Светлой памяти брата моего, Виктора, участника танковых сражений
Великой Отечественной войны, посвящаю…
Родился он 3 апреля 1921 года в Тульской области. От своих сверстников почти ничем не отличался. Разве что после восьми или девяти лет стал хромать на одну ногу.
А случилось это так. До 1935 года наш отец служил в армейских частях, и каждое лето его полк уходил в летние лагеря. Семьи командиров тоже выезжали
вместе с полком и мы жили там, в палатках, наравне со всеми. Папа был командиром отдельной пулеметной роты. Там были и лошади. Нам, пацанам, доверили лошадей – монголок. Мою звали Девочка, а Виктора, Мальчик Осенью, перед отъездом из лагеря, мы с братом решили проскакать в последний раз до леса и обратно. На обратном пути, чтобы сократить расстояние, решили проехать через небольшой овраг с ручейком внизу. Я на своей лошади спустился в овраг вдоль косогора, а Виктор направил своего коня прямо вниз, не сдерживая, хода. На середине спуска он не удержался в седле и упал через голову лошади прямо ей под ноги. Сообразительный Мальчик перепрыгнул через Виктора, но все же задел копытом задней ноги его колено. Виктор встал, потер колено рукой, морщась от боли, и мы поехали в лагерь. Лечили, конечно. Но боль не проходила, и врачи решили, что хромота ему обеспечена на всю жизнь.
Виктора иногда дразнили «рупь, пять, десять сдачи», он давал отпор. Соорудил во дворе турник, стал усиленно заниматься спортом. Правда, бегать и прыгать со всеми не мог, если прыгал, то только на здоровую ногу.
В 1935 году наш отец был переведен на флот. В Батуми, где пришлось служить нашему отцу, родители познакомились с местным жителем Арчилом. Увидев Виктора, как он хромает, он взялся вылечить его. Только предупредил, чтобы мы о его лечении не распространялись. В то время народное целительство было под строгим запретом. Кем был Арчил, я не знаю, но брата он вылечил
Каждую неделю я на велосипеде отвозил Арчилу большую плитку шоколада - сверхроскошь по тем временам. А он давал мне небольшой пузырек с маслянистой жидкостью и коричневыми хлопьями, плавающими в пузырьке.
Виктор втирал эту жидкость больное колено и как- то незаметно стал ходить ровно, боль исчезла. Стал тренироваться в городском спортзале. Бокс, штанга,
но больше всего ему нравилась акробатика – прыжки с подкидной доски и сальто через голову. Мечтал стать акробатом.
В 1939 году отца перевели в Севастополь. Там мы жили на Инженерной пристани, рядом с фортом Суворовской постройки, в котором располагался минный склад. К бетонному причалу подходили корабли под погрузку боезапаса.
С левой стороны, ниже основного причала метра на полтора или более, была площадка шириной около пяти метров, для подхода малых катеров. В то время брат работал на минном складе в параванном цеху, а после работы ходил в вечернюю школу. Здесь, на складе, он и познакомился со своей будущей женой.
Это была его первая, и единственная любовь Она жила в городе, и каждый вечер после работы вместе с другими городскими работниками уезжала на рейдовом катере. Виктор бегом мчался с работы домой, раздевался до плавок и опять бегом возвращался на пристань, благо наш дом стоял прямо у причала. Когда катер отходил, Виктор, разогнавшись по основному причалу и оттолкнувшись от его верхней кромки, пролетал в воздухе пять метров над нижним причалом, раскинув руки в стороны, как самолет. Потом, вытянув руки над головой, он врезался в бурун от винта, отходящего катера. На это чудо все смотрели с замиранием сердца. Так было каждый вечер. Что поделаешь, любовь!
В 1940 году Виктор пошел в армию добровольцем. Службу начал в пограничных войсках Белоруссии. Потом его, как окончившего десять классов, направили в Минское пограничное училище. Наступило 22 июня, грянула война. Когда фронт подошел к Минску, училище стали, переводит в тыл. Виктор покидал город с последней группой курсантов. За городом машины с имуществом училища попали под бомбежку. Так получилось, что Виктор остался один. Враг уже был вокруг, и он стал пробираться к фронту. Шел ночами по лесам и оврагам. Постепенно таких, как он набралось семеро. Виктору доверили старшинство над небольшим отрядом, так как он был курсантом училища. Чтобы раздобыть оружие и продовольствие, по ночам отслеживали отставших от колонн немцев и…
Надо сказать, что Виктор с детства боялся даже вида крови. Потом я его спрашивал, как он сумел перебороть ту боязнь. «Война, - ответил он. – Сколько кровушки я повидал с первых дней отступления…» Но он не ожесточился, и всю свою небольшую жизнь оставался очень чутким к чужой боли, всегда приходил на помощь. И вывел Виктор свой отряд из окружения. Бойцы, почерневшие от пороховой гари, и дыма пожаришь, похудевшие, были в полной красноармейской форме. Были и такие, кто переодевался в гражданскую одежду, и смешивались с толпами беженцев…Незавидна их судьба.
Виктора направили в Ульяновское танковое училище, а потом он поехал в Танкоград получать боевую машину.
Потом был Сталинград. В первом же бою его танк хорошо поработал,
о чем свидетельствовала медаль «За отвагу». Тогда, в военные годы, родилась песня:
Над Родиной коршуном
взвился фашист,
Разруху и смерть всюду сеял.
Но сел на машину
советский танкист,
Чтоб Гитлера свору рассеять.
Механик – водитель,
возьми рычаги.
С отвагой пойдем
на фашистов,
Чтоб в яростной злобе
бесились враги
От наших советских
танкистов
Жена дорогая, ты слёзы
не лей,
Я жив, но не скоро приеду.
Утешь, приголубь моих
малых детей,
А мне пожелай лишь победу!
,
И снова бой, уже под Сарептой. Были потери. Два экипажа танка сменил Виктор. Был он в звании лейтенанта. В бою подожгли третий танк. Контуженого командира башенный и водитель вытащили из горящей машины, но оба были сражены разорвавшемся рядом снаряда. Так и лежали рядом три танкиста. Как Виктор полз потом по горящей земле, он один знает. Фашист, увидевший
лежащего навзничь Виктора, ткнул его штыком в спину. Лезвие скользнуло по лопатке и вырвало изрядный кусок кожи.
Но выжил солдат! Подлечили - подлатали, и снова танк, снова бои и походы.
Теперь он командовал танковой ротой. В одном тяжелом бою танк Виктора был поврежден. Экипаж к ночи справился с повреждением и двинулся к своим. В небольшой рощице заметили танк – немецкий. Дали очередь из пулемета. Враг не отвечал. Подошли ближе. Стоит рядом с танком солдат с поднятыми вверх руками. Осмотрели танк. Он был исправен, но без горючего. Пленного часового
связали, немецкий танк взяли на буксир и вернулись с трофеем в расположение своего полка.
При штурме Орши первой ворвалась на улицы города рота Виктора. Орден «Красной звезды» по праву украсил грудь Виктора. Затем его направили в Московскую академию бронетанковых войск. Но он там не задержался. Засыпал командование рапортами с просьбой об отчислении на фронт. Что и удовлетворили. Назначили адъютантом командующего армии. И опять бои и походы. Вот и границу перешли, уже Венгрия. Под Будапештом Виктор в звании капитана командует танковым полком. Там, под Будой, его тяжело ранило. Потом был госпиталь, операции. Удалили часть легкого, осколки были по всему телу. В позвоночнике.
В 1946 году после долгих скитаний по госпиталям его комиссовали. Женился Виктор на своей первой и единственной любви, нашел ее все же. В 1947 году родилась дочь, а вначале следующего года переехали вместе с родителями в город Сенгилей. Работал в Промкомбинате по железу. Предложили перейти в Райисполком заведующим общим отделом. В начале пятидесятых засевший в позвоночнике осколок ожил – парализовало нижнюю часть тела. Инвалидная коляска…Но бывший танкист не сдался. Тренировал ноги. Немного ходил при помощи двух палок – клюшек, да и с одной тоже. Ни часу не сидел без дела. Всегда что - то мастерил. Даже дрова приладился пилить и колоть. Сделал специальный стул на полозьях, чтобы иметь возможность копать огород.
Ремонтировал людям часы, оправы очков…У него была отличная библиотека, хорошо играл в шахматы, рисовал, у него был отличный почерк. Писал к праздникам лозунги и транспаранты. Но с каким трудом и болью все это ему доставалось! С людьми был всегда весел и отзывчив. Страстно любил рыбалку.
Внука с малых лет приучал к труду. Частенько их видели вместе на берегу наших речек увлеченных рыбалкой. У него был старенький фотоаппарат, привезенный с фронта. Осталось очень много его снимков. Однако болезнь наступала. Мой брат не дожил до своего шестидесятилетия – умер 25 декабря 1980 года.
…Вот и уместилась его жизнь на трех тетрадных страничках. Как память о брате я бережно храню несколько его писем с фронта, часть из них находится в нашем музее.
Вечная ему память!