Глава 6. «ЕСЛИ НЕЛЬЗЯ»
Уезжали от Даниловых после обеда, чтобы не застрять в пробке на въезде в город. И словно ничего не было, словно как всегда – прощались, уже сидя в машине, только чуть смущеннее отстранилась от губ Ивана Катерина, чуть крепче поцеловал Лену Данилов.
Иван вел машину уверенно, они о чем-то переговаривались, и она вдруг заметила, как его взгляд то и дело на короткие мгновения задерживается на ее голых коленках. Она почему-то смущалась, а он, остановившись перед очередным городским светофором, положил на ее бедро руку, провел пальцами так, что сердце замерло, а потом забилось часто-часто, как у школьницы, зажатой в опустевшем темном школьном коридоре мальчишкой, который нравится. Припарковавшись на стоянке, Иван не выскочил, как обычно, из машины, чтобы забрать из багажника вещи, а привлек Лену к себе и долго целовал, до дрожи в коленях, до головокружения.
Они влетели в квартиру, и едва за ними захлопнулась дверь, он набросился на нее, как голодный зверь, сорвал сарафан, стянул, сопя, все с себя, и тут же в коридоре взял ее яростно, как давно уже не делал, испытывая потрясающие, какие-то новые чувства. Лена даже смутилась, покраснев, а он, неся ее в спальню, вдруг рухнул на колени, и тут же, посреди комнаты на толстом ковре снова входил в нее, и она захлебывалась в своем желании, стонала, выгибаясь, тянулась к нему, а ему все было мало. До спальни они так и не дошли, заснули на ковре, прижавшись друг к другу обнаженными телами.
Разбудил их раскат грома – началась гроза. Ливень, разбиваясь о карниз, забрасывал, как лазутчиков, брызги в распахнутые окна. Лена, вскочив с ковра, бросилась закрывать створки. Возле окна на кухне обернулась. Иван стоял в дверях и с обожанием смотрел на нее.
- Ленка, как ты сейчас прекрасна!
Она, все еще обнаженная, стояла спиной к окну, сполохи молний освещали ее на короткое мгновение, растрепавшиеся волосы тяжелой волной спускались на грудь. Он шел к ней, оглядывая с головы до ног, напоминая крадущегося тигра. Она вдруг смутилась своей наготы, отвернулась к окну, но было уже поздно. Руки Ивана стиснули ее груди, он прижался к ней голым телом, и Лена почувствовала его желание, застонала от наслаждения, когда он вошел в нее прямо там, возле окна на кухне, за которым взрывалось раскатами грома черное небо.
- Ванечка… – шептала она, сводя его снова с ума, и он не знал, как справиться со своей страстью, не в силах оторваться от женского тела.
Поздно вечером позвонила Катерина:
- Привет, Лен! Можешь говорить?
- Могу, я в комнате одна – Ванечка в душе, – Лена села на диван, поджав ноги, полы халата распахнулись.
- Лен, у меня Данилов как с ума сошел! Мы пока с ним до города ехали, пару раз в леске останавливались, а потом, дома… ну просто сексуальный беспредел творился… – Катерина перевела дыхание, разговаривая почти шепотом. – А твой как?
- Так же! Как школьники, честное слово! – Лена улыбнулась.
- Да-а, называется, освежили чувства! – тихонько засмеялась Катерина. – Ой, Данилов идет! Пока! Целую!
И она отключилась.
Прижав телефон к губам, Лена задумалась. Из ванной, напевая, вышел Иван, обернув бедра одним полотенцем и вытирая волосы другим. Увидев голые Ленкины коленки, замер на секунду, и она заметила, как вздыбилось полотенце на его бедрах, тихо ойкнула, прикрывая ноги халатиком, но он словно сошел с ума, набросился, раздирая тонкий ситец, и опять не мог ею насытиться.
- Ну вот, – чуть позже, отдышавшись, сказал Лена, – придется теперь халат пустить на тряпки.
- А нечего… – Иван не договорил.
- Ты о чем? – она удивленно посмотрела на него.
- Нечего меня соблазнять, – он нежно поцеловал ее. – А халат… да черт с ним! Другой купим. И вообще, мне больше нравится, когда моя любимая женщина ходит по дому голой.
- Размечтался! – Лена засмеялась. – А вдруг гости?
- Нечего гостям без звонка приходить, – он нежно целовал ее.
- Ванечка… – тихо сказала она, чуть отстранившись и заглядывая ему в глаза.
- Рыжее мое солнышко…
Придя на работу в понедельник, Лена испытывала странное чувство. Она почему-то боялась встречи с Даниловым, боялась и… хотела ее. Чтобы понять, что изменилось в отношении к нему… и его к ней… и что-то еще билось там, внутри… Когда около обеда на дисплее телефона высветился номер Данилова, она вздрогнула, перевела дыхание и подняла трубку:
- Да, Сергей Сергеевич, доброе утро!
- Доброе утро, Лена. Зайди ко мне.
Она взяла ежедневник, ручку и пошла к генеральному, чувствуя, как слабеют почему-то колени.
- Здравствуйте, Елена Павловна, – Люба с улыбкой показала на дверь шефа, – Сергей Сергеевич ждет вас.
Чуть замешкавшись на пороге, Лена вошла в кабинет.
- Проходите, Елена Павловна, – Данилов показал на стул. – Люба, два чая, пожалуйста.
Он не вышел из-за стола и не сел напротив или рядом, как раньше, только смотрел на нее долгим странным взглядом и молчал. Лена положила ежедневник на стол, смутилась, стала осматривать кабинет, словно была здесь впервые. В дверь постучали, Люба составила на стол чайник, чашки и вышла.
- Что-то случилось? – не выдержала Лена и отвела взгляд, слишком красноречиво смотрел Данилов.
- Да нет, Лен, ничего не случилось, – он по-прежнему не сводил с нее глаз. – Очень хотел увидеть тебя… да повода не нашел.
- Сереж… – Лена закрыла ежедневник, заложив страницу ручкой.
Данилов встал из-за стола, подошел к дверям, выглянул в приемную:
- Люба, я занят, никого не принимаю.
Почти беззвучно повернув ключ в замке, сел рядом с Леной, взял ее за руку:
- Лен, я не знаю, как жить теперь без тебя.
- Сережа, – она попыталась отнять руку, но он не отпускал, – я не понимаю.
- Да все ты понимаешь! – сказал он горько, посмотрел на нее, и боль в его глазах, вдруг тронула ее сердце.
Она не знала, что сказать, и сидела молча. Он прижал ее ладонь к губам и тихо прошептал:
- Я ни о чем думать не могу, только о тебе… Глаза закрываю – вижу тебя, открываю – вижу тебя, я в каждом звуке ищу твое дыхание, твой шепот. Я мечтаю только об одном – чтобы ты любила меня!
- Сережа, милый, ты меня пугаешь, – она едва сдержалась, чтобы не провести рукой по его склоненной голове, странная нежность к этому сильному мужчине, в глазах которого застыли боль и любовь, накатила так неожиданно, что сердце сжалось.
- Я и сам пугаюсь… Это безумие какое-то… особенно теперь… когда я знаю, какой ты можешь быть… иногда… – он посмотрел на нее, и в его взгляде она увидела отчаянную надежду. – Может, мы… ты… сможешь…
- Что? – Лена поняла, о чем он хочет ее просить, но была к этому не готова и растерялась.
- Может, ты сможешь хоть иногда… быть со мной? – спросил он глухо, словно прыгая в омут.
- Сережа, это невозможно, ты же понимаешь, – ответила она тихо, но сердце заныло сладко, тревожно, словно противясь ее словам. – Я люблю Ванечку, а то, что было в эту субботу… Считай, что ничего не было, просто жасмин голову вскружил.
- Лен… при чем здесь жасмин? Я же видел, чуствовал, что ты хотела меня… искренне.
- Сереж, не надо, не мучай ни меня, ни себя!.. Если хочешь, я уволюсь! – она сказала это в порыве непонятного ей чувства, а сердце все ныло и ныло, сладко, до томного кружения в голове.
- Это ничего не изменит… во всяком случае – для меня, – он смотрел на нее больными любовью глазами.
- Сереж… ты мне очень, очень дорог, но не заставляй меня жалеть о том, что было… в субботу.
- Значит, ты не жалеешь? Правда?
Лена только молча кивнула, не в силах что-либо сказать от переполнявших ее странных, непонятных чувств. Она поднялась, протянула руку за ежедневником, но Данилов подскочил к ней, с силой привлек ее к себе, поцеловал так, что дыхание сбилось у обоих. Она закрыла глаза, отдаваясь на короткое мгновение его губам, рукам, забирающимся под платье и стягивающим тонкие кружевные трусики и проникающим вглубь нее. И поняла: то, что сейчас бьется там, внизу живота – это желание к нему… такое сильное, такое яростно-сильное, что пришлось стиснуть зубы, чтобы он не заметил, не почувствовал. Но он заметил, почувствовал, прижал ее к себе, шепча, как безумный:
- Девочка моя… я не могу без тебя… не могу без тебя… понимаешь?
- Сережа, перестань, пожалуйста…
- Ленка, я хочу тебя!
- Ты с ума сошел!
- Да! Я сошел с ума! И ты это знаешь!..
Она что-то хотела сказать, но он не дал, закрыл ее рот истосковавшимся поцелуем, торопливо расстегнул подрагивающими пальцами платье, тут же соскользнувшее на пол, приник губами к груди, поочередно втягивая вишенки сосков, и она, закрыв глаза, не знала, не понимала, что делает, почему не оттолкнет его. Подхватив обнаженное тело на руки, Данилов отнес ее к дивану, стоявшему в углу, но не опустил на кожаную обивку, а, поставив возле него, развернул Лену спиной к себе, заставив ее опереться о мягкую спинку, расстегнул брюки и яростно вошел в нее, с трудом сдерживая стоны. И его руки на ее бедрах, и ее пальцы судорожно царапают обивку дивана. И она чуть слышно стонет в наслаждении, а он умирает в блаженстве ее шепота. И только всепоглощающая страсть! И пронзительная любовь! Он делает последний толчок, замирает и чуть не падает на колени, излив в нее свою любовь. По ее телу пробегает дрожь, спина прогибается, а он крепко прижимает ее к себе, удерживая еще на миг счастливое мгновение близости с ней.
- Господи, – чуть позже, застегнув платье и держа в подрагивающих пальцах чашку остывшего чая, прошептала Лена, – что же мы наделали?!
Он сидел рядом, поглаживая ее бедро и виновато отводя глаза.
- Девочка моя… я так тебя люблю! – тихо сказал ей на ухо, поднялся, повернул в замке ключ, снова сел рядом, взял чашку, сделал пару глотков. – Лен… ну прости меня, идиота… Я с ума схожу по тебе…
- Господи! – Лена чуть не плакала, не понимая, почему она только что отдавалась чужому мужчине, и не просто отдавалась, а получала от этого безумное наслаждение. – Я тебя ненавижу!
- Лен… – он забрал у нее чашку, поставил на стол, поцеловал ее ладонь. – Не сердись на меня, ну не смог я устоять…
Она схватила ежедневник, кинулась к двери, на секунду замерла, принимая достойную осанку и приведя дыхание в норму, спокойно вышла в приемную. В своем кабинете рухнула в кресло, не в силах что-либо понять. И только вспыхивали короткие мгновения запретной страсти в кабинете Данилова. Она задыхалась в них, что-то колотило в груди, кажется, это называется сердце, подошла к открытому окну, закрыла глаза, глубоко вдыхая густой воздух. «Если он еще раз притронется ко мне, я его убью!» – подумала вдруг и успокоилась.
Данилов долго сидел, обхватив голову. Он сходил от Лены с ума, не зная, как с этим бороться, и думая, стоит ли с этим бороться. Короткие жаркие мгновения ее любви окончательно застряли в сердце сладкой занозой, и каждая его попытка подумать о чем-то ином, например, о работе, была тщетной, мысли возвращались к зеленым глазам, рыжим волосам… Спасение от этого наваждения было только одно – Лена.
Он набрал номер на мобильном телефоне, ответили не сразу, будто на другом конце думали – отвечать или нет.
- Здорово, Серега, – голос Ивана чуть дрогнул, словно его застали на месте преступления.
- Вань, – глухо сказал Данилов, – надо поговорить. Может, пообедаем вместе? Давай через час в «Ласточке»?
- Что, приперло? – тихо спросил, чуть помолчав, Иван.
- Судя по всему, тебя тоже, – так же тихо ответил Данилов.
- Через час в «Ласточке», – Иван отключился.
Данилов был прав – за пару минут до его звонка из кабинета Ивана, одернув юбку, вышла Катерина, и тот сейчас также мучился, как и его друг. Не то, чтобы он потерял голову от Кати, нет, но когда она вошла в его кабинет с документами на подпись, что-то перещелкнуло в мозгу, сдержаться не смог, набросился на нее, и вихрь яростного желания ошеломил его самого. Хотел ли он Катю в тот момент или просто хотел женщину, или просто чего-то хотел, а подвернулась женщина – так и осталось для него загадкой.
После жаркого дня приятная прохлада и полумрак кафе показались раем. Они сидели друг возле друга, не глядя в глаза, не зная, с чего начать этот разговор. Заказав что-то на обед, потягивали коньяк.
- Ну что, Вань, делать-то будем? – первым нарушил молчание Данилов.
- Да-а, Серега, натворили мы с тобой дел! – вздохнул Иван. – Как теперь из этого омута выбраться, сам не знаю.
- Я вот что подумал, – помолчав, тихо сказал, Данилов, – а, может, не надо никуда выбираться?.. Раз уж так сложилось… Все равно теперь ничего не изменить… Ведь ты ж не просто так мою Катьку имел, тоже чем-то зацепила, верно?
- Верно, накатило что-то, – кивнул Иван. – Подожди… так что, ты хочешь, чтобы мы…
- Да, Вань, я думаю, если девчонки не будут против, конечно, мы… могли бы встречаться с ними… время от времени.
- А если они будут против? – глаза Ивана странно заблестели.
- Ну, тогда не знаю, – Данилов пожал плечами. – Только, вон, в них огонь какой горит!
- Сами и разожгли, – буркнул Иван.
- Вань, а если б не мы? А если б кто-то другой?
Долго сидели молча, обдумываю ситуацию, в которой оказались по своему собственному – неосмотрительному – желанию. Тогда, в субботу, казалось – ну что тут такого, почувствовать другую женщину? Не навсегда же! А вон оно как сплелось! Вологодские кружева меркнут!
- И как ты это себе представляешь? – Иван взял бокал с коньяком.
- Да не знаю пока! – Данилов с досадой махнул рукой. – Но так, наверно, честнее, чем спать с женой друга… украдкой.
- Наверно, ты прав… А как девчонкам-то сказать?.. Мы будто сами своих женщин друг другу… отдаем, – Иван горько усмехнулся.
- Ну ты сказал! Вань, а, может, у некоторых народов не просто так принято гостю свою жену предлагать? Есть в этом, наверно, здравое зерно?
- Это ты попробуй девчонкам рассказать.
- Ну вот, если честно, скажи, ты сможешь против моей Катьки устоять?
Иван задумался, вспоминая, какой шальной угар творился в его душе, как захлестнуло его безумное желание близости с ней, когда она вошла в его кабинет, и пожал плечами.
- Вот то-то и оно! – Данилов снова с досадой махнул рукой. – А сказать девчонкам… да так и сказать! Откажут, значит, откажут. Только, Вань, нам с тобой от этого легче не станет, теперь, после всего, что случилось, ведь все равно будем их… ну ты знаешь! Они, наверно, от своего желания тоже психуют. Не просто так они нам отдавались? Как думаешь?
- Да кто ж их знает? Психуют, наверно… И как ты это себе представляешь?
- Не знаю… – Данилов понюхал коньяк и отставил бокал в сторону.
- Ох, Серега, я как-то себе это слабо представляю.
- Да я пока, если честно, тоже… Тут в лоб не скажешь, тут надо как-то по-другому…
Снова долго молчали, ковыряясь в тарелках с едой.
- А с Шуваловыми-то как? – вдруг вспомнил Иван.
- А что с Шуваловыми?
- Так догадаются же!
- Ну и пусть!.. Хотя, если честно… Наташка такая красивая, такая аппетитная!
- С ума сошел? Да Борька нам с тобой яйца оторвет!
- А, может, не оторвет! Вон он как девчонок-то наших лапает, то одну, то другую в коридоре зажмет, те только попискивают, а на даче…
- Да, на даче он, конечно… – посмотрели друг на друга и заржали во весь голос, вспомнив, как Борис то Лену, то Катерину откровенно тискал, задирал им футболки, оголяя их груди, и все норовил в кусты увести.
- Кстати, Натаха тогда не сильно-то противилась! Помнишь?
- Еще бы! Глаза так горели, словно это ее кто-то в кусты тащил!
- Вот, и я об этом. С ними потом разберемся, что называется, по ходу пьесы.
Они еще долго сидели, тихо разговаривая, пока, опомнившись, не взглянули на часы.
- Все, Серега, пора!.. Да! И чтоб никогда в собственных домах… и только по обоюдному согласию. Одна скажет «нет», значит, нет для всех. Ну, как-то так.
- Принято.
Водители развезли их по домам.
От ужина Иван отказался, но чай пил с удовольствием, искоса поглядывая на Лену. Та почему-то нервничала, пытаясь что-то скрыть, но Иван знал, что ее так мучило. Он, наконец, решился, усадил жену на колени, уткнулся лицом в волосы.
- Лен…
- М? – она обнимала его за шею, но казалась далекой.
- Ты это… только пойми меня правильно…
- Ванечка, ты о чем? – она не смотрит ему в глаза, спрятавшись за длинными ресницами.
Испуганная, удивленная, ошарашенная своим желанием к Данилову сегодня днем, Лена чувствовала себя неуютно. И правду сказать Ивану не смогла, и соврать не получается.
- Вот что, Лен… если ты вдруг почувствуешь, что тебя тянет… к Данилову… – она вздрогнула, не сумев скрыть это от Ивана, – ты… не противься этому чувству, не изводи себя… Все-таки так будет честнее… и врать не придется… никому!
Она вдруг тихо заплакала, сама не зная – почему. Он прижал ее, поцеловал, чувствуя себя неловко. Но вскоре под его горячими губами ее слезы высохли, и она уже отвечала на его поцелуи. В этот вечер их любовь была неистовой, словно перед прощанием. И они оба это понимали, но ничего не сказали друг другу.
Может, так, действительно, честнее по отношению ко всем? Не надо врать, пряча глаза, не надо выдумывать, что загостилась у подруги или засиделся с партнером в ресторане. Все будет понятно без лживых слов.
Во вторник утром Лена шла на совещание к Данилову со смешанными чувствами. Наверно, она перегорела, подумалось ей. В кабинете генерального уже сидели директора департаментов и начальники отделов. Данилов был собран, непривычно оживлен, даже рассказал к месту пару смешных анекдотов. Заслушав отчеты подчиненных, повернулся к Лене.
- Елена Павловна, в присутствии всех руководителей структурных подразделений хочу объявить вам благодарность за контракт с компанией «Техникс лайт». Господа, с уверенностью могу вам сказать, что это был высший пилотаж!
- Спасибо, Сергей Сергеевич, – она чуть покраснела, всегда приятно, когда тебя хвалят, тем более, если ты этого заслуживаешь.
- Так… Вопросов больше нет? – Данилов развел руками, – все свободны… кроме Елены Павловны.
Он подождал, пока все выйдут, коротко спросил ее:
- Чай? – и взял телефонную трубку. – Люба, два чая, пожалуйста.
Данилов сел рядом с Леной, смутился, отвел взгляд, покрутил оставленную кем-то на столе бумажку:
- Теперь понятно, чем занимается на совещании начальник автохозяйства.
Он показал лист бумаги с нарисованными женскими профилями и надписями по всему листу «Анечка». Лена улыбнулась: Паша Моисеев недавно женился.
Постучав, вошла Люба с подносом:
- Ваш чай, пожалуйста.
- Спасибо, – сказал Данилов и повернулся к Лене.
Лена помешивала сахар в чашке, Данилов глядел на нее.
- Лен, ты прости меня за вчерашнее, – он все еще чувствовал себя виноватым, она промолчала, и он взял ее за руку, поцеловал ладошку. – Ты сердишься на меня?
Лена отрицательно, как-то печально, покачала головой и руку свою не отняла.
- Пообедаешь со мной? – спросил он тихо и посмотрел ей в глаза.
Она смутилась, не зная, что ему ответить, чуть подумав, кивнула.
- Я тебе позвоню, – голос Данилова дрогнул. – Чай-то пей, твой любимый – с жасмином.
Он вдруг замер. Лена удивленно посмотрела на него. Яркой вспышкой промелькнул в ее голове цветущий жасмин на даче Даниловых. Она пила чай, наслаждаясь любимым ароматом, даже прикрыла глаза. А он все смотрел на нее, и его сердце переполняла нежность.
- Сереж, я пойду.
- Лен… – он подошел к ней, глядя в глаза.
Она боялась, что он сейчас ее обнимет, станет целовать, отступила наазад.
- Давай в тринадцать часов?
- Хорошо, – выдохнув, выскользнула за дверь.
Лена шла по коридору, чувствуя облегчение от того, что он так легко отпустил ее, и… досаду от того, что он ее так легко отпустил. Закрыв за собой дверь в кабинет, подошла к окну, оперлась руками о подоконник.
В дверь постучали, и просунулась голова Юли Резниковой:
- Елена Павловна, можно?
- Заходи.
- Вот окончательный макет, – девушка протянула ей буклет.
- Давай посмотрим, – Лена села в кресло, отметая мешающие мысли, долго смотрела, листала, задавала вопросы, наконец, удовлетворенно кивнула. – Ну вот, это другое дело! Молодец!
- Елена Павловна, завизируйте, пожалуйста, я сразу отдам в печать, – Юля довольно улыбнулась.
Лена поставила подпись на каждой странице макета, передала его Резниковой:
- Все, Юля, иди работай.
Посмотрела на часы, подумала о том, что время тянется мучительно долго. Зазвонил мобильный телефон, посмотрела на номер, ответила:
- Да, Наташ, добрый день!
- Привет, Лен! Слушай, я хотела напомнить – в эту субботу у Бори юбилей. Помнишь?
- Ну, Наташ, конечно, помню!
- Так мы вас с Ванечкой ждем к трем часам.
- Договорились. Катерине звонила или мне позвонить?
- Да я сейчас ей позвоню. Ладно, Лен, у меня тут куча дел, сама понимаешь. Целую!
Положив телефон на стол, задумалась: до субботы всего три дня, а подарок Борису они еще не купили. Словно прочитав ее мысли, позвонила Катерина:
- Лен, привет! Слушай, чего с подарком-то делать?
- А есть идеи? – Лена вслушивалась в голос подруги, пытаясь понять, был ли у той такой же разговор с Даниловым, как у нее вчера вечером с Иваном.
- Знаешь, я тут в одном магазинчике видела очень красивый набор – хрустальные бокалы и графин, ручная работа, дороговато, конечно, но на две семьи потянем. Ну как?
- Давай, лучше все равно не придумаем. А как хоть выглядит-то?
- Ой, Лен, красота неописуемая! Они, знаешь, такие… ну как цветы на ножках с листочками и капельками росы. Обалденно! Я как увидела, просто обомлела!
- Ладно, договорились! Сама купишь или мне подъехать?
- Да я куплю, а ты свою часть денег через Данилова передай, ты же его увидишь еще сегодня, – что-то дрогнуло в ее голосе.
- Хорошо, передам.
- Ну ладно, Лен, я побежала в магазин, а то вдруг купят!
- За такие деньги? Вряд ли!
- Лен… – Катерина замялась.
- Кать, ты чего?
- Скажи… а тебе Ванечка вчера ничего не говорил? – подруга затаила дыхание.
- Ты о чем?
- Ну… насчет Данилова он тебе вчера ничего не говорил?
- Говорил, – тихо ответила Лена.
- Понятно… Что делать-то будем?
- Не знаю, Кать, я чувствую себя как-то… странно, словно получила согласие мужа на распутство.
- Я тоже… А с другой стороны… Все равно ничего уже не изменить.
- Верно, только…
- Что?
- Не знаю…
- Вот и я также мучаюсь. Ладно, Лен, посмотрим, что из этого выйдет. Все, я побежала в магазин. Пока!
И она отключилась. Положив телефон, Лена достала узкую косметичку, в которой держала крупные деньги, отсчитала несколько купюр, засунула в конверт, подписала «Для Катерины», спрятала в сумочку и занялась делами.
Звонок Данилова застал врасплох.
- Лен, это я, жду тебя у входа.
- Да, сейчас иду.
Она вскочила, заметалась по кабинету, схватила сумочку, задержалась на пороге и степенно вышла, хотя сердце молотилось о грудную клетку, как пойманная опытным ловцом птица.
Данилов за рулем машины сидел сам. Увидев на ступеньках бизнес-центра Лену, протянул руку и приоткрыл дверь со стороны пассажира. Она села на переднее сидение, порылась в сумочке, протянула Данилову конверт:
- Сереж, это передай Кате, здесь деньги на подарок Борису.
- Хорошо, передам, – он убрал конверт во внутренний карман пиджака. – Пристегнулась? Тогда поехали.
Лена не знала, куда он везет ее. Всю дорогу молчали, но краем глаза она видела, что он бросает короткие взгляды на нее и тихо вздыхает. Вскоре Данилов припарковал машину возле высотного нового дома, выскочил, быстро подошел, открыл дверцу и подал ей руку. Она, не поднимая глаз, протянула свою. Включив сигнализацию, он убрал ключи в карман пиджака, и, держа ее за руку, словно она могла куда-то убежать, повел за собой к одному из входов с вывеской «Кафе «Весна».
Здесь оказалось очень уютно, небольшие, накрытые длинными скатертями столики на двоих, приятный после яркого солнца полумрак, тихая музыка, очень много натуральной зелени, подсвеченной снизу и сверху. Народу почти не было, только две парочки в разных углах зала за чашкой кофе.
- Присаживайся, – Данилов подвел ее к одному из столиков, махнул рукой, и к ним тут же подошла симпатичная официантка.
- Добрый день, господа!
- Мы бы хотели пообедать, – Данилов держался уверенно, но его рука, протянутая за меню, дрогнула.
Пока Лена думала, что заказать, он молча смотрел на нее, и она чувствовала себя неловко.
- Что ты все молчишь? – не выдержав, спросила она.
- А разве нужно что-то говорить? – он пожал плечами, и она почувствовала легкую досаду.
- А разве нет?
Он коснулся ее руки:
- Лен…
- М?
- Лен, посмотри на меня, – его голос странный, что-то в нем такое… от чего замерло сердце.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...