Елена еще раз раздраженно порылась в сумочке. Нет. Опять оставила кошелек в квартире. Значит, придется сначала идти домой, искать его там и снова плестись в магазин, потому что Дима, скорее всего, не вспомнил, есть ли у них дома хлеб. И это - по такой жаре! Который день город плавился от невыносимого пекла и духоты. Тащиться на пятый этаж пешком, потому что лифт уже месяц, как сломан, а потом через два квартала до супермаркета. А в магазине наверняка вспомнится, что нужно купить еще то-то и то-то, и в итоге, выйдя на улицу, она будет напоминать тяжело нагруженного ослика. Вот досада…
Елена опять расстроено вздохнула. И так настроение ни к черту… На работе в последнее время какой –то завал – все словно взбесились из-за летней жары и стали выполнять свои обязанности спустя рукава. Шеф придирается к ней по пустякам и словно не замечает, что она тянет на себе работу всего отдела и проводит на службе по десять – двенадцать часов каждый день. А Елене просто нравится ее работа, нравится и все тут… но когда на тебя начинают перекладывать все дела – это не очень приятно… Все нормальные люди в это время берут отпуск, едут к морю или за город, купаются и дышат чистым воздухом, а тут…
И Дима… он стал каким –то неразговорчивым … напряженным, что ли… Придет вечером с работы, упадет с кроссвордом в кресло перед телевизором, « привет – пока», « как дела?» и все. Может, она ему надоела? Как это говорят – «семейная лодка разбилась о быт»?..
Набраться бы смелости и решить разом все вопросы – треснуть кулаком по столу начальника и потребовать прибавки к зарплате… а если откажет - бросить ему заявление об уходе и найти себе другое место работы, где ее знания и умения будут ценить. Поговорить серьезно с Димой – что, мол, случилось? Чего он стал таким бука? Нашел себе другую или эта жара и его достала? А если скажет, что, да - нашел другую… Может, лучше не знать?.. Эх, одни только мечты… никогда ей на это не хватит духу! И ни на что другое – тоже. Никогда не хватало. Все на ней ездят - и начальство на работе, и муж Дима, и даже кот Рыжик , который все время норовит куснуть ее за ноги, если утром, проснувшись, Елена шла сначала в ванную, а не на кухню, насыпать ему в миску «Вискас». Грустно…
Мимо нее прошла-проплыла стройная девушка в умопомрачительно узких джинсиках и на шпильках. Елена проводила ее взглядом. Вот таких любят мужчины и сворачивают себе шеи, глядя им вслед; вот таким сходят с рук на работе даже явные ошибки. И такие девушки не таскают сумки с продуктами – они ездят на красивых машинах. Впрочем, зачем им продукты - ведь они, эти девушки, и не едят вовсе – с такой-то фигурой. А тут никак не сбросить эти ненавистные несколько килограммов… Да что же это шуршит все время сбоку рядом с нею?!
Елена бросила взгляд в сторону раздражающего звука и увидела в двух шагах от себя маленькую девочку с желтым шуршащим пакетом в руках. В такие пакеты в супермаркетах складывают покупки – донес до дома и выбросил. У девочки же в пакете лежали мятые ноты, какие-то карандаши вперемешку с ручкой, ластиком и тетрадками. Девчушка пинала пакет то одной, то другой коленкой; то размахивала им вокруг себя, то кружила над головой, в то же время напевая какую-то песенку приятным нежным голоском. Волосы у нее были небрежно и кое-как заплетены в косу, джинсовый сарафанчик - явно не первой свежести; на босых пыльных ножках болтались расхлябанные пластиковые шлепанцы, которые то и дело норовили свалиться и убежать от своей маленькой хозяйки. Но девочку такие мелочи явно не расстраивали – она весело напевала свою песенку, размахивая пакетом во все стороны (« И как оттуда ничего не высыпалось?» - подумала Елена) и шла почему-то совсем рядом.
Елена взглянула на девочку раз, потом другой. Сколько ей лет? Пять, шесть или семь? Она такая худенькая… И одета кое-как… «Детдомовская!» - догадалась, наконец, Елена. Совсем недалеко, в соседнем квартале, находился детский дом. Так эта малышка оттуда… В пакетике ноты. Идет из музыкальной школы?.. Елена неожиданно представила себе, что эта девочка – ее дочь, и они идут с занятий домой. Дочка крепко держит ее за руку и рассказывает, какое трудное это сольфеджио, а Елена несет футляр со скрипкой… Дочку зовут Лизой… «Да, Лизавета, сольфеджио трудное, но его надо выучить раз и навсегда – всего один только раз и все, дальше будет легко» - говорит она дочери. На Лизе красивые блестящие новенькие босоножки, отглаженное светлое легкое платье и огромный белый бант в чистых, аккуратно причесанных волосах. « Да, мамочка, я знаю, нам все Мария Павловна объяснила». В руках у дочери красивая кожаная папка с нотами.
Эта картинка настолько явственно привиделась Елене, что она даже вздрогнула, несмотря на жару. « Посмотри на меня… Посмотри!» – мысленно попросила она девочку, и та подняла голову и взглянула на Елену. Ясные голубые глаза, светлые брови – ничем не примечательное личико, обычный ребенок, каких много. «Скажи мне… Скажи мне что-нибудь… скажи: «Здравствуйте!» Не молчи... я спрошу, как тебя зовут… и мы познакомимся. Я провожу тебя до детдома и поговорю с воспитателем… Может, мне разрешат навещать тебя… а, может, будут отпускать ко мне домой… Не молчи, скажи что-нибудь… сделай первый шаг!»
Но Лиза твердо помнила, что наказывала ей воспитательница в детдоме, когда отпускала ее одну – никогда ни с кем незнакомыми не разговаривать, ничего от них не брать и никуда с ними не ходить. И старшие ребята тоже пугали, мол, пойдешь с таким «добрым» человеком, а он «заберет тебя на органы!» Что это значило, Лиза не знала, но ребята говорили это таким жутким голосом и делали такие страшные лица, что она запомнила урок раз и навсегда. Но у этой тетеньки такое приветливое лицо… такое милое… такое должно быть у мамы… У мамы, которую Лиза не помнила. Лиза помнила только комнату в детском доме и воспитательницу – одну на всех, и думала, что так было всегда. Но девочки постарше рассказали ей, что, оказывается, у каждого ребенка должна быть своя собственная мама, а не одна-единственная на все большую группу.
Вот это да, собственная мама! Об этом не приходилось даже и мечтать… Нет, ей не было плохо в детском доме; но когда вечерами дежурила их воспитательница и девчонки облепливали ее со всех сторон, обнимая и рассказывая ей о каких-то своих делах, Лизавете никак не удавалось пробраться поближе. А так хотелось прижаться, взять за руку и чтобы слушали только тебя одну! Рассказать, как сегодня в музыкалке Светка опять исподтишка порвала ей нотную тетрадь; что большая злая собака неожиданно залаяла на нее из-за угла и испугала так, что Лиза даже выронила и порвала обо что-то пакет… А еще она видела красивую птицу с головой, как будто в красной шапочке и с длинным клювом, которым эта птица так ловко стучала по дереву, что получался такой звук, как на барабанной установке в соседнем классе их музыкалки. Значит, птицы так же, как и люди, знают ноты?..
Много, много чего хотела спросить Лиза у мамы, но мамы не было… А эта тетенька… Вдруг она сейчас спросит: «Как тебя зовут?» Вот глупая, ведь мама наверняка знает, что ее зовут Лиза. А, может, она просто забыла ее имя?.. И Лиза ответит… Но ведь нельзя, строго-настрого нельзя разговаривать с незнакомыми людьми!.. Лизавета вздохнула, пнула еще раз коленкой пакет с нотами и, уткнувшись глазами в дорожку, свернула на улицу, ведущую к детскому дому.
А Елена смотрела ей вслед и думала: «Что сказал бы на это Дима? А свекровь? А на работе? Вдруг у нее плохая наследственность? Может, ее родители – наркоманы или алкоголики? И как ей только могла придти в голову такая безумная мысль… Ну и что, что у них с Димой до сих пор нет ребенка. Потом появится. Сначала - работа, карьера… машину надо купить… дачу… А зимой они собирались полететь на горнолыжный курорт. Какие могут быть дети…»
В густой кроне дерева, незаметные с земли для простого человеческого взгляда, сидели светлый ангел с белоснежным опереньем и рядом с ним – черный, как смоль, кот. Они молча смотрели на молодую женщину и девочку – ангел, затаив дыхание, а кот – усердно намывая переднюю лапу. И когда Елена и Лиза разошлись в разные стороны, ангел тихо и с болью в голосе спросил кота:
- Почему? Ведь их счастье было так близко…
- Свобода выбора. У людей это так называется. Они сами вольны выбирать, как им поступить.
- Но… это так неправильно… Они выбрали – неправильно! Ведь у Елены никогда не будет своих детей, а Лиза теперь не узнает материнской любви и ласки…
- Но ведь они об этом не знают. Что мешало им поступить по-другому? - кот принялся за вторую лапу. – Это ты привык жить по слову и велению Бога, а люди… Ох уж, эти люди…. Хотя… Может, ты вмешаешься в их жизнь? Всем будет только лучше – Елена обретет дочь, а Лиза – мать.
- Я не могу менять решение человека, я могу только помочь ему в трудную минуту, – ангел грустно покачал головой.
- Так вот и помоги, – кот лениво зевнул. – Ты же сам видишь, что от ваших заповедей… как там… «возлюби ближнего своего, как самого себя» - никакого толку. Эти наивные законы бессмысленны, никто не хочет их выполнять.
Ангел на мгновение задумался и с горечью произнес:
- Ты снова склоняешь меня из света во тьму?
Кот потянулся по весь рост, оставляя на коре следы своих когтей:
- Я опять прав, и ты это прекрасно понимаешь. Люди всегда на нашей стороне. Они эгоистичны, злопамятны, ленивы и корыстны. Они всегда, слышишь - всегда такими были и будут.
Каждое сказанное слово падало в лицо ангела, как пощечина.
- Нет, нет! – прошептал он, пряча в руках свой опечаленный лик. – Я чувствую, я знаю – у Елены доброе, прекрасное, любящее сердце! Оно не может быть иным – ведь она создана по подобию Божьему. А его сердце всегда полно любви! – и крупные прозрачные слезы заструились по лицу и рукам ангела…
… «Дождь. И откуда он взялся?» - Елена в недоумении взглянула на небо – « Ни одой тучки» Она раскрыла зонтик – хорошо, что он всегда в ее сумочке. « А как же малышка?» - она оглянулась, ища глазами маленькую фигурку. Лиза стояла под деревом, держа свой замусоленный пакет с тетрадками над головой, но, несмотря на это, вода стекала по ее волосам. Она выглядела такой потерянной и жалкой в промокшем сарафанчике, что сердце у Елены сжалось: - «Плевать, кто и что скажет! Как я могу ее бросить?»
- Девочка! – замахала она Лизе рукой из-под зонта. –Беги скорее под зонтик, не надо мокнуть! Давай я тебя провожу.
Лиза осторожно и с опаской выглянула из-под своего пакета.
- Ты ведь рядом живешь?
- Да… в детском доме… Он на соседней улице.
- Пойдем, познакомишь меня со своими друзьями и воспитателями.
- Мне нельзя ходить с чужими. И разговаривать тоже… - Лиза во все глаза смотрела на тетеньку с милым лицом , рядом с которой она шла совсем недавно.
Елена растерялась:
- А… а ты и не разговаривай. Просто иди под зонтом и показывай мне сама дорогу. Меня зовут Елена Ни… просто – тетя Лена. – Она присела на корточки рядом с девочкой и увидела в глазах у той такое отчаянное желание верить – верить, несмотря ни на что! – А как тебя зовут?
- Лиза…
Елена улыбнулась. Она знала. Она всегда знала, что ее дочь будут звать Лизой…
…Иногда нам кажется, что зло ведет с добром беспощадный бой и выигрывает – выигрывает всегда и везде, повсюду, куда не кинь взгляд. Изо дня в день, из года в год – мир вокруг словно все больше погружается во тьму. Но зло не видит, что как бы оно не старалось – добро победить нельзя. Оно все равно есть. Оно тихо и незаметно живет в каждой улыбке, которую мы дарим людям; в каждом, казалось бы, незначительном на первый взгляд, слове или поступке. И даже черное пепелище смерти рождает цветы любви и милосердия… Добро изначально жило и живет в человеческой душе. И так будет всегда…