Она жила в комодике на верхней полочке. Через прогрызенную дырочку пролезала в темное нутро мебели, где находилась ее кроватка – мыльница. Мышка натаскала обрывков газет, шерсти, тряпочек. Утеплила спаленку, накрываясь комочком ваты.
Ей нравилось это жилище – тихо, спокойно, уютно. Не то, что в норке в поле: там и ветер задувал холодные снежинки, дождик подтапливал запасы, кроты нарыли в столовой переходы, да и совы охотились, только успевай поглядывать. А тут благодать. Хочешь покушать? Только ширрр и у обеденного стола собираешь хлебные крошки. Хочешь прогуляться? Пожалуйста, шурши в комнатке в поисках полезного. Вон, на прошлой неделе нашла огрызочек мыльца. Поточила. Так потом такие пузыри могла надувать, что смешно было не только самой, но и коту Ваське.
А я Вам не сказала, что мышка по прозвищу Пуглюшка жила в покосившемся домике старенькой бабушки Вари. Вместе с бабушкой обитали рыжий кот Васька и черепаха Паша. В этом домишке все было старенькое, обветшалое. Но бабушка Варя ничего не выкидывала, прилежно собирая вещи. Они ей напоминали о далеком детстве, юности, замужестве, о прошлом и настоящем, которое оживало в воспоминаниях старушки. Сколько бабушке Варе лет? Она так долго жила, что забыла о дне рождения, а праздновать наобум не хотелось.
Кот Васька давно прижился в домике. Одноглазый (памятка о бурной молодости) Васька лениво произнес:
- Не попадайся на глаза хозяйке, и все будет хорошо.
Пуглюшка пообещала коту не мельтешить и осталась жить у бабушки Вари. Бабушка, конечно, замечала, что иногда пропадали кусочки сыра с бутерброда. Она внимательно оглядывала хлеб через толстые линзы очков, решая, что, скорее всего, виновата ее старенькая забывчивость – склероз, отрезала еще один ломтик.
Паша тоже благосклонно приняла Пуглюшку. Черепаха сонно зевнула (как раз у нее спячка начиналась) и засыпающее что–то буркнула, Пуглюшка не поняла, но переспрашивать не стала. Паша мирно спала, похрапывая в своем панцире.
Пуглюшка угнездилась удобно в мыльнице, укрылась одеяльцем. Только закрыла глазки, как до нее донесся шум.
- Шшшшшш, - звучало откуда–то сбоку.
Пуглюшка насторожилась.
- Шшшшшш, - не умолкало.
Мышка испуганно выскочила. На комоде, кроме гребешка, давно разведанных ею коробочек с притирками, флакончиками, ниткой красных бус лежало нечто. Пуглюшка помчалась вниз. Выбежала на середину комнатки.
- Шшшшшш, - слышно не было.
- Мяв, ты зачем так открыто бегаешь? – возмутился Васька, лежавший на коленях заснувшей за вязанием бабушки Вари. – Я же просил быть осторожнее. Заметит хозяйка и заставит тебя поймать. Тогда берегись!
- Извини, - серая Пуглюшка поежилась, - страшно стало. «Шшшш» какое – то!
- Ерунда! Это ветер шумит в трубе печки. За окном метель. Не надо бояться зимы, - кот улегся обратно, - хозяйка натопила. Мороз не страшен, и вьюга не страшна. Иди, попей молочка. Осталось на твою долю.
Но Пуглюшка не послушалась совета Васька. Осторожно прокралась к комодику.
- Шшшшшшш!
«Вот ужас!» - мышка кинулась к черепахе, которая спала в коробке. Забарабанила лапками в панцирь:
- Тетя Паша! Тетя Паша! Проснитесь!
Черепаха долго не отзывалась, но потом все же высунулась заспанная мордочка.
- Чего тебе, Пуглюшка? – сказала – прошелестела, как осенний ветер по опавшей листве.
- Страшно. Шшшш слышится. Я боюсь, - призналась мышка.
Ее черные глазки – бусинки наполнились слезами. Вот – вот расплачется. Даже носик с усиками сморщила.
- Откуда звук? – черепаха медленно повернула голову к комоду.
- Кажется, от той штуки, что лежит на комодике. Раньше ее не было. Бабушка Варя утром вытащила из кладовки ее. Прикладывала к ушам. Покачала головой. Сказала, что от старости и так шумит в ушах, не слышит ничего. Тетя Паша, что это?
Черепаха слабо улыбнулась словам Пуглюшки:
- Не волнуйся. Эта большая морская раковина. Вероятно, бабушка Варя перебирала вещи мужа. Он был моряк. Подарил, чтобы она слушала шум моря. А теперь слышишь и ты. Не бойся. Это всего лишь напоминание о море, приливах и отливах, белых пенных барашках, которые пасутся на волнах. О шторме и спокойном подводном течении, изумрудных глубинах и жарком желтом песке. Когда–то я вылупилась из яйца на берегу острова и устремилась с братьями и сестрами в эту могучую стихию. Вам, сухопутным, не понять просторы морей, долгие беседы под луной с лупоглазыми рыбами, разобрать шепот неведомых существ среди кораллов, обломков погибших кораблей. Черепаха замолчала. Пуглюшка ждала, что еще расскажет Паша. Но та молчала. Паша спала. Пуглюшка не стала ее будить снова. Она решила исследовать эту штуку.
Серой тенью метнулась к комодику, чтобы не разбудить Ваську. Быстренько взобралась наверх.
- Шшшшш, - послышалось, но мышка уже не пугалась.
Мокреньким носом уткнулась в раковину. Та ничем особым не пахла. Потрогала лапками неровности морской диковины. Ничего примечательного. Попробовала на зуб. Не вкусно.
- Шшшшш, - неугомонная невидимая волна накатывала на неведомый берег.
Пуглюшка облегченно вздохнула. Пригладила шерстку.
«Сходить попить молока?»
Вроде не хотелось. Тогда мышка юркнула в свою полочку – спаленку. Легла и быстро заснула.
И Пуглюшке снились сырные сны: на сырный берег набегала сырная волна. Сырные чайки летали над сырным морем. Сырные рыбки кушали сырные кусочки на сырном дне.
Мышка улыбалась во сне. Разве - это не счастье?
Старенький домик тоже спал вместе со своими обитателями под баюкающую, заунывную песнь вьюги. Мягкий снег укрывал потеплее землю, деревья, дома белым покрывалом. И все шло своим чередом.
10 – 16 июля 2011