Дн. II-31 Увидела на небе два облака-мужчину и женщину
12 июля 1993 г. Я звала на свой концерт в Художественной школе знакомых. Все сидели за столом, собираясь заниматься сольфеджио. Нина спросила Аню, какой у неё голос. Но проблемы Нины не интересовали присутствующих, они не хотели на Нину тратить время. Я это отметила в своём сознании.
13 июля. Я репетировала перед концертом. Стычки с директором из-за перевозки пианино, он кричал на певицу, выгнал её из хора. Потом они помирились. Он мягок и в гневе.
14 июля. На мой концерт, как это ни странно, пришло много народу — и местные, и наши люди. Я пела появившимся голосом, утром он пропадал. Сын Нины следил за записью, помогал мне. Дома я запись эту прослушала — интересно получилось.
Маша обняла меня после концерта и сказала: «Как я тебя люблю». В такие минуты всегда бывает искренность. Я пригласила бесплатно заниматься фортепьяно с желающими, тотчас объявились ученики.
После ужина я увидела на небе два облака — мужчину и женщину. Они обнимали друг друга. Мужчина был с длинными волосами, женщина с короткими.
15 июля. Занималась с учениками. Пришла Маша. Мы с ней вместо занятий проговорили о W. и о Володе Оксиковском два часа. Маша открылась мне новыми своими гранями, очень интересными.
16 июля. Ночью мне снились Иисус и Антихрист. Во мне происходила какая-то внутренняя работа на рассвете во сне. Нина сказала, что в W. два года назад вошли энергии Христа. Это называется замещение на языке эзотерическом, об этом писал Рудольф Штейнер. W. опять предстал передо мной загадкой.
Христос являлся индусу атеисту Сундер Сингу. У Него были раны на руках и ногах. Сундер Синг стал христианином. Христос входил в Рамакришну, сначала Рамакришна увидел человека, идущего по улице. Он услышал Голос: «Вот Агнец Божий, вот взявший на Себя грехи мира». Потом этот человек вошёл в Рамакришну, и Рамакришна стал проповедовать христианство.
W. говорил Маше, что его очень тяготит тело, что он летал на какую-то планету. W. хочет избавить от страданий своих друзей — В., В.П., В.К. «Я влюблена в тебя», - говорит ему Маша. «Маша, ты обречена», - говорит ей W. Почему он так говорит?
Снова и снова должна я смиряться.
17 июля. Софа — святая для меня женщина, она очень мудрая при том. Она усыновила больного мальчика, он не может ходить.
Мне помогает печатать мои стихи Софа. Маша тоже предложила помощь, но машинка плохо работала, а Маша всё смеялась почти неестественным смехом. Мы помолились, Маша стала спокойнее.
18 июля. Нам купили билеты в Москву. Вечер я провела у Софы. Она бесконечно добра. Лицо тонкое, умное, она умеет слушать.
Я не нахожу себя нигде. Я не могу раствориться в людях. Мне тяжелы земля и плоть, многие проявления людей мне глубоко чужды. Меня пугает бескультурье, лицемерие. Вчера я увидела лишь толпу, а не тех, кто хочет менять себя, просветлять.
Моё время прошло, и я никогда не обрету дружбу с ним.
19 июля. Я страдаю от какой-то непонятной тяжести.
Пришла я к его жене, часа три гладила бельё, убирала комнату и прихожую. Я гладила, и мне было хорошо. Лицо моё сразу посветлело. На душе появился покой. Этот дом мне родной. ЭТО МОЙ ДОМ. Я ЖИЛА ЗДЕСЬ ДВА ГОДА НАЗАД, жена его говорила тогда, что я, как член семьи.
Я немного поиграла Любе на синтезаторе. Она тоже поиграла. С неё снялась усталость, лицо её изменилось, засветилось.
Дочь её размахивала игрушечным мечом и кричала мне: «Ты не любишь моего папу... Я тебя убью... Не гладь моё платье.. я тебя убью». Она била меня по рукам. «Гладь шапочку моему брату», - командовала она. Я была удивлена всем этим. Мама её была на кухне и не слышала эти высказывания.
Я не вижу около него ни одного духовного человека, кроме Софы и Нины. Везде одно и тоже — и мужчины, и женщины беззастенчиво и нагло говорят свои суждения, дают оценки, вешают ярлыки. Среди сотен людей мне приятны лишь несколько человек.
Снился сон, что я произвожу уборку в комнате, когда я расправляюсь с нечистью, она начинает визжать, как будто она материализована.
Люба из Москвы перед его фотографией просила любви ко всему живому и неживому. Вдруг от сердца W. отделилась частичка света в виде копья и понеслась к ней. Люба испугалась, но потом страх прошёл, она почувствовала в сердце любовь.
20 июля. Предстоит концерт. Мы кое-как прорепетировали у Алёши Р. Потом мы были у W., я посмотрела на его картины. Он сделал рукой жест, даже не рукой, а пальцем, чтобы мы опустились на колени. Это меня удивило. Зачем он это сделал? Он сделал знак пальцем, чтобы мы поднимались с колен. Мы встали, он стал нас благословлять. Я ничего не чувствовала.
Нина пала ему в ноги. Я опять удивилась. Люба пала к его ногам. Тут я почувствовала благодать. Но я не хотела рухнуть к его ногам. Я предпочла бы поцеловать его плечо или руку. Пример моих соратниц не вдохновил меня на подражание. Когда W. сделал неуловимое движение в мою сторону, я стала молча выходить из комнаты под аккомпанемент Нининых слов: «Я тебе стихи написала». Больше я его не видела.
Я мысленно говорила ему: «Прощай!». Нас повезли на концерт в село. Ехали мы два часа. Село большое, добротное, с необычными домами, украшенными деревом. В клубе мы репетировали, прогнали всю программу, установили, что за чем следует. Немного отдохнули. На душе у меня был удивительный покой и тепло, боль и тяжесть исчезли.
Концерт длился минут 35, прошёл он хорошо, почти без заминок и ошибок. Я прочла стихи Заболоцкого и Фета на фоне Алёшиной музыки. Я спела несколько своих песен — на стихи Гёте и Арсения Тарковского, мы сыграли с Любой «Зелёные рукава».
Весь концерт был в мягких пастельных тонах, исключая русскую народную песню про комарика, которую исполняли мы все. Я в это время импровизировала на флейте. Девочки били ложками одна об другую, все, как могли импровизировали. В конце звучала музыка Шуберта “Ave Maria”, тоненько и тихо пела Люба.
Обратно ехали в темноте. В середине пути мы вышли из машины. Разостлали одеяла, положили салфетки, поужинали хлебом, огурцами, халвой, пряниками. Домой мы приехали ночью, в два часа.
21 июля. Вечер моей поэзии в Галерее. Пришло человек тридцать, были незнакомые люди. Я вела себя непринуждённо, немного рассказала о себе, о W., о Габриэлле Босси. Мне принесли подарки, книги. Одна женщина говорила о своём благоговении к моим словам (стихам) и к моей музыке.
Нина до концерта сорвалась на сына. Потом принялась за меня. Я тихим голосом ей сказала, что у меня сегодня концерт, что всё можно разрешить мирным путём. Она полежала в своей комнате. Пришла на кухню, села со мной рядом, у меня всё заболело внутри. Я поняла, что живу в тяжёлом, неблагополучном доме, и что тяжесть каждый день давит на меня неспроста. Мне передаются состояния людей - и хорошие, и плохие, я очень чувствительна.
Многие люди говорят, что я помолодела. Я этого не вижу. Устаю от грязи, от полуголодной жизни. Горох, да горох, мы редко едим картофель, салаты.
Р. живёт в нашем доме с дочерью 10 дней, они ничего не вкладывают в общий стол, только хлеб. Странные они люди, посуду за собой не моют, постели свои не убирают, ничего не покупают. Нина и её муж М. без денег. Я должна всех кормить. Странно.
Нет ни мыла, ни т. бумаги, пустой холодильник, очень часто ничего нет, что можно поесть. Мне не нравится такая жизнь.
Одна женщина по имени Сусанна долго выговаривала мне, что я жалуюсь на жизнь, что страдать - это хорошо, что святые страдали, ели мало, W. ест мало, надо радоваться, отказаться от еды, носить только одно платье... и всё в таком же роде. Потом при расставании она ввинчивалась в меня, обнимая меня с какими-то неприятными звуками, я выдержала эту пытку, закрыв глаза, чтобы не видели выражения моих глаз.
Несколько женщин почувствовали, что в доме Нины нет благодати, и дело не во мне.
Портрет историка Н.М. Карамзина.