех "Малой земли", "Возрождения" и "Целины", не только многотомного собрания своих сочинений под названием: "Ленинским курсом", но и целой серии книг по отдельным хозяйственным и политическим проблемам.
Эти книги, регулярно печатавшиеся Политиздатом, были очень толстыми. Самая маленькая из них была никак не меньше 35-40 авт.л. Нужно заметить, что для этих книг новые идеи и новые слова не требовались, т.е. тексты не писались заново, а "лепились". Это значит, что указанные объемы набирались за счет старых, уже опубликованных текстовок из материалов пленумов и съездов, уже произнесенных речей и выступлений. Здесь нужно, наверное, оговориться, что эти текстовки все же создавались когда-то нелегким трудом известных ученых и политиков. Некоторые из них еще живы, многих я знал и знаю, но сегодня речь не об этом. Речь о том, что и та книга, в "леплении" которой я участвовал (Брежнев Л.И. Мир социализма - торжество великих идей, "Политиздат", М., 1978), создавалась таким же "традиционным" образом.
В ее создании участвовали четыре человека. Первый из них - Александр Блатов - был одним из двух ближайших помощников Брежнева. В его функции входило написать слова "в печать и свет" на готовой рукописи и получить гонорар в "Политиздате". С Блатовым мы не встречались ни разу. И он единственный, кто упомянут в выходных данных книги. Второй участник - редактор от издательства. Эта милая женщина и настоящий мастер своего дела (ее имя и фамилию я, прошу прощения, за четверть века запамятовал) готовила рукопись к изданию и несла за нее ответственность перед своим начальством. Третий - Владимир Глаголев - был инструктором ЦК КПСС и делал "главное": отрезал последние абзацы старых текстов, внимательно перечитывал материалы (дабы не затесалась туда случайная крамола - то есть "отвергнутые временем" и нежелательные фамилии и термины) и складывал рукопись в стопку и в папку.
Обрезание последних абзацев было особенно необходимо потому, что подавляющая часть исходных текстов завершалась ни чем иным как "поднятием бокалов". Почти всё это были речи на завтраках, обедах и ужинах во время зарубежных визитов Брежнева и приемов иностранных делегаций в Москве. Естественно, такие слова, как "я поднимаю свой бокал за вечную и нерушимую ...ско - ...скую дружбу" и т.д. и т.п., нужно было убирать. Иначе бы книга вместо "неоценимого вклада в марксистско-ленинскую теорию" смотрелась бы как хроника пьянок или сборник тостов.
Четвертому - вашему покорному слуге - досталась самая трудная доля. Мне было поручено составить Указатель. Поставленная передо мной задача (а по причине обычного советско-русского разгильдяйства об указателе вспомнили в самый последний момент) была практически невыполнимая: нужно было всего за полтора месяца создать заново "единый" указатель (т. е. содержащий элементы тематического, именного и предметного указателей) к толстенной (45 авт.л.) книге, буквально напичканной разнообразнейшими политическими и экономическими терминами, засыпанной именами, нашпигованной географическими названиями и пр. Молодому читателю напомню: эпоха-то была совершенно мезозойски докомпьютерная, и единственным средством облегчения труда были каталожные карточки. В таких условиях на одну только механическую часть работы - разнесение номеров страниц по уже готовому указателю - потребовалась неделя напряженной (практически круглосуточной) архинудной работы.
Такой указатель в такие сроки мог выполнить только квалифицированный специалист в области научной информации, с беллетристическими способностями и к тому же подкованный в сфере теории и практики международных отношений и мирового социализма. Признаюсь, немного неловко так писать о себе самом, но другого человека, который одновременно отвечал бы всем перечисленным требованиям, просто тогда в Москве не нашлось. Кстати, сказанным только и объясняется тот факт, что к работе над "священными" текстами допустили меня - "беспартийную сволочь". Для тех времен это было просто неслыханно.
В течение полутора месяцев я отвлекался от напряженной работы только на две вещи: быструю еду и кратковременный сон, и все-таки успел к сроку. Помню, как, отправив рукопись в ЦК, я расслабился и завалился поспать среди бела дня. Разбудил меня мощный, тревожный (цековский) телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал истошный крик Володи: "Ты..., ..., ...! А еще ... и ...! Ты что, смерти моей хочешь? Посмотри, ...к, каким термином открывается твой ...ный указатель!".
Встревоженный я бросаюсь к столу и смотрю на первый термин. Господи, Боже мой! Написано: "АВАНТЮРИЗМ ПОЛИТИЧЕСКИЙ". Говорю в трубку: "Володя, все правильно. Это объясняется тем, что по науке так и положено - сначала идет ключевое существительное, а потом прилагательное, затем рубрики и подрубрики и т.д....". Не дослушав, он тут же перебил меня: "Никому и ничего я объяснять не буду, потому что не успею рот раскрыть, как меня с твоим "авантюризмом" выгонят с работы! В гробу я видел все твои подрубрики и всю твою ...ную науку! Немедленно переставляй или делай, что хочешь, но ради твоей науки рисковать своей карьерой в ЦК КПСС я не стану!" И бросил трубку.
Выбрасывать сам термин было нельзя, поскольку в тексте книги он встречался более десяти раз. Нарушив все законы научной информации, я поменял местами слова, получилось: "ПОЛИТИЧЕСКИЙ АВАНТЮРИЗМ", и термин "уехал" в середину указателя, который теперь стал открываться совершенно безобидным словом "АВСТРАЛИЯ". По правде говоря, после этого с указателем еще пришлось немного повозиться, обходя кое-какие неведомые мне ранее политические камушки и топляки.
Но самая-то хохма была впереди. После того, как в сентябре рукопись ушла в издательство, а мы с Володей ушли в отпуск, в начале ноября нелегкая принесла в Москву партийно-правительственную делегацию Вьетнама. Блатов в наше отсутствие позвонил в "Политиздат" и потребовал, чтобы почти уже готовую книгу "освежили" и экстренным образом подверстали в нее речь Брежнева на встрече с этой делегацией. По видимому, он со своих высот не удосужился предупредить, а издательство в запарке не обратило внимания, но этот текст и посегодня на 626-й странице заканчивается следующими словами Брежнева: "Разрешите предложить тост:...За здоровье и успехи товарищей Ле Зуана, Фам Ван Донга и всех наших вьетнамских друзей!" И сразу стало непонятно: как это Л.И.Брежнев держался целых шестьсот двадцать пять страниц, а на шестьсот двадцать шестой не вытерпел и принял стаканчик...
Интересно, что данный ляп заметил только я и довольно поздно - уже весной 1979 года. Заметил же скорее всего потому, что этот тост и мой указатель расположены на развороте соседних страниц, т.е. сработало боковое зрение. Естественно, я доложил о своей находке В.Глаголеву и своему директору Ю.С.Ширяеву. Оба отреагировали одинаково: "Саша, наплюй и помалкивай. Все равно этого никто не читал и никогда читать не будет". Так оно, видно, и вышло...