Война застала нашу семью в Севастополе. Мы жили на Инженерной пристани
И мимо нашего дома проходили матросы, прибывшие с кораблей, чтобы встать на защиту Крыма и города. У дома была водопроводная колонка, и многие матросы останавливались, чтобы наполнить водой свои фляги.
Очередной отряд моряков, с крейсера «Красный Крым», высадился с баркасов. У колонки тут же образовалась очередь. Моряки были серьезны. Ни шуток, ни подначек, которые обычно так им свойственны. Печать войны легла на их загорелые лица.
Один матрос, набирая воду из крана, не удержал флягу. Она упала на бетонный водосток и разбилась. В то время, какие то «умные» головы, в целях экономии металла, снабжали армию и флот стеклянными флягами. А у меня дома была алюминиевая фляга. Сбегав домой, я отдал ее моряку. Улыбка озарила его лицо.
- Спасибо, братишка. Ты меня выручил. Только чем мне тебя отблагодарить?
Недолго думая, матрос отстегнул от пояса каску, окрашенную шаровой краской с нарисованной на ней красной звездой и якорем.
- Вот, возьми. Береги ее. И она хорошо тебе послужит. Может, спасет от неминуемой смерти!
И ведь прав оказался матрос! Потом, эта каска трижды спасала мне жизнь в сложных ситуациях.
Как-то принесли мне друзья печеных яблок дичков. Высыпали их в мою каску. Но поесть их мы не успели. Налетели фашистские самолеты, и началась бомбежка. Мы побежали к вырытому в земле бомбоубежищу. И тут, у самого входу, я споткнулся и упал. Яблоки высыпались из каски. Стоя на коленях, я поспешно надел каску на голову. И почти тотчас сильный удар по каске повалил меня на землю. … Рядом со мной в стенку земляной насыпи воткнулся дымящийся железный осколок, размером в ладонь. Каску он задел по касательной, оставив порядочную вмятину.
Позже, когда я уже был бойцом истребительного батальона, и мы вылавливали диверсантов и парашютистов, каска опять спасла мне и моим товарищам жизнь. А дело было так. Поймали мы диверсанта, который подавал сигналы ракетами, наводя на наши военные объекты и корабли, немецкие самолеты.
Диверсант был здоровенный детина, на деревянной ноге. Мы посадили его у глинобитного забора. Смотрю, он отстегнул свою деревянную ногу, положил рядом и стал растирать руками культю. Потом его рука, медленно подтащила к себе деревяшку и что-то из нее достала, … Граната! Я был ближе всех к диверсанту. Каску держал за подбородный ремешок. Диверсант, поднял руку с гранатой, выдернул чеку, и вот тогда, с криком «Ложись!». Я метнул свою каску в него. Каска угодила по руке диверсанта, а граната упала ему на грудь, под пиджак. От неожиданности он вскочил на своей единственной ноге и, не удержавшись, рухнул лицом вниз. Тут же раздался глухой взрыв. Все было кончено. Я находился всего-то в пяти метрах от диверсанта, и каска снова сделала свое дело.
Десантный отряд морской пехоты и армейского подразделения перевозили на сухогрузе «Восток» к месту десантирования. В Керченском проливе корабль подорвался на мине. Я в то время находился на верхней палубе. Когда грянул взрыв, я водрузил каску себе на голову. Корабль стал разваливаться на две части. Кормовая часть, где я находился, легла на борт. Дело было в декабре. Рядом со мной, в тот момент, оказался третий помощник капитана судна, Яков Петрович Жгут. Он потащил меня по накренившийся палубе в сторону, противоположной той, куда заваливалась кормовая часть. «Снимай бушлат! крикнул он мне. Прыгай в воду и старайся отплыть подальше!»
Я быстро снял с себя бушлат. Расстегнул ремень, и он вместе с подсумком, с тридцатью патронами, ушел на дно вместе с судном. Сапоги я снял уже в воде. На мне остался комбинезон из плотной ткани. Я расстегнул его и попытался снять с себя, но он остался висеть на ногах, так как манжеты внизу были застегнуты на пуговицах. Несколько раз, набрав воздуха в легкие, я уходил под воду, пытаясь расстегнуть, эти чертовы пуговицы. Ко мне подплыл Яков Петрович. На нем были тельняшка и трусы. А также командирский ремень, с пистолетной кобурой и боцманский нож на ремешке. Он сразу понял, в чем дело. Нырнув несколько раз, он освободил меня от пут комбинезона. А теперь - дай Бог ноги, то есть, и руки тоже. Надо было отплывать от тонущего корабля и образовавшейся вокруг него обломков и людской каши. Носовая часть корабля ушла под воду. А вот кормовая, с облепившими ее людьми, еще держалась на воде. Но потом и она ушла под воду, послав на прощание выдох пара и крики тонущих. Я потерял из виду своего спасителя. Плыву и вижу, как проносятся невдалеке катера, собирая тех, кто еще держался на воде. Вот и мимо меня прошел катер. …Мимо. Не заметили. А я чувствую, выдыхаюсь. Хоть и вырос у моря. Плавал хорошо и долго. Но теперь силы покидали меня. Ноги стало сводить судорогой. Пытался, уходя под воду, растирать их. Температура воды была градусов двенадцать, а то и меньше. Вот так. Набираю в легкие воздух, медленно погружаюсь под воду. Потом, выгребаю руками наверх, за новым глотком воздуха. Но все реже я всплывал. И все дольше оставался под водой.
Начал глотать воду, горько – соленую. Всплыл последний раз и подумал: Ну, все! И пошел вниз. Тут сильный рывок, чуть не оторвал мне голову. Кто - то подхватил меня и я оказался на палубе «Мошки». Морского охотника.
Я понял, что меня опять спасла каска. За нее меня и вытащили. На световом люке, машинного отделения катера, сидел Яков Петрович, укутанный матросской шинелью. С блаженной улыбкой на губах и отрешенным взглядом.
Надо же – подумал я – Он еще и улыбается. Мне подали кружку, предлагая выпить. Я с жадностью поднес ее ко рту и сделал такой глоток! Что чуть не задохнулся. В кружке был чистый спирт. В то время я вообще не пил спиртного. Через какое то время, наверное, имел вид, почище, Якова Петровича.
До сих пор, я, вспоминая тот случай, прикидываю, анализирую. Высота борта катера, около двух метров. Как меня могли схватить за каску и поднять на борт? Теоретически, это не возможно. А не руки ли того матроса, который подарил мне каску? Вы скажете – мистика. Пусть будет по-вашему. А я все равно верю. Жив мой спаситель, или погиб, защищая Севастополь, но он пришел мне на помощь!