Вечером Юльке пришлось бежать в магазин, идти за Надюшкой в садик, а потом, пока отец был на работе, попытаться повторить на баяне программу прошлого года.
Без особого энтузиазма она достала из шкафа баян и открыла ноты…
Ох уж, этот баян! Целое лето и начало осени она не брала его в руки и даже не вспоминала о нем. Как он ей надоел! Баян был тяжелый и вечно сползал с колен. Меха раздвигались слишком широко, а сдвигались с таким шумом, как будто в баяне, внутри, сидело человек пять, и они, одновременно то вдыхали, то выдыхали воздух, толкая друг друга.
Сашка пришел из школы и терпеливо наблюдал за мучениями сестры. Казалось, он устал больше ее.
- Юль, ты, по-моему, совсем разучилась играть на баяне. Ничего ведь не помнишь. Я уже слушать не могу!
- Ну и не слушай! Я что, виновата, что столько в больнице пролежала? Лучше, если б я умерла, да?! Брат называется!
- Что ты кричишь-то, разволновалась опять? Я же так просто говорю. Жалко, снова учить надо будет - в душе Сашка не мог себе представить, что его снова ожидает та же участь, и уже смотрел по сторонам в поисках кусочка ваты для ушей.
- Сашка, не мешай! - раздраженно сказала Юлька, - да ну его к черту, этот баян! А какой сегодня день, среда? Ура! Я пойду с девчонками на танцы – тысячу лет не танцевала!
- Правильно! Так ты не только разучишься на баяне играть, но и как зовут тебя, забудешь. Ну, тебя! Делай, что хочешь…
Вечером Юльку никто не тревожил. Сославшись на то, что к завтрашнему дню у нее море писанины, ни на какие танцы она не пошла. Родители несколько раз заглядывали в комнату и видели дочь, склонившуюся над столом, заваленным нотами и общими тетрадями.
Тишина и покой были странными. Девушка, вдруг поймала себя на мысли, что думает не о гармонических задачах, а о своих отношениях с Борисом, о том, что лежа в больнице, она ни разу не вышла к нему, - она не хотела перед ним плохо выглядеть. Наверно обиделся и не захочет с ней встречаться. Как девчонки обрадуются! Уж эта Петрова постарается привлечь его внимание. Такая красавица – одни ресницы что стоят!
Разве можно не влюбиться в Бориса? Впервые она увидела его на танцах в Доме офицеров в прошлом году. Он привлек ее внимание не своей внешностью, а тем, что всегда танцевал только «дамский танец» и никогда сам не приглашал девушек. В глубине души, Юльку тянуло к нему, но унижаться перед парнем она не хотела. Изящная, как статуэтка, всегда модно одетая, приходящая на танцы ради танцев, а не знакомств, она имела массу поклонников и воздыхателей. Кстати, свои наряды она шила сама, снимая чертежи с Рижских журналов, да и танцам у нее можно было поучиться. Домой Юлька шла в сопровождении целой ватаги соседских парней и двух подруг.
Девушки давно обратили внимание на то, что этот странный юноша частенько останавливает свой взгляд на Юльке, следит за тем с кем и как она танцует. Вскоре подруги сообщили, что молодой человек студент третьего курса медицинского института. Отец преподает историю в университете, а мама детский врач. Любимое увлечение семьи – лыжи.
Такая характеристика еще больше прибавила плюсов стройному, элегантному юноше. Серо-зеленые миндалевидные глаза с поволокой, манера говорить сводили девушек с ума.
Однажды, когда Юлька выходила из клуба, он взял ее за руку и просто сказал: «Юля, давай завтра встретимся. Я куплю билеты в кино, на пять часов. - Пойдешь?» - девушка кивнула.
В тот вечер, ложась спать, она сказала маме, что у нее появился настоящий друг, самый прекрасный на всем белом свете…
Только сейчас Юлька поняла, что этот счастливый, первый после болезни день в училище, не был до конца счастливым потому, что в нем не было Бориса. Как она давно его не видела – целую вечность!
. Брат спал. Юлька выключила свет и легла в кровать. Едва она прикоснулась к подушке, как сон мгновенно пропал. Да еще луна буквально села на окно, осветив всю комнату.
Девушка улыбнулась и повернулась на другой бок. Ни в одном глазу! Завтра скажу маме, что нам в комнату нужны какие-то другие шторы. - Что они находят в этом мужике? – Нашли молодого – двадцать три года! Ну и что, что консерваторию закончил!
- Дочка, почему не спишь?
- Мам, завтра мне ко второй паре. Луна спрячется и засну.
- Так луна спрячется утром, - улыбнулась мама. – Спи. Надо обязательно другую штору придумать, – прошептала она и тихо закрыла дверь…
- Юля, Юлечка! У нас в садике мор. Я не пойду в садик. У тебя в училище тоже мор? Ты не пойдешь в училище?
- Что, какой мор? – хотела привстать сонная Юлька, но сестренка лежала на ней поверх одеяла прямо в пальто и шапке, свесив ноги в ботиночках с кровати и пытаясь дотянуться до Юлькиного уха.
- Да, мор! Врачи тараканов ловят! И детей в садик не пускают.
Юлька осторожно опустила сестру на пол и сладко зевнула.
- А где мама?
- Раздевается. Мужики ушли.
- Надюха, дай-ка будильник. Что-то не звонит. – Надюха взяла будильник и приложила к уху, - не тикает.
- Да ты шапку-то сними. Дай мне. Ну, что ты меня так рано разбудила? Без двадцати восемь, а у нас «пара» в десять пятнадцать! Ладно, дел по горло, буду вставать.
Надюха уже не слушала Юльку. Она сняла шапку, положила тяжелый будильник на стол, и пыталась наклонить голову так, чтобы ухо лежало на нем. Юлька засмеялась, схватила сестричку и целуя вынесла к маме на кухню.
- Юля, когда ты прекратишь ее таскать! Девчонке шестой год!
- Мам, что в садике случилось?
- Вечно у них что-нибудь! Опять санэпидстанция закрыла на три дня. Да хоть бы предупреждали! И сказать ничего нельзя – на ребенке отыграются. Сегодня холодно. Того и гляди, снег выпадет. Дочка, не забудь пообедать в сельхозинституте…
Сельскохозяйственный институт был через дорогу от училища и девчонки в день не по одному разу бегали туда перекусить. На каждом столе в столовой института стояла большая тарелка с хлебом и чашечка горчицы. Можно было взять салатик и стакан чая - сыт на целый день. Однако некоторым хватало хлеба с горчицей и стакана чая.
Не на последнем месте стояло и то, что это учреждение было заполнено довольно симпатичными будущими агрономами и механизаторами. Эти бравые парни с удовольствием открывали двери перед своими музыкальными соседками.
С утра до вечера Юлька пропадала в училище. День был расписан по минутам: сначала общие дисциплины, потом индивидуальные предметы, потом «захват инструмента» - подготовка к следующему занятию по фортепиано. Тут волей-неволей без «сельхожки» помрешь. А девчонки пристали – пойдем, да пойдем петь в вокальный ансамбль к Владиславу Павловичу, но ей не хватало времени, - на носу праздничный концерт.
Алла Даниловна – педагог по вокалу, уже дала несколько произведений для подготовки к конкурсу вокалистов на «Студенческой весне» и все твердила, что вылепит из Юльки оперную примадонну. Откровенно говоря, Никитину это не прельщало - она спала и видела себя солисткой большого эстрадного оркестра. Арии Юлька любила. Она чувствовала их глубоко и пела проникновенно, удивляя красотой голоса, чистотой интонаций, приводя в восторг слушателей.
.- Ой! Ты куда несешься? Нин, уходишь что ли? – окликнула она высокую худую девушку, в смешной маленькой шляпке и в плаще нараспашку выскочившую навстречу из дверей училища.
- В «сельхожку» командировали, за пончиками.
- Подожди, я тебе денег дам. Мне тоже купишь. Три.
- Сходишь, пообедаешь. Тебе нельзя всухомятку. Сщас, приду…
Сидя на занятиях, Юлька никак не могла сосредоточиться. Гармонию теперь тоже вел Владислав Павлович. Девчонки наглели на глазах: шептались постоянно, строили ему глазки, а Юлька любила этот предмет – он сродни математике, только задачи здесь на построение аккордов, мелодий.
Здорово он играет на фортепиано, - подумала Юлька – вот бы мне так! - она посмотрела на Валечку и обнаружила, что раньше такого платья на ней не видела:
- Валь, ты после занятий идешь куда-то?
- Нет.
- А что ты такое платье надела, и ремень лаковый?
- Да хватит мне прибедняться! Смотри, как Римка Торопова одета, а наша Галочка, - прошептала Валя - я что, хуже? Всегда теперь буду так одеваться.
- Ну и одевайся. Что ты покраснела так?
Дверь приоткрылась. В кабинет тихонько с огромным кульком пончиков вошла Нина. Она прошла боком к своему столу и спрятала кулек внутрь. Сразу запахло пончиками и сахарной пудрой. Владислав Павлович отвернулся от доски, на которой писал, и улыбнулся.
- Вкусный запах. У нас что-то изменилось в училище? По-моему где-то пекут пирожки. Не отвлекайтесь. Все понятно? - не заметив появления Нины, он продолжал объяснять и строить аккорды. Затем, сел за инструмент и проиграл то, что получилось.
Прозвеневший звонок, напомнил, что пора разбирать пончики. Юлька вышла в коридор.
С самого утра предметом девичьих разговоров было то, что к «князю Мышкину», приходила молодая училка, из другого училища, и они вместе куда-то уходили, приходили и снова уходили. Весь курс, и даже парни - четыре «мушкетера», на все лады обсуждали это событие. Юльку это не волновало, - после обеда в «сельхожке» у нее по расписанию, куча индивидуальных: баян, дирижирование, вокал…
Закончив петь романс Чайковского, она посмотрела на свои часики.
- Седьмой час, Алла Даниловна!
- Молодец, Юля, - спокойно произнесла педагог. –
С чувством выполненного долга можешь идти домой.
Юлька пошла одеваться. Неожиданно, из глубины коридора до нее донеслись голоса: «От звезды, звезды мерцающей…». Девушка вспомнила, что сегодня занятие женского вокального ансамбля. Ей страшно захотелось заглянуть в дверную щелочку, но, вспомнив, что на предложение педагога заниматься она отказалась, девушка решила уйти, но почему-то отправилась к кабинету и открыла дверь.
- Юля! Какая ты молодец, что пришла, - Галка потянула ее к инструменту.
- Да я на минутку. Можно послушать? – обратилась она к педагогу.
- А можно из этой минутки извлечь пользу? – вопросом на вопрос ответил Владислав Павлович. - Попробуйте спеть запев этой песни. Вот послушайте.
Владислав Павлович склонился над инструментом и запел. Девушки слушали, затаив дыхание, очарованные и голосом, и игрой. Никогда еще Юлька не видела музыканта, способного одной ногой нажимать на педаль, а другой, всей ступней отстукивать ритм. Его руки, то взлетали как птицы, отправляя в пространство шквал восторга и радости, то нежно, едва касаясь клавиш, прислушивались к мелодии затаившей в своей глубине хрустальные слезы разлуки. Сердце Юльки сжалось, и она подумала о Борисе, - вдруг он полюбит другую девушку? Она это не переживет!..
«Первое мая» в этом году отмечали у бывшей Юлькиной одноклассницы. Сначала Юлька не хотела идти, но «сарафанное радио» донесло – придет Борис, и она пошла. До мельчайших подробностей она помнила этот вечер, их первый поцелуй. Да что там! Как только начинался медленный танец, кто-то выключал свет, и лишь из полуоткрытой двери другой комнаты стелилась его мягкая полоска. Девушка прятала от стыда лицо в плечо Бориса, но не отталкивала его – ей казалось, что не только ребята, но весь белый свет видит это и осуждает ее. Борис нежно поднимал ее лицо за подбородок и целовал, целовал…
«Здравствуй, ах, здравствуй! И больше нет слов» - взволнованно и страстно пел Владислав Павлович, вовлекая слушателей в свою историю, а каждая девушка думала, что эти слова о ней, о томительном ожидании встречи на перроне вокзала.
Юлька подхватила слова песни: «Значит, спешил, и не позабыл. Значит, меня не разлюбил ты». – Девчонки, как ангелы, слетевшие с небес, взяли легкий вдох и запели каждый свою партию, обрамляя мелодию в аккорды.
- Браво! Браво, девочки! Юля, Вы потрясающе чувствуете, о чем поете. Настоящая артистка! Сколько в Вас всего. У меня нет слов, - восторженно произнес педагог.
Юлька не слушала его. Допев песню, она уселась на стул, с чувством полной опустошенности.
- Владислав Павлович! Замечательная песня, но мне надо домой.
- Юля, мы занимаемся два раза в неделю. Вы не согласитесь стать солисткой нашего ансамбля? У ансамбля много перспектив.
- Я не знаю. Подумаю. До свиданья! – быстрым шагом девушка направилась к выходу, уловив отчетливо прозвучавшие слова педагога:
- Девушки, вы свободны.
Едва Юлька перешла дорогу, как к остановке подошел ее трамвай. Она вбежала по ступенькам и встала на свое любимое место в конце вагона. Становилось совсем темно. В домах, как по мановению волшебной палочки одно за другим зажигались окна.
– Если на первом этаже их будет нечетное количество, в субботу мы увидимся с Борисом на танцах, - подумала Юлька и стала быстро-быстро считать освещенные окна.
- Юля, Вы поздно возвращаетесь, - услышала она за спиной голос Владислава Павловича. – Вас никто не встречает? Почему вы не прошли вперед?
Обернувшись, она встретилась с глазами своего педагога. Он стоял за ее спиной, взявшись за металлические поручни руками, тем самым, отодвигая от нее людей.
- Это мое любимое место - сказала девушка, убирая со лба челку. – Мне нравиться видеть из заднего окна всю улицу. Напрасно Вы меня отгородили. Я никому себя в обиду не дам и не боюсь никого. Вы тоже живете в нашем районе? – обратилась она к нему.
- Нет. Я живу дальше, у ипподрома. Там построили новый дом для молодоженов и мне в нем дали комнату. Кстати, у меня в соседях еще два наших преподавателя живут.
Слегка покусывая губы, учитель внимательно разглядывал девушку, но это ее не смущало. Сейчас, как ни странно, она отметила, что он приятный в общении, заботливый.
– Так вас встречает кто-нибудь?
- Слава Богу, я взрослый человек! Иногда, встречает брат.
- Он тоже взрослый?
- Младше на два года. Он не один встречает, с ребятами.
Сама не зная, почему, Юлька врала.
- Это хорошо. Он учится в школе?
- Ну, не в институте же!
- У вас все в семье поют?
- Когда лепим пельмени, все поем, а одна пою только я. Сашка страшно любит собак – занимается в Клубе собаководства. Одну собаку-овчарку воспитал для армии, но мы пса не отдадим. Мы все его любим, даже отец. – Юлька замолчала и отвернулась к окну.
- Ой! Через одну, моя остановка.
Владислав Павлович задумчиво и печально смотрел на девушку. Ну, прямо как Рекс! - подумала Юлька и рассмеялась. Вот что у нее, за натура! Человеку грустно, а ей смешно!
- До свиданья! – крикнула она, соскочив с подножки. Подходя к дому, она увидела возле калитки брата и его друзей.
- Ты, что так поздно? Предупредить-то, нельзя? – сердито сказал брат.