ВОЛК.
(Параллельный мир № 46.)
Пятидесятилетний философ Устин Шмаков заглянул в спальню – его молодая жена еще не проснулась. Тогда Шмаков плотно закрыл дверь и, встав в зале у окна, принялся смотреть на двор.
В душе Устина разгоралась злоба. Его бесили и юнцы, потягивающие у гаражей пиво, и мужики, играющие за столиком в домино, и старухи, сидящие на лавочке и сплетничающие о соседях.
«Неужели эти дебилы не понимают, что убивают драгоценное время?» - подумал Шмаков, проскрежетав зубами.
Сам Устин ценил каждую минуту. За последний год у него совершенно не было свободного времени, так как он с утра до ночи усердно писал философский трактат под названием «Человеческая глупость». Свой труд он закончил только вчера, но у него уже родился замысел нового трактата.
Внезапно раздавшийся звонок заставил Шмакова вздрогнуть.
Он подошел к телефону и поднял трубку.
-Это Устин? – услышал Шмаков.
-Да. А кто это говорит?
-Олег.
-Какой Олег?
-Рогожин.
-А-а, это ты? Привет.
-Привет. Ты ко мне не зайдешь?
-Зайду.
-Прямо сейчас.
-Ладно.
Устин положил трубку. Крылья его носа нервно задергались. Придется ему пойти к этому Рогожину, раз он обещал.
Шмаков и Рогожин не виделись уже тридцать четыре года, несмотря на то, что их дома стояли рядом.
Когда-то они были неразлучными друзьями. Устин и Олег ходили вместе в лес, в кино, на речку. Но однажды Рогожин обозвал Шмакова сволочью, и с этого момента их дружба увяла, как осенний лист.
«За каким чертом я ему понадобился?» - ломал себе голову Устин, поднимаясь по ступенькам подъезда, в котором жил Олег.
Когда Шмаков нажал на кнопку звонка, до него донесся голос Рогожина:
-Открыто!
Устин толкнул дверь и вошел сначала в коридор, а потом – в зал.
На диване лежал Олег, укрытый тонким цветастым одеялом. Лицо хозяина было осунувшееся и бледное. Рогожину, по всей видимости, неудобно было лежать на спине, поскольку голова его имела необычную форму, - она напоминала кабачок.
-Мне захотелось с тобою повидаться, - проговорил Олег и кивнул на кресло, как бы приглашая гостя садиться.
Устин сел.
Обстановка зала была просто великолепной. Повсюду стояла дорогая мебель, на стенах и на полу пестрели роскошные ковры. А ведь когда Шмаков находился здесь в последний раз, интерьер был буквально нищенский.
-Кем ты работаешь? – задал Устин нетактичный вопрос, вместо того, чтобы поинтересоваться состоянием здоровья Олега, так как было видно невооруженным глазом, что хозяин болен.
-Я не работаю. Мне дали вторую группу инвалидности.
-В связи с чем?
-Сердце у меня больное.
Шмаков еще раз окинул взглядом шикарную обстановку и брякнул:
-Ну, на пенсию такие дорогие вещи не купишь…
-А я покупал их не на пенсию.
-А на что?
-На деньги, которые мне выплачивают за мои изобретения.
-Так ты – изобретатель?
-Да, только – самоучка.
-И что же ты изобрел?
-Много чего. Последнее мое изобретение лежит на серванте.
Устин перевел взгляд на сервант и увидел очки с невероятно толстыми желтыми стеклами.
-Что это такое? – поинтересовался он.
-Если наденешь эти очки, то увидишь не только тело человека, но и его сущность, которая проявится на груди в виде символа.
-Серьезно?
-Зачем мне врать тебе?
Вдруг Олег схватился за левую сторону груди.
-Ой! Ой! Вызови, пожалуйста, «скорую помощь»!
-Плохо с сердцем?
-Да.
Устин вышел в коридор, приблизился к телефону и, подняв трубку, набрал нужный номер.
-Приезжайте на улицу Курчатова, дом 100, квартира 29… Сердечный приступ.
Затем Шмаков сообщил фамилию больного, его возраст и положил трубку на рычаг.
Когда Устин вернулся в зал, Олег уже не ойкал. Лицо хозяина из бледного превратилось в устрашающе белоснежное, а нос заметно заострился.
Шмаков понял, что его бывший друг мертв. Однако осознание этого факта Устина ничуть не огорчило – он до сих пор не мог простить Рогожину, что тот в давно минувшее время обозвал его обидным словом.
«Теперь будешь гнить в гробу, скотина!» - подумал Шмаков.
Он сел в кресло и стал пристально смотреть на труп, скривив губы в злобной усмешке.
Машина «скорой помощи» приехала на удивление быстро.
-Где больной? – спросил в коридоре врач.
-Он уже умер, - ответил Устин.
-Я должен это проверить.
В зале доктор осмотрел то, что было когда-то Олегом Рогожиным, и печально произнес:
-Да, он действительно мертв. Пойду скажу санитарам, чтобы они забрали его.
И врач вышел.
А Шмаков приблизился к серванту и, не долго думая,нацепил на нос очки – изобретение Рогожина. Все белое в комнате тотчас же стало желтым, а синее – зеленым.
Тут зашли двое санитаров с носилками.
Посмотрев на них, Устин заметил, что на груди и того и другого имеется голографическое изображение осла.
«Так вот какова их сущность! – подумал Шмаков. – А впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я и раньше знал, что все люди – ослы».
Санитары положили покойника на носилки и удалились.
Устин поправил на переносице очки.
«Теперь эти очки будут принадлежать мне», - решил он.
Выйдя из подъезда, Шмаков обнаружил, что «скорая помощь» уже уехала.
Юные любители пива и доминошники тоже куда-то исчезли. Во дворе остались лишь старухи-сплетницы. Они сидели на скамейке с таким чувством собственного достоинства, словно только что разгромили целую армию неприятеля.
Устин глядел на них сквозь желтые стекла очков. На груди у каждой бабки было запечатлено глупое длинноухое животное.
«Если бы эти дуры знали, какова их сущность – их надменность бы как ветром сдуло», - пронеслось в голове у Шмакова.
Проходя мимо старух, он злобно сплюнул в сторону.
Едва Устин оказался в своей квартире, как увидел в темном коридоре супругу.
-Ты где был? – поинтересовалась та.
-На улице.
-А что это у тебя за очки? Где ты их взял?
-Где надо, - отрезал Шмаков. И, включив свет, посмотрел на грудь жены. На ней красовалось изображение осла.
Устин ухмыльнулся.
-Что это ты так смотришь на мой бюст? – игриво спросила супруга.
-Просто так.
-Ты меня не обманешь. Знаю, что у тебя на уме. Хочешь заняться со мной любовью.
Шмаков не стал ее разубеждать.
Он решил взглянуть на собственную грудь.
«Я заранее знаю, что увижу, - промелькнуло у него в мозгу. – Так как я – философ, то на моей груди, без всякого сомнения, должна быть запечатлена сова – символ мудрости».
Устин приблизился к трюмо и посмотрел на себя в зеркало.
От изумления у него отвисла челюсть. На его груди была изображена не сова, а волк – символ злобы.